Глава 2Первые лучики солнца неприятно щекотали кожу, лезли в глаза и беспощадно грели лицо, отчего складывалось ощущение, словно сейчас не конец сентября, а только самое начало лета. Я раздражённо открыла глаза, сетуя на то, что, как и всегда, забыла прикрыть полог кровати и сама виновата в своём раннем пробуждении. Уставившись на побелённый потолок, я задумалась о том, что время слишком быстро летит, а жизнь красочнее не становится. Как будто вся она была обречена на бессмысленное тихое существование ещё с самого начала, а приключениям и задору в ней явно никак нет места. Да, как бы ни пыталась я закрывать глаза, как бы ни старалась тешить себя иллюзиями, но за последнее время я полностью отгородилась от прелестей жизни и с головой окунулась в своё одиночество. Обреченно рыкнув, я кинула подушку на пол, вставая с кровати ради поисков закинутого куда-то свитера и потрёпанных чёрных штанов, которые, может и выглядели ужасно старомодно, но были настолько близки сердцу, что даже мысль об их исправлении волшебной палочкой казалась мне кощунственной. Небрежно заколов волосы, я придирчиво осмотрела себя в зеркале и спустилась в главную комнату гостиной, дабы задумчиво и с пафосной миной посмотреть на великолепные пейзажи Британии.
Когда мои ступни коснулись махрового ковра, я хмуро уставилась на гриффиндорский стенд, где по-прежнему висело объявление, касаемо олимпиады, а ярко-золотой цвет пергамента забавно переливался на свету. Уже прошло чуть меньше месяца с тех самых пор, как Дамблдор объявил всем о предстоящей магической олимпиаде, но шумихи возле неё не убавилось. Семикурсники с каким-то детским восторгом обсуждали, кто какой предмет хочет писать, и кто, собственно, будет выбирать участников. Дошло до того, что разъярённый шестикурсник из Гриффиндора устроил дуэль со своим другом, только из-за того, что каждый считал, себя достойным принять участие в олимпиаде. После этого случая директор провозгласил, что отбирать команду будет декан и участвовать будут только те, кто имел уже до этого какие-то маленькие победы в конкурсах или на экзамене СОВ. Конечно, после этого пол-Гриффиндора обреченно вздохнуло, ведь пытаться угодить МакГонагалл было делом трудным и крайне неблагодарным. Однако, какого же было мое удивление, когда писать Трансфигурацию вызвался Джеймс Поттер, который, к слову, вчера был срочно вызван к декану. Джеймс Поттер, прогуливающий занятия неделями, просто взял и записал своё имя в список желающих. Н-да, для полного счастья остается только, чтобы то же самое сделал и Сириус Блэк, тогда желание участвовать в этой олимпиаде пропадет вовсе. Но...На самом деле, я действительно не хочу участвовать в этом вроде как историческом событии. Бороться за абстрактный титул и смутный приз? Почему никому не пришло в голову, что солянка из факультетов может вызвать крупные ссоры на этом псевдоотдыхе?
От нечего делать я вновь подошла к стенду и безо всякого энтузиазма прошлась глазами по изящным буквам с завитушками, гласящим:
Уважаемые шестикурсники и семикурсники школы чародейства и волшебства «Хогвартс»!
Мы рады приветствовать Вас в новом учебном году и от души желаем успехов в сдаче ЖАБА и других школьных экзаменов. Но в этом году проводится ещё и первая магическая олимпиада Хогвартса! Перед Вами представлен перечень предметов, олимпиады по которым начнутся двадцать седьмого октября. Перед подачей заявления об участии, внимательно ознакомьтесь со следующей информацией:
1. Список дисциплин, допустимых к олимпиаде:
Астрономия
Заклинания
Защита от тёмных искусств
Зельеварение
История магии
Травология
Трансфигурация
2. Свод правил, обязательных к исполнению:
! Ученики, уличённые в списывании или помощи олимпиадникам, навсегда дисквалифицируются с олимпиады, ровно как и сами олимпиадники.
! Использование волшебных перьев, с закодированной информацией, использование волшебной палочки не по назначению и принятие особых зелей, входящих в список запрещённых на экзаменах и матчах, равняется дисквалификации всей сборной факультета.
Заявление об участии принимаются до пятого октября. Со всеми вопросами и за дополнительной информацией обращаться к декану факультета.
Директор школы чародейства и волшебства «Хогвартс»,
А́льбус Пе́рсиваль Ву́лфрик Бра́йан Да́мблдор.
