Глава 2Прокрутившись четыре часа без сна, оставшиеся полночи Ксения проваливалась из одного кошмара в другой, пока наконец не поднялась по будильнику, совершенно разбитая и измотанная. Даже демонстративный энтузиазм племянников не мог поднять ей настроение. Если бы ей удалось найти подобную работу в любом другом доме, она бы первая прыгала до потолка. Ведь это было то самое живое, настоящее дело, по которому она так соскучилась, то, что она умела лучше всего. Эпизодическая писанина в журнал не вызывала и половины того восторга, что она испытала вчера, всего лишь заглянув под капот реального автомобиля. К тому же действительно хорошие деньги получали только постоянные сотрудники редакции – те, которые были согласны без лишних капризов отправляться в дальние командировки. Ксения же со своими узкоспециальными материалами зарабатывала в три-четыре раза меньше, чем на коленке кропающий бездарные обзоры новинок автомобильного рынка "коллега", всё преимущество которого заключалось в том, что он эти новинки пощупал руками на автосалоне в Париже. Раздражало невероятно.
Наконец-то найти место, где будут цениться её навыки и умения, а не наличие загранпаспорта и готовности летать по всему земному шару – это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Собственно, это и было неправдой. Она нашла вовсе не работу, а всего лишь возможность подобраться к неуловимому Скворцову, составить о нём собственное мнение прежде, чем передать ему детей. Ликовать в таких условиях не получалось совершенно, и из-за этого было немножко совестно перед Юлькой и Сашей, которые из кожи вон лезли, пытаясь подбодрить тётушку. Казалось, им только дай волю – с фанфарами и литаврами провожали бы Ксению до самых скворцовских ворот. Хотя в действительности детям тоже было не по себе, они по крайней мере считали необходимым это скрывать.
– Бутерброды забыла!!! – заполошно размахивающая бумажным пакетом Юлька догнала Ксению в конце их улочки. – Я ж тебе пять раз напомнила…
– А я пять раз сказала, что к обеду уже буду дома, – запротестовала Ксю, уже понимая, что битва проиграна. – Юльк…
– А?
"Мне страшно, так страшно сделать что-то не так и навсегда потерять вас с Сашкой…"
– Не сажайте кошку в холодильник, – вымученно улыбнулась Ксения.
Но даже их ритуальное семейное прощание, похоже, утратило свою силу. Почему то, что у Польки получалось совершенно естественно, теперь так сложно повторить, хотя бы в память о ней – чтобы сохранить кусочек их прежней жизни?
Юлькины губы дёрнулись – видимо, она тоже почувствовала фальшь. И этот краткий миг честности без примеси милосердия вдруг расставил всё по своим местам. Ксении никогда было не стать Полиной. Глупо было даже пытаться играть её роль. Глупо и неправильно. Как будто вообще один человек может заменить другого…
– Удачи тебе, – наконец ответила Юлька, отказавшись разыгрывать сцену "прощание с мамой".
– Спасибо.
Простое слово не могло передать, насколько Ксю была благодарна племяннице за то, что та осталась честной до конца. И за то, что не стала длить неловкость, а, торопливо пихнув тётушке в руки пакет с перекусом, поскакала обратно.
Дождавшись, пока Юлька скроется за калиткой, Ксения двинулась дальше – мимо глухого бетонного забора, за которым располагалось какое-то невнятное предприятие вроде бывшего совхоза, через небольшую речную запруду, где постоянно ошивалась стая местных ребятишек с удочками, и в горку, туда, где на краю поля снова начинались богатенькие дачки. Привычный маршрут этого лета.
Привычный настолько, что Ксения чуть было не проскочила мимо калитки, код от замка которой Василий Иванович сообщил ей вчера. Это был боковой вход, от которого до гаражей было топать гораздо дальше, чем от главных ворот, – по узкой тропинке, тянущейся вдоль забора. Но Ксения была не против прогуляться и ещё раз осмотреть участок. Что за человек может жить в таком месте? Такой же по-британски чопорный, как эта безупречная лужайка? В принципе, это было похоже на правду, судя по тому, каким Скворцов запомнился Ксении по тем нескольким разам, когда она издалека видела его рядом с сестрой – длинная сутулая фигура в неизменном тёмно-сером пальто. Вот и все впечатления, спасибо Польке, тщательно оберегавшей свою личную жизнь от вторжения родственников. Из-за чего, кстати, отец и был с самого начала так враждебно настроен.
