Глава 3Прошла неделя с дебатов лейбористов-консерваторов, снова была суббота, и Мэри было до смерти скучно. Именно такие проблемы бывают с тем, что пишешь всего пару раз за семестр, и тем, что ты слишком ленива, чтобы работать, не стимулируя себя конечным сроком, и не иметь мотивации работать над чем-нибудь еще.
Быть умной – настоящее проклятье, подумала она, быстро очищая несезонный мандарин, прежде чем сесть, поедая его и разглядывая Анну, которая сосредоточенно изучала большой яркий учебник за столом у окна. Университет – такая унылая потеря времени, если недостаточно работы, которую следует сдавать, а ты слишком умен, чтобы проводить за ней много времени. Если бы она попала в Оксфорд, тогда конечно, там задавали по эссе каждую неделю, и... Ладно, нет смысла думать об этом.
– Мне бы хотелось, чтоб ты перестала на меня таращиться, пока я считаю, – сказала Анна, не поднимая головы. – Мой затылок уже ноет, и я все время забываю, что я уже внесла в калькулятор!
Мэри пожала плечами, не то чтобы Анна могла увидеть. Потом она встала и потянулась так, что суставы хрустнули.
– Какая разница? – пафосно и риторически спросила она. – Какая вообще во всем разница?
– Для меня есть разница! – раздраженно ответила Анна. – Мне нужно шестьдесят баллов за этот модуль, чтобы перейти на следующий курс, и я на самой сложной странице.
– Уверена, ты справишься, дорогая.
Она отстраненно посмотрела в окно. Был шумный, яркий, холодный день, типичный для этого времени года и прибрежного климата, облака плыли по синему небу, подгоняемые сильными ветрами вверху, в атмосфере.
– Думаю, я прогуляюсь.
– Отличная идея! – с облегчением вздохнула Анна, и Мэри вышла в коридор, надела отделанные мехом ботинки, застегнула черное пальто и обернула красную пашмину вокруг шеи, для цвета. Она надела кокетливый красный берет поверх темных длинных волос, и пара кожаных перчаток завершили ансамбль.
Выйдя на улицу, она пошла так быстро, как могла, держа руки в карманах, пока не дошла до берега. Здесь была приятная ровная дорожка, и по которой она могла дойти до знаменитого гольфового поля, в ее лицо дул ветер, и запах моря окружал все вокруг. В небе летали птицы, издававшие резкие, визжащие крики, и Мэри глубоко вздохнула, замедляя шаг. Весна пришла по-настоящему, и конечно же, осталось всего несколько недель до пасхальных каникул. Она не была уверена, хорошо это или нет. С одной стороны, хорошо будет вернуться в Даунтон, к своей семье, дальше от закрытого и скучного общества Сэнт-Эндрюса. С другой стороны, это значит вернуться в Даунтон к своей семье и закрытому и скучному обществу деревенского Йоркшира. Какая же тяжелая у нее жизнь. Может им с Анной стоит уехать куда-нибудь летом. Конечно, Анна не захочет надолго уезжать от Джона (дурочка!), и Мэри не собиралась быть третьим лишним в этой «не-паре». Она лучше проведет неделю на забитом пляже в Греции, зарабатывая солнечный удар и пищевое отравление вместе с Эдит.
Ну, может не всю неделю. Скорее несколько дней. С напряжением.
Потом, в начале сентября, будет ее двадцать второй день рождения. После совершенно невовремя случившейся кончины двоюродной бабушки Элизабет, за неделю до двадцатиоднолетние Мэри, пришлось отменить все празднование, и ее родители пообещали устроить совершенно грандиозную вечеринку в этом году. Они даже собирались снять Аббатство у Национального Фонда на уикенд. Как иронично, что люди должны арендовать дом своих предков для вечеринки. Как же это
угнетающе. Но все равно, она этого ждала.
Она все еще шла, погруженная в мысли, когда зазвонил ее телефон. Она сняла перчатки, чтобы принять звонок, сначала глянув, кто это. Ее мать. Она внутренне вздохнула и прошла к ближайшей скамейке, обращенной к морю, предполагая длинный и скорее всего неприятный разговор.
