Глава 3Ответы без вопросов
Напрасно Невилл думал, что теперь ему придется врать, чтобы хоть как-то объяснить, где он так долго пропадает вечерами. Почему он решил, что будет засиживаться в директорском кабинете?
Как будто не было разговора Снейпа с портретом - или не с портретом вовсе, а с ним, Лонгботтомом? Как будто не было Хогвартса на ладони и напряженной тишины в кабинете. Как будто не было мужских и женских голосов – всё только сон, бред, морок.
Визиты к Снейпу по-прежнему длятся не дольше нескольких минут: выпиваешь зелье – и свободен до завтра. Можно даже не торопиться, возвращаясь в гостиную, потому что с некоторой пьянящей самоуверенностью понимаешь, что не встретишь ни слизеринцев, ни Филча, ни Кэрроу. Но «охраняют» Невилла только вечерами; привычных дневных неприятностей никто не отменял, и иногда он попадается. Особенно на маггловедении, когда откровенно не слушает Алекто - или хотя бы не делает вид, что слушает (как большинство), а смотрит на стену за её спиной и думает о своем.
О том, что вчера зелье впервые стало черным, точнее - черным с красным, когда Невилл подумал о будущем. Получилось жутковато, и он осторожно попробовал подумать о хорошем - о родных, например. Сначала цвет напитка не менялся, глотать черно-алую смесь не очень-то хотелось, Невилл поднял голову и взглянул на Снейпа, тот кивнул, и Невилл попытался… нет, не приказать, не попросить, а как-то объяснить, что понял про тревожное будущее, но бабушка всегда говорила что-то вроде «Волков бояться – в лес не ходить…» Он мог поклясться, что в круговороте красок, сменивших черную, мелькнуло что-то похожее на хорошо знакомую шляпу, улыбнулся, и опять посмотрел на Снейпа. И удостоился еще одного кивка.
И больше ни слова, никаких заданий, а Невилл готов написать эссе на любую тему, да хоть про приготовление любого зелья, лишь бы опять оказаться в кресле и увидеть во сне - или все-таки наяву - преломление своих собственных мыслей.
- Что происходит, Лонгботтом? – кричит Алекто. В отличие от Амбридж, она… очень шумная. Невилл морщится, не отвечая, хотя прекрасно знает, что последует за криком: назначение отработок. Отработки теперь таковы: слизеринцы отрабатывают на тебе заклинания. Не самые приятные минуты, прямо скажем, но сейчас его интересует одно – покончить с этим до восьми, чтобы потом не опоздать к Снейпу.
Задание он получает только через неделю. Выходит как обычно: ждал-ждал и дождался. Что значит «Напишите о жизни, Лонгботтом»? О какой жизни? О жизни вообще или конкретно о своей? О жизни магов или магглов? О жизни в Хогвартсе или…?
На этот раз он сидит в библиотеке до вечера, ровно до восьми часов. Опять получается чепуха, перо царапает пергамент, не хватало еще поставить кляксу, как первокурсник.
- Кто бы сомневался, - говорит Снейп, разглядывая его записи. – Пейте, садитесь.
- Если не принимать во внимание предстоящие события, Альбус, я, как директор, не выпустил бы Лонгботтома из школы, а посадил бы его на цепь. В оранжерее. Редко встретишь такое поразительное совпадение интересов и умственных способностей.
Это что, шутка?
- Насколько я понял смысл данного опуса, жизнь для нас – это сила, а учиться мы должны у растений. А еще растения сознательно не причиняют зла. Ну да, саррацения просто голодна, и если она вас прихватит, то не нарочно.
«Да нет же, - хочет возразить Невилл, - я о другом. Всё не так»
- Всё не так, - повторяет вслед за его мыслями Снейп, - но начало более чем оригинальное.
Невилл уже проваливается в дурман: вот она, стена Запретного леса – от самой тонкой травинки до последней иголочки на ели, тропы и огромные стволы деревьев, тени и солнечные поляны, ручей и склонившийся над ним кентавр. Скоро весна, и такой Запретный лес станет реальностью, а не видением, и надо обязательно туда выбраться – вот же, на опушке стоят двое и говорят о чем-то, говорят-говорят-говорят, не отрывая взгляд друг от друга, как будто у них совсем не осталось времени, но ведь это школьники, это…
- Я был в Мунго, Альбус. В прошлую субботу, видел его родителей. С ними всё в порядке, насколько сейчас можно говорить о порядке в больнице. Уход стал похуже, но в целом неплохо, на общем фоне.
