Две души

Глава 1

Утро добрым не бывает. В правдивости этой истины Гарри Поттер убеждался практически каждое утро на собственной шкуре. Возможно, это касалось не всех, но для жизни Гарри эта фраза стала актуальной. Скорее всего, если бы мальчик жил с любящими близкими, всё было бы по-другому, но его родители погибли. Жил он у родственников, которые его терпеть не могли и считали ненормальным. Впрочем, насчёт последнего, Гарри знал, что они лукавят. Том, наоборот, говорил, что таких ненормальных еще поискать нужно. Он вообще много чего говорил. Откуда он появился, Поттер не знал, но его голос звучал в его голове столько, сколько он себя помнил. Сначала шипел, навязчиво пытался заставить называть себя Тёмным лордом, но что с маленького ребёнка взять? После нескольких попыток воздействия на мальчика Реддл понял, что его усилия тщетны. Позже он решил вести себя иначе: стал успокаивать Гарри, давать ему советы. Иногда, видимо, когда у него было хорошее настроение, рассказывал сказки. Страшные и странные, но на безрыбье и рак — рыба. Так что Гарри не слишком расстраивался, что нормально общаться мог только с голосом в своей голове. К счастью, понятие "шизофрения" в детский лексикон ещё не входило.

— Подъём! Вставай! Поднимайся!

— Доброе утро называется, — Том как всегда не смог удержаться от комментария, услышав громкий стук в дверь.

Тётя, словно подслушав его мысли, забарабанила ещё сильнее и громче.

— Живо! — провизжала она.

Гарри услышал её удаляющиеся шаги, а затем до его ушей донёсся звук громыхнувшейся на плиту сковородки.

— Когда же это кончится?

— А я ведь предлагал тебе избавиться от них, а ты что?

— Что?

— Не подержал мою гениальную задумку. Более того — обвинил меня в чрезвычайной жестокости. Я чувствую себя оскорблённым.

— Он оскорблён! А ты о последствиях подумал?

— О каких последствиях?

— Ты предложил мне совершить убийство — это раз. Ты предложил мне совершить тройное убийство — это два. Ты подумай: найдут три трупа…

— Не найдут.

— Обязательно найдут и сразу же начнут искать убийцу.

— И что?

— Как думаешь, кого сделают крайним? Учитывая мнение обо мне соседей и прочих, меня вычислят обязательно.

— Я думаю, что ты всё усложняешь. Никому не придёт в голову подозревать в убийстве десятилетнего ребёнка.

— Ну, если тебе побоку возможный уголовный розыск, то возникает вопрос относительно степени адекватности оценки окружающей обстановки.

— Что, умный, да? И помечтать не даёт.

— Почему же? Мечтай себе на здоровье. Просто иногда мечты должны оставаться мечтами.

— Плохо ты на меня влияешь, Поттер, очень плохо.

— Это ещё почему?

— Раньше у меня такой вопрос просто бы не возник. Это всё из-за тебя.

Их прервали.

— Ты что, ещё не встал? — настойчиво поинтересовалась тётушка.

— Почти, — уклончиво ответил Гарри.

— Шевелись побыстрее, я хочу, чтобы ты присмотрел за беконом. И смотри, чтобы он не подгорел, — сегодня день рождения Дадли, и всё должно быть идеально.

В ответ Гарри застонал.

— Что ты там говоришь? — рявкнула тётя из-за двери.

— Нет, ничего. Ничего…

Нужно было идти. В конце концов, с Томом можно поспорить и просто поговорить и потом. Может, если ничего необычного за день не случится, его оставят в покое.

Вообще-то Гарри по натуре не был слишком уж злобным. Том этого в упор не понимал, но мальчик считал, что если его не трогают, то и куда-то лезть не нужно. Большинство доводов разбивалось об удивлённое «А зачем? Мне что, делать нечего?». Именно из этих соображений Поттер и поспешил на кухню готовить завтрак.

***


Большая часть дня прошла неплохо, так как из-за того, что соседка, которой обычно сплавляли мальчика, получила травму, и родственникам пришлось взять племянника с собой в зоопарк. Перед тем как залезть в машину Поттеру пришлось выслушать дядины предупреждения, касающиеся ненормального поведения, чулана и недели голодовки. Пока Вернон высказывался, Том нашёптывал нечто нецензурное. Сам же Гарри стоял, слушал и удивлялся логике своих родственников. Можно подумать, что ему нужны неприятности. В конце концов, то, что родственники именовали ненормальным, для него было вполне естественным, так как он был магом. Сам бы он к этому не пришёл, но Тому не нужны были лишние истерики, так что ему пришлось успокаивать Гарри. Сначала. Потом Том вдруг неожиданно для самого себя обнаружил, что он, страшно подумать, поучает мальчишку! И это даже не слишком раздражает его. Вот он — ужас! Зато появился ещё один повод говорить гадости о директоре. Эта бородатая сволочь на корню обломала все его педагогические таланты! Но человек предполагает, а у судьбы свои планы. Ну да, необязательно нужно было общаться со змеей, которая, как ни странно, понимала, что Гарри ей говорил, да и реакция Тома была Поттеру не совсем понятна. Потом пришёл кузен, начал проявлять свой дрянной характер. В результате Гарри, сидя на асфальте, пополнял словарный запас нецензурной лексики вперемешку с мыслями Тома о происходящем в целом и о Дадли в частности. Стекло, странное дело, исчезло, а змея, не теряя времени, резво уползла. Через некоторое время исчезнувшее стекло появилось вновь. В итоге день, начавшийся так хорошо, был окончательно испорчен; спина и пятая точка до сих пор побаливали, еды Гарри лишился, и неизвестно, когда ему дадут что-то съестное. Том, видя всю серьезность ситуации, даже постарался воздержаться от своих обычных язвительных комментариев. Получалось не очень, но порыв Гарри оценил. Более того, решил с помощью ситуации вызвать невидимого собеседника на очередной разговор. Тот долго и преувеличенно возмущался, шипел, что это однозначно Слизерин, но ощущалось, что он был доволен, а возмущается исключительно из-за вредного характера. Так проходили дни, и на календаре приближалось тридцать первое июля...

Глава 2

Пришло лето. С одной стороны, Гарри этому радовался. В конце концов, каникулы, наличие свободного времени. С другой стороны огорчался из-за Дадли. У него тоже появилось больше свободного времени, много прихлебателей, огромное желание самоутвердиться и полное несовпадение взглядов. Том мог помочь Гарри справиться с кузеном силовым методом, но в таком случае им пришлось бы искать новое место жительства. Конечно, они этого хотели давно, но решение уйти они должны были принять сами. Конечно, была надежда на письмо из Хогвартса, но послания пока не было, поэтому Поттеру приходилось при первой же возможности ускользать из дома. Впрочем, это время не было потерянным. Том решил, что раз оно есть, то его нужно тратить на дело, то есть на тренировки, тренировки и ещё раз тренировки. А вы что думали? Да, письмо из школы пока не пришло, но, по словам наставника, было уже на подходе, и поэтому нужно вкалывать и надеяться, что усилия не пропадут даром и пригодятся в будущем. И всё же, несмотря на активную загруженность, мальчик не мог не заметить, что в последнее время Том нервничает всё больше и больше. Он собирался поговорить с ним об этом, но Том загружал Гарри тренировками так, что ему было как-то не до этого. А потом пришло письмо… «Мистеру Г. Поттеру, графство Суррей, город Литтл Уингинг, улица Тисовая, дом четыре, чулан под лестницей», — вот что было написано на конверте. Он, тяжелый и толстый, был сделан из желтоватого пергамента, а адрес был написан изумрудно-зелёными чернилами. Марка на конверте отсутствовала.

— Это оно? — мысленно спросил мальчик Тома.

— Да. Прячь быстрее. Главное, чтобы родственники не отобрали.

Совет был разумный. Задерживаться не стоило. Домочадцы ждать не любят. Уже позже, вечером, мальчик наконец смог спокойно прочитать письмо. Поттер вскрыл конверт, вынул письмо и прочитал:

ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА «ХОГВАРТС»

Директор: Альбус Дамблдор

(Кавалер ордена Мерлина I степени, Великий волшебник, Верховный чародей, Президент Международной конфедерации магов)

Дорогой мистер Поттер!

Мы рады проинформировать Вас, что Вам предоставлено место в Школе чародейства и волшебства «Хогвартс». Пожалуйста, ознакомьтесь с приложенным к данному письму списком необходимых книг и предметов.
Занятия начинаются 1 сентября. Ждем вашу сову не позднее 31 июля.

Искренне Ваша,

Минерва МакГонагалл,

заместитель директора.

— Сколько пафоса! — фыркнул Том.

Гарри просто не обратил внимания на язвительный тон собеседника. Игнорирование таких пустяков экономило время и силы и сохраняло здоровье.

— Пафосное или нет, но это наш шанс выбраться отсюда. Так что хватит ворчать. Тут есть список всего необходимого. Ты знаешь, как попасть в Косой переулок?

— Да. Думаю, даже ты с твоей пародией на мозг найдёшь дорогу туда.

— Лишний раз напоминаешь, сколько ты для меня сделал, и что мне полагается на веки вечные быть тебе благодарным?

