University Challenge

Глава 1

Автор: Silvestria
Оригинал: http://www.fanfiction.net/s/7289887/1/University_Challenge

Если бы не «Тэсс из рода Д’Эбервиллей», Мэри никогда бы туда не попала.
После двух недель пахоты над эссе, оно наконец было закончено, и она могла покончить с упреками, распределением ответственности, и размышлениями, действительно ли Энджел был таким болваном, как кажется (слова преподавателя, не ее). Это было слишком долго. Интересно, конечно, но долго. Она была рада наконец отослать документ и выключить лаптоп.
Мэри была не из тех, кто постоянно работает. Она обдумывала работу, но только когда приблизился последний срок сдачи, она наконец отправилась в библиотеку, где и застряла. И там она работала тяжко, почти безостановочно, пока не закончила. Никто не скажет, что работа Мэри Кроули была не тщательной, когда она как следует за нее бралась.
Так что теперь делать дальше? Она почти никого не видела все то время, что работала, и теперь жаждала общения и развлечения. Анна была здесь почти все вечера и готовила, это правда (Мэри едва могла сварить яйцо; верно, стыдно), и она видела Ивлина в библиотеке, но никаких вечеринок, никаких танцев, никаких ужинов...
В день, когда эссе было закончено, Анна была занята. Ну, она проводила вечер у Джона, как обычно каждую пятницу. Мэри не обижалась, ведь Анна не была ее личным поваром, каждый раз к ее услугам. И все равно, она не могла бы вынести еще одного ужина на вынос из фастфуда. Каждый раз, когда она такое ела, она ненавидела себя еще чуть больше.
И тогда она решила пойти на дебаты.
Это были ежегодные дебаты Ассоциации Консерваторов против Клуба Лейбористов, с ужином после. Обычно она бы не пошла, потому что вступила в АК, только чтобы встретить богатого мужчину из высшего класса, за которого можно было бы выйти замуж. Тем не менее, после уже двухлетнего членства, она так и не нашла того, кто отвечал бы ее требованиям. Парни, которые ей интересовались, были тупыми и невыносимыми, а те, что были интересны ей, были уже либо заняты, либо геями. Это было чересчур угнетающе.
Ежегодные дебаты вряд ли принесли бы пользу, потому что единственные новые люди, что она встретила бы там, были бы членами Клуба Лейбористов, а значит вряд ли принадлежали бы к высшему обществу. Но тем не менее, это был шанс выбраться из дому, надеть красивое платье и подумать о чем-нибудь более важным, чем проблемах женского существования в девятнадцатом веке. «Тэсс» была чертовски угнетающей книгой. Ей следовало взяться за Остин.
После отсылки документа Мэри взяла выходной. В обед она сходила по магазинам и купила симпатичное черное платье от Reiss, чтобы надеть этим вечером. Потом привела в порядок волосы. Затем ногти. Потом пошла домой, ощущая себя больше человеком, и просмотрела новости за две недели. Не хотелось бы выглядеть глупой и несведущей за ужином, хотя она надеялась, что не будет сидеть с кем-нибудь чересчур увлеченным политикой. Политические активисты так скучны (она-то знает; ее младшая сестра все время присылала ей приглашения в совершенно непристойные либеральные политические группы на фейсбук. Молодец, что старается, конечно, но честное слово! В прошлые времена феминистки приковывали себя к рельсам, а не спамили сестер в социальных сетях).

Как всегда, когда Мэри пришла на дебаты, все уставились на нее. Да, ей нравилось быть нарядной и элегантной, и что? Лучше быть чересчур нарядной, чем выглядеть как эта рыжая девчонка в рваных джинсах, которая, казалось, выползла из постели и проползла через живую изгородь, которая вела спикера от лейбористов к подиуму. Мэри закатила глаза и пошла на половину консерваторов, и как раз собиралась сесть, когда вспомнила, что эта рыжая – подруга Анны, Гвен. О нет, она не станет с ней разговаривать, не теперь, когда та так одета!
Она сидела недолго прежде чем к ней присоединился Энтони Страллан. Он был одним из самых скучных членов клуба и по каким-то причинам думал, что ей всегда хочется с ней поговорить. С другой стороны, он был богат, так что она не была чересчур пряма в отказах. К счастью, скоро начались дебаты, и ей удалось его заткнуть.
Темой было «Мы считаем, что нынешнее правительство не отвечает нашим интересам», и и была она предложена неким Мэтью Кроули из Клуба Лейбористов. Мэри приподняла брови, услышав знакомую фамилию.
– Может вы родственники, – шепотом пошутил Энтони, и она хихикнула в ответ. Для него это было удивительно остроумно.
Мэри в принципе была не согласна с речью спикера, но признала, что он хорошо представил свои аргументы, в то время, как спикер от консерваторов мало чем могла ответить. На каждый вопрос она отвечала беспомощным:
– Да, но... – и Мэри сжимала кулаки, ее ногти впивались в ладони. Она смогла бы куда лучше, она знала, что могла.
– Да, но что? – не выдержал в один из моментов Мэтью, улыбаясь публике. Лейбористы дружно засмеялись. – Кажется, мне действительно пора остановиться, раз уж вы уступили по всем статьям. Получается совсем нечестно.
Ему было слишком уж весело. Как бы мало Мэри не волновала политика и Ассоциация Консерваторов, она тем не менее ощутила уколы гордости от столь постыдного проигрыша. И позже, когда публике было предложено высказаться, она не смогла остановиться и элегантно подняла свою руку.
– Дама в черном, сзади! – объявил председатель.
Мэри медленно встала, и сказала, тщательно подбирая слова:
– У меня вопрос к представителю стороны утверждения.
Мэтью Кроули облокотился о трибуну и самоуверенно улыбнулся ей.
– Давайте!
Она сощурилась.
– Вы несколько раз упомянули, что члены парламента должны по-настоящему представлять всех избирателей всех уровней жизни, и мне интересно, как именно вы собираетесь претворить это в жизнь. Вы действительно хотите, чтобы страной управляли тупые недоучки и наркоманы из муниципальных районов? Понимаю, что вы там чувствуете себя как дома, но сомневаюсь, что это принесет пользу стране, особенно на международном уровне.
Мэтью опустил глаза, прикусил губу, на секунду задумался и ответил:
– Спасибо, эээ?
– Мэри. Мэри Кроули.
На секунду их взгляды встретились (у него были красивые голубые глаза, заметила она) и по его лицу пробежало удивление при ее имени. Потом он вернулся к теме дня:
– Спасибо, Мэри. Так...
– Вообще-то, леди Мэри...
По залу пробежали смешки вкупе с парочкой охов. Мэри покраснела. Она понятия не имела, зачем она это сказала; она говорила о своем титуле или скрывала в зависимости от того, как ей было выгоднее, и она не понимала, кого она попыталась впечатлить здесь, во время дебатов, окруженная сторонниками лейбористов.
Губы Мэтью дрогнули, и он коротко откашлялся в кулак. Теперь Мэри была в совершенном бешенстве, в основном на себя за свою глупость.
– Хорошо, леди Мэри. Спасибо, что поделились этой деталью вашего происхождения, это многое объясняет, – еще смех. – Я вас понял. Правда, понял. Здесь есть некоторое противоречие. Чтобы управлять страной, нужны интеллект и образование. Это автоматически делает вас частью элиты. Если же вы часть элиты, то как вы можете объявлять себя частью большинства того общества, которым управляете в демократической стране?
– Да, именно об этом я и спрашиваю!
– Ну, на это ответ, о котором я уже говорил: образование. Бесплатное всеобщее хорошее образование означает, что любой будет способен вырасти в большее, чем было суждено при рождении, и стать членом парламента, представляя интересы тех людей, чьи интересы в настоящий момент не представляются, и изменить некоторые вещи в будущем.
– Как вы? – усмехнулась Мэри. – Полагаю, хотите стать премьер-министром от народа?
Он покраснел, выглядя раздраженным. Она порадовалась.
– Мои происхождение и амбиции не имеют отношения к делу. Я говорил в общем смысле.
– И в беспомощно оптимистичном смысле! – воскликнула она. – Неужели вы действительно думаете, что...
– Достаточно! – перебил ее председатель. – Благодарю вас, леди Мэри. Думаю, на этом мы прервемся. У кого-нибудь еще есть вопросы к кому-либо из обоих спикеров?
Мэри опустилась на стул. По крайней мере она доставила ему хоть какое-то неудобство. Она подняла глаза и с удивлением заметила, что Мэтью все еще задумчиво разглядывал ее, пока спикер от консерваторов отвечала на чье-то глупое замечание. Она расстреляла его взглядом, и он смущенно отвернулся.