09.09.1976
Бровь сама поползла вверх, а внутри образовалось странное чувство, сродни снисходительности. Пожалуй, мне никогда не понять людей, помешанных на конкурсах, олимпиадах и других социальных взаимодействиях. Столько времени тратить на подготовку, а чего уж говорить про нервную деятельность на самом событии? Нет, не спорю, иногда это бывает очень даже интересно, в особенности тогда, когда к предмету лежит душа, но если делать это только ради бумажонки и желания попонтоваться, то это бессмысленная трата времени. Плотнее закутавшись в свитер, я села в кресло напротив окна и задумчиво поглядела на Запретный лес. На улице светило солнышко, озаряя собой всё пространство, и только где-то совсем далеко можно было увидеть прослойки серой мглы, захватывавшей небо. Деревья стражниками плотно примыкали друг к другу, будто пытаясь всем своим видом показать опасность, которая подстерегает учеников в лесу. На моих устах заиграла лёгкая улыбка, когда я вспомнила, как чертовски много раз Мародёры уходили вглубь этих тёмных елей, как часто декан, распознавший их ложь, ругал за безответное и легкомысленное поведение. Только им всё было нипочём. Они будто родились для того, чтобы ломать правила, устои и системы. И знаете, как бы свысока я на них не смотрела, как бы ни старалась убедить себя, но я восхищаюсь ими. Восхищаюсь тому, как наплевательски они относятся к запретам. Их жизнь настолько насыщена и красочна, что невольно начинаешь завидовать, ведь у тебя такого нет и никогда не будет.
От осознания бессмысленности своей жизни стало как-то тоскливо, а внутри разлилось забытое на мгновение чувство одиночества. Признайся, Эванс, ты ведь неудачница. Тебе почти шестнадцать, и чего добилась в своей жизни? Есть ли что-нибудь такое, что заставило испытывать тебя хоть маленькую капельку уважения к себе? Тебя предал лучший друг, который уже давно стал отдаляться, проникаясь в самые глубины мрака Тёмной магии. Про личную жизнь и вовсе стоит промолчать. Даже упёртый Поттер перестал обращать на тебя внимание. Учёба, в которую ты с головой окуналась, словно исчерпала себя, а уроки, кроме разве что зельеварения, потеряли свою привлекательность. Уже даже не хочется ничего учить, верно? Так может всё же стоит записаться на эту олимпиаду? Стоит доказать, если не миру, то себе, что ты хоть чего-то стоишь? Я нахмурилась, закусив губу. В голове хаотично проскальзывали мысли, которые не давали спокойной поразглядывать побитую временем избушку Хагрида, а руки непроизвольно потянулись к палочке, чтобы с помощью «Акцио» транспортировать листочек бумаги и перо. Может… может, действительно стоит?
— Да нет, Джеймс, я же говорю, ничего удивительного или каких-либо изменений я не замечал. Ты просто параноик, — дрожь прошлась по пальцам, когда в мои перепонки ударил такой знакомый голос. Голос Сириуса Блэка, и, кажется, он был не один.
— Ошибаешься, Бродяга, я слишком хорошо знаю её повадки. Что-то тут не так, — задумчиво проговорил Джеймс, и на мгновение мне захотелось верить, что он говорит обо мне. А потом, вспомнив про его девушку, я разочаровано взмахнула рукой, случайно задев вазу с одинокой красной розой. Фарфоровая вещь грациозно упала на пол, и звон тысячи осколков пронзил тишину. Глаза расширились от испуга, а сердце заколотилось с невероятной силой. Руки вспотели, а мир на мгновение поплыл перед глазами. О да, Эванс, признайся, наконец, ты чертовски невезучий человек.
— Так-так, — голос Сириуса я услышала у самого уха, отчего раздражение, такое привычное и родное, заполнило каждый кусочек души. Уверенно повернув голову в его сторону и надменно вскинув бровь, я насмешливо фыркнула, внимательно изучая Мародёров. — Какие люди! Небось, нас дожидалась?
И лукаво подмигнув, этот придурок плюхнулся в соседнее кресло, жестом показывая Джеймсу на противоположное. Поттер как-то странно улыбнулся только уголками губ и занял место прямо напротив меня. Неловкость между нами была настолько очевидна, что было удивительно, как мог так спокойно сидеть Блэк, нахально перекинув ногу на ногу.
— Не слишком ли много чести? — холодно процедила я, за что получила весёлый смешок со стороны друга этого оболтуса.