— Конечно. Я его кормлю, пою, воспитываю, а этот дармоед становится теперь в оппозицию и заявляет, что
он...

— Ладно, ладно, понял. Отведёшь, значит. Надо только придумать, как это организовать. И без криминала. У нас и так проблем полно, не стоит привлекать ненужного внимания.


***


Гарри Поттер стоял напротив «Дырявого котла». Бар был крошечный и невзрачный. Если бы Том не указал на него, мальчик бы его даже не заметил. Проходящие мимо люди совершенно не обращали на него никакого внимания. Их взгляды скользили с вывески большой книжной лавки на рекламу магазина компакт-дисков. Бар, находившийся между этими объектами торговли, они, похоже, вовсе не замечали.

— Долго ещё будешь стоять столбом? От этого явно красивее не станешь.

— Меня должно ранить твоё неверие в мои способности?

— Мда, никакого уважения к старшим. Ладно, пойдём уже.

Гарри постоял с минуту, обдумывая свои дальнейшие действия, и двинулся в путь. Инструкции Том дал заранее, так что мальчик знал, куда идти. Миновав бар, он вышел во двор и, постукивая в нужные камни, вызвал движение кирпичей. Благодаря нехитрым магическим действиям образовалась арка. За ней начиналась извилистая улица, мощённая булыжником.

— Ну, добро пожаловать, Поттер, в Косой переулок, — произнёс Том.

Это вернуло мальчика с небес на землю. Вообще-то у него мелькнула мысль, что если бы Тома не было, то он бы жалел, что у него не десять глаз, и таращился бы на окружающий мир двумя собственными. Но как мелькнула, так и исчезла. Подобное проявление чувств следовало бы проявлять по отношению к родителям, но у Гарри их не было, у него был лишь Том. Ещё, как оказалось, существовал сейф в «Гринготтсе». Туда Поттер и направился. Здание банка впечатляло. Оно было снежно-белым и громадой возвышалось над маленькими магазинчиками. У отполированных до блеска бронзовых дверей в алой с золотом униформе, к удивлению Гарри, стоял…

— Да, это гоблин, — спокойно сказал Том.

Это существо было на голову ниже Гарри. Смуглое лицо с умными глазами и цепким взглядом; острая бородка; очень длинные пальцы на ладонях рук и крупные ступни... Гоблин поклонился, когда они входили внутрь здания. Теперь они стояли перед вторыми дверями, на этот раз серебряными. На них были выгравированы строчки:

Входи, незнакомец, но не забудь,

Что у жадности грешная суть,

Кто не любит работать, но любит брать,

Дорого платит — и это надо знать.

Если пришёл за чужим ты сюда,

Отсюда тебе не уйти никогда.

— Да, похоже, что ограбление банка сорвалось, а я так надеялся...

— Том, тебя никогда не учили, что воровать нехорошо?

— Э... Кто тебе сказал такую ерунду?

— Значит, её говорю я. Тем более, повода всё равно нет. Сам же говорил, что Поттеры были достаточно обеспеченные.

— А мне?

— А зачем тебе деньги? Всё равно тела у тебя нет.

— Что значит зачем? Да ты…

— Дышите глубже: вы взволнованы! Если тебе так надо, мы тебе отдельный сейф оформим. Потом.

— Вот она, человеческая неблагодарность. Ты тут вкалываешь, вкалываешь, а он потом у тебя спрашивает, зачем тебе деньги!

— Ну извини, забыл я про твой очередной план, про захват мира или хотя бы его части. Ну, и какие нынче расценки на этом нелёгком поприще?

— Наглец! Воспитал, называется. На свою голову.

Такие вот пикировки уже стали обыденным ритуалом. Том язвил, насмешничал и издевался, а Гарри пытался парировать. Зато после этого на оскорбительные реплики всех остальных мальчик реагировал гораздо спокойнее.

Два гоблина с поклонами встретили его, когда он прошёл через серебряные двери и оказался в огромном мраморном холле. На высоких стульях за длинной стойкой сидела ещё сотня гоблинов — они делали записи в больших гроссбухах, взвешивали монеты на медных весах, с помощью луп изучали драгоценные камни. В холле находилось гораздо больше дверей, чем Гарри мог сосчитать, — другие гоблины, служащие банка, впускали и выпускали через них посетителей. Гарри подошёл к стойке.

— Доброе утро. Я хотел снять деньги со своего счёта.

— Ваша фамилия…

— Поттер.

— У вас есть ключ от сейфа?

— Да.

Гарри отдал требуемый предмет. Гоблин изучающе посмотрел на него.

— Кажется, всё в порядке. Вас сейчас проводят к вашему сейфу. Крюкохват!

Крюкохват был управляющим тележкой. Он препроводил Гарри к одной из дверей и открыл перед ним дверь. Поттер, ожидавший увидеть вокруг мрамор, был удивлен. Они стояли в узком каменном коридоре, освещенном горящими факелами. Дорога круто уходила вниз, на полу были тоненькие рельсы. Крюкохват свистнул, и к ним с лязгом подкатила маленькая тележка. Они забрались внутрь и помчались. Сначала они неслись сквозь лабиринт петляющих коридоров, и Гарри безуспешно пытался запомнить дорогу — налево, направо, направо, налево, на развилке прямо, опять направо, опять налево, — но вскоре оставил это бесполезное занятие. Казалось, дребезжащая тележка сама знает дорогу, потому что Крюкохват ею не управлял.

Мальчика обдало ледяным воздухом, глаза защипало, но он держал их широко открытыми. В какой-то момент ему почудилось, что он заметил вспышку огня в конце коридора, и он быстро обернулся, чтобы увидеть, не дракон ли это, но опоздал — тележка резко ушла вниз. Сейчас она проезжала мимо подземного озера, на потолке и стенах росли сталагмиты и сталактиты.

Когда тележка, наконец, остановилась перед маленькой дверью в стене, Гарри уже подташнивало. Гоблин отпер дверь. Изнутри вырвалось облако зелёного дыма, а когда оно рассеялось, Гарри ахнул. Внутри были кучи золотых монет и колонны серебряных, а также горы маленьких бронзовых кнатов.

— Знаешь, Поттер, если во всех остальных сейфах примерно столько содержимого, то можно было бы озаботиться способом их взламывания.

— Ты опять за своё?

— А что? Уж и помечтать нельзя! Несметные, сказочные богатства! Ты только подумай, как мы могли бы зажить, присвоив всё себе!

— А тот факт, что у нас самих тут деньги лежат, — это так, несущественная мелочь?

— Вечно ты кайф обломаешь. Совести у тебя нет, вот что.

— Видимо, ты её спугнул. Хотя года в три мне казалось, что ты и есть моя совесть.

Том закашлялся.

— Не переживай, до меня очень быстро дошла вся абсурдность этого предположения.

Мальчик стал молча собирать деньги. У него никогда ещё их не было в таком количестве, и тот факт, что они всё-таки есть, обнадёживал. Том что-то шипел про свой сейф и тому подобное. Он явно что-то задумал, но Гарри абсолютно не хотелось в это вникать сейчас. Потом, всё потом. Не пытается начать ограбление прямо сейчас — и то хорошо.

Выйдя на улицу, Поттер стал осматриваться по сторонам, пытаясь понять, куда сначала нужно идти. И тут он услышал:

«Бог ты мой, это же Гарри Поттер!»


Люди! Пишите пожалуйста отзывы. Что нравится, что не нравится. Если у вас есть какие-то предложения относительно сюжета - пишите.

Глава 3

Гарри Поттер стал вертеть головой, высматривая того, кто раскрыл его инкогнито. Источник возгласа был найден очень скоро. Не заметить этого человека было трудно. Он был в два или даже три раза выше мальчика. Его лицо скрывалось за длинными спутанными прядями волос и огромной клочковатой бородой, но зато были видны его глаза, маленькие и блестящие, как чёрные жуки. Гарри всмотрелся в свирепое, страшное лицо, скрытое волосами, и увидел, что глаза-жуки сузились в улыбке. Том прошипел что-то нечленораздельное. Честно говоря, мальчик несколько не понимал происходящего. Откуда этот человек его знает? И почему на него так реагирует Том? Он ведь ничего просто так не делает. Нужно было что-то сказать. Срочно нужно было что-то сказать, но Поттер понятия не имел, что именно. Но окрикнувший его мужчина сам решил эту проблему.

— А вот и наш Гарри! — удовлетворённо произнёс великан.

Тот не знал, как реагировать, и потому молчал.

— Когда я видел тебя в последний раз, ты совсем маленьким был, — сообщил незнакомец. — А сейчас вон как вырос — и вылитый отец, ну один в один просто. А глаза материны.

Том издал какой-то странный звук, похожий на скрип.

— Вы кто?

Великан хохотнул.

— А ведь точно, я и забыл представиться. Рубеус Хагрид, смотритель и хранитель ключей Хогвартса.

Он протянул огромную ладонь и, обхватив руку Гарри, энергично потряс её.

— Извините, но я до сих пор не знаю, кто вы такой, — вежливо произнёс мальчик.