"Почему бы твоему Скворцову хоть раз не придти к нам в дом и не представиться по-человечески?"
"А зачем ему это? – Полька легкомысленно пожимала плечами, изображая беспечность. – Он же не с тобой гулять собирается, а со мной".
"Вот и понятно, что ты ему даром не нужна. Нагуляется и бросит. У тебя вообще есть гордость?"
Полька лишь кривилась и терпела – отцовские язвительные комментарии и сочувственные вздохи мамы – и старалась как можно меньше времени проводить дома. А при случайных встречах на улице утаскивала Скворцова так стремительно, что Ксении ни разу не удалось толком его рассмотреть. Однажды, когда Полина уже несколько лет как покинула их город, шестнадцатилетняя Ксю заглянула в здание музыкалки и нашла на стенде "Ими гордится школа" скворцовскую фотографию. "Было б чем гордиться", – подумала тогда она, ещё ничего не зная ни о заграничном контракте фолк-группы "Таволга", ни о том, что её бывшая участница Полина Тарасенко где-то в заснеженном Екатеринбурге растит без отца двоих детей. Для Ксении Скворцов на многие годы остался всего лишь
недоразумением, нелепым человеческим фактором, из-за которого произошло крушение их семьи. На этом роль его в истории была закончена, и незачем было разглядывать смазанный чёрно-белый снимок, с которого, вскинув смычок, смотрел куда-то вдаль патлатый скрипач. Пририсовав Скворцову-со-стенда на нос смачную бородавку и очки а ля кот Базилио, Ксю с чувством выполненного долга удалилась.
Когда однажды Полина упомянула вскользь, что Сашка довольно сильно напоминает своего отца, Ксения впервые почувствовала живой интерес к тому, каким же всё-таки человеком был Скворцов. Кроме того, что в итоге оказался сволочью и предателем. А теперь этот вопрос был как никогда актуален.
– Пришла? – поприветствовал её Василий Иванович, появляясь в воротах гаража с огромной картонной коробкой в руках.
Всё-таки, похоже, что ему было немного не по себе от того, что он так просто взял на работу девчонку, но отказываться от своих слов – ещё более неловко.
– Ага, здрасьте! – бодро ответила Ксения. – С чего мне начать?
– Надо перетаскать из гаража вещи, – он мотнул головой в направлении дома. – Устроили тут склад…
Вместительный гараж на два бокса действительно оказался забит чуть не под потолок. Расчёт Ксении между делом вытянуть из Василия Ивановича какую-нибудь информацию о его работодателе в очередной раз не оправдался. Потому что вместе они носили только совсем уж тяжёлые коробки, и в эти моменты было совершенно не до разговоров, а в остальное время возились каждый сам по себе: Ксения подносила вещи к крыльцу дома, а Василий Иванович затаскивал их внутрь. "Настоящее живое дело" оборачивалось нудным физическим трудом, и причина смущения Василия Ивановича, судя по всему, заключалась именно в этом. Но допускать к хозяйской машине случайного человека, пусть даже он успел доказать, что не совсем дилетант, действительно было бы безответственно, тем более, что ауди была отлажена ещё вчера. Ксения сразу должна была понять, какого рода работа её ожидает, и не строить на этот счёт иллюзий.