— Вы только гляньте, — театрально возведя руки к небу, ответил он. — У нашей мышки зубки прорезались.
Почему-то последняя его фраза сильно ударила по самолюбию, ведь Сириус явно намекал на мой стиль в одежде и на поведение в обществе в целом. То, что я была довольно неяркой и непримечательной, я узнала ещё от матери, которая частенько критиковала мой вкус в одежде. Кэролайн часами могла сидеть и рыться в моём шкафу, сортируя вещи на «ужасное» и «просто отвратительное», потому что ей не нравилось абсолютно всё: от длинных рукавов на кофтах, до чёрного цвета. А что я могла сделать? Что, если меня никогда не впечатляли коротенькие юбочки ядреного цвета и слишком короткие кофточки с открытыми руками?
— Знаешь, Эванс, — вдруг заговорил Джеймс, отчего мне стало как-то боязно. Рядом с ним я всегда ощущала себя маленькой девочкой, у которой нет никаких шансов на выживание. И что случилось с той Лили, которая так сердито и ядовито отвечала ему в ответ? — Это удивительно. Вот вроде я, по твоим словам, хуже даже Гигантского кальмара, однако, МакГонагалл приняла меня в команду олимпиадников, а ты же даже побоялась заявление написать.
Губы сжались в тонкую полосу, а злость на чертовски красивого однокурсника пронзила все клетки тела. Хотелось прямо сейчас задушить его собственными руками или принести какой-нибудь другой физический урон, лишь бы он не говорил со мной таким тоном и не произносил свои слова так. Хотелось ответить что-нибудь язвительное, в своей привычной манере, но, как назло, на ум ничего не приходило, что злило меня ещё больше.
— В таком случае наша команда обречена на провал, — спокойно бросила я, задорно сверкнув глазами. Джеймс заинтересовано посмотрел на меня и покачал головой, только его серьезное, такое сосредоточенное лицо немного пугало. Я перевела взгляд, невольно замечая, что Поттер действительно изменился, что не может не бросаться в глаза. Все мы изменились и слишком быстро, слишком основательно. Когда-то давно я была неимоверной занудой, хватающейся за любые правила, ограничения. Наверное, так я старалась обезопасить себя, старалась быть как все. Это ведь так легко — слиться с массой, казаться всем никакой. Я закусила губу, рассуждая о том, что с того времени почти ничего не изменилось. Разве что давящее в грудь чувство одиночества, постепенно разлагалось внутри.
— Раз ты так самоуверенна, то почему не участвуешь сама? Или боишься? — Сириус подпёр рукой лицо и с неимоверной насмешкой глянул на меня своими большими глазами. Создавалось впечатление, будто парень просто смеялся надо мной, а моя серьёзность и язвительность только раззадорила его. Ярость подкатила к горлу, а глаза гневно сверкнули. Да уж, как легко меня вывести из себя.
— Но сам-то, Блэк. Раз ты у нас такой замечательный и незаменимый, почему ещё не в списке?.. Или… Боишься? — глуповато хлопнув ресничками, проговорила я, наблюдая нулевую реакцию со стороны Мародёра. Как будто именно этого он и добивался. Я нахмурилась, изучая ровные черта лица, чувствуя себя мышкой, загнанной в мышеловку. Рядом с ним всегда витает неопределенность и непредсказуемость.
— О, поверь, Эванс, мне со своим очарованием прорваться в ряды олимпиадников не составит труда. К тому же, как бы МакГонагалл и не презирала моё чувство юмора, но не признать того, что я довольно одарённый ученик, она не сможет, — Сириус разводит руки в стороны, мол, у меня так просто и легко ничего получится. Я перевожу взгляд на молчаливого Джеймса и замечаю, что он даже не смотрит в мою строну. На секунду горечь проникает в лёгкие, а вся нелепость и идиотизм ситуации бросаются в глаза, что заставляет меня подняться с кресла и бросить прощальный и презрительный взгляд на самоуверенного однокурсника, который был, как никогда, прав. Ведь действительно, кого мне обманывать? Блэк умел располагать к себе людей, когда от меня они старались избавиться уже через час бессмысленных разговоров, которые я поддерживала из рук вон плохо. Вообще, для меня социализация навсегда останется неизведанной и жуткой стороной мира, о которой лучше никогда не вспоминать.
— Ну и куда же ты, Эванс? Вот так вот просто бросишь нас после всего, что между нами было? — страдальчески протянул чёртов Блэк, сдерживая смех. Джеймс весело усмехнулся мне и подмигнул, явно на что-то намекая, а я зарделась, как спелый помидор. Они просто издеваются надо мной!