– Привет, мамочка! – достаточно живо начала она и тут же добавила. – Все хорошо? Ты в этот уикенд в Лондоне или вернулась в Даунтон?
Пока в разговоре не упоминаются ее планы на будущее и стажировки, на которые она не подавала заявления, она будет в порядке.
Голос матери звучал напряженно.
– милая, я рада, что дозвонилась до тебя. Я в Лондоне, мы оба тут.
– И папенька? – удивленно ответила она. Обычно граф всегда большую часть года оставался дома, пока его жена работала, а Сибилл училась, в Лондоне, всю неделю, приезжая в Йоркшир на выходные.
– Да, он приехал прошлым вечером. Сегодня мы с твоей тетей дем на шоу.
– Как мило! – сказала Мэри, изучая ногти и удивляясь, почему у нее такой напряженный голос.
– Да... Мэри, милая, ты в последнее время говорила с Сибил?
Она выпрямилась и моргнула.
– Сибил? Нет, а что?
На другой стороне линии случилась короткая пауза. Мэри потерла нос, и нахмурилась, глядя на море.
– Ну, видишь ли, мы не знаем, где она.
– Вы не знаете, где она. Но она с вами! Где еще ей быть?
– Конечно, должна быть, но ее нет, и я звоню ей снова и снова, но она просто не берет трубку! Ей не пришло в голову устроить тебе сюрприз и приехать?
– Мамочка, никто не ездит сюрпризом в Сэнт-Эндрюс из Лондон, да хоть откуда!
Мэри недоверчиво рассмеялась, но в ней начало нарастать беспокойство. Учитывая недавно развившийся у Сибил интерес к проблемам (перед рождеством на три дня была отстранена от занятий за пряди, выкрашенные в фиолетовый – если бы они были темно-синие и сочетались с формой, никто не обратил бы внимания, как согласно заявлению Сибил), побег вовсе не исключался. Но Мэри думала, что она успокоилась после своего последнего вызова традициям (на этот раз протеста против обязательного молитвенного собрания по утрам вторников).
– Так я и думала. Но она не звонила тебе? Присылала СМС? Фейсбучила? Твиттерила?
– «Твиттила», и нет, я ничего от нее не слышала. Тебе лучше начать сначала.
История была простая. Сибил собиралась заночевать («заночевать»? Мамочка, ей семнадцать!») у ее подруги Дейзи вечером в пятницу, как, оказывается, она часто делала. Не было ничего неожиданного, кроме того, что в этот раз Коре понадобилось зачем-то с Сибил связаться, и когда телефон ее дочери оказался выключен, она позвонила мачехе Дейзи, только чтобы узнать, что Сибил не только нет в их доме, она не бывала там уже очень давно, и, по словам самой Дейзи, девочки постепенно перестали общаться с начала года, и уже почти не разговаривают.
– Я чувствую себя такой бесполезной, – Кора почти кричала в конце объяснения.- Моя дочь лгала мне месяцами о том, что делает, и я понятия не имею, где она и где она была! Она уже может лежать мертвой в канаве. Или нет, может она не в Лондоне... Ты думаешь, это наркотики, Мэри? Это могут быть наркотики. Или рэп-музыка. Что, если она теперь в банде?
– Папенька знает? – перебила ее Мэри.
– Господи, нет, и не узнает. Ты знаешь, каков твой папенька в таких ситуациях.
Мэри знала, и она внутренне содрогнулась.
– Я скажу ему, что она весь уикенд провела у Дейзи, если понадобится. Но, милая, ты не могла бы ей позвонить? Если она в беде, то она скорее поговорит с тобой, чем со своей старой матерью.
Мэри откинулась на спинку скамейки и, сдаваясь, закрыла глаза.
– Хорошо, если нужно.
– Спасибо, милая. Сделаешь это сейчас? Как только узнаешь, что происходит, перезвони мне.
– Да, мамочка.