Ужин проходил в приятном ресторане, который выбрала Ассоциация Консерваторов. Мэри была рада; отвечай за это Клуб Лейбористов, и они бы ели в Макдональдсе. Но попытавшись избежать компании Энтони, она внезапно оказалась соседкой Мэтью Кроули. С другой стороны, Энтони она зато даже и не видела.
Заняв свои места, они обменялись горестными взглядами узнавания, и Мэри тихо вздохнула, отмечая свою невезучесть, прежде чем попытаться что-нибудь сделать.
– Разве вам не полагается сидеть в центре? Вы же у нас сегодня герой дня.
Конечно, в итоге лейбористы выиграли.
Он улыбнулся и покачал головой:
– Я был бы больше доволен победой, если бы ваши хоть немного оказали сопротивление.
– В следующий раз мы лучше постараемся, – сухо ответила Мэри и открыла меню, отворачиваясь от него.
Сделав выбор, Мэри приготовилась к скучному и одинокому ужину. Каким-то образом она оказалась за лейбористским столом. Двое напротив нее явно были парочкой, и больше интересовались друг другом, чем новыми знакомствами (и конечно, она была непротив. Они выглядели раздражающими). Направо от нее был Мэтью, который беседовал о чем-то с парнем рядом с ним, а налево от нее было пусто. Она положила подбородок на руку и уставилась в никуда. Наверное ей лучше было пойти к Анне и Джону. Она могла бы запереть их в туалете на первом этаже, пока они наконец друг с другом не разберутся. Это было бы куда веселее. Ей следовало бы серьезно это обдумать...
Пришел официант, чтобы сделать заказ, и когда он ушел, она твердо решила не проводить весь вечер в молчании. Похмурясь на парочку напротив (публичная демонстрация чувств так вульгарна, и этого было достаточно, чтобы отбить у нее аппетит; эти члены Клубы Лейбористов полностью подтверждали все ее предрассудки, так угнетающе), она повернулась на стуле и нацепила самую яркую из улыбочек.
– Итак, Мэтью, так вы планируете вести по морям корабль нашего государства? Вы уклонились от ответа, это значит, у вас есть талант в этом отношении.
Он приподнял брови, когда она заговорила с ним.
– Даже если бы я и планировал, сомневаюсь, что вы голосовали бы за меня. Но нет, у меня нет политических амбиций. У меня другие интересы.
– Браво! Если вы планировали убедить меня в своей пригодности к управлению, то вы сказали верные вещи.
– Полагаю, вы не платонист, – ответил он, и его губы немного дрогнули.
– Как и вы не философ-правитель, уверена.
На секунду они радостно посмотрели друг на друга, удивленные тем, что действительно поняли друг друга, и Мэтью резко отвел глаза, будто его поймали за чем-то неправильным. Мэри решила воспользоваться ситуацией:
– Если вы не интересуетесь политикой, то чем же? Юриспруденция?
– Неужели это так очевидно?
– Или это, или актерство. Вы явно чувствуете себя на сцене как дома.
– Приму это за комплимент, Мэри.
Она улыбнулась. Возможно, она слишком рано решила, что все ее предубеждения имеют основание.
Через несколько секунд он снова обратился к ней:
– Итак, вы действительно леди? Это значит, ваш отец – герцог или что-то вроде того?
– Граф Грантем, – ответила она, выпрямляясь и стараясь подавить усмешку превосходства.
– Граф. Герцог. Какая разница. Никогда раньше не встречал настоящих аристократов.
– И что вы думаете? – она откинулась на стуле, бессознательно демонстрируя себя в наилучшем виде.
Его губы снова дрогнули, когда он, сощурившись, оглядел ее. Наконец он ответил, скрывая смех:
– Угнетающе нормальна, особенно для Сент-Эндрюс. Разве что немного более заносчива, чем остальные.
– Немного более заносчива? Я оскорблена!
– Ну конечно же, оскорблены. О, стейк! – он остановился, когда принесли еду, и на лице его были написаны чрезмерная радость и ожидание.
Мэри уставилась на него. Когда он заметил, он пожал плечами.
– Моя девушка – вегетарианка. Она отлично готовит, правда, но... – он на секунду закрыл глаза. – Великолепно!
Почему-то Мэри почувствовала разочарование. Она сама не могла объяснить, почему. Она поела немного свои спагетти с креветками, прежде чем снова заговорить:
– Ваша девушка не пришла на дебаты?
– Лавиния? – спросил Мэтью с набитым ртом. Мэри поджала губы при виде столь грубой манеры, и он быстро проглотил еду, прежде чем продолжить. – Она не интересуется политикой. В любом случае, сегодня ей было надо работать.
– Она тоже адвокат?
– Нет, изучает Древнюю Грецию и Рим.
– Полагаю, я бы тоже изучала, если бы меня звали Лавиния.
Мэтью улыбнулся:
– Она действительно пишет диссертацию о Лавинии. Вернее, о всех женах Энея, но в основном она хочет доказать, что Лавиния из них была самой важной.
«Боже, – подумала она. – Она так скучна». Скучна и самонадеянна. Это как если бы она изучала теологию и писала диссертацию о том, как великолепна Дева Мария. Хотя, она была уверена, такие диссертации наверняка существуют. И некоторые из них наверняка написаны женщинами по имени Мэри. Но вместо этого она улыбнулась и сказала:
– Как невероятно интересно!
– Не правда ли? Должен сказать, я всегда больше интересовался Грецией, но так даже лучше. Мы бы наступали друг другу на пятки, если бы интересовались одним и тем же.
– Прошу прощения?
– О, простите. Я изучал и классическую культуру. Так мы познакомились.
Мэри приподняла брови.
– Классицист, голосующий за лейбористов. Разве тут нет какого-то противоречия?
– То, что я не учился в Итоне, еще не значит, что я не ценю культуру и не имею хорошего образования! – он с ненужной жестокостью насадил на вилку хорошо прожаренный золотистый кусок картошки.
Его оборонительная позиция заставила защищаться ее.
– Я просто удивлена, что в муниципальных районах преподают латынь. Удивительно, что у вас нашлось на это время между продажей наркотиков подросткам и перестрелками.
– Не знаю, с чего вы взяли, что таково мое происхождение, Мэри. И, нет, я не думаю, что вам интересно, но я изучал греческий и латынь в университете с нуля. В наши дни даже классические предметы общедоступны и больше не предназначены только для исторически привилегированных.
Его надменный и чопорный тон действовал ей на нервы. Она начинала думать, что предпочла бы компанию Энтони, или даже компанию парочки напротив, что кормили друг друга с ложечки картофельным пюре.
– Ну, не могу представить, чтобы кто-нибудь другой захотел этим заниматься. Не то чтобы с этим можно было найти работу, а вам, полагаю, работа нужна.
Он отложил вилку и нож и внимательно посмотрел в свою тарелку.
– Теперь я изучаю законы, помните? – напряженно ответил он. – Чем занимаетесь вы?
– Английская литература.
Он пронзил ее взглядом.
– Ах да, и что вы планируете делать с этим? Хотя, конечно, вы просто унаследуете огромное поместье с кучей слуг, и вам не придется работать.
Мэри сжала вилку. О, если бы! Но с тех пор, как ее дед был вынужден передать имение Национальному Фонду в шестидесятых, чтобы спастись от банкротства, все, что она могла унаследовать – бесполезный титул для ее сына, если он родится, прежде чем умрет ее отец, и возможность жить в одном крыле Аббатства, пока туристы ходят по старинному особняку ее семьи и устраивают гонки винтажных машин на их земле.
– Я что-нибудь придумаю, – гордо ответила она.
Внезапно он рассмеялся и махнул ей ножом. (Она скривилась).
– А, я знаю ваш тип. Вы наверное ищете места, где обретаются богатые будущие мужья. На самом деле, это единственная причина, почему вы здесь. Я видел таких как вы в Оксфорде. Ну простите, принц Гарри уже занят!
Она не слышала, что он еще говорил. Волна внезапного отчаяния и зависти накатила на нее, и она резко встала.
– Простите, – еле слышно пробормотала она, перебивая его. Она бросила салфетку на стол и пошла к женскому туалету, продираясь через стулья, Мэтью развернулся на стуле, глядя ей вслед, приоткрыв рот.
Закрывшись, она прикрыла глаза и облокотилась о раковину. Прошло уже три года. Она должна была с этим покончить, но каждый раз, когда случалось что-то такое, появлялось новое доказательство того, что она не забыла. Это ранило даже больше, чем обычно. Она могла принять, что других людей принимали в Оксфорд, и они даже этого заслуживали, но не в этот раз. Одна только мысль, что ей отказали в праве учиться в колледже ее отца и деда, в то время как этот высокомерный выскочка-либерал Мэтью Кроули шатался там, будто это его личная берлога...
За ее закрытыми веками, перед ее мысленным взором бегали изображения. Мэтью в академической мантии ждет на ступенях Бодлианской библиотеки бледную, анемичную Лавинию, как она ее себе представила, утопающую в море книг. Они оба радостно улыбаются (еще бы им не радоваться – они учатся в Оксфорде!). Потом они пьют шампанское, закусывая клубникой... Она дернула головой, словно физическим движением могла защититься от душевной раны.
Она заставила себя открыть глаза. Это было совершенно смешно. Мэри была счастлива в Сэнт-Эндрюс, действительно была, и, серьезно, какая разница, где Мэтью получал додипломное образование? После этого вечера она никогда больше его не увидит. Это того не стоило. Он того не стоил.
Она критически изучила свое отражение в зеркале, освежила макияж, пока не осталась довольна увиденным. Потом поправила платье, чтобы чуть больше выступала грудь. Может быть она и недостаточно умна для Оксфорд, но она отлично выглядела, и это чего-то да стоило. (наверняка Лавиния носит огромные очки и не пользуется косметикой). Она еще раз усмехнулась своему отражению, пригладила свои мягкие каштановые волосы и вышла из туалета, немного покачивая бедрами.
– Простите, Мэри, – сказал Мэтью, когда она села. Она с удовлетворением отметила, что его взгляд на секунду скользнул в область ее груди. Ха, Лавиния действительно одевается как фермерша. Бедный, бедный Мэтью. Ну и заслужил, раз встречается с ботаничкой, которая пишет диссертацию о самой себе. – Действительно, простите. Я не хотел, так злиться. Просто... Это действительно раздражает меня, когда кто-то что-то получает на тарелочке, когда мне приходилось тяжко трудиться, чтобы это получить.
– Все нормально, – легкомысленно сказала она. – Я так же отношусь к тем, кто тяжко трудился, чтобы добыть то, что я должна была получить автоматически.
Он посмотрел на нее искоса, словно не будучи уверен, что она шутит, но Мэри лишь пила вино, не давая ему зацепок. Она осушила стакан и, достав сумочку, положила на стол двадцатифунтовую купюру. Это должно было с лихвой покрыть ее ужин и выпивку, но она была не против, если они регат, что она может бездумно сорить деньгами.
– Вы уходите? – спросил Мэтью, и он действительно выглядел виноватым.
– Да. Надо встретиться с подругой, – ну, Анне наверняка понадобится утешение, когда окажется, что Джон снова не сделал свой ход. Идиоты, они оба.
– О, – заколебался он, глядя на нее, пока она надевала жакет и застегивала пуговицы. – Что ж, приятно было познакомиться, Мэри.
Она улыбнулась:
– Мне тоже. Поздравляю с победой в дебатах.
– Спасибо, что так любезно восприняли поражение.
– Вы сможете отплатить той же монетой в следующий раз.
Он улыбнулся:
– Еще увидим!
Она не знала, почему она все еще стоит здесь и смотрит на него. Она резко кивнула и двинулась прочь, ее уход задержал только Энтони, внезапно откинувшийся на стуле и схвативший ее за руку.
– Вот вы где, Мэри! Что вы делали за тем столом? Вы пойдете с нами в паб? Я хотел рассказать вам о моих клетках, вчера они наконец-то начали менять цвет! Я подумал, вам будет интересно.
Она скорчила гримаску и вытянула руку из его хватки:
– Вы серьезно?
Она сбежала так быстро, как смогла. Этот вечер превратился в абсолютную катастрофу.

