Глава 3Ичиго окинул себя быстрым взглядом – вроде бы привычная одежда не доставляла никакого дискомфорта, но эта бело-синяя расцветка постоянно цепляла что-то на периферии сознания, создавая ощущение неправильности. Вдохнув и в очередной раз одернув рукава, юноша решительно вышел на площадь.
Академия выглядела… внушительно - самое подходящее определение. На центральной площадке перед фронтоном высилась величественная скульптурная композиция – громадный пустой, голову которого разрубала казавшаяся рядом с ним маленькой и хрупкой фигурка шинигами. Детализация на высшем уровне: тошнотворная треснутая маска с раскрытой в нечеловеческом крике пастью; каменное крошево - устрашающие когти, впившиеся в постамент, и бороздки от них; живописно развевающиеся черные одежды бойца и его решительный взгляд из-под сведенных бровей; мышцы, буграми проступающие на руках. Впечатляюще, одним словом. Ичиго минут пять разглядывал все это великолепие, задрав голову, и не находил изъянов. Черный камень поблескивал на полуденном солнце, контрастными тенями добавляя произведению характерной атмосферности.
Да и само здание Академии не уступало композиции по эффектности. Куросаки не особо разбирался в архитектуре и определил увиденное, как этакую смесь готики и чего-то неуловимо японского. Несмотря на неординарность, выглядело это все удивительно гармонично. И старинно. Два больших пятиэтажных корпуса соединялись между собой длинным двухэтажным переходом, по центру которого огромными воротами темнел главный вход. Сверху это строение, должно быть, выглядело, как немного ассиметричная буква «Н».
Вокруг бурлила шумная толпа. Более странной студенческой группы Ичиго еще не видел. Единственное, что их всех сколько-нибудь объединяло – это форма. Если бы Куросаки не был привычен к подобной пестроте персонажей по общению с Готеем, он бы, наверное, как и остальные, растерянно осматривался, жадно разглядывая будущих однокурсников. А так Ичиго лишь со сдержанным любопытством поглядывал на особо выделяющихся индивидов.
Вон где-то мелькнула чья-то фиолетовая макушка. А там какой-то лысый здоровяк, далеко за два метра ростом (Чад рядом с ним казался бы щуплым мальчонкой), с несчастным видом рассматривал разошедшийся на плече шов одежды, грустно-грустно вздыхая. Ичиго ему даже немного посочувствовал, ибо очень сомневался, что у Академии найдется форма большего размера. Чуть поодаль, прижав руки к груди, скромная низенькая девчушка с короткими черными волосами испуганно озиралась, не зная, куда податься. Вот к ней подкатил какой-то мажористый парень и, собственнически приобняв за плечо, что-то сказал на ухо, откровенно похабно улыбаясь. На что девушка, покраснев, неожиданно для окружающих молниеносным движением с разворота ответила нахалу ударом ноги в голову. Народ одобрительно загудел, кто-то даже зааплодировал. Послышались смешки и веселые комментарии, от которых студентка окончательно стушевалась и поспешила скрыться в толпе, не дожидаясь, пока нежеланный ухажер придет в себя. Ичиго с тоской вспомнил Арисаву – чем-то они были похожи. Или же это просто ностальгия выказывала свои причуды. Подкатывающие грустные мысли были грубо прерваны похлопыванием по плечу. Обернувшись, Куросаки вопросительно уставился на широко улыбающегося парня с отливающими синевой волосами, стоящими дыбом.
- Привет, ты кошку зеленую не видел? - радостно спросил тот, вглядываясь в реакцию на свои слова. - Кошку. Зеленую. М? Так, судя по лицу, нет... Да не псих я, не псих… - весело пробормотал он, лавируя между студентами дальше и внимательно глядя по сторонам. Ичиго проводил его озадаченным взглядом.
В нескольких метрах перед ним народ начал сбиваться в более плотную толпу, явно кого-то окружая. Восторженные возгласы и подбадривающие выкрики становились все громче по мере того, как ярче вспыхивали непонятные разноцветные огни. Куросаки хотел было направиться и тоже полюбопытствовать, что там вообще происходит, как вдруг…
- Поберегись! - хором рявкнули слева. Метрах в двух над рыжей макушкой по типичной параболической траектории пролетело с воплем немаленькое тельце, судя по гомону и ругательствам, вполне успешно приземлившееся в отдалении. - Ты там живой? - гаркнули все оттуда же, слева. Ругательства повторились с удвоенной громкостью. «Пусковой механизм» ответил громким хохотом. - Ну что, всех рассмотрел?
- Идиоты! Шуток не понимаете!!! - послужило им ответом. - К тому же косые! - добавили после непродолжительной паузы.