Мэри отключила телефон и несколько секунд сидела, глядя на экран. Она понятия не имела, что делает ее сестра, но сильно сомневалась, что это в половину так ужасно, как воображает ее мать. В конце концов, она делала это каждый уикенд без особых последствий. Сибил в банде, продающей наркотики? Смешно.
Она покачала головой, ненадолго отложила телефон, чтобы подумать на голые пальцы, и позвонила сестре. Есть шанс, что она не ответит.
Она ответила.
– Мэри! Привет! Как дела? – сказала она, звуча слишком уж радостно для кого-то в беде, но Мэри едва слышала ее из-за шуман на заднем фоне, какой-то странный металлический лязг и тихая музыка из радио.
– Сибил, милая, ты в порядке! – громко прокричала она с облегчением, которое не хотела показывать.
– Что? Конечно, в порядке! Почему не должна?
– Ты с Дейзи? – просто спросила Мэри.
– Дейзи? – пусто сказала она, а потом раздраженно вздохнула. – А, понимаю: мамочка тебя втравила. Она постоянно звонила мне всю ночь. Это так скучно!
Мэри досчитала до пяти, прежде чем ответить.
– Она ужасно о тебе беспокоится. Она звонила миссис Патмор. Сибил, где ты, черт побери?
– Вот блин.
– Не «вотблин»-кай мне, Сибил! Ты думаешь, что я буду вашей с мамой переговорщицей, пока ты играешься в подростковый бунт? Ради бога, Я в Шотландии! Почему я должна с этим разбираться?
Сибил молчала.
– Ну?
Мэри почувствовала, что уже вошла в роль переговорщика и взрослого судьи, и это нехорошо. Да, Сибил почти на пять роль ее младше, но они всегда были сравнительно близки, и что бы ее сестра не делала и не наделала, это не может быть хуже, чем то, что она делала раньше. Она чувствовала себя обманщицей, от чего ее недовольство ситуацией усиливалось. Кто она, чтобы судить?
Может быть что-то в том же роде пришло в голову Сибил, потому что несколько секунд спустя она тихо ответила:
– Мэри, я не делала ничего плохого.
– Тебе стоит говорить погромче, если хочешь, чтобы я тебя слышала; что это там, ракета?
– Обещай, что не скажешь мамочке!
– Понимаю: ты не делаешь ничего плохого, но мне нельзя говорить мамочке. Пожалуйста, милая! Я обещала ей, что перезвоню, когда разберусь с тобой.
– Мэри, пожалуйста! Я скажу тебе, но обещай не говорить ей! Я клянусь, тут ничего плохого. Ей просто это не понравится...
Мэри скрестила пальцы в кармане пальто.
– Хорошо, обещаю.
– Окей. Не злись, Мэри, – Сибил глубоко вдохнула. – Я познакомилась с парнем.
Мэри едва не рассмеялась.
Ну конечно, это парень. Никаких наркотиков. Ну, наверное нет.
– О, милая, дай я догадаюсь – ты познакомилась с ним не через знакомых мамочки в Сити на вечеринке с сыром и вином?
Сибил хихикнула.
– Как же. Я встретила его на концерте, куда ходила с Лили, группа ее брата там играла, все было совершенно законно. И Том, это он, он играл на ударных в другой группе. И, ну, мы просто совпали, понимаешь7
– И мамочка об этом не знает?
– Конечно не знает! Он на пять лет меня старше и бросил школу в шестнадцать и работает в гараже. Она ни за что не позволит мне с ним видеться, а папенька просто взорвется!
Внезапно стал понятен шум на заднем плане. Сибил говорила из гаража. Конечно.
– Ну, как же ты мудро выбрала, – с иронией заметила Мэри. – Ты сейчас там?
– Ага. Я тут каждую неделю.Тут здорово, знаешь. Я всякому учусь. Думаю, я наверное буду изучать инженерное дело в университете, а не политику.
Мэри закатила глаза. Как же. Сибил каждые несколько месяцев меняла решение об университете. В любом случае, она отметила, какой искренний энтузиазм появился в ее голосе, когда она начала говорить о Томе.
– И где ты проводишь ночи пятницы, раз уж ты точно не в спальном мешке в комнате Дейзи с диснеевскими фильмами и конфетами, как думала мамочка?