Вообще-то вежливость не являлась его отличительной чертой, но после упоминания о папе с мамой Поттер понял, что это его шанс. Он ведь до сих пор не знал, что же случилось с его родителями на самом деле. Дурсли говорили, что его отец был алкоголиком и безработным, что именно он погубил и себя, и жену потому, что вёл машину в нетрезвом состоянии. Про мать если что и упоминалось, то отзывы были не лучше. Ребёнок понимал, что и дядя, и тётя ненавидели его родителей из-за того, что сами они погибли, а сына своего спихнули на шею нормальных и порядочных людей. А ведь он тоже ненормальный! Когда он был совсем маленьким, то за всё необычное, происходило ли оно по вине Гарри, или же он и вовсе к этому отношения никакого не имел, его наказывали. Уже чуть позже мальчик понял, что эти явления вполне нормальны для волшебника. Да-да. Именно для волшебника, а не для ненормального. А так как отношение родственников к его магическим способностям в лучшую сторону измениться не могло, то нужно учиться их контролировать. Это стало решением проблемы, но информации насчёт родителей намного больше не стало. Том только насмехался над Дурслями, выслушивая их версию о гибели Поттеров, и советовал Гарри не слушать этих индивидуумов, но и информации, зараза, не предоставлял. На все вопросы не отвечал или менял тему. Теперь же, о чудо, появился человек, который мог знать и, главное, — сказать чуть больше. Учитывая, что таких людей до сих пор не встречалось, этого упускать было ни в коем случае нельзя. Хагрид тем временем продолжил.

— Зови меня Хагрид, — просто ответил он. — Меня так все зовут. А вообще я ж тебе уже вроде всё про себя рассказал — я хранитель ключей в Хогвартсе. Ты, конечно, знаешь, что это за штука такая, Хогвартс?

— Да, я читал письмо — тут на лице нового знакомого промелькнуло недоумение. Если бы не Том, то Поттер и не обратил бы на такой нюанс внимания, но учитель приучил заострять внимание именно на мелочах.

— Что-то не так?

— Что? Да нет, просто я не был уверен, что эти маглы, — он умолк.

— Эти маглы что?

— Мне говорили, что они не очень волшебство жалуют.

— Ну, эту мою особенность они изменить не смогут. Магию из меня вряд ли вытравишь. Думаю, что им же будет спокойнее, если я буду этим заниматься далеко от них.

— Это ты прав, Гарри. Маглам о нас знать ни к чему.

— Можно подумать, мы это и без него не знали! — Том всё-таки не удержался от комментария.

— А ты чего сюда один пришёл?

— Всё ложь и клевета!

— Так ведь объяснили, куда идти. И ключ от сейфа выслали. Что же мне ещё нужно?

— Это хорошо, что ты самостоятельный такой.

— Я хотел спросить, вы же знали моих родителей, не так ли?

— Да. Я твоих маму с папой знал, такие люди хорошие, лучше не найти...

— Поттер, время!

— Мистер Хагрид, мне…

— Давай без всяких мистеров.

— Мне сейчас идти нужно, но… Мне бы хотелось услышать про родителей.

— Так тебе что, совсем ничего не рассказывали?

— То, что рассказывали, скорее всего, — вранье, а хотелось бы услышать правду.

— Да. Конечно, рассказчик из меня не ахти какой, но ведь не можешь же ты ехать в Хогвартс, не зная этого. Давай ты всё к школе покупай, а мне тут уже пора, позже поговорим.

— Жду не дождусь!

На этом и разошлись. Хагрид отправился по своим делам, а мальчик дальше, за покупками. Сначала Том молчал, и Гарри начал беспокоиться, что это с ним случилось, но тут тот просто взорвался.

— Ты что творишь, Поттер?!

— Что? Ты о чём?

— Он ещё и издевается! Я не для того тебя учил и воспитывал, чтобы ты со всякими первыми встречными по душам разговаривал! И вообще...

Поттер уже ничего не понимал. А Том всё не унимался.

— Если тебе так уж невмоготу, то я тебе даже про родителей постараюсь что-нибудь вспомнить, хотя раньше я за тобой не замечал такого интереса к их истории.

— Том, что случилось?

— Что?

— Что случилось? Что он мне такого может сказать, что ты так психуешь?

— С чего ты взял?..

— Я не слепой. Что же такого мне может рассказать Хагрид?

Том молчал.

— Том, ты пойми, я его, по сравнению с тобой, знаю гораздо меньше. Вообще не знаю. Но он может поделиться очень важной для меня информацией. Я устал слушать ложь Дурслей, я устал от твоих уклончивых ответов, я хочу, наконец, узнать правду, понимаешь? И лучше бы я её узнал от тебя.

— Когда закончишь покупки, вернёшься в паб, снимешь там комнату. Закруглим сборы — поговорим.

Гарри сразу стало легче. Учитель не собирается игнорировать его всё оставшееся время. Может, даже расскажет ему обо всём, что мальчика интересует. В конце концов, что он знает об этом Хагриде? А Том — это Том.


***

Наконец все покупки были завершены. Голос в голове практически всю дорогу молчал, что само по себе было странно. Посторонний человек не понял бы, но у Гарри выработалась теория относительно высказываний Тома. Проще говоря, чем язвительнее комментарии, тем ближе ситуация к понятию «нормальной». И теперь молчание Тома вызывало некоторые смутные опасения. Комнату снять получилось довольно легко. Вот что значит правильное капиталовложение.

— Ну?

— Родственники тебе говорили, что твои родители погибли в автокатастрофе, так? Ну так вот... На самом деле их убил тёмный волшебник. Звали его Волан-де-Морт.

— Ты не договариваешь. Ты ведь… Ты ведь имеешь к волшебному миру прямое отношение, да и на Хагрида ты так отреагировал. Значит, ты уже сталкивался с ним раньше, верно?

— Да, угадал. Я к волшебному миру имею самое непосредственное отношение. Впрочем, к тому волшебнику тоже.

— Значит, вот как получается, да? И что мне теперь, Волан-де-Мортом тебя звать?! Теперь вот и выговорить могу. Да... Том, ну почему так получается, а? Несправедливо и совершенно по-другому, не так, как следовало бы? Я ведь должен тебя ненавидеть. Ну, вроде как хороший сын и всё такое. А ведь… не получается. Слишком многое произошло. Никудышный из меня сын...

Том (или… Волан-де-Морт?) молчал. Сам мальчик тоже уже был морально вымотан.

— Знаешь, что? я сейчас пью успокоительное и ложусь спать. Это обдумывать нужно не на эмоциях, а сохраняя минимальное самообладание. Давай завтра всё обсудим, хорошо?

В ответ тишина.

— Том, пожалуйста, скажи хоть что-нибудь. Самое страшное, когда молчат, не молчи.

— Куда же я от тебя денусь, лохматый?

Как это ни странно, но после этих слов мальчик немного успокоился и стал воплощать в действие свой план.


Примечание автора: дальше текст Тома будет выделяться курсивом. Еще раз прошу - пишите отзывы!

Глава 4

С того разговора прошло несколько дней. За это время Поттер немного успокоился. То, кем на самом деле оказался Том, конечно, потрясло мальчика, но ненавидеть его не получалось. Да, он пытался убить его, но… Но после этого были десять лет, в течение которых Том стал единственным взрослым, не равнодушным к тому, что с ним происходило. Он в какой-то мере смог заменить Гарри отца, давая мальчику дельные советы, старшего брата, способного оказать поддержку, и чудаковатого дядюшку, заставлявшего мыслить нестандартно. Может, это и неправильно, но эти десять лет перевешивали все негативные стороны.

На следующий день Поттеру и Реддлу всё-таки удалось поговорить откровенно.

— Знаешь, Том, я думал о сложившейся ситуации.

Тот молчал. Гарри несколько секунд подождал, но обычной язвительной реплики, вроде «Оно ещё и думает», не последовало, и потому он продолжил:

— Я не помню родителей. Ну совсем не помню, понимаешь? Так что думаю, глупо отказываться от того, что есть сейчас, ради того, что уже не вернёшь.

Помолчав, Тёмный лорд подал голос:

— Долго думал?

— Вообще-то да.

— Ну, додумался же. Это радует.

В этот момент мальчик, обладающий сверхчутьём, понял, что дальше надо будет тщательно фильтровать речь собеседника на предмет подвоха. Впрочем, это не понадобилось.

— Пожалуй, тебе можно и ученичество предложить.

— А раньше что было?

— Что значит, что? Эксплуатирование бедного меня, вот что. Ещё было давление на моё чувство солидарности. Я теперь чувствую себя обделённым.

— Он обделён! И что мне от этого будет?

— Нет, это точно Слизерин, пусть старик на своей бороде вешается, не будет ему героя-спасителя. Знания, Поттер, знания, защита, ну и помощь, с точки зрения политики.

— А это к чему? Где я, а где политика?

— А ты, Поттер, к ней отношение имеешь самое прямое. Ты же у нас «Победитель Тёмного лорда»!

— Между прочим, если бы этот самый Тёмный лорд мозгами в своё время думал, ничего этого не произошло бы.

— Ты мне поговори тут. Кстати, ты на меня влияешь плохо.

— Что, правда, что ли?

— Наглец.

— Твоими стараниями, Том, твоими стараниями.