Глава 2

Мэтью проснулся в одиночестве от легкого стука по клавишам. Немного простонав, он открыл глаза и увидел, что солнце уже светит в большие окна их спальни. За столом у окна сидела его девушка, Лавиния, в халате, с чашкой кофе у локтя, уже погруженная в работу. Мэтью снова простонал и прикрыл глаза рукой.
– Который час? – спросил он, то есть спросил бы, но вышло бессвязное бормотание.
Лавиния обернулась:
– А, ты проснулся! Как чувствуешь себя в это утро?
Он снова простонал и поводил рукой по прикроватному столику, пока не нащупал часы. Он вгляделся в них. Всего-лишь десять. Могло быть хуже.
– Во что ты ввязался вчера ночью? Ты был так пьян!
– Да? Хм. Мы пошли после ужина в паб. Кто-то купил выпивку, – он моргнул, когда начали возвращаться воспоминания, и снова застонал. – Ненавижу выпивку.
Лавиния легко засмеялась.
– Знаю, что ненавидишь, милый. Не представляю, о чем ты думал! И кто бы мог подумать, что коммунисты устраивают такие вечеринки. Разве писать манифесты недостаточно весело?
– Они не... – он сдался и уставился в потолок.
– Но я рада, что ты победил. Ты действительно отлично поработал, она поднялась со стула, присела на кровать и поцеловала его в лоб.
Мэтью сонно улыбнулся ей. Он начал приходить в себя.
– Спасибо. Но было нетрудно. Девчонка, которую они поставили в оппозицию, была так себе.
– Вот как? Как жаль. Я знаю, как ты любишь хороший спор.
– Ну, я свой получил, Линни, только не во время дебатов. Сидел за столом с одной девицей на ужине, – он немного хмыкнул. – Атаковала меня весь вечер.
– Как раздражающе!
– Ну, она была ничего, вообще-то. С ней было весело поговорить. Тори до кончиков ногтей, конечно же. Аристократка. Отец – Граф Гранчестерский или что-то вроде того.
– Ох!
– Что «ох»?
– Ты говоришь о леди Мэри Кроули, верно?
– Ты ее знаешь? – Мэтью потер кулаком глаза. Теперь появилась головная боль.
Лавиния снова засмеялась и нежно убрала его руку с его лица.
– Милый, все знают о Мэри. Она как... Она как Реджина Джордж Сент-Эндрюса.
– Кто?
Она наклонилась вперед и широко раскрыла глаза:
– Ее волосы такие пышные, потому что в них полно секретов. Ну знаешь, Реджина Джордж.
Мэтью закрыл глаза.
– Но ее волосы не такие и пышные. Они знаешь, нормальные такие. Довольно...
– Это из фильма, дурачок! Ладно, не обращай внимания. Итак, ты сидел рядом с Мэри Кроули. Бедняжка! Было ужасно?
– Ни в коем случае. Как я сказал, она мне даже понравилась, – к своему удивлению, он понял, что это правда. – Кстати, а почему ты встала? – он дотянулся, сплел ее пальцы с своими и любовно улыбнулся. – Прости, что бросил тебя вчера вечером.
– О, не волнуйся об этом. Что я делала? Ну, немного почитала, приготовила суп, пришла на ужин Паркс, и мы посмотрели «Анатомию Грей», она ушла домой в девять, и я еще поработала и рано легла спать. Ужасно скучно, на самом деле.
Она страдальчески улыбнулась, и улыбнулся в ответ.
– Как поживает Эней? – спросил он после секунды уютной тишины.
Лавиния выпрямилась.
– Я проводила исследование на тему разных свадебных церемоний в древности, пытаясь сообразить, насколько законным был его брак с Дидоной.
– И?
– Как всегда. Одни говорят одно, другие прямо противоположное, и вежливые споры во всех сносках. Мило, но бесполезно.
– Ох, Линни... – он поднялся с кровати, чтобы поцеловать ее. – Ты так тяжко трудишься.
– Фу! – отпрянула она, морща нос. – Тебе надо почистить зубы!
Мэтью снова простонал, но на этот раз по другой причине. Лавиния поднялась, ласково потрепала его по щеке и вернулась к столу. Он посмотрел ей вслед, а потом сделал огромное усилие и спустил ноги с кровати.
– Ладно. Я встал. Пойду, приму душ.
– Хорошо, милый, – ответила она, уставившись в лаптоп.
Мэтью встал, и поколебавшись посмотрел на нее, но не получив ответа, тихо вышел из комнаты, лишь немного вздохнув. Когда-то такое предложение вызвало бы у нее совсем другой ответ.


Мэри сидела на диване, закутавшись в афганское одеяло, и ждала, пока запустится ее лаптоп. По телевизору перед ней показывали одно из тех ужасных субботних утренних кошмаров, которые они называли программами. Какая-то женщина бросила своего мужа ради уборщицы и его сестры, а теперь жаловалась ведущему шоу, что он хочет развода и половины ее конного завода. Мэри запустила руку в коробку шоколадных хлопьев и съела очередную горсть, выглядя раздраженно. Человеческая натура иногда просто непостижима.
Она только залогинилась, когда дверь в гостиную открылась, и вошла Анна. Мэри оглянулась на нее. Она не видела ее со вчерашнего дня.
– Как ты? Как прошел вечер?
Анна пожала плечами и медленно присела рядом с ней на диван.
– В порядке. Все было хорошо.
Она приподняла брови, и Анна, сдаваясь, покачала головой.
– Анна!
– Я знаю, Мэри, – она опустила глаза. – Это сложно.
Мэри бросила коробку хлопьев на пол и развернулась, чтобы серьезно посмотреть на подругу.
– Это не сложно; это невероятно легко. Ты уже в отношениях с Джоном во всех возможных смыслах, кроме самого главного! Вы ходите на свидания каждую пятницу, ты по уши в него влюблена – и ничего! Анна, ты должна что-то сделать.
Она покачала головой.
– Я пыталась намекать. Честно, Мэри, я сделала все, что могла. Я даже заставила его смотреть «Когда Гарри встретил Салли» прошлым вечером. Я просто не хочу сделать что-то, что испортит нашу дружбу – это все, чего он хочет. И я довольна этому, правда.
– Если так, то он ужасно тобой пользоваться, потому что особенно скрытной тебя не назвать. О! У меня запрос на дружбу.
Она заметила красное пятно в верхней части ее фейсбучной страницы, и развернула лаптоп, чтобы увидеть, кто это.
– Мэтью Кроули предлагает вам дружбу на фейсбук, – прочитала Анна через плечо. – О, а он ничего. Твой родственник?
Иногда Мэри хотелось поменяться фамилией с Анной. Если бы она была «Смит», никто бы не думал о других, как ее родственниках, из-за одинаковой фамилии. Начинало надоедать.
– Нет, он был стороной утверждения на вчерашних дебатах, выиграл, к сожалению. Мы сидели рядом за ужином.
Она приняла предложение и немедленно кликнула в его профиль. Англиканец, средняя школа в Манчестере (как она и думала), пять лет в Колледже Корпус Кристи, Оксфорд (сколько нужно учиться на классициста?), им обоим нравились «Да, министр» и Queen, Гвен Доусон была их общей подругой, он был в отношениях с Лавинией Свайр... Она кликнула профиль Лавинии. Большая часть была скрыта, но она могла видеть ее фотографию – красивая рыжеволосая девушка в платье с цветочным принтом и темными очками, за руку с Мэтью, сфотографировано в Акрополе в Афинах. Мэри скорчила рожицу. Может быть она и ботан, но привлекательный ботан. Ну конечно же.
– Ну, – начала Анна, тем своим голоском, что предвещал неприятности, – жаль, насчет подружки.
Мэри незаинтересованно пожала плечами.
– Мне нет дела.
– Но ты все равно куда красивее.
– Да, и он все равно мне не так уж и нравится.
– Говори, что хочешь, – широко улыбаясь сказала Анна.
– Он говорит с набитым ртом.
– Это просто ужасно. Как ты только пережила?
Мэри прищурилась:
– Напомни, пожалуйста, почему мы подруги?
Анна откинулась на спинку дивана и поджала ноги. Это была знакомая игра:
– Ну, ты иногда одалживаешь мне платья.
– Думаю, ты готовишь лучший ростбиф к северу от границы.
– Ездить на каникулы с твоей семьей замечательно, потому что они богаты.
– Ты такое делаешь с моими волосами, что я и не представляла возможным. Если провалишься с дипломом, может станешь косметичкой?
Анна засмеялась, а потом перестала и улыбнулась куда трезвее.
– Ты достаточно доверяешь мне, чтобы рассказывать то, что не говоришь другим.
Мэри тоже посерьезнела.
– Ты слушаешь.
С секунду они просто смотрели друг на друга, пока Анна не заметила хлопья. Она нахмурилась.
– Мэри, только не говори мне, что ты сидела все утро и ела из этого пакета! Ты хоть представляешь, сколько там калорий?
Мэри пожала плечами.
– На мне это не отражается, что бы я не ела.
Анна поднялась.
– Все, достаточно! Я забираю это и уношу, а потом сделаю смузи и омлет. Клянусь, ты бы не ела нормально, если бы не я!
– Скорее всего, – ответила она, когда Анна вышла из комнаты, и повернулась к телевизору, вздохнув от невыносимой скуки. Оказывается, она пропустила новое откровение, что сестра (та, у которой интрижка с женой и уборщицей), оказывается успела соблазнить пилота вертолета мужа, который на двадцать лет моложе ее, и который теперь подает на нее в суд за шантаж, и оказывается, у него ребенок от племянницы (не присутствующей на шоу по требованию властей). Мэри с отвращением выключила телевизор. В «Отчаянных домохозяйках» хотя бы были красивые люди.
Снова взглянув на лаптоп, она увидела еще одно уведомление. Ее сестра Эдит написала на стене.
«Мэри Кроули дружит с Мэтью Кроули» Так ты нашла пропавшего папенькиного наследника? Похоже, никому из нас теперь титул не достанется. Жаль»
Она тяжело вздохнула и тут же откомментирована.
«Он не папенькин наследник, дура. Он из Манчестера».
Ответ последовал немедленно, и Мэри размяла пальцы, готовясь к очередному спору, в который Эдит обязательно превратит разговор.
«Лучше он, чем какой-нибудь твой потомок».
«По крайней мере мой нерожденный пока ребенок имеет на это шансы. Королева никогда не выберет тебя вместо меня».
«Уверена в этом, Мэри? Ты бы не хотела, чтобы она слишком глубоко копалась в твоих делах, ведь так?»
Мэри в внезапном оцепенении смотрела на экран, чтобы затем гневно удалить последний комментарий Эдит, а потом отправила ей сообщение. Оно было коротким и ненормально для нее грубым:
«Пошла на хер».
Она захлопнула лаптоп и уставилась в пустоту. Когда Анна несколькими минутами позже вернулась в комнату с двумя стаканами клубничного смузи, она не пошевелилась.
– О боже, – сказала подруга, усаживаясь и протягивая ей стакан. – Что случилось?
– Эдит, – каменным голосом ответила Мэри. – Она наверное все время проводит, обновляя мою фейсбучную страницу, надеясь прицепиться ко всему, что я делаю. Это так жалко, но это Эдит.
Анна сочувственно кивнула, но ничего не сказала. Она встречала среднюю сестру Мэри пару раз, и их отношения ей показались неприятными. Это был один из тех случаев, когда мудрее всего было оставаться нейтральным.
Внезапно Мэри поняла, что держит в руке смузи и оглянулась на Анну, горестно улыбнулась ей и получила терпеливую улыбку в ответ.
– Ох, Анна, иногда я ненавижу свою жизнь, но тут ты приносишь мне выпить, и все снова становится лучше.
– Я тоже тебя люблю, Мэри.
Они свернулись на диване и в тишине допили коктейли.