– На матрасе.
– Да уж, конечно. И где этот матрас?
– В гараже, в задней комнате.
Мэри осторожно прижала кулак к глазам. Сибил снова закрылась, и было совершенно очевидно, почему. Она действительно не хочет этого разговора.
– И ты одна спишь на этом матрасе в задней комнате?
От Сибил последовала долгая тишина, не считая лязга и радио на заднем фоне.
Наконец:
– Я не думаю, что это твое дело, Мэри.
– Я согласна; Я совсем не хочу с этим дело иметь! Но мамочка меня втянула и я должна ей что-то сказать, так что дай мне, с чем поработать.
– Ты не могла бы сказать, что я просто с друзьями?
Мэри сжала руку в кармане в кулак.
– И почему вдруг она должна в это поверить? Кто твои друзья с тех пор, как больше не Дейзи?
- Другие люди в гараже. Здесь...
Но Мэри больше не слышала, что говорила сестра. Какой-то идиот вел мотоцикл по дороге к ней, и с ревом его мотора, ветром, шумом моря и тем шумом у Сибил, она ничего не услышала. Когда наездник, весь в скорости и коричневой коже, пронесся мимо, она вскочила и нервно замахала руками этому кандидату в преступники, что так нагло нарушал мирный порядок.
– Сибил, я тебя не слышу! Дай мне минутку! – прокричала она в телефон.
Она все еще ничего не слышала, и, убрав телефон от уха, поняла, что Сибил отключилась при первых же признаках ее отвлечения. Раздраженная, Мэри взвизгнула:
– Я надеюсь, ты хотя бы защищаешься! – и упала назад на скамейку, сердито натягивая перчатки на дрожащие руки.
Мотоциклист внезапно остановился немного дальше по дорожке, спешился, и теперь шел к ней, ведя свой мотоцикл. Мэри подняла глаза, только когда услышала внезапную тишину. Она встала и пронзила его тяжелым взглядом, так как, конечно, поблизости никого не было, ради кого он мог бы остановиться. Она приготовилась к битве, ее самоуверенность делала ее храброй. Определенно, тут ведь должен быть запрет на автотранспорт на этой дорожке? Сама ее цель была в том, чтобы тут прогуливаться вдоль моря, а не затем, чтобы сорвиголовы-подростки нарушали тут порядок на мотоциклах.
– Разве это не незаконно, раз... О!
Она прервалась, потому что тут ездок припарковал свой мотоцикл на траве у дороги, рядом с скамейкой, и снял шлем, встряхнув волнистыми волосами. Это был Мэтью Кроули. Он смущенно улыбнулся ей, когда встал перед нею.
– Мне жаль.
– О нет, вам не жаль! – она не могла перестать расстреливать его взглядом.Это было непреодолимо.
– Ну, да, не жаль, но я защищен, видите! – он гордо взмахнул шлемом.
Она перестала осуждающе пронзать его взглядом, чтобы удивленно нахмуриться.
– Я слышал, как вы что-то кричали мне, что-то с тем, что надеетесь, что я защищен. Как это внимательно с вашей стороны, скажу я вам, Мэри.
Она уставилась на него, ее рот раскрылся от изумления, и потом, довольно неожиданно, она начала несколько беспомощно смеяться. Она смеялась и смеялась, и смеялась, и чем более смущенным выглядел Мэтью, тем сильнее она смеялась. Потом его губы дрогнули, и он тоже рассмеялся, не зная причины, в итоге они упали на скамейку рядом, ослабшие и задыхающиеся от смеха. Мэри прижала руку к груди и закрыла глаза, пока веселье не закончилось. Потом она повернула голову и увидела, что он разглядывает ее с выражением искреннего интереса на лице. Ей снова захотелось рассмеяться. Она уже много лет не чувствовала себя так легко и спокойно. Она проглотила это странное чувство и попыталась объясниться, в ее глазах все еще играло веселье.
– Я говорила с своей сестрой, не с вами.
Он приподнял брови.
– С вашей сестрой?