Но вместо естественного в такой ситуации разочарования она почему-то ощущала подъём. То ли потому, что утро выдалось солнечным и приветливым, то ли потому, что Василий Иванович так сильно напоминал ей отца… Точно так же они когда-то возились вдвоём на своём дворе, и именно ради этих моментов Ксю предпочитала проводить выходные дома, отказываясь от предложений одноклассников, изредка приглашавших её "проветриться". После ухода Полины из дома отцу была просто необходима поддержка младшей дочери, но общаться он умел одним-единственным способом – показывая и объясняя, как делать ту или иную работу. А Ксю была совсем не против, наоборот, её всегда интересовали занятия, традиционно считающиеся мужскими. Наверное, отец предпочёл бы делиться своими знаниями и опытом с сыном, но никогда – ни словом, ни тоном – он не давал Ксении повод считать себя "вторым сортом", не годным к какому-то ремеслу.
– Перекурим? – Василий Иванович вышел из дома с термосом и двумя большими кружками. – Да по чаю…
Он подмигнул Ксении, расставляя свою ношу на верстаке, пристроенном к глухой стене гаража, под навесом. Тут же обнаружилась пара берёзовых чурбаков, которые, судя по следам от топора, служили плахами для колки дров. Пододвинув один из них к импровизированному столу, Василий Иванович уселся сам и приглашающе махнул рукой, одновременно вытягивая из нагрудного кармана замусоленную папиросу.
– Давай сюда, дочка! Сейчас нам Милана пирогов притащит.
– Милана?
– Кухарка наша. Не боись, не отравит. По-русски почти не говорит, зато готовит – язык проглотить можно. Вот погоди, Александр Семёныч вернётся – она такой борщ смастерит… – он мечтательно закатил глаза, прихлёбывая горячий чай.
Ксения нерешительно открыла юлькин свёрток. Ни колбасы, ни сыра в доме не водилось давным-давно, поэтому ей было любопытно, с чем же племянница умудрилась соорудить бутерброды.
– О-о-о… – уважительно протянул Василий Иванович, покосившись на её завтрак: четыре внушительных ломтя чёрного хлеба, между которыми были щедрой рукой навалены стрелки зелёного лука и веточки укропа – единственное, что они догадались посадить на заброшенном огородике, когда только поселились на своей дачке. – Такую закуску грешно помимо… Эх, ехать сегодня! – досадливо перебил он сам себя.
– Угощайтесь, Василь Иваныч! – Ксения пододвинула к нему "бутерброды", радуясь возникшему наконец поводу для разговора. – Александра Семёновича встречать, да?
Он кивнул, с явным удовольствием принимая её угощение.
– Прилетает в пять часов, из Екатеринбурга. Вроде закончил там наконец все дела… Вещи-то давно уж перевезли, а он и не жил тут совсем, всё мотается. Переманили вот в Москву, а какая разница, если всё равно сплошные гастроли?
В этот момент появилась обещанная Милана со своими знаменитыми пирогами. Ксения почему-то ожидала увидеть классическую толстую и румяную повариху в белом колпаке, и на контрасте с этим воображаемым персонажем реальная женщина показалась ей чуть ли не ведьмой – болезненно-худая, слишком высокая, с узким тонкогубым лицом, обрамлённым двумя чёрными косами. Она бесшумно подошла, поставила на верстак блюдо с пирогами и, коротко кивнув, скрылась в доме.
Василий Иванович заметил, каким шокированным взглядом Ксения проводила кухарку и поспешил её успокоить:
– Она всегда такая. Не общается ни с кем, можно подумать, что дикая совсем. А ведь она там в своих европах даже университет закончила, за какие-то права боролась. Потом война эта, югославская, не то погиб у неё кто в бомбёжке, не то сама в албанском концлагере побывала… С тех пор вот…
– Грустно. А как же она здесь оказалась?
– Вот уж не знаю. Александр Семёнович её вроде уже в Москве нашёл, как раз когда этот дом достроили. Я тогда ещё в Екатеринбурге был. Но пироги-то каковы, а?!
– Правда, вкусные, – улыбнулась Ксения, внутри вся подобравшись для очередной разведки боем. – А вы, значит, тоже из Екатеринбурга?