От автора: Следует кое-что тут отметить. Должна указать, что все это так запутано, что может быть я все неправильно поняла! В любом случае, из того, что я узнала из википедии, так может быть в наши дни. Майорат был отменен в 1925, так что наследство может переходить по женской линии (хотя женщины не могут сами унаследовать титул). Если не было мужчины-наследника для титула, то он мог держаться в ожидании, до рождения мальчика. В любом случае, это не переходит через старшую дочь-наследницу, а у всех наследниц равные права, и если их больше одной, то остальным следует отказаться в чью-то пользу. Если они не могут решить сами, то за них должна будет решить королева. Это звучит запутано и глупо, и может быть я неправильно поняла, но так все развивается в моей истории. Не могу себе представить, чтобы Сибил было это важно, но уверена, это вызвало бы напряжение между Мэри и Эдит. В любом случае, всегда есть ближайший родственник-мужчина, и если ни у кого из дочерей не будет детей на момент смерти Роберта, то разыскивается мужчина-наследник, и титул переходит к нему. Если внук рожден, то конечно, он будет ближайшим родственником. Если во всем этом есть смысл (на самом деле, никакого). В любом случае, так будет в моей истории. Извините, если полностью все напутала – я не эксперт.


Глава 3

Прошла неделя с дебатов лейбористов-консерваторов, снова была суббота, и Мэри было до смерти скучно. Именно такие проблемы бывают с тем, что пишешь всего пару раз за семестр, и тем, что ты слишком ленива, чтобы работать, не стимулируя себя конечным сроком, и не иметь мотивации работать над чем-нибудь еще.
Быть умной – настоящее проклятье, подумала она, быстро очищая несезонный мандарин, прежде чем сесть, поедая его и разглядывая Анну, которая сосредоточенно изучала большой яркий учебник за столом у окна. Университет – такая унылая потеря времени, если недостаточно работы, которую следует сдавать, а ты слишком умен, чтобы проводить за ней много времени. Если бы она попала в Оксфорд, тогда конечно, там задавали по эссе каждую неделю, и... Ладно, нет смысла думать об этом.
– Мне бы хотелось, чтоб ты перестала на меня таращиться, пока я считаю, – сказала Анна, не поднимая головы. – Мой затылок уже ноет, и я все время забываю, что я уже внесла в калькулятор!
Мэри пожала плечами, не то чтобы Анна могла увидеть. Потом она встала и потянулась так, что суставы хрустнули.
– Какая разница? – пафосно и риторически спросила она. – Какая вообще во всем разница?
– Для меня есть разница! – раздраженно ответила Анна. – Мне нужно шестьдесят баллов за этот модуль, чтобы перейти на следующий курс, и я на самой сложной странице.
– Уверена, ты справишься, дорогая.
Она отстраненно посмотрела в окно. Был шумный, яркий, холодный день, типичный для этого времени года и прибрежного климата, облака плыли по синему небу, подгоняемые сильными ветрами вверху, в атмосфере.
– Думаю, я прогуляюсь.
– Отличная идея! – с облегчением вздохнула Анна, и Мэри вышла в коридор, надела отделанные мехом ботинки, застегнула черное пальто и обернула красную пашмину вокруг шеи, для цвета. Она надела кокетливый красный берет поверх темных длинных волос, и пара кожаных перчаток завершили ансамбль.
Выйдя на улицу, она пошла так быстро, как могла, держа руки в карманах, пока не дошла до берега. Здесь была приятная ровная дорожка, и по которой она могла дойти до знаменитого гольфового поля, в ее лицо дул ветер, и запах моря окружал все вокруг. В небе летали птицы, издававшие резкие, визжащие крики, и Мэри глубоко вздохнула, замедляя шаг. Весна пришла по-настоящему, и конечно же, осталось всего несколько недель до пасхальных каникул. Она не была уверена, хорошо это или нет. С одной стороны, хорошо будет вернуться в Даунтон, к своей семье, дальше от закрытого и скучного общества Сэнт-Эндрюса. С другой стороны, это значит вернуться в Даунтон к своей семье и закрытому и скучному обществу деревенского Йоркшира. Какая же тяжелая у нее жизнь. Может им с Анной стоит уехать куда-нибудь летом. Конечно, Анна не захочет надолго уезжать от Джона (дурочка!), и Мэри не собиралась быть третьим лишним в этой «не-паре». Она лучше проведет неделю на забитом пляже в Греции, зарабатывая солнечный удар и пищевое отравление вместе с Эдит.
Ну, может не всю неделю. Скорее несколько дней. С напряжением.
Потом, в начале сентября, будет ее двадцать второй день рождения. После совершенно невовремя случившейся кончины двоюродной бабушки Элизабет, за неделю до двадцатиоднолетние Мэри, пришлось отменить все празднование, и ее родители пообещали устроить совершенно грандиозную вечеринку в этом году. Они даже собирались снять Аббатство у Национального Фонда на уикенд. Как иронично, что люди должны арендовать дом своих предков для вечеринки. Как же это угнетающе. Но все равно, она этого ждала.
Она все еще шла, погруженная в мысли, когда зазвонил ее телефон. Она сняла перчатки, чтобы принять звонок, сначала глянув, кто это. Ее мать. Она внутренне вздохнула и прошла к ближайшей скамейке, обращенной к морю, предполагая длинный и скорее всего неприятный разговор.
– Привет, мамочка! – достаточно живо начала она и тут же добавила. – Все хорошо? Ты в этот уикенд в Лондоне или вернулась в Даунтон?
Пока в разговоре не упоминаются ее планы на будущее и стажировки, на которые она не подавала заявления, она будет в порядке.
Голос матери звучал напряженно.
– милая, я рада, что дозвонилась до тебя. Я в Лондоне, мы оба тут.
– И папенька? – удивленно ответила она. Обычно граф всегда большую часть года оставался дома, пока его жена работала, а Сибилл училась, в Лондоне, всю неделю, приезжая в Йоркшир на выходные.
– Да, он приехал прошлым вечером. Сегодня мы с твоей тетей дем на шоу.
– Как мило! – сказала Мэри, изучая ногти и удивляясь, почему у нее такой напряженный голос.
– Да... Мэри, милая, ты в последнее время говорила с Сибил?
Она выпрямилась и моргнула.
– Сибил? Нет, а что?
На другой стороне линии случилась короткая пауза. Мэри потерла нос, и нахмурилась, глядя на море.
– Ну, видишь ли, мы не знаем, где она.
– Вы не знаете, где она. Но она с вами! Где еще ей быть?
– Конечно, должна быть, но ее нет, и я звоню ей снова и снова, но она просто не берет трубку! Ей не пришло в голову устроить тебе сюрприз и приехать?
– Мамочка, никто не ездит сюрпризом в Сэнт-Эндрюс из Лондон, да хоть откуда!
Мэри недоверчиво рассмеялась, но в ней начало нарастать беспокойство. Учитывая недавно развившийся у Сибил интерес к проблемам (перед рождеством на три дня была отстранена от занятий за пряди, выкрашенные в фиолетовый – если бы они были темно-синие и сочетались с формой, никто не обратил бы внимания, как согласно заявлению Сибил), побег вовсе не исключался. Но Мэри думала, что она успокоилась после своего последнего вызова традициям (на этот раз протеста против обязательного молитвенного собрания по утрам вторников).
– Так я и думала. Но она не звонила тебе? Присылала СМС? Фейсбучила? Твиттерила?
– «Твиттила», и нет, я ничего от нее не слышала. Тебе лучше начать сначала.
История была простая. Сибил собиралась заночевать («заночевать»? Мамочка, ей семнадцать!») у ее подруги Дейзи вечером в пятницу, как, оказывается, она часто делала. Не было ничего неожиданного, кроме того, что в этот раз Коре понадобилось зачем-то с Сибил связаться, и когда телефон ее дочери оказался выключен, она позвонила мачехе Дейзи, только чтобы узнать, что Сибил не только нет в их доме, она не бывала там уже очень давно, и, по словам самой Дейзи, девочки постепенно перестали общаться с начала года, и уже почти не разговаривают.
– Я чувствую себя такой бесполезной, – Кора почти кричала в конце объяснения.- Моя дочь лгала мне месяцами о том, что делает, и я понятия не имею, где она и где она была! Она уже может лежать мертвой в канаве. Или нет, может она не в Лондоне... Ты думаешь, это наркотики, Мэри? Это могут быть наркотики. Или рэп-музыка. Что, если она теперь в банде?
– Папенька знает? – перебила ее Мэри.
– Господи, нет, и не узнает. Ты знаешь, каков твой папенька в таких ситуациях.
Мэри знала, и она внутренне содрогнулась.
– Я скажу ему, что она весь уикенд провела у Дейзи, если понадобится. Но, милая, ты не могла бы ей позвонить? Если она в беде, то она скорее поговорит с тобой, чем со своей старой матерью.
Мэри откинулась на спинку скамейки и, сдаваясь, закрыла глаза.
– Хорошо, если нужно.
– Спасибо, милая. Сделаешь это сейчас? Как только узнаешь, что происходит, перезвони мне.
– Да, мамочка.
Мэри отключила телефон и несколько секунд сидела, глядя на экран. Она понятия не имела, что делает ее сестра, но сильно сомневалась, что это в половину так ужасно, как воображает ее мать. В конце концов, она делала это каждый уикенд без особых последствий. Сибил в банде, продающей наркотики? Смешно.
Она покачала головой, ненадолго отложила телефон, чтобы подумать на голые пальцы, и позвонила сестре. Есть шанс, что она не ответит.
Она ответила.
– Мэри! Привет! Как дела? – сказала она, звуча слишком уж радостно для кого-то в беде, но Мэри едва слышала ее из-за шуман на заднем фоне, какой-то странный металлический лязг и тихая музыка из радио.
– Сибил, милая, ты в порядке! – громко прокричала она с облегчением, которое не хотела показывать.
– Что? Конечно, в порядке! Почему не должна?
– Ты с Дейзи? – просто спросила Мэри.
– Дейзи? – пусто сказала она, а потом раздраженно вздохнула. – А, понимаю: мамочка тебя втравила. Она постоянно звонила мне всю ночь. Это так скучно!
Мэри досчитала до пяти, прежде чем ответить.
– Она ужасно о тебе беспокоится. Она звонила миссис Патмор. Сибил, где ты, черт побери?
– Вот блин.
– Не «вотблин»-кай мне, Сибил! Ты думаешь, что я буду вашей с мамой переговорщицей, пока ты играешься в подростковый бунт? Ради бога, Я в Шотландии! Почему я должна с этим разбираться?
Сибил молчала.
– Ну?
Мэри почувствовала, что уже вошла в роль переговорщика и взрослого судьи, и это нехорошо. Да, Сибил почти на пять роль ее младше, но они всегда были сравнительно близки, и что бы ее сестра не делала и не наделала, это не может быть хуже, чем то, что она делала раньше. Она чувствовала себя обманщицей, от чего ее недовольство ситуацией усиливалось. Кто она, чтобы судить?
Может быть что-то в том же роде пришло в голову Сибил, потому что несколько секунд спустя она тихо ответила:
– Мэри, я не делала ничего плохого.
– Тебе стоит говорить погромче, если хочешь, чтобы я тебя слышала; что это там, ракета?
– Обещай, что не скажешь мамочке!
– Понимаю: ты не делаешь ничего плохого, но мне нельзя говорить мамочке. Пожалуйста, милая! Я обещала ей, что перезвоню, когда разберусь с тобой.
– Мэри, пожалуйста! Я скажу тебе, но обещай не говорить ей! Я клянусь, тут ничего плохого. Ей просто это не понравится...
Мэри скрестила пальцы в кармане пальто.
– Хорошо, обещаю.
– Окей. Не злись, Мэри, – Сибил глубоко вдохнула. – Я познакомилась с парнем.
Мэри едва не рассмеялась. Ну конечно, это парень. Никаких наркотиков. Ну, наверное нет.
– О, милая, дай я догадаюсь – ты познакомилась с ним не через знакомых мамочки в Сити на вечеринке с сыром и вином?
Сибил хихикнула.
– Как же. Я встретила его на концерте, куда ходила с Лили, группа ее брата там играла, все было совершенно законно. И Том, это он, он играл на ударных в другой группе. И, ну, мы просто совпали, понимаешь7
– И мамочка об этом не знает?
– Конечно не знает! Он на пять лет меня старше и бросил школу в шестнадцать и работает в гараже. Она ни за что не позволит мне с ним видеться, а папенька просто взорвется!