***

Летние каникулы подходили к концу, и Гарри, не теряя времени даром, для подготовки к будущим учебным занятиям и подкрепления собственной уверенности в том, что он ни перед кем не упадёт в грязь лицом, купил несколько дополнительных книг по зельеварению и магической истории. Ранее приобретённые учебники он уже просмотрел, а некоторые темы, особенно в зельеварении, они с Томом подробно разобрали. Видимо, то, что произошло, всё-таки повлияло на Тёмного лорда. Во всяком случае, его комментарии стали сдержаннее — он явно пытался держать дистанцию. Но получалось только хуже. Разумеется, новая информация не могла повлиять на их дальнейшие взаимоотношения, но Гарри от этого лучше не становилось. С точки зрения разума, он должен был ненавидеть Тома, ведь тот —убийца, причём не каких-то там посторонних людей, а его родителей. Именно из-за него мальчик вынужден был жить с родственниками, которые его на дух не переносили. И подобных аргументов можно было привести много, но... Но фактов, заставляющих Поттера колебаться и в конечном счёте относиться к Тому почти так же, как и раньше, тоже, как ни странно, было достаточно. Всё сводилось к самому началу: едва Гарри исполнился всего лишь один год, как он стал сиротой. В возрасте одиннадцати лет Поттер позволял себе всерьёз думать о том, что родители для него были некими фантомами. Гарри знал, что это неправильно, и совершенно не представлял, что с этим можно было сделать. Мальчик не мог понять себя, он осознал, что вконец запутался. С одной стороны, Том оказался если не предателем, так врагом уж точно. А с другой, — именно он стал единственным… другом? Нет, разница в возрасте слишком явно чувствовалась. Учителем, наставником. Тем взрослым, к которому можно было обратиться за советом. Конечно, не факт, что он дал бы рекомендацию, представляющую практическую ценность, но выбирать не приходилось. В конце концов, других вариантов у него не было. Возможно, у его родителей были друзья, которые ими очень дорожили, были родные, но отдали его всё-таки Дурслям. И где были все эти люди, когда Гарри, уличённый в непосредственном отношении к очередной странности, лежал на постели и не кричал от ноющей боли в спине и пятой точке, возникшей в результате избиений ребёнка дядей и тётей, только из-за остатков гордости. Где были эти люди, когда он валялся под ногами у недружелюбно настроенного Дадли и его дружков, которые считали, что «охота на Гарри» — очень весёлое занятие, а добить его ногами для них вообще было делом чести? И таких примеров можно было привести много, и к каждому возможно было составить соответствующий вопрос, начинающийся с «Где». А вот Том был рядом. И уже не важно, почему. Он хотя бы был. В отличие от многих других. В общем, Гарри понял, что изменить ситуацию он не в силах. Тёмного лорда из головы не выкинешь, да и вредить он, похоже, не будет. Смысла нет. Так что оставалось изменить только своё отношение к ситуации. В конце концов, нужно из любых обстоятельств извлекать пользу — родителей уже не вернуть, а сотрудничество с таким сильным магом давало широкий доступ к разнообразной информации. И вообще, у Тома явно был резон не допустить их смерти и инвалидности, так что не так уж всё и плохо. На этом мальчик прервал самокопание и успокоился.


***

Утро первого сентября началось с громкой возмущённой тирады Тёмного лорда и жуткой суеты. Конечно, справедливости ради, Гарри мог ему напомнить, что засиделись они из-за очередного эксперимента с амулетом, который защищает от ментальных атак. До Тома вдруг дошло, что в школе окажутся целых два сильных легилимента, а грамотно поставленная защита у одиннадцатилетнего ребёнка, который жил с маглами, была бы чересчур подозрительной. Оставалось одно: всё валить на природные щиты. Эксперимент удался, Гарри стал счастливым обладателем оберега, на которого Том наложил чары невидимости. Но всякая медаль имеет обратную сторону. В этом случае убитая на артефакт ночь дала о себе знать: они опаздывали. На вокзале Поттер ненадолго завис. Номер платформы, указанный на билете, был несколько специфичным и, вероятно, требовал объяснения. Но Том был занят объяснением Поттеру всей глубины его глупости и степени долга перед ним, Томом. По богатому опыту мальчик знал, что прерывать этот крик души бесполезно и вредно для психики, так что делал вид, что он совсем не нервничает, и на поезд они не опаздывают. Тут на платформу прошествовала весьма колоритная компания. Пухлая рыжая женщина и четверо огненно-рыжих мальчиков. Каждый вёз на тележке чемодан тех же размеров, что и у Гарри, и у них была сова. Мальчик почувствовал, как сильно забилось его сердце, и изо всех сил толкнул вперёд свою тележку, стараясь не упустить их из виду. К счастью, они вскоре остановились, и он тоже последовал за ними, оказавшись достаточно близко для того, чтобы услышать, о чём они говорят.

— Так, какой у вас номер платформы? — поинтересовалась женщина.

— Девять и три четверти, — пропищала маленькая рыжеволосая девочка, дергая мать за руку. — Мам, а можно я тоже поеду…

— Ты ещё слишком мала, Джинни, так что успокойся. Ну что, Перси, ты иди первым.

Один из мальчиков, на вид самый старший, пошёл в сторону платформ девять и десять. Гарри внимательно следил за ним, стараясь не моргать, чтобы ничего не пропустить. Но тут рыжеволосого мальчика загородили от него туристы, а когда они наконец прошли, Перси уже исчез.

— Фред, ты следующий, — скомандовала пухлая женщина.

— Я — не Фред, я — Джордж, — ответил мальчик, к которому она обращалась. — Скажи мне честно, женщина, как ты можешь называть себя нашей матерью? Разве ты не видишь, что я — Джордж?

— Джордж, дорогой, прости меня, — виновато произнесла дама.

— Я пошутил, на самом деле я — Фред, — сказал мальчик и двинулся вперёд.

Его брат-близнец крикнул ему вслед, чтобы он поторапливался. И через мгновение Фред исчез из виду, а Поттер никак не мог понять, как ему это удалось?

Теперь пришла очередь третьего брата. Он тоже пошёл вперёд и исчез так же внезапно, как и первые двое.

Именно в этот момент Тёмный лорд завершил свою тираду и решил поделиться мудростью с окружающими, то есть с Гарри.

— Поттер, тебе никогда не говорили, что на людей пялиться нехорошо?

— Вообще то…

— Это был риторический вопрос. И вообще, мы опаздываем.

— Может, мы у них спросим?

— Даже не думай. Это плохая идея, Поттер, я тебе больше скажу, это очень плохая идея.

— Ну хорошо, допустим. Что ты предлагаешь?

— Тебе нужно просто пройти через перегородку девятой и десятой платформ.

— Вот так просто взять и пройти? Почему-то мне кажется, что тут есть подвох.

— Вообще-то, Поттер, мы опаздываем. Так что вспоминать про свою паранойю будешь в следующий раз.

На самом деле мальчик подозревал, что Тому в данной ситуации его подставлять просто не выгодно, так что решил послушаться Реддла и даже приложить усилия, чтобы рыжее семейство не обратило на него особого внимания. Так что он просто следовал инструкции старшего мага.

«Хогвартс-экспресс» впечатлял, но любоваться им не было времени. Поттер едва успел затащить свой чемодан в поезд, как тот пришёл в движение. Гарри взял чемодан за ручку и отправился искать свободное купе.


От автора: поздравляю всех с Новым годом. Желаю авторам побольше вдохновения и еще больше свободного времени, а читателям регулярного продолжения нужных фанфиков. И еще раз прошу: пишите отзывы!

Глава 5

Блестящий красный паровоз вёз юных магов в Школу Чародейства и Волшебства Хогвартс. Гарри Поттер сидел в купе с девочкой с густыми каштановыми волосами, которая уже переоделась в школьную форму. Её передние зубы были чуть крупнее, чем надо. Представилась она Гермионой Грэйнджер. Говорила новая знакомая очень быстро и много. Про то, что в её семье нет волшебников, и она была ужасно удивлена, когда получила письмо из Хогвартса, приятно удивлена, ведь это лучшая школа волшебства в мире, про учебники, которые она уже вызубрила, про заклинания, которые успела опробовать. Слова лились нескончаемым потоком, и сначала мальчик немного растерялся.

— Нет, это не девчонка, а автомат какой-то, — прокомментировал Том.

— Это хорошо или плохо? — не понял Гарри.

— Смотря для кого, Поттер.

— Ты вообще меня слушаешь? — спросила Гермиона, прервав разговор мальчика с его наставником.

— Извини, задумался. Ты не могла бы повторить?

— Ну, я как бы представилась, теперь твоя очередь рассказывать о себе. Как твоё имя?

— О! Извини. Меня зовут Гарри, Гарри Поттер.

— Ты действительно Гарри Поттер? Можешь не сомневаться, я всё о тебе знаю. Я купила несколько книг, которых не было в списке, просто для дополнительного чтения, и твоё имя упоминается в «Современной истории магии» и в «Развитии и упадке Тёмных искусств », и в «Величайших событиях волшебного мира в двадцатом веке».

— Такая фраза кого угодно напряжёт.

— Да? — только и вымолвил мальчик. Он был слишком ошеломлён, чтобы сказать что-то более значительное.