Чувства Ичиго относительно будущих товарищей становились все более смешанными…
- Привет, - спустя пару минут послышалось справа. - Ты не видел придурка с синими волосами, спрашивающего про зеленую кошку?
Ичиго медленно повернулся к собеседнице, по росту, казалось, не дотягивавшей даже до Рукии, и на несколько мгновений завис. Хм… Ну, до Йоруичи ей, пожалуй, было еще далеко, но на роль кошки вполне подходила. Довольно длинные светло-зеленые волосы смешно топорщились в стороны, едва прикрывая остроконечные, скорее на манер эльфов, уши. Недовольный взгляд из-под причудливо изогнутых бровей, желтые глаза с тоненькими вертикальными полосами зрачков и, в довершение, кошачий рот. Кожа была покрыта равномерным слоем бежевого пушка, создавая эффект бархата. Выглядело это все… странно. Но не отталкивающе.
- Рассмотрел? - ехидно поинтересовалось это создание у задумавшегося Куросаки. - Так как? Придурка видел?
- Да тут их хватает, - хмыкнул Ичиго, продолжая ее разглядывать, нисколько не смутившись тоном. Губы девушки приподнялись в раздражении, являя миру аккуратные клыки. - Прикольно, - усмехнулся рыжий, наклоняясь, чтобы рассмотреть их получше. Ответом ему послужило тихое утробное рычание. Куросаки хмыкнул и все-таки ответил, мотнув головой. - Был один, в ту сторону пошел, но он с того момента уже куда угодно умотать мог.
Девушка, что-то злобно бурча себе под нос, решительно развернулась в указанном направлении.
- Стой, - вдруг окликнул ее Ичиго. Кошка приподняла и изогнула зеленую бровь еще причудливее. - Знаешь, по опыту говорю, в такой толпе искать кого-то заколупаешься. Забей и подожди, скоро церемония начнется, всех построят – тогда и найдешь.
От памятного «пускового механизма» послышался новый взрыв хохота.
- Знаешь, странно ты как-то разговариваешь, - озадаченно протянула кошка. - Заколупаешься? Забей? Прикольно? Что за глупые словечки?
- Это экспрессивно и эмоционально окрашенная лексика разговорной речи, отклоняющаяся от принятой литературной языковой нормы. Сленг, проще говоря, - выдал Ичиго, ехидно ухмыляясь. - Еще вопросы?
На лице собеседницы ясно высвечивался только один: «Чего?!»
Куросаки, хоть и был вспыльчив и частенько опрометчив в поступках, но отнюдь не был глупцом. И, кроме того, любил читать, хоть такая возможность предоставлялась не так часто, как хотелось бы, с его-то образом жизни. А уж в зубоскальстве он наловчился за многие годы общения с уличной шпаной – какое-то время развлекался, оскорбляя их так, что они ничего не понимали, но это быстро ему надоело. Все-таки не тот характер – намного забавнее было доводить их до белого каления откровенным черным юмором и язвительными фразами, наблюдая, как перекашивает их физиономии. Хотя, пообщавшись вдоволь с вайзардами и шинигами, Ичиго в полной мере осознал, что в словесных баталиях ему с ними не тягаться – все же в этом деле опыт имеет куда большее значение, нежели в боях обычных.
Кошка тем временем смотрела на ехидную физиономию Куросаки, выразительно поджав губы. И в тот момент, когда она собиралась ответить колкостью…
- Мидо-о-ори-и-и!.. - провыло над их головами очередное запущенное в воздух тельце. Ичиго успел выхватить краем глаза синюю шевелюру «снаряда» и отметить смутно знакомый голос.
- О боже… - выдавила кошка, краснея и закрывая глаза рукой. - Я убью этого идиота…
Недошинигами, сделав простые логические умозаключения, откровенно веселился. Ну, в оригинальности парню не откажешь – и внимание привлек, и место пребывания для подруги указал. Последняя, пробормотав что-то про весенний ветер вместо мозгов, решительно направлялась к месту посадки приятеля. И, судя по выражению ее лица и агрессивно подрагивающим ушкам, находчивость обещала стать не менее наказуема, чем инициатива.
Добралась ли кошка до этого креативщика, Ичиго так и не выяснил, потому как организаторы начали их выстраивать для вступительной церемонии. Которая, кстати, по сути своей почти не отличалась от таких же мероприятий на Грунте: та же нудятина официальных речей, общие сведения о расположении учебных и жилых корпусов, представление кураторов курса и деканата и прочее.
Голова начинала неприятно кружиться.
***
По дому разносился запах специй и гари. За окном вставало солнце, освещая настенные часы - стрелки показывали половину седьмого. Языки слишком большого газового пламени облизывали дно сковородки, в которой громко шкворчал безнадежно испорченный завтрак. Не чувствуя этого, Юзу невидящим взглядом уставилась в стену, так и застыв у плиты изваянием с лопаточкой в руках, загипсованной ногой неловко упираясь в ручку одного из ящиков, едва не задевая небрежно приставленные костыли.