– Ну да. Супруга моя, царствие ей небесное, там в консерватории преподавала. Сашка ей как родной сын был, любимый ученик… – он осёкся, попыхтел смущённо папиросой и наконец признался: – Это он по работе Александр Семёнович, а так внутри – как был для меня Сашкой, так и останется. Он же даже жил у нас одно время, когда у них в общаге посреди зимы трубы прорвало…
Ксения сосредоточенно вгрызлась в пирог, чтобы не ляпнуть что-нибудь. Хотя её так и подмывало спросить Василия Ивановича о подружке их разлюбезного Сашеньки. Ведь если он был так близок со своей преподавательницей, она могла быть знакома и с Полиной?
– …Во-о-от, а когда Елены Викторовны моей не стало, он меня позвал к себе. Это уже когда он из Австралии вернулся и сразу себе дом купил. Попроще, конечно, чем этот, да и поменьше. Обычный такой деревенский дом, на окраине. Говорит: не люблю эти махины бетонные, многоквартирные. Давит. Вот и когда о переезде в Москву речь зашла, первым делом подыскал себе место под дом, чтобы, значит, на просторе да к земле поближе…
"К земле поближе" – это Ксения отлично понимала. Правда, не все обладают такими возможностями, как у Скворцова, некоторым приходится всю жизнь мучиться в городских муравейниках. Смотреть на улицу с головокружительной высоты, преодолевать приступ паники каждый раз, когда не избежать поездки в лифте… Над Ксенией смеялся весь дом, наблюдая, как она доезжает до второго-третьего этажа, а затем выходит и остаток пути поднимается по лестнице. Но ощущение бездны под ногами было гораздо страшнее соседских насмешек.
"Акрофобия – иррациональный страх высоты, – с умным видом процитировал интернетную статью Саша. – Психологический атавизм, оставшийся тебе от доисторических предков".
"Скажи спасибо, что это, а не хвост какой-нибудь, к примеру, – поддержала беседу об атавизмах нетактичная Юлька. – Или шерсть по всему телу, бр-р-р…"
Да, в сравнении с этим Ксении действительно повезло. Она
всего лишь потратила шесть лет, получая специальность, по которой никогда не сможет работать. Впрочем, валить это на фобию было несправедливо, не в ней одной было дело.
– Ну вот, а я за ним сюда перебрался, – продолжал меж тем Василий Иванович. – "Что вам, – говорит, – одному тут оставаться?" Подумал я и…
– Ясно, – автоматически кивнула Ксения, на самом деле думая о том, что может быть точно такими же словами когда-то уговорили и Польку.
"Что тебе тут делать без меня?" Её так и подмывало сказать что-нибудь язвительное про благодетеля Скворцова, но не хотелось обижать Василия Ивановича, который, похоже, по-отечески любил беспризорного студента, которого они с женой когда-то пригрели, и искренне уважал своего босса, давшего ему теперь работу и крышу над головой. – Я поела, спасибо. Что дальше надо делать?
***
Когда сумерки сгустились до такой степени, что с полным правом могли называться ночной темнотой, Ксения поднялась с качелей и побрела домой. Напрасно она с замиранием сердца провожала взглядом каждый заходящий на посадку самолёт, прикидывая, не в нём ли сейчас находится Скворцов. Напрасно заранее заняла наблюдательный пункт на детской площадке, с которой хорошо просматривался перекрёсток, где сходились оба возможных подъезда с Минского шоссе. Синяя ауди, которую она только сегодня лично протирала напоследок замшевой тряпочкой, так и не появилась.
"Не прилетел? А вдруг его самолёт разбился? – она в очередной раз вытянула шею, как будто всерьёз рассчитывала заглянуть за стену леса, за которой находился внуковский аэропорт. Но ведь если бы что-то случилось при посадке, звук крушения был бы слышен и здесь. – А если не при посадке, а раньше?"
Мысленно дав себе подзатыльник за чёрные мысли, Ксения попыталась представить какую-нибудь другую причину.