— Господи, неужели ты не знал? — удивилась девочка. — Если бы я была на твоём месте, я бы прочитала о себе всё, что можно найти в книгах. Да, ты не знаешь, на какой факультет попадёшь? Я уже кое-что разузнала, и хочется верить, что я буду в Гриффиндоре. Похоже, это лучший вариант. Я слышала, что сам Дамблдор когда-то учился на этом факультете. Кстати, думаю, что попасть в Когтевран тоже было бы неплохо…

— Стоп, стоп, стоп.

— Что-то не так?

— Я, конечно, понимаю, что тебе хочется казаться самой умной и компенсировать то, что ты только недавно узнала о волшебном мире, но ты вдумайся в свои слова.

— А что не так? Если это из-за факультета, то…

— Нет. Факультет — это личное дело каждого.

— Ага, как бы не так, Поттер!

— Я про твою уверенность, что ты всё про меня знаешь. Если я что-то не понял, ты поправь, ладно?

Гермиона кивнула.

— То есть ты прочитала пару книг и решила, что овладела полной достоверной информацией?

— По-твоему, книги врут?

— Я этого не говорил. Просто подумай сама: в них описаны события, у которых практически не осталось свидетелей. Ты до сих пор считаешь, что информация дается подлинная?

Девочка задумалась.

— Знаешь, ты, наверное, прав. Мне не стоило так говорить.

— Ничего. А ты ещё что-то дополнительно читала?

Гермиона, которая уже было поникла, воспряла духом и начала делиться впечатлениями. Вскоре разговор стал более интересным и непринуждённым. Они обсуждали разные прочитанные книги, причём как магические, так и магловские. Гарри радовался, ведь раньше так интересно поговорить он мог только с Томом.

Вдруг дверь купе отворилась, и в неё вошёл круглолицый мальчик. Выглядел он так, как будто собирался вот-вот расплакаться.

— Извините. Вы не видели здесь жабу?

— Нет.

— Вечно она от меня убегает, – начал причитать мальчик.

— Она обязательно найдётся. Хочешь, я помогу тебе её искать? — сказала ему Гермиона.

Поначалу мальчик стал бормотать что-то невнятное, но потом согласился. Перед тем как уйти, девочка посоветовала Гарри переодеться в форму, что он, собственно, чуть позже и сделал.

***

Примерно в половине первого из тамбура донёсся стук, а затем в купе заглянула улыбающаяся женщина с ямочками на подбородке.

— Хочешь чем-нибудь перекусить?

Мальчик со вчерашнего вечера не ел, так что поспешно вскочил, услышав заманчивое предложение. Том на это пробормотал что-то про выходцев из голодного края. Но Гарри не обращал никакого внимания на его ворчание. Когда он жил с Дурслями, у него практически никогда не было денег на сладости, так что сейчас он хотел это изменить. На лотке у женщины лежали пакетики с круглыми конфетками-драже «Берти Боттс», которые, если верить надписи на этикетках, отличались самым разнообразным вкусом. Ещё у неё была «лучшая взрывающаяся жевательная резинка Друбблс», «шоколадные лягушки», тыквенное печенье, сдобные котелки, лакричные палочки и прочие сладости мира волшебников, которые Поттер никогда не видел и не пробовал.

— Ну и что из этого стоит брать? – мысленно задал вопрос мальчик.

— Я что, похож на консультанта по сладостям? Поттер, тебя в последнее время по голове никто случайно не бил?

— Ну, ты же у нас самый умный!

— Да... Вырастил я его... На свою голову! Это вообще-то эксплуатацией называется, ты в курсе?

— Ну, так что?

— Вот ведь...! Покупай уже «шоколадных лягушек» и перестань доставать меня из-за ерунды!

Мальчик последовал совету. Том продолжал возмущаться наглостью нынешней молодёжи в целом и конкретно Поттера в частности. Вероятно, это могло длиться долго, но тут дверь купе снова открылась. Но это уже был не мальчик, потерявший жабу, и даже не Гермиона Грэйнджер. В купе вошли трое мальчишек, и Гарри сразу узнал того, кто был в центре, — тот бледный мальчик из магазина мадам Малкин, где Гарри покупал школьную форму. Сейчас он смотрел на Гарри с куда большим интересом, чем тогда в магазине.

— Это правда? — с порога спросил бледнолицый. — По всему поезду говорят, что в этом купе едет Гарри Потер. Значит, это ты, верно?

— Верно.

Те двое, что пришли с бледнолицым, были крепкие ребята, и вид у них был довольно неприятный. Стоя по бокам бледнолицего, они напоминали его телохранителей.

— Это Крэбб, а это Гойл, — небрежно представил их бледнолицый, заметив, что Поттер рассматривает его спутников. — А я Малфой, Драко Малфой.

Том прокашлялся. Гарри показалось, что он таким образом сдерживает смех.

— Ты скоро узнаешь, Поттер, что в нашем мире есть несколько династий волшебников, которые куда круче всех остальных. Тебе ни к чему дружить с теми, кто этого не достоин. Я помогу тебе во всём разобраться.

— И что я должен на такое ответить? — мысленно спросил мальчик.

— От такой помощи пользы... не много, в общем, но оскорблённый Малфой может доставлять проблемы. Тем более, вы, скорее всего, окажетесь на одном факультете. Так что давать лучше средне-отрицательный ответ, то бишь "Да, нет, наверное".

— Предложение заманчивое, но я не готов дать окончательный ответ прямо сейчас. Мне надо всё обдумать.

Видимо, это вполне устроило блондина, и он ушёл. Позже вернулась Гермиона с владельцем жабы, которого, как оказалось, звали Невиллом. Так что всю оставшуюся дорогу они так и сидели втроём, поедая сладости и расспрашивая нового знакомого про магический мир.


***

За окном, там, где высились горы и тянулись бесконечные леса, начало темнеть, а небо стало тёмно-фиолетовым. Поезд замедлил ход. «Мы подъезжаем к Хогвартсу через пять минут, — разнёсся по вагонам громкий голос машиниста. — Пожалуйста, оставьте ваш багаж в поезде, его доставят в школу отдельно». Гарри так разнервничался, что у него даже живот скрутило. Они рассовали остатки сладостей по карманам и вышли в коридор, где уже толпились остальные.

Поезд все сбавлял и сбавлял скорость и, наконец, остановился. В коридоре возникла жуткая толчея, но через несколько минут мальчик всё-таки оказался на неосвещённой маленькой платформе. На улице было холодно, и он поёжился. Затем над головами стоявших на платформе ребят закачалась большая лампа, и Гарри услышал знакомый голос:

— Первокурсники! Первокурсники, все сюда! Эй, Гарри, у тебя всё в порядке?

Над морем голов возвышалось сияющее лицо Хагрида.

— Так, все собрались? Тогда за мной! И под ноги смотрите! Первокурсники, все за мной!

Поскальзываясь и спотыкаясь, они шли вслед за Хагридом по узкой дорожке, резко уходящей вниз. Их окружала такая плотная темнота, что Гарри показалось, будто они пробираются сквозь лесную чашу. Все разговоры стихли, и они шли почти в полной тишине, только Невилл, тот мальчик, который все время терял свою жабу, пару раз чихнул.

— Ещё несколько секунд, и вы увидите Хогвартс! — крикнул Хагрид, не оборачиваясь. — Так, осторожно! Все сюда!

— О-о-о! — вырвался дружный восхищённый возглас.

Они стояли на берегу большого чёрного озера. А на другой его стороне, на вершине высокой скалы, стоял гигантский замок с башенками и бойницами, а его огромные окна отражали свет усыпавших небо звёзд.

— По четыре человека в одну лодку, не больше, — скомандовал Хагрид, указывая на целую флотилию маленьких лодочек, качающихся у берега.

— Ну и чего так бурно реагировать? Ну, замок, ну большой. И что?

— Так ведь действительно красиво.

Поттер оказался в одной лодке с Гермионой, Невиллом и каким-то незнакомым мальчиком.

— Расселись? — прокричал лесник, у которого была личная лодка. — Тогда вперёд!

Флотилия двинулась, лодки заскользили по гладкому как стекло озеру. Все молчали, не сводя глаз с огромного замка. Чем ближе они подплывали к утесу, на котором он стоял, тем больше он возвышался над ними.

— Пригнитесь! — зычно крикнул Хагрид, когда они подплыли к утёсу.

Все наклонили головы, и лодки оказались в зарослях плюща, который скрывал огромную расщелину. Миновав заросли, они попали в тёмный туннель, который, судя по всему, заканчивался прямо под замком, и вскоре причалили к подземной пристани и высадились на камни.

— Эй, ты! — крикнул Хагрид, обращаясь к Невиллу. Хагрид осматривал пустые лодки и, видимо, что-то заметил. — Это твоя жаба?

— Ой, Тревор! — радостно завопил Невилл, протягивая руки и прижимая к себе свою жабу.

Хагрид повёл их наверх по каменной лестнице, освещая дорогу огромной лампой. Вскоре все оказались на влажной от росы лужайке у подножия замка.

Ещё один лестничный пролет — и теперь они стояли перед огромной дубовой дверью.