Поспешные, но тихие шаги по лестнице. Легкое дуновение ветра от быстрого приближения едва всколыхнуло рыжие волосы, мужская рука поспешно перекрыла подачу газа. Из ступора девочку вывела внезапно наступившая тишина и прикосновение к запястью горячих шершавых пальцев, осторожно вынимавших лопатку.
- Пап?.. - потерянно прошептала Юзу, подняв на Ишшина несколько остекленелый взгляд. И обвела кухню широко-распахнутыми глазами, словно впервые видя. - Я… Прости, завтрак…
- Ничего, доча, все хорошо, - прервал ее мужчина, целуя в макушку и обнимая. - Я ведь говорил, чтобы ты больше отдыхала. Тебе нельзя перегружать ногу, ты же только-только ходить начала.
- Но завтрак… - всхлипнув, продолжала лепетать Юзу.
- Я сам что-нибудь приготовлю, - мягко, но непререкаемо сказал Ишшин, поднимая дочь на руки и направляясь в гостиную. - Пусть папочка не повар, но папочка умеет жарить яичницу! - закончил он нарочито бодрым тоном.
- Не надо, я сейчас все уберу и нормальное что-нибудь сделаю, просто… - попыталась вывернуться и встать на пол Юзу.
- Просто ты сейчас ляжешь, примешь лекарство и поспишь до обеда, а потом будешь постепенно разрабатывать ногу под моим присмотром строго определенное количество часов в день, потому что папочка доктор, и папочка знает, как лучше, - тоном не терпящим возражений закончил Ишшин, опуская дочь на диван и направляясь за аптечкой. Заскочив на кухню за стаканом воды, включил вытяжку на полную мощность и поспешил обратно к Юзу. Которая, как и ожидалось, снова пыталась встать и куда-то идти, что без костылей было сделать довольно проблематично. Но девочка не была бы Куросаки, если бы сдалась так просто. Украдкой вздохнув, глава семейства пресек эти попытки на корню, вложил две пилюли в маленькую ладонь, со стуком опустил стакан на стол перед девочкой и выжидающе уставился на нее.
Да, Юзу всегда была сильнее Карин, быстрее справлялась с трудностями жизни, находя в себе силы переключиться на работу по дому, учебу, постепенно возвращаясь к нормальной жизни, вытеснив бытовой рутиной тревожные мысли. Она оправится быстрее сестры, но сейчас ей тяжело – вынужденное бездействие не позволяет отвлечься от тоски, сжимающей душу железными тисками. Но так надо. Юзу должна полностью восстановиться и набраться физических сил, прежде чем окунуться в работу с головой, иначе просто загонит себя до полусмерти. А потерять еще одного ребенка Ишшин был решительно не готов.
Едва он убедился, что Юзу, приняв таблетки, начала клевать носом, как тишину дома нарушила телефонная трель. Опасаясь, что звонок разбудит все еще спавшую наверху Карин, Ишшин поспешно поднял трубку:
- Слушаю вас, - быстро глянув на часы, проговорил он. Начало восьмого. Кто мог звонить в такую рань?
- Здравствуйте, Куросаки-сан. Простите за столь ранний звонок, но застать вас позже никак не получалось, раздался сипловатый голос на том конце провода. - Это Аоихана Юина, директор школы. Меня беспокоит состояние Юзу и Карин. Я понимаю, что у вас сейчас сложная жизненная ситуация, но уже второй месяц пошел с тех пор, как погиб ваш сын. Девочки должны вернуться к нормальной жизни. Скоро экзамены, и не хотелось бы, чтобы они остались на второй год.
- Да, конечно, простите за беспокойство. Юзу недели через полторы сможет присоединиться к Карин на занятиях, - заверил Ишшин, помассировав веки в попытке разогнать легкую муть перед глазами. - Они тяжело это переживают, но мы стараемся. Что-то еще?
- Простите… вы сказали «присоединится»? Но Карин не ходит в школу. Она не появлялась ни разу с тех пор, как мы с вами беседовали в последний раз.
- Не появлялась? - нахмурился Ишшин. - Но она же… Так… - задумался он, глянув на потолок. - Так… Я разберусь с этим, спасибо за звонок.
Распрощавшись с директором, тяжело вздохнув в предвкушении тяжелого разговора, мужчина направился по лестнице к комнате дочерей. Все равно скоро будильник Карин должен был зазвонить. Тихо приоткрыв дверь, Ишшин осторожно заглянул внутрь и чертыхнулся - обе кровати были пусты. Похоже, этой ночью одна из его дочерей дома не появлялась.