– Да! Я говорила ей... – о господи. Еще одно дурацкое хихиканье сорвалось с ее губ, и она прижала кулак ко рту. – Не обращайте внимания.
– Ну, должно быть это была веселая беседа. Жаль, что я пропустил.
– О нет, – еще подавленное хихиканье. – Было совсем не смешно.
Его губы дрогнули, когда он оглядел ее.
– Да уж, вижу.
Она снова расстреляла его взглядом, но это не слишком удалось, и выражение его лица не изменилось.
– Серьезно, это было совсем не смешно; очень неловко на самом деле. Я говорила ей...
Она вздохнула, потому что это действительно было совсем не смешно, а потом, так же неожиданно, как до того смеялась, рассказала Мэтью всю историю. Наверное это потому, как он подвинулся поближе к ней на скамейке, словно действительно хочет услышать, что она хочет сказать, может потому, что он совершенно незнаком ей, и ничего не знал ни о ней, ни о ее семье, а может она просто хотела с кем-то поговорить. Она не могла сказать, почему, но она рассказала ему, а он слушал.
В конце он некоторое время помолчам, пока Мэри сидела, глядя прямо перед собой на сверкающее море. После обдумывания, он спросил:
– И она просто отключилась?
Мэри выпрямилась и посмотрела на него.
– Да! И теперь мне надо думать, что сказать мамочке. Я обещала Сибил, что не скажу, и честно, это не мое дело, но я не могу ей не перезвонить.
– Хм.
– Ох, нет, Мэтью, – вскрикнула она, несколько раздраженная. – Это не ваши проблемы. Неважно, я что-нибудь придумаю.
– Конечно важно, – нахмурился он. – Вы волнуетесь за Сибил, и вы попали в очень деликатное положение, между матерью и сестрой. Я это понимаю.
– Это не значит, что вы должны за меня это решать.
Он улыбнулся.
– Я адвокат, помните? Я люблю решать проблемы.
– Я думала, адвокаты такие создают.
– Конечно: как же еще нам заплатят, чтобы мы их решали?
Она моргнула, а потом полуулыбнулась ему, прежде чем отвернуться. К его чести, он не стал упиваться победой, а сразу же продолжил:
– Как насчет того, чтобы вы позвонили Сибил и велели ей немедленно отправляться домой и самой скормить матери любую историю, какую хочет, а вы ей скажете, что она просто в безопасности.
Это был хороший план. На самом деле это был настолько хороший план, что Мэри мысленно пнула себя, что сразу же это не придумала.
Она гордо похвалила его:
– Неплохо... Для голосуещго за лейбористов адвоката.
– Значит, вы так и сделаете? – его удовлетворенное выражение лица было одновременно обнадеженным и мальчишеским, и необыкновенно привлекательным.
– Возможно.
Он кивнул, очень заметно показывая, что он прячет улыбку и незаметно разглядывает краем глаза.
– Верно: вы это
обдумаете.
Мэри сжала руки и отвернулась от него. Ее начала нервировать то, как она на него реагировала. Она не хотела, чтобы он ей нравился – нет, он на самом деле ее бесил, но он ей нравился. Очень. Это было неуместно.
– Вы должны забыть все это, – наконец очень быстро сказала она. – Я недолжна была вам этого рассказывать. Это просто дурацкая семейная проблема. На самом деле, я наверное преувеличила, и преподнесла вам в виде какой-то эпической саги. Которых, полагаю, вы много знаете.
– Да, я отметил ваш интересный выбор эпитетов и формулировок, – весело ответил он, но глаза его оставались серьезными. – Я не скажу ни слова, Мэри, конечно нет.
Прежде чем она успела поблагодарить, его губы снова дернулись.
– Знаете, полагаю, это свидетельство того, что и у шишек те же проблемы, что у остальных
Она закатила глаза и ядовито ответила.
– Конечно же они у нас есть. Никогда не смотрели «Возвращение в Брайдсхед»?
– Боюсь, прошло мимо меня.