— Все здесь? — поинтересовался Хагрид. — Эй, ты не потерял ещё жабу?

Убедившись, что всё в порядке, лесник поднял свой огромный кулак и трижды постучал в дверь замка.

Еще раз прошу: оставляйте комментарии. Автору нужно знать, стоит ли продолжать фанфик, или нет.

Глава 6

Дверь распахнулась. За ней стояла высокая черноволосая волшебница в изумрудно-зелёных одеждах. Лицо её было очень строгим, и Поттер сразу подумал, что с этой женщиной спорить не стоит, и вообще от неё лучше держаться подальше.

— Какая разумная мысль! — не удержался от комментария Том.

— Профессор МакГонагалл, вот первокурсники, — сообщил ей Хагрид.

— Спасибо, Хагрид, — кивнула ему волшебница. — Я их забираю.

Она повернулась и пошла вперёд, приказав первокурсникам следовать за ней. Они оказались в огромном зале — таком огромном, что там легко поместился бы дом Дурслей. На каменных стенах — точно так же, как в «Гринготтс», — горели факелы, потолок терялся где-то вверху, а красивая мраморная лестница вела на верхние этажи.

Они шли вслед за профессором МакГонагалл по вымощенному булыжником полу. Проходя мимо закрытой двери справа, Гарри услышал шум сотен голосов — должно быть, там уже собралась вся школа.

Но профессор вела их совсем не туда, а в маленький пустой зальчик. Толпе первокурсников тут было тесно, и они сгрудились, дыша друг другу в затылок и беспокойно оглядываясь.

— Добро пожаловать в Хогвартс, — наконец поприветствовала их профессор МакГонагалл. — Скоро начнётся банкет по случаю начала учебного года, но прежде чем вы сядете за столы, вас разделят на факультеты. Отбор — очень серьезная процедура, потому что с сегодняшнего дня и до окончания школы ваш факультет станет для вас второй семьей. Вы будете вместе учиться, спать в одной спальне и проводить свободное время в комнате, специально отведённой для вашего факультета. Факультетов в школе четыре — Гриффиндор, Пуффендуй, Когтевран и Слизерин. У каждого из них есть своя древняя история, и из каждого выходили выдающиеся волшебники и волшебницы. Пока вы будете учиться в Хогвартсе, ваши успехи будут приносить вашему факультету призовые очки, а за каждое нарушение распорядка очки будут вычитаться. В конце года факультет, набравший больше очков, побеждает в соревновании между факультетами — это огромная честь. Надеюсь, каждый из вас будет достойным членом своей семьи. Церемония отбора начнётся через несколько минут в присутствии всей школы. А пока у вас есть немного времени, я советую вам собраться с мыслями.

Её глаза задержались на мантии Невилла, которая сбилась так, что застёжка оказалась под левым ухом. Гарри дрожащей рукой попытался пригладить свои непослушные волосы.

— Поттер, уймись. Всё равно это занятие не имеет абсолютно никакого смысла.

— Я вернусь сюда, когда все будут готовы к встрече с вами, — сообщила профессор МакГонагалл и пошла к двери. Перед тем как выйти, она обернулась. — Пожалуйста, ведите себя тихо.

— Ну конечно! Интересно, она сама верит в то, о чём говорит?

— Ты когда-нибудь успокоишься? — мысленно огрызнулся мальчик.

— Знаешь, не понимаю я, чего так нервничать? Ну, наденут на тебя древний артефакт, ну отправит он тебя на Слизерин, чего тут нервничать?

— Почему именно на Слизерин? — полюбопытствовал мальчик.

— Потому что на Гриффиндоре тебе делать нечего, Поттер. К тебе и так неприятности липнут, а я, знаешь ли, ещё жить хочу. Да и вообще: не тянешь ты на гриффиндорца. Пуффендуй — точно не про тебя. Остаются Когтевран и Слизерин, но второй тебе нужнее.

— Почему это? — возмутился Гарри.

— Что ты заладил: почему, почему? Терпения на тебя не наберёшься... Да потому, Поттер, что здоровый пофигизм можно приобретать практически везде, а Слизерин наконец научит тебя практическому использованию твоего подобия мозга.

— О, большое спасибо, утешил! Нет, серьёзно. Дал заряд бодрости на весь оставшийся вечер.

— Отвлекаешься.

Внезапно воздух прорезали истошные крики, и Гарри даже подпрыгнул от неожиданности.

— Что?… — начал было он, но осёкся, увидев, в чём дело, и широко раскрыл рот. Как, впрочем, и все остальные.

Через противоположную от двери стену в комнату просачивались призраки — их было, наверное, около двадцати. Жемчужно-белые, полупрозрачные, они скользили по комнате, переговариваясь между собой и, кажется, вовсе не замечая первокурсников или делая вид, что не замечают. Судя по всему, они спорили.

— А я вам говорю, что надо забыть о его прегрешениях и простить его, — произнёс один из них, похожий на маленького толстого монаха. — Я считаю, что мы просто обязаны дать ему ещё один шанс…

— Мой дорогой Проповедник, разве мы не предоставили Пивзу больше шансов, чем он того заслужил? Он позорит и оскорбляет нас, и, на мой взгляд, он, по сути, никогда и не был призраком…

Призрак в трико и круглом пышном воротнике замолчал и уставился на первокурсников, словно только что их заметил.

— Эй, а вы что здесь делаете?

Никто не ответил.

— Да это же новые ученики! — воскликнул Толстый Проповедник, улыбаясь собравшимся. Ждёте отбора, я полагаю?

Несколько человек неуверенно кивнули.

— Надеюсь, вы попадёте в Пуффендуй! — продолжал улыбаться Проповедник. — Мой любимый факультет, знаете ли, я сам там когда-то учился.

— Видишь, Поттер, это точно не наш выбор.

— Идите отсюда, — прозвучал строгий голос. — Церемония отбора сейчас начнётся.

Это вернулась профессор МакГонагалл. Она строго посмотрела на привидения, и те поспешно начали просачиваться сквозь стену и исчезать одно за другим.

— Выстройтесь в шеренгу, — скомандовала профессор, обращаясь к первокурсникам, — и идите за мной!

У Поттера было ощущение, словно его ноги налились свинцом. Он встал за мальчиком со светлыми волосами, и они вышли из маленького зала, пересекли зал, в котором уже побывали при входе в замок, и, пройдя через двойные двери, оказались в Большом зале.Гарри даже представить себе не мог, что на свете существует такое красивое и такое странное место. Зал был освещён тысячами свечей, плавающих в воздухе над четырьмя длинными столами, за которыми сидели старшие ученики. Столы были заставлены сверкающими золотыми тарелками и кубками. На другом конце зала за таким же длинным столом сидели преподаватели. Профессор МакГонагалл подвела первокурсников к этому столу и приказала им повернуться спиной к учителям и лицом к старшекурсникам.

Перед Гарри были сотни лиц, бледневших в полутьме, словно неяркие лампы. Среди старшекурсников то здесь, то там мелькали отливающие серебром расплывчатые силуэты привидений. Чтобы избежать направленных на него взглядов, мальчик посмотрел вверх и увидел над собой бархатный чёрный потолок, усыпанный звёздами.

— Его специально так заколдовали, чтобы он был похож на небо, — прошептала опять оказавшаяся рядом Гермиона. — Я вычитала это в «Истории Хогвартса».

Было сложно поверить в то, что это на самом деле потолок. Гарри казалось, что Большой зал находится под открытым небом.

Мальчик услышал какой-то звук и, опустив устремлённый в потолок взгляд, увидел, что профессор МакГонагалл поставила перед шеренгой первокурсников самый обычный на вид табурет и положила на сиденье остроконечную Волшебную шляпу. Шляпа была вся в заплатках, потёртая и ужасно грязная. Тётя Петунья сразу бы выкинула такую на помойку.

— Это… тот самый артефакт?

— Ну так древний же!

— Да, с этим действительно не поспоришь.

На несколько секунд в зале воцарилась полная тишина. А затем Шляпа шевельнулась. В следующее мгновение в ней появилась дыра, напоминающая рот, и она запела:

Может быть, я некрасива на вид,
Но строго меня не судите.
Ведь шляпы умнее меня не найти,
Что вы там ни говорите.
Шапки, цилиндры и котелки
Красивей меня, спору нет.
Но будь они умнее меня,
Я бы съела себя на обед.
Все помыслы ваши я вижу насквозь,
Не скрыть от меня ничего.
Наденьте меня, и я вам сообщу,
С кем учиться вам суждено.
Быть может, вас ждет
Гриффиндор, славный тем,
Что учатся там храбрецы.
Сердца их отваги и силы полны,
К тому ж благородны они.
А может быть,
Пуффендуй ваша судьба,
Там, где никто не боится труда,
Где преданны все и верны,
И терпенья с упорством полны.
А если с мозгами в порядке у вас,
Вас к знаниям тянет давно,
Есть юмор и силы гранит грызть наук,
То путь ваш — за стол Когтевран.
Быть может, что в Слизерине вам суждено
Найти своих лучших друзей.
Там хитрецы к своей цели идут,
Никаких не стесняясь путей.
Не бойтесь меня, надевайте смелей,
И вашу судьбу предскажу я верней,
Чем сделает это другой.
В надёжные руки попали вы,
Пусть и безрука я, увы,
Но я горжусь собой.