"Авария на Минке? Ремонтные работы на железнодорожном переезде? Даже если бы они поехали по Киевскому шоссе, даже если с заездом на Красную площадь – всё равно уже были бы здесь…"
Она сама не знала, почему так расстроена. Ведь прошедший день нисколько не продвинул её в понимании, что же за человек этот Скворцов. После "перекура" они с Василием Ивановичем занимались куда более интересными вещами – разбирали авторемонтное оборудование и организовывали гаражное пространство. Ксения даже снискала похвалу за починку света в яме, хотя разобрать розетку и подогнуть разболтанные контакты заняло у неё не больше пяти минут, было бы о чём говорить. Потом Василий Иванович отправил её восвояси, а спустя два часа ауди, подняв облако пыли, промчалась в направлении шоссе, оставив Ксению томиться в ожидании.
Самое обидное, что сегодня она ощущала в себе решимость прямо поговорить со Скворцовым. Истории Миланы и самого Василия Ивановича показывали, что он всё-таки не чужд нормальных человеческих чувств. Неужели он бы отказался помочь опекунше собственных детей, просто поддержать немного, не беря на себя никаких обязательств и ответственности? Она бы справилась сама, нужна была лишь чуточка содействия. Вроде той, что дядя Витя когда-то оказал Полине. Хотя нет, этот пример был не слишком удачным. Во-первых, дядя Витя помог не такую уж и "чуточку", почти два года снимая для Польки и детей квартиру, пока она не смогла оплачивать её сама. И это не считая того, что работу сестре тоже нашёл он. Во-вторых, он делал это совсем не бескорыстно. Была ли там великая любовь, Ксения понятия не имела. В конце концов, дядя Витя так и не решился развестись. Но даже после того, как он вернулся в семью, оборвав с Полиной все личные контакты, они продолжали работать в одной фирме, и он никогда не пытался испортить ей карьеру, как это часто случается с бывшими любовницами. Как знать, если бы он не уехал в итоге не то в Швейцарию, не то в Швецию, может быть… Нет, на дядю Витю рассчитывать было нечего! А вот с Александра Семёновича бы не убыло проявить участие к осиротевшим детям. Но для этого он должен был по крайней мере узнать об их существовании.
А чтобы это произошло, Ксении, в свою очередь, предстояло собрать всю свою смелость и рискнуть. Она полдня готовилась к разговору со Скворцовым, а он просто не приехал!
Занятая этими невесёлыми мыслями, Ксения плелась по дороге, а в лицо ей тянуло осенней сыростью. И хотя головой она понимала, что это всего лишь ночной туман, поднимающийся от реки, но, вдыхая его, невозможно было отвязаться от мысли, что лето закончилось. А значит – закончилось время, отведённое на раздумья.
***
Прошло всего-то несколько дней, а Ксении казалось, что она уже целую вечность работает в этом гараже. Жизнь вошла в колею, и ей совсем не хотелось лишиться этого ощущения. Оказалось, что это такое приятное чувство – каждый день идти на работу в одно и то же место, а по окончании "смены" возвращаться домой, унося в кармане конвертик со скромной, но такой необходимой суммой. И неважно, что Скворцов не торопился появляться в собственном доме. Ксения сосредоточилась на зарабатывании денег, пока была такая возможность. Всё утро она проводила на скворцовской вилле, где пока что находилось что починить или отладить, а после обеда, как сумасшедшая, строчила очередную статью. Юлька и Саша добровольно взяли на себя ведение их нехитрого хозяйства и каждый вечер баловали тётушку каким-нибудь экзотическим блюдом. В общем, если бы Ксения могла остановить время, она без колебаний выбрала бы именно эту предпоследнюю неделю августа, когда её девизом стало "будь что будет".
В самом деле, предсказать, когда Скворцов надумает наконец вернуться домой, не мог даже Василий Иванович. Он и сам-то объявился далеко не сразу, когда Ксения уже почти успела потерять надежду.
"А кто его разберёт! – досадливо ответил он на её робкий вопрос, намерен ли Александр Семёнович вообще сюда приезжать. – Прямо с самолёта велел везти его в студию. Сроки у него, понимаешь ли. С сентября-то он ещё и за преподавание какое-то взялся, мало как будто было работы… Вот, видно, и пытается как можно больше успеть. Даже ночует там…"
Ксении показалось, что в конце речи Василий Иванович вполголоса произнёс в адрес своего работодателя какой-то нелестный эпитет, но переспрашивать не стала.