Внезапно стал понятен шум на заднем плане. Сибил говорила из гаража. Конечно.
– Ну, как же ты мудро выбрала, – с иронией заметила Мэри. – Ты сейчас там?
– Ага. Я тут каждую неделю.Тут здорово, знаешь. Я всякому учусь. Думаю, я наверное буду изучать инженерное дело в университете, а не политику.
Мэри закатила глаза. Как же. Сибил каждые несколько месяцев меняла решение об университете. В любом случае, она отметила, какой искренний энтузиазм появился в ее голосе, когда она начала говорить о Томе.
– И где ты проводишь ночи пятницы, раз уж ты точно не в спальном мешке в комнате Дейзи с диснеевскими фильмами и конфетами, как думала мамочка?
– На матрасе.
– Да уж, конечно. И где этот матрас?
– В гараже, в задней комнате.
Мэри осторожно прижала кулак к глазам. Сибил снова закрылась, и было совершенно очевидно, почему. Она действительно не хочет этого разговора.
– И ты одна спишь на этом матрасе в задней комнате?
От Сибил последовала долгая тишина, не считая лязга и радио на заднем фоне.
Наконец:
– Я не думаю, что это твое дело, Мэри.
– Я согласна; Я совсем не хочу с этим дело иметь! Но мамочка меня втянула и я должна ей что-то сказать, так что дай мне, с чем поработать.
– Ты не могла бы сказать, что я просто с друзьями?
Мэри сжала руку в кармане в кулак.
– И почему вдруг она должна в это поверить? Кто твои друзья с тех пор, как больше не Дейзи?
- Другие люди в гараже. Здесь...
Но Мэри больше не слышала, что говорила сестра. Какой-то идиот вел мотоцикл по дороге к ней, и с ревом его мотора, ветром, шумом моря и тем шумом у Сибил, она ничего не услышала. Когда наездник, весь в скорости и коричневой коже, пронесся мимо, она вскочила и нервно замахала руками этому кандидату в преступники, что так нагло нарушал мирный порядок.
– Сибил, я тебя не слышу! Дай мне минутку! – прокричала она в телефон.
Она все еще ничего не слышала, и, убрав телефон от уха, поняла, что Сибил отключилась при первых же признаках ее отвлечения. Раздраженная, Мэри взвизгнула:
– Я надеюсь, ты хотя бы защищаешься! – и упала назад на скамейку, сердито натягивая перчатки на дрожащие руки.
Мотоциклист внезапно остановился немного дальше по дорожке, спешился, и теперь шел к ней, ведя свой мотоцикл. Мэри подняла глаза, только когда услышала внезапную тишину. Она встала и пронзила его тяжелым взглядом, так как, конечно, поблизости никого не было, ради кого он мог бы остановиться. Она приготовилась к битве, ее самоуверенность делала ее храброй. Определенно, тут ведь должен быть запрет на автотранспорт на этой дорожке? Сама ее цель была в том, чтобы тут прогуливаться вдоль моря, а не затем, чтобы сорвиголовы-подростки нарушали тут порядок на мотоциклах.
– Разве это не незаконно, раз... О!
Она прервалась, потому что тут ездок припарковал свой мотоцикл на траве у дороги, рядом с скамейкой, и снял шлем, встряхнув волнистыми волосами. Это был Мэтью Кроули. Он смущенно улыбнулся ей, когда встал перед нею.
– Мне жаль.
– О нет, вам не жаль! – она не могла перестать расстреливать его взглядом.Это было непреодолимо.
– Ну, да, не жаль, но я защищен, видите! – он гордо взмахнул шлемом.
Она перестала осуждающе пронзать его взглядом, чтобы удивленно нахмуриться.
– Я слышал, как вы что-то кричали мне, что-то с тем, что надеетесь, что я защищен. Как это внимательно с вашей стороны, скажу я вам, Мэри.
Она уставилась на него, ее рот раскрылся от изумления, и потом, довольно неожиданно, она начала несколько беспомощно смеяться. Она смеялась и смеялась, и смеялась, и чем более смущенным выглядел Мэтью, тем сильнее она смеялась. Потом его губы дрогнули, и он тоже рассмеялся, не зная причины, в итоге они упали на скамейку рядом, ослабшие и задыхающиеся от смеха. Мэри прижала руку к груди и закрыла глаза, пока веселье не закончилось. Потом она повернула голову и увидела, что он разглядывает ее с выражением искреннего интереса на лице. Ей снова захотелось рассмеяться. Она уже много лет не чувствовала себя так легко и спокойно. Она проглотила это странное чувство и попыталась объясниться, в ее глазах все еще играло веселье.
– Я говорила с своей сестрой, не с вами.
Он приподнял брови.
– С вашей сестрой?
– Да! Я говорила ей... – о господи. Еще одно дурацкое хихиканье сорвалось с ее губ, и она прижала кулак ко рту. – Не обращайте внимания.
– Ну, должно быть это была веселая беседа. Жаль, что я пропустил.
– О нет, – еще подавленное хихиканье. – Было совсем не смешно.
Его губы дрогнули, когда он оглядел ее.
– Да уж, вижу.
Она снова расстреляла его взглядом, но это не слишком удалось, и выражение его лица не изменилось.
– Серьезно, это было совсем не смешно; очень неловко на самом деле. Я говорила ей...
Она вздохнула, потому что это действительно было совсем не смешно, а потом, так же неожиданно, как до того смеялась, рассказала Мэтью всю историю. Наверное это потому, как он подвинулся поближе к ней на скамейке, словно действительно хочет услышать, что она хочет сказать, может потому, что он совершенно незнаком ей, и ничего не знал ни о ней, ни о ее семье, а может она просто хотела с кем-то поговорить. Она не могла сказать, почему, но она рассказала ему, а он слушал.
В конце он некоторое время помолчам, пока Мэри сидела, глядя прямо перед собой на сверкающее море. После обдумывания, он спросил:
– И она просто отключилась?
Мэри выпрямилась и посмотрела на него.
– Да! И теперь мне надо думать, что сказать мамочке. Я обещала Сибил, что не скажу, и честно, это не мое дело, но я не могу ей не перезвонить.
– Хм.
– Ох, нет, Мэтью, – вскрикнула она, несколько раздраженная. – Это не ваши проблемы. Неважно, я что-нибудь придумаю.
– Конечно важно, – нахмурился он. – Вы волнуетесь за Сибил, и вы попали в очень деликатное положение, между матерью и сестрой. Я это понимаю.
– Это не значит, что вы должны за меня это решать.
Он улыбнулся.
– Я адвокат, помните? Я люблю решать проблемы.
– Я думала, адвокаты такие создают.
– Конечно: как же еще нам заплатят, чтобы мы их решали?
Она моргнула, а потом полуулыбнулась ему, прежде чем отвернуться. К его чести, он не стал упиваться победой, а сразу же продолжил:
– Как насчет того, чтобы вы позвонили Сибил и велели ей немедленно отправляться домой и самой скормить матери любую историю, какую хочет, а вы ей скажете, что она просто в безопасности.
Это был хороший план. На самом деле это был настолько хороший план, что Мэри мысленно пнула себя, что сразу же это не придумала.
Она гордо похвалила его:
– Неплохо... Для голосуещго за лейбористов адвоката.
– Значит, вы так и сделаете? – его удовлетворенное выражение лица было одновременно обнадеженным и мальчишеским, и необыкновенно привлекательным.
– Возможно.
Он кивнул, очень заметно показывая, что он прячет улыбку и незаметно разглядывает краем глаза.
– Верно: вы это обдумаете.
Мэри сжала руки и отвернулась от него. Ее начала нервировать то, как она на него реагировала. Она не хотела, чтобы он ей нравился – нет, он на самом деле ее бесил, но он ей нравился. Очень. Это было неуместно.
– Вы должны забыть все это, – наконец очень быстро сказала она. – Я недолжна была вам этого рассказывать. Это просто дурацкая семейная проблема. На самом деле, я наверное преувеличила, и преподнесла вам в виде какой-то эпической саги. Которых, полагаю, вы много знаете.
– Да, я отметил ваш интересный выбор эпитетов и формулировок, – весело ответил он, но глаза его оставались серьезными. – Я не скажу ни слова, Мэри, конечно нет.
Прежде чем она успела поблагодарить, его губы снова дернулись.
– Знаете, полагаю, это свидетельство того, что и у шишек те же проблемы, что у остальных
Она закатила глаза и ядовито ответила.
– Конечно же они у нас есть. Никогда не смотрели «Возвращение в Брайдсхед»?
– Боюсь, прошло мимо меня.
– Да, это чересчур высококультурно для телевидения, – самодовольно ответила она. – Судя по этой штуке, вы смотрите повторы “Top Gear”. Что на вас нашло, что вы купили это? Вы мне казались слишком милым для байкера.
Он рассмеялся, любовно оглядывая мотоцикл, а потом посерьезнел. Она смотрела на него, испытывая любопытство против своей же воли, и он пожал плечами.
– Бунт, я полагаю, был всему основою В Оксфорде все повсюду ездят на велосипедах. Старомодные велосипеды с корзинками, на которых едут старики в твидовых костюмах, курящие трубки, и все время попадающиеся на пути. Это показалось мне слишком старомодным. И я купил это!
Мэри скупо улыбнулась, ее пульс чуть участился при упоминании города остроконечных шпилей. Конечно, такие как Мэтью никогда не оценят традиций Оксфорда. Она была бы выше этого.
– Наверное, вы были популярны, – ровно заметила она.
– О да, швейцары меня обожали! – он снова рассмеялся, удрученно. – Лавиния терпеть его не может. Она считает, что ехать нужно тихо, вдоль реки в солнечный денек, когда я предпочитаю с шумом убраться от всего этого куда-нибудь за город.
– То есть она не держится за вас сзади и не кричит, когда вы выжимаете скорость побольше?
– Никогда! – он задумчиво посмотрел на нее, и, словно осознав, где он, несколько подвинулся. – Слушайте, а почему бы вам не прийти к нам поужинать как-нибудь на этой неделе? Линни обожает готовить для людей, и она очень хороша в этом.
Мэри приподняла брови. Заглянуть на ужин? Это звучало ужасно взросло. Ужины – это то, что устраивают родители, не студенты. Но насколько утонченным может быть ужин у Мэтью и Лавнии? В любом случае, она согласилась, и было решено назначить все на среду.
– И, э, приведите... Я имею в виду, у вас есть, кого привести? Мы будем совсем не против.
Она рассмеялась его внезапной неловкости.
– Нет, ничего такого. Но если это не доставит хлопот, я могла бы пригласить мою соседку, Анну, – что угодно, чтобы увести ее от постоянной переписки с Джоном.
Он улыбнулся.
– Отлично. Звучит прекрасно. Никаких хлопот. Просто предупредите, на случай если Анна окажется принцессой и ужинает лишь икрой и трюфелями, прежде чем помолиться портрету Маргарет Тэтчер? Надо ли нам смахнуть пыль с трона на чердаке в честь ее прибытия.
– А, так вот как вы обо мне думаете, Мэтью? Мало же вы знаете. Но нет, думаю, вы сочтете Анну совершенно нормальной.
– А, полагаю, было бы слишком – надеяться, что вас таких две. Ну, мне пора. Мне еще следует вычистить ванную и приготовить записи по делу к понедельнику, – его лицо немного помрачнело. – Могу я получить ваш номер телефона, чтобы договориться обо всем на среду?
Они были друзьями на фейсбук; им не нужно было обмениваться телефонами, подумала Мэри, но она продиктовала ему номер, который он записал в своей старой «Нокии».
– Вот, все верно? – он протянул ей телефон, его глаза блестели.
Она глянула вниз. Ее номер был записан правильно, и сохранен под именем «Леди Мэри Кроули». Она прикусила губу и посмотрела ему в глаза, ее взгляд немного дразнил,немного надменно, немного радостно.
– Совершенно верно.
Мэтью встал, и посмотрев ей в глаза немного дольше, чем это было нужно, снова надел шлем.
– Отлично. Увидимся в следующую среду.
Он подошел к мотоциклу, перекинул через него ногу, и включил зажигание, мотор с ревом вернулся к жизни.
– Помните мое предложение, Мэри! – крикнул он между выстрелами мотора.
– Я сказала, что обдумаю!
Его губы подернулись под визором шлема.
– Тогда сделайте это!
Он поднял одну руку в салюте, и уехал. Когда он с грохотом уезжал назад в город, он видел ее в отражении, все еще сидящую на скамье, с телефоном в руках, набирающих сообщение матери или сестре. Он улыбнулся. Хорошая девочка.