Как только песня закончилась, весь зал единодушно зааплодировал. Шляпа поклонилась всем четырём столам. Рот её исчез, она замолчала и замерла.

Профессор МакГонагалл шагнула вперёд, в руках она держала длинный свиток пергамента.

— Когда я назову ваше имя, вы наденете Шляпу и сядете на табурет, — произнесла она. — Начнём.

— Аббот, Ханна!

Девочка с белыми косичками и порозовевшим то ли от смущения, то ли от испуга лицом, спотыкаясь, вышла из шеренги, подошла к табурету, взяла Шляпу и села. Шляпа, судя по всему, была большого размера, потому что, оказавшись на голове Ханны, закрыла не только лоб, но даже её глаза. А через мгновение…

— ПУФФЕНДУЙ! — громко крикнула Шляпа. Те, кто сидел за крайним правым столом, разразились аплодисментами. Ханна встала, пошла к этому столу и уселась на свободное место. Гарри заметил, что крутившийся у стола Толстый Проповедник приветливо помахал ей рукой.

— Боунс, Сьюзен!

— ПУФФЕНДУЙ! — снова закричала Шляпа, и Сьюзен поспешно засеменила к своему столу, сев рядом с Ханной.

— Бут, Терри!

— КОГТЕВРАН!

Теперь зааплодировали за вторым столом слева, несколько старшекурсников встали со своих мест, чтобы пожать руку присоединившемуся к ним Терри.

Мэнди Броклхерст тоже отправилась за стол факультета Когтевран, а Лаванда Браун стала первым новым членом факультета Гриффиндор. Крайний слева стол взорвался приветственными криками, и Гарри увидел среди кричавших рыжих близнецов. Миллисенту Булстроуд определили в Слизерин.

— Финч-Флетчли, Джастин!

— ПУФФЕНДУЙ!

Гарри заметил, что иногда Шляпа, едва оказавшись на голове очередного первокурсника или первокурсницы, практически молниеносно называла факультет, а иногда она задумывалась. Так, Симус Финниган, светловолосый мальчик, стоявший в шеренге перед Гарри, просидел на табурете почти минуту, пока Шляпа не отправила его за стол Гриффиндора.

— Гермиона Грэйнджер!

Судя по всему, Гермиона, в отличие от Гарри, с нетерпением ждала своей очереди и не сомневалась в успехе. Услышав своё имя, она чуть ли не бегом рванулась к табурету и в мгновение ока надела на голову Шляпу.

— ГРИФФИНДОР! — выкрикнула Шляпа.

Мозг Поттера вдруг пронзила страшная мысль — одна из тех, которые всегда появляются, когда слишком нервничаешь.

«А что, если Шляпа решит, что я не подхожу ни для одного из факультетов?» — подумал он. Гарри вдруг представил, как он сидит на табурете с шляпой на голове, как проходит минута, другая, а потом десять и двадцать, и кажется, что уже прошла вечность, а Шляпа всё молчит. Молчит до тех пор, пока профессор МакГонагалл не срывает её с головы Гарри и не сообщает ему, что, по всей видимости, произошла ошибка, и ему лучше сесть на обратный поезд до Лондона.

— Спокойно, мелкий, спокойно. Даже если такое и случится, а вероятность такого события равна нулю, это будет веской причиной для побега из дома. Тем более деньги, как оказалось, у тебя есть.

Когда вызвали Малфоя, он вышел из шеренги с ужасно важным видом, и его мечта осуществилась в мгновение ока — Шляпа, едва коснувшись его головы, тут же заорала:

— СЛИЗЕРИН!

Малфой присоединился к своим друзьям Крэббу и Гойлу, ранее отобранными на тот же факультет, и выглядел необычайно довольным собой.

Не прошедших отбор первокурсников оставалось всё меньше.

Мун, Нотт, Паркинсон, девочки-близнецы Патил, затем Салли-Энн Перке и, наконец...

— Поттер, Гарри!

Гарри сделал шаг вперёд, и по всему залу вспыхнули огоньки удивления, сопровождаемые громким шёпотом.

— Она сказала Поттер?

— Тот самый Гарри Поттер?

Последнее, что увидел Гарри, прежде чем Шляпа упала ему на глаза, был огромный зал, заполненный людьми, каждый из которых подался вперёд, чтобы получше разглядеть его. А затем перед глазами встала чёрная стена.

— Хм. Вроде умный, но знания как-то хаотично разбросаны. Стоп, а откуда знаешь про тёмную магию? Хотя ладно. Вроде справедлив и честен, на Пуффендуй, что ли?

— А потом один неосторожный артефакт летит в печку, поскольку срок годности истёк...

— А это еще что такое?!

— Это не твоего молью выеденного разума. В Слизерин отправляй, нечего очередь задерживать.

— Ну... В принципе, задатки нужные имеются, но может тогда Когтевран?

— Спалю! — прошипел Том.

— А сам мальчик чего хочет?

— Мальчика Слизерин вполне устраивает. Оглашайте быстрее.

— Ну и нравы у нынешней молодежи... СЛИЗЕРИН!

Гарри показалось, что Шляпа выкрикнула этот вердикт куда громче, чем предыдущие. Он снял Шляпу и, ощущая дрожь в ногах, медленно пошёл к своему столу. Между тем в зале на секунду воцарилось молчание. Похоже, такого исхода мало кто ожидал.

— То ли ещё будет!

Церемония подходила к концу, оставалось всего трое первокурсников. Лайзу Турпин зачислили в Когтевран, Рона Уизли — в Гриффиндор, а Блейза Забини — в Слизерин. Профессор МакГонагалл скатала свой свиток и вынесла из зала Волшебную шляпу. Поттер посмотрел на стоявшую перед ним пустую золотую тарелку. Он только сейчас понял, что безумно голоден. Казалось, что купленные в поезде сладости он съел не несколько часов, а несколько веков назад. Альбус Дамблдор поднялся со своего трона и широко развёл руки. На его лице играла лучезарная улыбка. У него был такой вид, словно ничто в мире не может порадовать его больше, чем сидящие перед ним ученики его школы.

— Добро пожаловать! — произнёс он. — Добро пожаловать в Хогвартс! Прежде чем мы начнем наш банкет, я хотел бы сказать несколько слов. Вот эти слова: Олух! Пузырь! Остаток! Уловка! Всё, всем спасибо!

— И что это было? — мысленно поинтересовался мальчик.

— Маразм, Поттер, маразм. Но не стоит старика недооценивать. Несмотря на все странности, он опасен. Ладно, хватит о директоре. Ты лучше картошки наложи.

Мальчик посмотрел на стол и замер от изумления. Стоявшие на столе тарелки были доверху наполнены едой. Гарри никогда не видел на одном столе так много своих любимых блюд: ростбиф, жареный цыпленок, свиные и бараньи отбивные, сосиски, бекон и стейки, вареная картошка, жареная картошка, чипсы, йоркширский пудинг, горох, морковь, мясные подливки, кетчуп и непонятно как и зачем здесь оказавшиеся мятные леденцы.

Надо признать, что Дурсли никогда не морили племянника голодом, хотя и неоднократно пугали его этим. Они, однако, также не давали ему съесть столько, сколько ему хотелось. А Дадли всегда съедал то, что особенно нравилось Гарри, даже если его самого от этого тошнило. Но сейчас он был не в доме Дурслей. Мальчик положил в свою тарелку всего понемногу — за исключением мятных леденцов — и накинулся на еду. Она была просто великолепной. Когда все наелись — в смысле съели столько, сколько смогли съесть, — тарелки вдруг опустели, снова став идеально чистыми и так ярко заблестев в пламени свечей, словно на них и не было никакой еды. Но буквально через мгновение на них появилось сладкое. Мороженое всех мыслимых видов, яблочные пироги, фруктовые торты, шоколадные эклеры и пончики с джемом, бисквиты, клубника, желе, рисовые пудинги… Гарри согрелся, размяк и ощутил, что у него начинают слипаться глаза. Чтобы не заснуть, он вытаращил их и начал глазеть по сторонам, наконец уткнувшись взглядом в учительский стол. Хагрид что-то пил из большого кубка, профессор МакГонагалл беседовала с профессором Дамблдором, а профессор Квиррелл, так и не снявший свой дурацкий тюрбан, разговаривал с незнакомым мальчику преподавателем с сальными чёрными волосами, крючковатым носом и желтоватой, болезненного цвета кожей.
— А кто это там разговаривает с профессором Квирреллом? - мысленно спросил Гарри.
— Снегг. Твой декан и учитель зельеварения.
— Я, кажется, ему не нравлюсь.
— Тоже мне открытие! Ему никто не нравится. Не ищи себе лишнюю проблему. Если он достаточно умён, а в своё время так и было, то ему придётся смириться с тем, что ты попал на его факультет.
— И какова же причина этой антипатии с его стороны?

— Объясню позже.

Пришлось довольствоваться этим. Поттер какое-то время понаблюдал за Снеггом, но тот больше не смотрел на него.

Когда все насытились десертом, сладкое исчезло с тарелок, и профессор Дамблдор снова поднялся со своего трона. Все затихли.