– Да, это чересчур высококультурно для телевидения, – самодовольно ответила она. – Судя по этой штуке, вы смотрите повторы “Top Gear”. Что на вас нашло, что вы купили это? Вы мне казались слишком милым для байкера.
Он рассмеялся, любовно оглядывая мотоцикл, а потом посерьезнел. Она смотрела на него, испытывая любопытство против своей же воли, и он пожал плечами.
– Бунт, я полагаю, был всему основою В Оксфорде все повсюду ездят на велосипедах. Старомодные велосипеды с корзинками, на которых едут старики в твидовых костюмах, курящие трубки, и все время попадающиеся на пути. Это показалось мне слишком старомодным. И я купил это!
Мэри скупо улыбнулась, ее пульс чуть участился при упоминании города остроконечных шпилей. Конечно, такие как Мэтью никогда не оценят традиций Оксфорда. Она была бы выше этого.
– Наверное, вы были популярны, – ровно заметила она.
– О да, швейцары меня обожали! – он снова рассмеялся, удрученно. – Лавиния терпеть его не может. Она считает, что ехать нужно тихо, вдоль реки в солнечный денек, когда я предпочитаю с шумом убраться от всего этого куда-нибудь за город.
– То есть она не держится за вас сзади и не кричит, когда вы выжимаете скорость побольше?
– Никогда! – он задумчиво посмотрел на нее, и, словно осознав, где он, несколько подвинулся. – Слушайте, а почему бы вам не прийти к нам поужинать как-нибудь на этой неделе? Линни обожает готовить для людей, и она очень хороша в этом.
Мэри приподняла брови. Заглянуть на ужин? Это звучало ужасно взросло. Ужины – это то, что устраивают родители, не студенты. Но насколько утонченным может быть ужин у Мэтью и Лавнии? В любом случае, она согласилась, и было решено назначить все на среду.
– И, э, приведите... Я имею в виду, у вас есть, кого привести? Мы будем совсем не против.
Она рассмеялась его внезапной неловкости.
– Нет, ничего такого. Но если это не доставит хлопот, я могла бы пригласить мою соседку, Анну, – что угодно, чтобы увести ее от постоянной переписки с Джоном.
Он улыбнулся.
– Отлично. Звучит прекрасно. Никаких хлопот. Просто предупредите, на случай если Анна окажется принцессой и ужинает лишь икрой и трюфелями, прежде чем помолиться портрету Маргарет Тэтчер? Надо ли нам смахнуть пыль с трона на чердаке в честь ее прибытия.
– А, так вот как вы обо мне думаете, Мэтью? Мало же вы знаете. Но нет, думаю, вы сочтете Анну совершенно нормальной.
– А, полагаю, было бы слишком – надеяться, что вас таких две. Ну, мне пора. Мне еще следует вычистить ванную и приготовить записи по делу к понедельнику, – его лицо немного помрачнело. – Могу я получить ваш номер телефона, чтобы договориться обо всем на среду?
Они были друзьями на фейсбук; им не нужно было обмениваться телефонами, подумала Мэри, но она продиктовала ему номер, который он записал в своей старой «Нокии».
– Вот, все верно? – он протянул ей телефон, его глаза блестели.
Она глянула вниз. Ее номер был записан правильно, и сохранен под именем «Леди Мэри Кроули». Она прикусила губу и посмотрела ему в глаза, ее взгляд немного дразнил,немного надменно, немного радостно.
– Совершенно верно.
Мэтью встал, и посмотрев ей в глаза немного дольше, чем это было нужно, снова надел шлем.
– Отлично. Увидимся в следующую среду.
Он подошел к мотоциклу, перекинул через него ногу, и включил зажигание, мотор с ревом вернулся к жизни.
– Помните мое предложение, Мэри! – крикнул он между выстрелами мотора.
– Я сказала, что обдумаю!
Его губы подернулись под визором шлема.
– Тогда сделайте это!
Он поднял одну руку в салюте, и уехал. Когда он с грохотом уезжал назад в город, он видел ее в отражении, все еще сидящую на скамье, с телефоном в руках, набирающих сообщение матери или сестре. Он улыбнулся. Хорошая девочка.