Глава 4

Прошу прощения за задержку, эта глава очень тяжело у меня шла, прямо-таки едва по паре строчек из себя вытягивала. Постараюсь со следующей долго не тянуть.

Очень немного было событий между уикендом и средой, чтобы отвлечь Мэри от ожидания ужина с Мэтью и Лавинией. Сибил воспользовалась ее советом, или вернее, советом Мэтью, и вернулась домой, приготовив правдоподобное объяснение и извинения, и это сработало так эффективно, что лорд Грантем так и остался в неведении, что его дочь вообще пропадала. Следующее эссе Мэри следовало сдать еще через пару недель, как раз перед весенними каникулами, так что и учеба на нее не давила. В понедельник она съездила в Эдинбург, купила изумрудно-зеленую блузку и побродила по Национальной Галерее Шотландии. Во вторник она большую часть дня провела в постели, поедая хлопья и смотря по телевизору повторный показ «Друзей», время от времени бессистемно читая материалы для эссе. (К ужину она чувствовала себя ужасно. Она всегда так себя чувствовала, когда вот так проводила дни, не то чтобы это останавливало ее повторить это снова).
А потом пришла среда.
Мэри воспользовалась поводом надеть новую блузку. Она была дорогой, но она так не выглядела. По крайней мере она думала, что не выглядела, особенно если надеть ее с джинсами. Анна задумчиво оглядела ее, но она знала, что не стоит говорить леди Мэри Кроули, что та чересчур нарядно одета, а потом потратила почти полчаса на то, чтобы ее волосы выглядели естественно элегантно.
Квартира Мэтью и Лавинии была на втором этаже большого гранитного здания девятнадцатого века, в двадцати минутах от дома Мэри и Анны.
– Это должно быть мило, – сказала она позже, когда они шли по улице. – Я уже давно хотела познакомиться с Мэтью.
– Правда? – ровно спросила Мэри. – Не представляю почему; не так уж он и интересен. И так самовлюблен.
– О, конечно так. Напомни, почему мы идем к нему на ужин?
– Я слышала его подружка отлично готовит.
– Точно, – Анна покачала головой, пряча улыбку.
Несколько секунд спустя Мэри снова сменила тему и спросила:
– Говорила с Джоном? – она заметила, что Анна не так часто проводила время за компьютером, как обычно.
– Нет, – вздохнула она. – Он на обучении, в Данди.
– На обучение? – Мэри скорчила гримасу. – Он кассир в Моррисоне!
– Он консультант по продажам, – возразила Анна, хотя ее губы дрогнули. – И они тоже проходят обучение, кстати!
– Что вообще они там делают? Это там их учат спрашивать «Как поживаете?» и тренируют при этом эту жуткую отчаянную улыбку, которой этот вопрос сопровождается?
Анна не смогла не рассмеяться виновато:
– Что-то вроде того, – она вздохнула и покрутила бутылку вина в руках. – Я скучаю по нему, Мэри, действительно скучаю. Я знаю, он уехал всего на неделю, но я скучаю без разговоров с ним каждый день.
Мэри не ответила, но задумчиво поглядела на нее. Глупый романтизм подруги сбивал ее с толку, но в то же время она ему втайне завидовала. Но большей частью он ее раздражал.
– Какой у него сейчас телефон? – лениво спросила она.
– А?
– Какой у него...
– Нормальный, думаю. А что?
– Там есть интернет?
Анна растерянно посмотрел на нее.
– Ну, думаю да, но...
– Заведите твитер. Сможете твитерить друг другу постоянно о разных важных вещах, вроде того, что ты ела на обед, когда он уезжал и все такое, и будет как в MSN. Или, знаете ли, вы можете друг другу звонить.
– Джон не любит говорить по телефону.
– Странно, – ответила Мэри, скорчив гримаску.
– Некоторые просто не любят, – защищаясь ответила Анна.
– И многие из них вырастают из этого к возрасту Джона.
– Ну вот только не эта смехотворная...
– Вот номер девять, – перебила ее Мэри, останавливаясь перед воротами к дому из двух квартир. Она посмотрела наверх, на уютный свет из эркера, и пошла по дорожке, Анна шал за ней. Она нажимала кнопку у таблички «Кроули и Свайр», пока Анна шептала ей на ухо:
– Мы позже поговорим об этом, Мэри! Я не дам тебе так просто от этого уйти.
– Как хочешь, – ответила она, пожав плечами, и изобразила широкую улыбку, потому что дверь открылась, и за ней стоял радостно улыбающийся Мэтью, в голубой рубашке, незаправленной в джинсы.
– Привет, Мэри. Рад снова тебя видеть. А вы должно быть Анна.
Закончив с представлениями, Мэтью провел их внутрь и закрыл дверь.
– Наш домофон сломан, простите, мне следовало предупредить, поэтому я спустился, чтобы вас впустить. Лавиния наверху; она с нетерпением ждет знакомства с вами. Знаете, вы прекрасно выглядите, вы обе. Пожалуйста, проходите.
Он провел их по лестнице, и Мэри коротко глянула на Анну, неосознанно желая увидеть, как она его оценила, и тут же пожалела, что сделала это. Хорошее настроение Анны вернулось, и теперь казалось, что она пытается не засмеяться, когда встретилась взглядом с Мэри. Она тут же отвернулась, уставившись в спину Мэтью, который шел наверх впереди нее. Когда они дошли до места, она смогла сделать совершенно безразличное лицо.
– Что-то потрясающе пахнет! – воскликнула Анна, когда Мэтью ввел их в квартиру.
– О, вам понравится, – с улыбкой заверил Мэтью, и позвал через комнату. – Линни, они здесь!
Лавиния вышла из кухни, вытирая руки о фартук, и выглядела она именно такой красивой ботанкой, как на фотографии в фейсбук. А вместе с этим фартуком (кто моложе пятидесяти в наши дни носит фартук? Серьезно?), она еще и выглядела розовощекой богиней домашнего очага.По крайней мере, удовлетворенно подумала Мэри, ее стиль страдает серьезной формой марксэндспенсеризма.
– Как приятно с вами познакомиться, – сказала она, приближаясь к ним. Они поцеловали друг друга в щеку, и Анна протянула бутылку вина.
– Мне звать вас леди Мэри, или сойдет и просто Мэри? – спросила Лавиния, передавая бутылку своему парню, который тут же скрылся на кухне в поисках штопора.
– Как вам угодно, – сухо ответила Мэри, глядя на уходящего на кухню Мэтью. – Надеюсь, вино подойдет к тому, что вы готовите. Мэтью сказал, что вы вегетарианка, поэтому я подумала, что лучше выбрать красное.
– О да, оно замечательно подойдет к лазанье. Спасибо, это было не обязательно.
– Глупости, конечно обязательно.
Лавиния проводила их к дивану и креслам у стеклянного кофейного столика, и они присели.
– Итак, Мэри, – начала Лавиния, – я слышала, вы изучаете английский?
Мэри подавила желание закатить глаза от такой предсказуемой темы.
– Да, я на втором курсе.
– Как мило! Вам нравится?
– Мне бы больше нравилось, будь больше работы, – честно ответила она.
Лавиния широко распахнула глаза:
– О! Это должно так раздражать. Ну, по крайней мере, изучая этот предмет, не нужно переставать о нем читать.
Как будто кто-то так делает... Она широко улыбнулась:
– Конечно.