— Слушай, Блэк, если проблем в жизни не хватает, ты не стесняйся, обращайся, я тебе их устрою, и перестань меня называть по фамилии! У меня имя есть, — пропыхтела я, скрестив руки.
— У нас тоже, — Джеймс отложил журнал, который до этого листал и вперил свой взгляд в мои глаза. — Но тебя это как-то не смущало. А теперь признайся,
цветочек,ты просто злишься, что МакГонагалл мне не отказала, а на тебе не акцентировала никакого внимания. Оттого и дуешься ты на всю эту суету, касаемо олимпиады. Ведь у самой силенок записаться не хватит.
Я возмущенно задышала, чувствуя, как жар бросился в лицо. Внутри кипела лава, грозившиеся вырваться наружу и уничтожить всё, что попадётся на пути. А Поттер просто сидел и смотрел уже без тени улыбки, серьёзно и мрачно, будто ему было не действительно плевать, что я с ума схожу в последнее время. Медленно, растягивая свои шаги, я приблизилась к нему и тихо, но с я явной яростью, прошипела:
— А спорим?
Поттер вскакивает с места и, приблизившись ко мне за долю секунды, протягивает руку, щуря свои красивые и манящие глаза… Так, Эванс, стоять! Какие ещё привлекательные? Самые ненавистные, Мерлин его подери. И словно в подтверждении своей неприязни к нему, я с силой сжимаю его руку, замечая, как он удивляется от того, что слабенькая на вид Лили Эванс имела такую силу.
— А непреложный обет слабо? — вдруг интересуется Блэк, высунув свою голову из-за спинки дивана. Я теряюсь, понимая, что это не шутки, а сердце замедляет удары в подтверждении моих слов. Джеймс замечает, как ослабевает моя хватка и резко говорит:
— Нет, Бродяга, это не шутки…
— Да ладно, Джеймс, с каких пор ты стал таким серьёзным?..
— Я согласна! — резко перебиваю парней, уверенно поглядывая на Блэка из-под чёлки. Парень удивлённо приоткрывает рот и смотрит на меня так, будто в первый раз увидел.
— Лили! Ты с ума сошла! — Поттер с силой разворачивает меня к себе лицом и смотрит несколько умоляюще. Я сглатываю ком, подступивший к горлу, и теряюсь в его глазах, прекрасно понимая, что это отвратительная и безумная идея. Но ведь так хочется чего-то новенького, чего-то ранее никогда не пробованного…
— Неужели великий Джеймс Поттер передумал? И как мне после такого жить! — Я стремительно расцепляю его руки с моих плеч и властно говорю: — Доставай палочку, Блэк.
Сириус немного качает головой, суетливыми движениями пытаясь найти нужный предмет в карманах джинс. Он вопросительно поглядывает на друга, который сурово прожигает во мне дырку, и его раздражение волнами доходит до меня. Руки мелко подрагивают в ожидании, а до меня смутно начинает доходить, что если я не попаду на эту треклятую олимпиаду, то просто умру. Облизывая губы, я протягиваю правую руку, ожидая ответной реакции. Только Мародёр поджимает свои бледные губы и с силой сжимает мою руку, пытаясь вместить в свой взгляд всё презрение. Настроение резко пропадает, а на душе становится так скверно, что хочется просто взять и разорвать эту сделку. В конце концов, Мародеры не звери, поймут, что перспектива быть мертвой через пару дней меня не так уж радует. Только эта мысль так и останется мыслью, потому что в следующее мгновение я слышу неуверенный голос Сириуса Блэка:
— Обещаешь ли ты, Лили Эванс, стать участником магической Олимпиады «Хогвартса» и принять в ней участие?
— Обещаю, — сказала я дрогнувшим голосом. Тонкий сверкающий язык пламени вырвался из волшебной палочки, изогнулся, словно наши руки сцепились раскалённой проволокою. Я почувствовала, как тепло прошлось по коже, а всё тело словно засеяло ярким огнем. С минуту наступила гробовая тишина, в которой явственно ощущалось удивление, исходящие со стороны Сириуса и холод со стороны Поттера. Он первый выдернул свою руку, а затем тихо прошептал мне, сверкая своими карими глаза:
— Дура ты, Лили.
От Автора:
Спасибо за мотивирующие отзывы. Прошу прощение за не очень большую главу.)