Куросаки-старший быстро спустился вниз, за оставленным на столе в гостиной мобильным. Юзу уже мирно спала на диване. Ишшин, поколебавшись немного, решил все же перенести ее в комнату. Разобравшись с этим, он сосредоточился, выискивая духовную силу Карин. В последнее время он стал плохо ее чувствовать – девочка подсознательно закрывалась ото всех, прятала свою реацу, не осознавая этого. Вот и сейчас никак не получалось ее найти. Вновь тяжело вздохнув, он набрал ее номер и замер, слушая гудки и продолжая сканировать город в поисках дочери. Телефон не отвечал. Снова. И снова. И снова. Короткое SMS: «Где ты?» Минута, вторая - нет ответа. «Карин, ты в порядке?» Ни-че-го. Мужчина начал волноваться. «Просто скажи, что ты в порядке». Тишина. Длинные гудки тянулись вереницей тревожности. «Абонент не отвечает» - раз за разом. Поняв, что дозвониться не получится, старший Куросаки взялся за телефонную книгу. «Вот и пригодилась папочкина дотошность. Папочка не зря переписал контакты с телефонов дочурок…» - с мрачной удовлетворенностью констатировал Ишшин, старательно вспоминая друзей дочери, у которых она могла бы остаться на ночь. Список был невелик. Но и это не помогло – все, как один уверяли, что давно уже не видели Карин.
Ишшин крепко призадумался. Вздохнув который раз за утро, выбрал в списке контактов еще одно имя. Он не мог стоять на месте, а потому несколько бессмысленно перемещался по дому, то и дело беря в руки сувенирчики с полок и тут же ставя их обратно.
- Алло? - ответил сонный голос.
- Здравствуй, Тацки.
- Ой, - удивленный выдох, послышался шорох, подозрительно напоминавший возню под одеялом, грохот упавшего тела и сдавленное чертыхание. - Здравствуйте, Куросаки-сан, - намного более бодрым тоном ответила девушка. - Что-то случилось?
- Надеюсь, что нет. Карин пропала, я не могу ее найти. Она не появлялась дома со вчерашнего дня.
- Ой, - более взволнованно. - А трубку она не берет?
- Нет, - Ишшин устало потер виски, присаживаясь в кресло в гостиной. - Тысячу раз звонил и сообщения оставлял. И друзей ее обзвонил. Ты пробовала с ней поговорить?
Пауза. Вздох с толикой вины:
- Пока нет.
Куросаки молча крутил в руке стакан Юзу с остатками воды, наблюдая, как жидкость перекатывается по стеклянным стенкам.
- Понятно… - проронил он наконец.
- Мы с ребятами сейчас пойдем ее искать, - в трубке снова послышался шорох, какая-то беготня и сопение. Похоже, Арисава быстро собиралась. - Не волнуйтесь, Куросаки-сан, мы ее найдем! Я уверена, все в порядке, она просто где-то бродит, - продолжала тараторить девушка. Снова что-то прогрохотало, послышались топот и короткое чертыхание, из которых Ишшин сделал вывод, что одноклассница сына второпях споткнулась и упала, но тут же вскочила, продолжив метаться по комнате. Куросаки с силой сжал пальцами переносицу, подавив очередной тяжелый вздох.
- Тацки… - динамик мобильного затих в ожидании. - Спасибо.
- Пока не за что, Куросаки-сан, - смущенно ответили на том конце. - Я вам позвоню, когда что-нибудь узнаю.
- Хорошо, - пробормотал он в прострации коротким гудкам.
У Ичиго замечательные друзья. Не проявляя показной дружелюбности, он обладал особым даром притягивать к себе сильных духом людей, способных видеть суть человека. И объединять их одним своим существованием. Даже после смерти.
Ишшин устало посмотрел на плакат любимой женщины на стене:
- Прости, Масаки, неважный из меня вышел отец. Похоже, политика невмешательства потерпела оглушительное фиаско.
Он всегда за ними присматривал, старался быть в курсе всего, что с ними происходит, знать всех, кто окружает его детей. Но не вмешивался, заставлял их решать проблемы самим, своим поведением напрочь отгоняя мысли о том, чтобы попросить его помощи. Хотя не раз помогал косвенно: незаметно наталкивая на определенных людей, вроде бы случайно сболтнув какую-то умную фразу, оказавшуюся дельным советом. Это не особо их сближало, не способствовало откровенности, но Ишшину казалось, что так и должно быть, это правильно – готовить их к самостоятельной жизни, чтобы быть уверенным, что они со всем справятся без него. Но все предусмотреть невозможно. Кто знал, что идеальная с виду тактика, без осечек исправно служившая столько лет, настолько отдалит от него дочь и не оставит ни малейшего шанса достучаться до нее самому.
Настенные часы оглушительно пробили восемь утра.