Лавиния улыбнулась в ответ и повернулась к Анне.
– А что насчет вас, Анна? Тоже изучаете английский?
– Боже, нет. Я для этого слишком практична. Я занимаюсь менеджментом.
– И в конце концов, – не могла сухо не добавить Мэри, как раз когда из кухни вышел Мэтью с четырьмя бокалами вина на подносе, – когда ты будешь управлять сетью фешенебельных отелей, ты будешь зарабатывать больше, чем мы все вместе взятые.
Все рассмеялись, и Мэтью вмешался.
– Я бы не сказал, что я совершенно бесполезен, Мэри. Людям всегда нужны адвокаты.
Она пожала плечами:
– Возможно. А может мир изменится, и даже самые мерзкие из нас начнут решать свои проблемы за пределами суда.
– Я так не думаю.
Он с вызовом посмотрел ей в глаза, и она поджала губы, чтобы подавить улыбку, но их перебила Лавиния.
– О боже, Мэри, Анна, это вино просто прекрасно. Где вы его нашли? Vouvray две тысячи второго, довольно хорошей выдержки. Рада, что вам понравилось, Лавиния.
Мэри пожала плечами.
– Это из моего винного клуба Sunday Times.
Мэтью сделал глоток и приподнял брови.
– Лучше нашей обычной студенческой выпивки. Полагаю, нам оказали великую честь.
Лавиния тут же извинилась и вышла, чтобы проверить кухню, и вскорости объявила, что все готово. Они перешли к прекрасно сервированному столу. Вегетарианская лазанья не только прекрасно пахла, она была восхитительна и на вкус. Вино замечательно подчеркивало это, как и хрустящий зеленый салат. Несколько минут раздавались только звякания вилок и ножей о тарелки и звон бокалов.
В конце концов Мэри повернулась к Лавинии с приглашающей к разговору улыбкой.
– Мэтью сказал, вы пишете диссертацию об Энеиде.
Ей действительно хотелось услышать, как человек начнет рассказывать, что пишет диссертацию о себе, и не будет при этом выглядеть полным идиотом.
Мэтью тихо простонал и отвернулся, бормоча:
– Серьезно, мы что весь вечер будем обсуждать книги? – несправедливая жалоба, потому что до сих пор они ни одной не обсуждали. – Поддержите меня, Анна!
Пока Анна разрывалась на части и пыталась придумать что-нибудь дипломатичное, Лавиния расцвела, воскликнув.
– О, с чего бы Мэтью рассказывать о моей диссертации. Да, я работаю над ней. Я изучаю отцовское давление на женские характеры и принижение их роли – как Дидона, что трагически попала в сети, между клятвой, что она принесла покойному мужу и запретной страстью к Энею, в то время как Лавиния была лишь политической пешкой в игре своего жениха, без какого-либо определенного очеловечивания...
– Линни...
– Она спросила!
Мэри снисходительно кивнула.
– Да, я спрашивала, и это очень интересно звучит.
– А вы пишете диссертацию, Мэри?
Она пожала плечами.
– Начну на следующий год. Нам надо обдумать ее во время каникул. Я подумываю о Генри Джеймсе, и на следующий год к нам переводится профессор, который по нему специалист. Надеюсь, он будет моим руководителем.
– Это удачно, – поддержал ее Мэтью.
– Ты мне никогда не говорила, – пожаловалась Анна. – Разве лучшие друзья не должны узнавать первыми?
– О, мой наставник только на днях о нем упомянул. Да, он редактировал большинство критических изданий о его романах, и в какой-то мере он эксперт. Довольно знаменит для ученого – часто дает интервью для телевидения и работает советником на съемках исторических фильмов. Принесет свежий воздух на нашу кафедру, уверена.
– Как его зовут? – спросила Лавиния. – Я могла о нем слышать.
– Профессор Ричард Карлайл. Он из Лондона, из
– Из Лондонского Университетского Колледжа. Да, я знаю.
Мэри моргнула.
– Вы с ним знакомы?
Она нахмурилась.
– Нет. То есть, я не думаю. Но моя двоюродная сестра училась в ЛУК, думаю, она с ним знакома. Но я могу и ошибаться.
Она уставилась в тарелку, и эри бросила взгляд на Мэтью. Что-то в ее реакции было странное, но раз никто больше не заметил, то она мысленно пожала плечами и бросила эту тему. Может Лавиния не одобряет ученых, которым не сто лет, и которые смеют зарабатывать деньги на СМИ. Она бы не удивилась.
На десерт был мусс из белого шоколада, тоже приготовленный хозяйкой, и тоже восхитительный. Мэри с Анной еще несколько часов провели в гостях, болтая и попивая кофе. Лавиния поделилась планами на докторскую, хотя было непонятно, как можно будет это устроить, раз Мэтью собирается получить контракт на практику в юридической фирме. Они много смеялись, Мэри пыталась объяснить правила игры в поло, а Анна изобразила йоркширский акцент.
Когда в одиннадцать девушки наконец ушли, они прошли целый квартал, кутаясь в пальто, пока Мэри наконец не вздохнула:
– Вот это, Анна, и есть настоящий домашний рай.
Анна рассмеялась:
– Ты так считаешь?
– Абсолютно. Их квартира приятнее нашего дома, и в ней чисто, не пятнышка, она отлично готовит, они оба красивы и знают, чего хотят от жизни, они просто... – она остановилась и покачала головой, чем-то неудовлетворенно раздраженная.
Ее подруга все еще веселилась.
– Тебе не пришлось бы сильно меняться, Мэри, чтобы в твоем доме было чисто, готовить не так трудно, и думаю, ты знаешь, чего хочешь от жизни.
– Знаю?
Анна смеялась.
– Выйти за богатого – разве не такой был твой план?
Почему-то Мэри трудно было посмеяться над этим, хотя она знала, что должна.
– Ох, не знаю. Иногда я спрашиваю себя, действительно ли этого хочу.
– Думаю, у тебя больше шансов такого добиться, чем у всех этих подражательниц Кейт Мидлтон.
– Мило...
За переменами настроения рефлексирующей Мэри было трудно уследить. Анна снова замолчала, но вскорости звуки стука их каблуков по мостовой начал ее раздражать, и она спросила:
– Тебе когда-нибудь хотелось того же, что у них?
Мэри пронзила ее острым взглядом.
– Будущее с двумя с половиной детьми и ипотекой? Нет уж, никогда!
– Я не это имела в виду. Я имела... – она вздохнула. – Кого-то. Ты хотела, чтоб у тебя был кто-то, с кем можно было бы поделиться, всеми сомнениями и страхами, и с кем можно поспорить, как у Мэтью и Лавинии?
– Боже, кошмарную картину ты нарисовала – одни проблемы и монотонность. В любом случае, я поняла. Я не хочу, чтобы у меня на фартуке висел мужчина. Не могу дождаться собственной квартиры в Лондоне. А остальное, – она шаловливо улыбнулась Анне. – Если бы мне хотелось секса, я бы без проблем его нашла. Но мне не хочется.
Она решительно вскинула голову и пошла быстрее, оставляя подругу позади. Анна вздохнула и на секунду остановилась, прежде чем погнаться за ней. Она этого хотела. Хотела все это. Она хотела двух с половиной детей, ипотеку, мужчину, с которым можно делиться, и секс. Она даже знала, с кем этого хочет, но казалось, некоторым вещам не суждено случиться. По крайней мере, пока она не подготовится к этому. Может быть, подумала Анна, пришло время сделать шаг в отношениях с Джоном.