И всё-таки Скворцов сидел в своей студии не безвылазно, судя по тому, что периодически нуждался в услугах шофёра. Тогда Василий Иванович срывался в Москву, бросая хозяйство на Ксению. С тех пор, как она заполнила анкету с личными данными и предъявила паспорт, он стал часто доверять ей оставаться одной. А сегодня даже разрешил покопаться в своём личном москвиче, который они вместе ремонтировали уже два дня.
"Я на этом старичке ещё в Екатеринбурге бомбил, – сообщил он, любовно похлопывая машину по нагретому на солнце боку. – Ты уж позаботься о нём…"
"Старичку" и впрямь тяжело дался переезд в столицу, который он совершил на своих четырёх. Сегодня у Ксении наконец дошли руки до осмотра днища, и от увиденного ей захотелось плакать: пятна коррозии, пыльники ШРУСов сильно изношены, а глушитель вообще держится на честном слове. Очевидно, в последнее время Василий Иванович всё своё внимание уделял хозяйской ауди, совсем забросив собственную машину.
Едва Ксения попыталась снять глушак, как одна из резинок лопнула прямо у неё в руках. По счастью, этого добра у Василия Ивановича было запасено с избытком, Ксю даже хорошо помнила, куда сунула коробку с подобными расходниками. Обидно было только, что за ней теперь предстояло лезть в гараж.
Но не успела она выбраться из-под установленного на плашки москвича, как услышала чьи-то шаги. Неудобно вывернув голову, она увидела чьи-то ноги в пижонских мокасинах. Их обладатель обошёл машину кругом и присел рядом на корточки, так, что в поле зрения Ксении попала загорелая мужская рука, опирающаяся на обтянутое джинсой колено.
– Василь Иваныч, здрасьте… – не слишком уверенным тоном произнёс незнакомец.
Ксения замерла, как мышь под метлой. Неужели это… Знакомиться со Скворцовым в таких обстоятельствах ей не хотелось совершенно. Но разве Василий Иванович не должен был привезти его сам? И как ей теперь объяснять своё присутствие на чужом запертом участке?
– Я всё объясню, Василь Иваныч! – продолжал меж тем голос совсем рядом. Похоже, его обладатель пригнулся ещё ниже, пытаясь заглянуть под машину. – Это вообще не я! В смысле – они меня увезли совершенно… э-э-э… бесчувственным, я проснулся-то только под Курском! Честное слово! Потом три дня уговаривал их везти меня обратно, я ж без копья там оказался… Ни паспорта, ни телефона… Василь Иваны-ы-ыч, ну я правда не нарочно!
Оттолкнувшись ногами, Ксения выкатилась на своей доске с другой стороны и, глубоко вдохнув, выпрямилась во весь рост.
– Какого…? – у светловолосого вихрастого парня, стоявшего напротив неё, аж рот приоткрылся от удивления. – Ты кто такой вообще?
– Механик здешний, – буркнула Ксения неприветливо. Видимо, это и был тот самый загулявший напарник, возвращение которого означало конец её удачи.
– С каких это пор? – угрожающе сузив глаза, протянул парень.
Если он хотел войны, то у Ксении было самое подходящее для этого настроение.
– С тех самых, когда мой предшественник прислал своему начальнику загадочную телеграмму о том, что его похитили и насильно держат в Ялте. Как же его звали-то?… – она наморщила лоб, изображая глубокую задумчивость. – Стёпка? Ах нет, точно – Петька!
– Слышь, малявка… – не придумав достойного продолжения, он начал медленно обходить москвич, приближаясь к Ксении.
– От малявки слышу! – парировала она, так же медленно отступая.