Невилл не помнит, как это – когда мама смотрит осмысленно. Совсем молодая мама, не с колдографий, совсем молодая и очень веселая. Сейчас Алиса смотрит на Фрэнка и ждет хоть какой-нибудь паузы, чтобы сказать что-то своё. Что-то своё, что окажется, тем не менее, очень похожим на его слова. В какой-то момент они произносят фразы одновременно, одинаково замолкают, а потом улыбаются.
- Что получилось – то получилось, Альбус. Но я думаю, что в известных обстоятельствах, в известных вам… нам… обстоятельствах Алиса поступила бы точно так же, защищая своего сына.
Снейп говорит, как будто выступает перед школьниками в Большом зале, четко и равнодушно чеканя слова, и поэтому его запутавшиеся «нам» и «вам» кажутся особенно неуместными. Почему он сбился?
Фрэнк быстро оглядывается - так быстро, словно оторваться от Алисы – преступление, отламывает ветку цветущего шиповника, отрывает шипы от стебля и протягивает ей, а потом, улыбаясь, зализывает пораненный палец.
Мама достает палочку, но он мотает головой, и тогда они опять смеются.
Снейп молчит, и Невилл сейчас так признателен ему за это - за тишину, за то, что можно смотреть, не думая ни о чем, только о жизни, их простой жизни. Он даже открывает глаза, чтобы… сказать спасибо, что ли? Снейп сидит за столом, уставившись в лежащий перед ним пергамент так, словно не умеет читать.
Как будто ты подглядываешь за чем-то, что предназначено совсем не для тебя.
Двое уже уходят с опушки, мама впереди, отец на полшага сзади, со сломанной ветки шиповника облетают лепестки, и Фрэнк, наклонившись, успевает подхватить один. Они направляются к Хогвартсу, который серо-розовой громадиной высится на холме, и хорошо, что они исчезают за хижиной Хагрида, потому что нельзя слушать при них то, что произносит, наконец, Снейп:
- Вот кто – растения, Альбус.
Сволочь, как он смеет?!
Невилл думал, что разучился за этот год не только бояться, но и плакать.
- И я понимаю, почему Лонгботтом начал эссе именно так.
Да что он понимает?
- Я… не верю в Поттера, Альбус.
При чем тут Гарри, при чем?
- Точнее, я опасаюсь, что с ним что-нибудь случится раньше, чем он успеет выполнить... миссию. Поэтому я и готовлю своего… избранного. И Хогвартс подтвердил мой выбор, иначе, как вы понимаете, Основатели бы с ним не заговорили. Всё складывается, Альбус, - Снейп начинает говорить быстрее, словно пытается убедить вечно молчащего собеседника в чем-то. - Пророчество, родители, зелье. Я не верю в случайности.
Он опять кашляет. Или, получается, смеется? Что тут смешного?
- Как мы все меняемся, однако, оказавшись в кресле директора. Не я ли спрашивал вас… А теперь сам веду другого мальчишку к такой же судьбе. Но вы были правы, Альбус – выбора нет. Особенно когда он сделан.
Кажется, он говорит это не для Невилла, а… для себя?
- Лонгботтом! …Лонгботтом!!
Невилл не хочет открывать глаза. Почему он решил, что каждый раз видения будут светлыми и добрыми? Нет, не видения, конечно, а слова Снейпа. Что он должен сейчас ответить? «Мне плевать на ваши игры, сэр?»; «Я больше не приду, провались оно всё пропадом?»; «Вы не имели права так говорить о моих родителях?»
Больно одновременно везде, мерзкая горечь расползается внутри, и никакой Хогвартс, никакая защита не помогут.
- Лонгботтом!!!
Снейп бормочет что-то, заклинание выбрасывает Невилла из кресла.
- Что случилось?
- Ничего, - главное теперь – не встречаться с ним взглядом.
- Завтра как обычно.
Невилл не отвечает «Да, сэр», потому что ему не о чем разговаривать со Снейпом.
Он выходит из кабинета, портфель болтается в руке и бьет по ногам, где-то за поворотом в коридоре слышны гулкие шаги, Невиллу плевать.
Родители – растения, а он сам – кто? Жертвенный баран? Ах да, избранный. Избранный Снейпом, какая честь! Что там говорил Гарри про избранного? Вспоминается-то одно – Гарри не хотел этого так же, как и он сейчас.
Никакого зелья, никаких эссе, предупредить Джинни – и забыть о произошедшем, как о кошмарном сне.
Он долго сидит в гостиной, наверное, как Джинни неделю назад. Поговорить бы с ней, но все уже разошлись по спальням; конечно, можно вызвать её через галеон ОД, просто чтобы она спустилась сюда. Выслушала его. Сказала бы: «Лонгботтом, я так и знала, ты – идиот» или что-нибудь в этом роде.
Невилл крутит монету в пальцах и все не решается послать вызов.