Глава 5

Анна проводила каждый пятничный вечер с Джоном. У него был маленький дом с террасой в «городском» районе Сент.-Эндрюса, и каждую неделю Анна покидала пределы кампуса, чтобы провести несколько часов с мужчиной, которого любила. Джон был мужчиной, не парнем. У него был свой дом и своя работа; он был независим, и у него было свое мнение, и ему не нужно было следовать моде и течениям студенческой жизни. Он даже не пил, что в приятную сторону отличалось от пьяных придурков, которых Анна постоянно встречала в университете. Более того, он был хорошим и добрым, и несмотря на то, что он пережил в Афганистане, и что теперь работал, без надежды на повышение, в супермаркете, он никогда не жаловался, и всегда был оптимистичным и бескорыстным. Анна бесконечно им восторгалась, и спустя шесть месяцев после того, как он помог ей собрать покупки, когда возле Теско порвался ее пакет, она влюбилась в него.
Мэри сомневалась, конечно (но когда Мэри не сомневалась?). Она думала, что разница в возрасте будет проблемой, его низкий социальный статус давал ей причину смотреть на него свысока, и Анна думала, что она не верила в ее любовь к нему. Оказывается, девятнадцать – слишком рано для встречи Единственного, особенно если он хромой тридцатипятилетний бывший солдат из рабочего класса. Как бы она ни любила Мэри, и ни верила, что та поступает так в ее лучших интересах, Анна не могла не находить ее цинизм раздражающим. Ей наверное было бы куда легче иметь с этим дело, если бы она сама не чувствовала себя такой ужасно неуверенной в себе. Она думала, ее чувства предельно очевидны – она никогда не пыталась скрыть их, в конце концов, и хотя она верила, что Джону она небезразлична, она представления не имела, каковы его истинные чувства к ней. Инстинктивно она чувствовала, что он любит ее, но... Но почему тогда он ничего для этого не делает? Они проводили вечера, поедая домашний пирог на диване, за просмотром романтических фильмов в комнате, освещенную свечами, гуляли по пляжу, рассказывая друг другу секреты;у нее было все, что может пожелать преданная девушка в отношениях, кроме самих отношений с Джоном.
Вид домашнего счастья Мэтью и Лавинии придал ей дополнительной решимости сделать что-то с застоем, в котором они оказались. Она всегда считала себя девушкой, предпочитающей традиции, чтобы за ней ухаживали с цветами и ужинами, с предложением стоя на одном колене и кольцом, но теперь все это исчезло, потому что она любила Джона больше, чем ловушки общепринятых отношений. Если он не сделает что-нибудь, то это сделает она.Кроме того, Мэри всегда говорила, что если хочешь поменять что-то в отношениях, то лучше всего сделать это в конце семестра, потому что если все пойдет не так, вы не увидите этого человека целый месяц. Учитывая, что за полтора года, что она знала Мэри, та ни с кем в романтическом смысле не встречалась, Анна не могла не предполагать, что эта стратегия никогда не тестировалась.
В любом случае, это была последняя неделя до конца семестра, и Анна надела красивое платье, позаимствовала у Мэри одну из самых красивых пашин, особенно тщательно нанесла макияж и направилась к дому Джона в твердой решимости, что когда вернется, их отношения изменятся.
Но смена отношений требует деликатности и мужества. Анна обнаружила, что с легкостью погрузилась в обычную рутину. Он взял ее пальто (настоящий джентльмен), она спросила, как прошел день на работе, он ответил, что теперь, когда она с ним, у него начались выходные, и они пошли на кухню выпить по стаканчику. Анна пыталась уловить хоть какие-нибудь сигналы, которые он мог бы ей посылать, но не могла понять, ведет ли он себя как друг или влюбленный. У нее никогда не было раньше парня (ну, с тех пор как Алекс Рэдклифф попросил у нее разрешения держаться за руки в начальной школе), так что она не была уверена, что знает, как понять те мелкие детали, что должна была понять. А потом она посмотрела Джону в глаза и почувствовала, что не может ошибаться, видя такую нежность в его взгляде. Она много раз пыталась набраться мужества, но каждый раз отвлекалась из страха все изменить, или из страха отказа, или из-за мысли, что она не даст ему возможности сделать первый шаг.
К тому времени, когда она обычно уходила, она уже была сыта этим по горло. Это должно случиться сейчас, или она себя никогда не простит. Сидя на диване, она повернулась к нему, сложила руки на коленях и глубоко вздохнула.
Джон тоже придвинулся к ней:
– В чем дело, Анна? Ты сама не своя весь вечер.
– Да, так и есть, – вот оно. – Понимаешь, дело в том... Я знаю, девушки не должны говорить это первыми, но мне нет дела, если ты... Но я люблю тебя, Джон Бейтс, – она сморгнула, внезапно ощутив легкость от того, что произнесла это, и не могла не начать улыбаться. – Я люблю тебя, и я не жалею, что это сказала.
Его пальцы сплелись с ее, и его лицо озарилось нежностью. Ее сердце едва не разорвалось от счастья, когда он заговорил:
– Ох, Анна, – сказал он. – Я тоже не жалею, что ты сказала это. Я не смогу пожалеть ни о чем, что ты скажешь или сделаешь. И я хочу, я очень хочу, чтобы я мог дать тебе то, что ты хочешь и заслуживаешь.
Она нахмурилась.
– Но не можешь?
Он вздохнул и опустил взгляд.
– Не могу.
– Но я не понимаю. Ты говоришь, что я тебе не нравлюсь? Потому что...
– Нет! – вырвалось у него. – Я не говорил этого. Я имею в виду то, что сказал: я не могу.
– Я все равно не понимаю.
– Я не жду, что ты поймешь. Однажды, надеюсь, все изменится, но сейчас, это будет нечестно по отношению к тебе.
– Нечестно ко мне? – Анна нервно покачала головой. – Это из-за разницы в возрасте, да? Я уже говорила, что меня это не волнует!
– Нет, это не из-за разницы в возрасте, – показалось, что он готов продолжить, и Анна подождала секунду, но он промолчал.
Подавив вздох, она выдернула руку и встала, приглаживая платье дрожащими руками. Она в друг с отчаянием захотела домой. Мэри наверное еще не спала, и она сделает ей чай и скажет: «А я тебе говорила». Сейчас даже это казалось предпочтительным своим уютом и комфортом.
Джон посмотрел ей вслед, и слова сами вырвались:
– Ты мне очень нравишься, Анна. Я бы хотел, – он умоляюще смотрел на нее. – Разве мы не можем продолжать жить как раньше? Как друзья?
Анна закрыла глаза, но она не могла сопротивляться, когда он так смотрел на нее, и она это знала. С тихим вздохом поражения, она выдавила улыбку.
– Друзья. Конечно, мы можем.
Она хотела быть с ним, пусть даже это будет не так. Если все, чего он хотел, это дружба, она обойдется дружбой.
Вместо того, чтобы сесть на автобус, как обычно, Анна прошла пешком до дома в центре города, где они жили с Мэри. К тому времени, как она пришла, начало накрапывать, и она не могла сказать, были ли это слезы на ее щеках, или дождь. За занавесками свет в гостиной еще горел, и этот вид никогда не был таким воодушевляющим. Анна вытерла лицо носовым платком, прежде чем войти.
Мэри свернулась на диване, рядом с ней лежал тяжелый том о теории феминисткой литературы, по телевизору шел исторический фильм. В руках она держала кружку горячего шоколада. Анна улыбнулась при виде нее, повесила пальто и села рядом с ней, не говоря ни слова, обратив внимания на экран, радуясь такому отвлечению. Мэри едва оглянулась на нее.
– Не могу представить, что вы имеете в виду, – сказала Элизабет Беннет, ее лицо было маской вежливости, пока она старалась притвориться, что не понимает вопроса.
– Как я поняла, некоторые дамы считают общество мистера Уикхема удивительно примечательным, – ответила мисс Бингли, стараясь сумничать. Джорджиана Дарси была так ошеломлена, что сыграла фальшивой нотой. Ее брать поднялся с кресла.
На секунду все растерялись, но тут Элизабет пришла на помощь:
– Ох, простите, я вас бросила. Как вы можете играть, когда никто не поворачивает страниц?
Мистер Дарси снова сел, когда Джорджиана снова заиграла.
– Вот так. Позвольте.
Элизабет оторвала взор от нот и встретилась взглядом с Дарси. Обе девушки улыбнулись и вздохнули, даже не заметив этого. Мэри внезапно нажала паузу и сорвала чары этого магического взгляда.
– Как он это делает, не пошевелив ни мускулом? Как ты думаешь, на нас с тобой когда-нибудь так посмотрят, Анна? Она же даже не поет, просто перелистывает страницы.
Анна выдавила улыбку.
– Думаю, из нас двоих скорее ты найдешь себе остиновского героя, чем я, Мэри.
– Я бы не была так уверена; ты куда добрее меня. Как прошел твой вечер?
Вот и оно.
– Очень мило, как и обычно, только... Джон хочет, чтобы мы оставались друзьями.
Лицо Мэри сделало что-то похожее на то, что получилось у Колина Ферта, оно внезапно смягчилось в сочувствии.
– Ох, милая. Ты сказала ему?
А где же ожидаемое «я тебе говорила»? Анна должна была отдать своей подруге должное, она была совершенно не предсказуема.
– Я сказала ему, и он сказал что-то вроде того, что мы не можем быть вместе.
Мэри закатила глаза в смеси раздражения и злости:
– Почему нет? Он голубой? – выплюнула она.
Анна рассмеялась.
– Нет, конечно нет!
– Здесь нет никакого «конечно». Он или гей, или же он лживый эмоциональный манипулятор, который чего-то хочет от тебя, и считает забавным дергать за ниточки девчонку, на пятнадцать лет моложе него. Если только ты не думаешь, что у него на чердаке спрятана сумасшедшая жена.
– Ох, Мэри, – вздохнула Анна. – Не все в этом мире имеет отсылки к классической литературе.
– Но большая часть. В любом случае, ты можешь найти себе получше. Фил Макхит в тебя влюблен.
– Он влюблен в тебя.
Мэри даже не постаралась изобразить удивление.
– Да? Ну, он в любом случае сможет изменить мнение.
Анна покачала головой.
– Не надо; мне не нужен Фил или кто-либо другой.
Ее подруга посмотрела на нее еще тревожнее, чем раньше.
– Нет, я и не думала, что будет нужен, – пробормотала она в ответ.
Не говоря больше ни слова, Мэри забралась с ногами на диван и нажала кнопку на пульте. Анна вздохнула и решила, что может попытаться забыть свои беды с помощью исторической драмы. Несколько секунд спустя шоколад Мэри оказался у нее в руках. Он был еще теплым. Ее пальцы замерзли, и она вздрогнула от внезапного контакта с горячей кружкой. Она осторожно оглянулась, но взгляд Мэри был прикован к телевизору.
– Я не собиралась допивать, – сказала она, не оборачиваясь.

В другой стороне города у Мэтью и Лавинии был свой тихий вечер. Они сидели за столом у окна, вокруг Мэтью были стопки юридических книг и две пустые кружки, в которых когда-то был чай. Лавиния писала эссе за лаптопом. На заднем плане тихо играл «Реквием» Форе. Это был выбор Мэтью, Лавиния считала его ужасным, но он помогал ему сконцентрироваться.
Внезапно тишина была прервана резким выдохом Лавинии. Мэтью поднял глаза.
– Что?
Она смотрела на экран.
– Сэм и Эмили помолвлены! Разве это не чудесно?
Мэтью моргнул.
– Сэм и Эмили? – он вспомнил одну из лучших подруг Лавинии из Оксфорда и ее парня. – Но они же встречаются всего два года, – даже не в половину меньше того времени, что они с Лавинией.
– Хм, полагаю, ты просто понимаешь, когда это правильно. Иди сюда и взгляни на кольцо, милый!
Он послушно встал и посмотрел через плечо Лавинии, положив на него руку, взглянул фотографию тонкой бледной руки с нежным серебряным кольцом с камнем посередине на безымянном пальце.
– Мило, – заметил он, не имея настоящей возможности судить, но понимая, что от него ждут ответа.
Лавиния уже яростно строчила комментарий.
Поздравляю, дорогие мои! Это потрясающие новости. Так рады за вас. С любовью, ...
Она повернулась, чтобы взглянуть на него:
– Я подпишусь за нас обоих, хорошо?
Мэтью лишь пожал плечами. Эмили и Сэм были приятными людьми. Он не имел ничего против того, чтобы пожелать им счастья, хотя необычно было делать это через фейсбук. Это как-то обезличивало, а помолка была таким личным делом.
С любовью, Лавиния и Мэтью ххх
– Интересно, где пройдет свадьба, – продолжила Лавиния, когда он сел на свой стул. – Я бы хотела... Как ты думаешь, есть шансы, что Эмили позовет меня в подружки невесты? Катрина будет главной подружкой, конечно.
Мэтью уставился на нее, приоткрыв рот.
– Я, э-э-э... Я правда не знаю, милая. Наверное. Вы же хорошие друзья, разве нет?
– Да. Но... – она поколебалась. – Я никогда раньше не была подружкой невесты, и мне хотелось бы, пока не стало слишком поздно.
– А что, быть подружкой надо до какой-то даты? – с веселой усмешкой спросил Мэтью.
Лавиния покраснела:
– Ну, только по традиции...
– А, – он склонился к книгам, его разум отказывался находить какую-то связь во всем этом.
– Ты едешь в Манчестер на Пасху, так?
– Ага. Ты со мной? Изобел тебя любит, она будет не против.
Она поколебалась:
– Думаю, я проведу каникулы в Лондоне. Папа не очень хорошо себя чувствует и...
– Конечно, ты должна быть с ним.
Они оба погрузились в неуютную тишину, в напряженную тишину, хотя оба не были уверены, почему. По среди молчания плейер играл «День гнева».

От автора: автор сделал Изобел и Мэтью не матерью и сыном, а братом и сестрой, так было нужно для ее истории.