Парню было от силы лет двадцать, да и ростом он был всего на полголовы выше, так что по каким критериям ни суди, не имел права обзываться. А вот попытаться побить Ксению за нахальство мог. Поэтому она поспешила погасить конфликт безотказным приёмом, освоенным ещё во время практики в ангаре. Она просто сняла бейсболку. Почему-то даже самые отъявленные задиры, считающие своим священным долгом указать новичку своё место, приходили в смущение, стоило им только понять, что они нагрубили девушке. Полина, слушая рассказы сестры об очередной стычке, окончившейся бесславным поражением противника, крайне не одобряла этот метод.
"Это вроде как
лежачего не бьют, да? – спросила она однажды. – Сначала притворяешься парнем, провоцируешь на драку, а потом прикрываешься тем, что девчонка?"
"Неправда! – возмутилась тогда Ксения, всерьёз обиженная неприязнью в голосе сестры. – Никогда я нарочно не притворялась и уж тем более никого не провоцировала! Просто есть люди, у которых главная радость в жизни – всех построить по ранжиру. И когда для меня в их картине мира места не находится, они теряют дар речи и больше не лезут…"
"Ох, Ксю, доиграешься", – вздохнула тогда Полина, и больше они эту тему не поднимали.
Но сейчас Ксения угодила прямиком в ту самую ситуацию, которую предсказывала ей сестра. Парню оказалось совершенно плевать, кто перед ним – не в меру наглый подросток, как он, судя по всему, подумал поначалу, или взрослая женщина, лет на пять, как минимум, старше его самого.
"Побить, конечно, не побьёт, – мелькнуло у неё в голове, в то время как надвигающийся парень заставлял её шаг за шагом отступать к воротам. – С чего бы ему меня бить? Но вот на улицу выставит, к гадалке не ходи…"
И точно. Практически прижав растерявшуюся Ксению к калитке, парень набрал на замке код и, взяв за плечо, вытолкал её наружу.
– Проваливай,
механик! – процедил он сквозь зубы и потянул калитку на себя.
Но столь бесславный конец "карьеры" Ксению не устраивал совершенно, поэтому она, вовремя выйдя из ступора, вставила ногу в проём, а потом для верности ещё и руками ухватилась за металлическую окантовку.
"Он же не ударит меня дверью по пальцам?" – понадеялась она, но внутренне съёжилась, стоило только поднять глаза и прочитать в лице конкурента прямо-таки звериную решимость.
– Отцепись! – зарычал парень, пытаясь отодрать её руки от калитки.
– Я должна дождаться Василия Иваныча! – запротестовала Ксения, усиливая хватку.
– Жди за забором!
– Ещё чего! Я не могу оставить во дворе неизвестно кого…
Тут она лукавила: было совершенно очевидно, что это и был тот самый легендарный Петька, про которого Василий Иванович уже успел ей порассказать. Однако с формальной точки зрения правда была на её стороне.
– Ну ты ушлая! – с оттенком восхищения воскликнул парень и, бесцеремонно ухватив Ксению за пояс, с новыми силами принялся оттаскивать её от калитки.
Ксения попыталась зацепиться в проёме на манер морской звезды, но очень скоро эта позиция была сдана. Всё, что ей оставалось – дурным голосом звать на помощь Милану и махать в воздухе ногами, чтобы хотя бы в отместку лягнуть этого придурка. Где-то на краешке сознания мелькнула здравая мысль прекратить балаган и спокойно вернуться на участок через запасной вход, а то и вовсе подождать возвращения Василия Ивановича снаружи, но азарт не позволял так просто сдаться.
Петька сгрузил Ксению на площадку за воротами и направился было обратно, но тут же в результате её ловкой подсечки рухнул на колени.
– Ах ты… А ну стоять! – он ухватил пытающуюся прошмыгнуть в калитку Ксению за штанину и дёрнул на себя так, что она тоже не удержалась на ногах и рухнула на него сверху.
В пылу сражения они даже не заметили бесшумно подкатившую к воротам машину, и продолжили бы дальше валять друг друга по брусчатке, если бы за спиной у них не прозвучал раздражённый голос:
– Что здесь происходит?