— Хм-м-м! — громко прокашлялся Дамблдор. — Теперь, когда все мы сыты, я хотел бы сказать ещё несколько слов. Прежде чем начнётся семестр, вы должны кое-что усвоить. Первокурсники должны запомнить, что всем ученикам запрещено заходить в лес, находящийся на территории школы. Некоторым старшекурсникам для их же блага тоже следует помнить об этом…

Сияющие глаза директора на мгновение остановились на рыжих головах близнецов Уизли.

— По просьбе мистера Филча, нашего школьного смотрителя, напоминаю, что не следует творить чудеса на переменах. А теперь насчёт тренировок по квиддичу — они начнутся через неделю. Все, кто хотел бы играть за сборные своих факультетов, должны обратиться к мадам Трюк. И наконец, я должен сообщить вам, что в этом учебном году правая часть коридора на третьем этаже закрыта для всех, кто не хочет умереть мучительной смертью.

— Интересненько. Тут что-то не так, Поттер, помяни моё слово.

— Ага. Тут как бы дети учиться должны.

— А теперь, прежде чем пойти спать, давайте споём школьный гимн! — прокричал Дамблдор.

Гарри заметил, что у всех учителей застыли на лицах непонятные улыбки.

— Знаешь, насчёт учебы ты, похоже, немного погорячился.

Директор встряхнул своей палочкой, словно прогонял севшую на её конец муху. Из палочки вырвалась длинная золотая лента, которая начала подниматься над столами, а потом рассыпалась на повисшие в воздухе слова.

— Каждый поёт на свой любимый мотив. Итак, начали!

— Поттер, я понял. Мы ошиблись адресом, и, кажется, по ошибке попали в дом для умалишённых.

Честно говоря, Поттер мог с таким утверждением согласиться.

Вскоре представление закончилось, и старосты начали отводить первокурсников в факультетские гостиные. Гарри очень устал, поэтому, добравшись до спальни, он сразу же переоделся в пижаму. Едва голова мальчика коснулась подушки, как он тут же погрузился в долгожданный сон. Все разговоры и объяснения с Томом были отложены на завтра.

Дежурное напоминание: пишите отзывы. Тем, кто это делает - низкий поклон.

Глава 7

— Вон он, смотри!

— Где?

— Это который в очках?

— Ты видел его лицо?

— Ты видел его шрам?

Этот шёпот Поттер слышал со всех сторон с того самого момента, как на следующее утро вышел из спальни. За дверями кабинетов, в которых у мальчика были занятия, собирались толпы школьников, желающих взглянуть на него. Одни и те же люди специально по нескольку раз проходили мимо, когда он оказывался в коридоре, и пристально смотрели ему в лицо. Гарри предпочёл бы, чтобы они этого не делали, потому что они его отвлекали, а ему надо было сосредоточиться на том, чтобы добраться до очередного кабинета.

В Хогвартсе было сто сорок две лестницы. Одни из них были широкие и просторные, другие — узкие и шаткие. Были лестницы, которые в пятницу приводили мальчика совсем не туда, куда вели в четверг. Были лестницы, у которых внезапно исчезало несколько ступенек в тот самый момент, когда Гарри спускался или поднимался по ним. Так что, идя по этим лестницам, надо было обязательно прыгать.

С дверями тоже хватало проблем. Некоторые из них не открывались до тех пор, пока к ним не обращались с вежливой просьбой. Другие открывались, только если их коснуться в определённом месте. Третьи вообще оказывались фальшивыми, и на самом деле там была стена.

Запомнить расположение лестниц, дверей, классов, коридоров и спален было очень сложно. Казалось, что в Хогвартсе всё постоянно меняется и сегодня всё иначе, чем было вчера. Люди, изображённые на портретах, ходили друг к другу в гости. И Поттер был убежден, что стоящие в коридорах рыцарские латы способны бегать.

Добавляли хлопот и привидения. Гарри всегда оказывался в шоке, когда сквозь дверь, которую он пытался открыть, вдруг просачивался призрак. Но вот Пивз был опаснее двух закрытых дверей и ведущей в никуда лестницы — особенно если встретить его, когда опаздываешь на занятия. Он ронял на головы первокурсникам корзины для бумаг, выдёргивал из-под них ковры, забрасывал их кусочками мела или благодаря своей невидимости незаметно подкрадывался и внезапно хватал за нос с хриплым криком: «Попался!»

Казалось, что хуже Пивза ничего и никого быть не может, однако выяснилось, что это не совсем так — Школьный завхоз Аргус Филч оказался куда более неприятной личностью. У Филча была кошка по имени миссис Норрис — тощее пыльно-серое создание с выпученными горящими глазами, почти такими же, как у Филча. Она в одиночку патрулировала коридоры. Стоило ей заметить, что кто-то нарушил правила — сделал хотя бы один шаг за запретную линию, — и она тут же исчезала. А через две секунды появлялся тяжело сопящий Филч. Он знал все секретные ходы лучше, чем кто-либо другой в школе — за исключением, пожалуй, близнецов Уизли, — и появлялся так неожиданно, словно был привидением. Ученики его ненавидели, и для многих пределом мечтаний было отважиться дать пинка миссис Норрис.

Но найти нужный кабинет было ещё полдела, потому что занятия оказывались порой куда более непростыми, чем поиск той или иной комнаты. Как быстро выяснил Гарри, магия вовсе не сводилась к помахиванию волшебной палочкой и произнесению нескольких странных слов. Нет, это Поттер знал и раньше, но одно дело слушать рассказы Тома, который мог как недоговаривать, так и врать. На деле всё оказалось гораздо прозаичнее. Каждую среду ровно в полночь они приникали к телескопам, изучали ночное небо, записывали названия разных звезд и запоминали, как движутся планеты. Трижды в неделю их водили в расположенные за замком оранжереи, где низкорослая полная дама — профессор Стебль — преподавала им травологию, науку о растениях, и рассказывала, как надо ухаживать за всеми этими странными растениями и грибами и для чего они используются. Самым утомительным предметом оказалась история магии — это были единственные уроки, которые вёл призрак. Профессор Бинс был уже очень стар, когда однажды заснул в учительской прямо перед камином, а на следующее утро он пришёл на занятия уже без тела. Учитель говорил ужасно монотонно и к тому же без остановок. Ученики поспешно записывали за ним имена и даты и путали Эмерика Злого с Уриком Странным. Конспект, правда, писали или энтузиасты, или отъявленные трудоголики. Ещё были маглорождённые, в которых это вбила магловская школа. Самые ленивые, они же самые предприимчивые, использовали самопишущие перья. Так что на истории Поттер мог отоспаться и послушать рассказы Тома.

Профессор Флитвик, преподававший заклинания, был такого крошечного роста, что вставал на стопку книг, чтобы видеть учеников из-за своего стола. На самом первом уроке он, знакомясь с курсом, взял журнал и начал по порядку зачитывать фамилии. Когда он дошёл до Гарри, то возбуждённо пискнул и исчез из вида, свалившись со своей подставки.

А вот профессор МакГонагалл была совсем другой. Мальчик был прав, когда, увидев её, сказал себе, что с ней лучше не связываться. Умная, но строгая, она произнесла очень суровую речь, как только первокурсники в первый раз пришли на её урок и расселись по местам.

— Трансфигурация — один из самых сложных и опасных разделов магии, которые вы будете изучать в Хогвартсе, — начала она. — Любое нарушение дисциплины на моих уроках — и нарушитель выйдет из класса и больше сюда не вернётся. Я вас предупредила.

После такой речи всем стало немного не по себе. Затем профессор МакГонагалл перешла к практике и превратила свой стол в свинью, а потом обратно в стол. Все были жутко поражены и начали изнывать от желания поскорее начать практиковаться самим, но вскоре поняли, что научиться превращать предметы мебели в животных они смогут ещё очень нескоро.

Потом профессор трансфигурации продиктовала им несколько очень непонятных и запутанных предложений, которые предстояло выучить наизусть. Затем она дала каждому по спичке и сказала, что они должны превратить эти спички в иголки. К концу урока только у Гермионы Грэйнджер спичка немного изменила форму — профессор МакГонагалл продемонстрировала всему курсу заострившуюся с одного конца и покрывшуюся серебром спичку Гермионы и улыбнулась ей. Эта улыбка поразила всех не меньше, чем превращение стола в свинью, — ведь казалось, что профессор МакГонагалл вовсе не умеет улыбаться.

— Чему ты удивляешься, Поттер? Ей с её данными и образом жизни остаётся только школа и деканство, и, соответственно, успехи своих львят в предмете. Заметь: Слизерину за более заметное изменение спички ничего подобного не доставалось.

С особым нетерпением все ждали урока защиты от Тёмных искусств профессора Квиррелла. В принципе, урок был интересным. Не сказать, что это была именно защита, скорее тут пропагандировалось, что лучшая защита — нападение, но это уже крайность. Тем более, что обучать одиннадцатилеток чему-то серьёзному было, во-первых, опасно, а во-вторых, — просто бессмысленно. Том считал, что учиться нужно всему возможному, просто нужно чётко определять границы своих сил и возможностей. Что его особенно порадовало, так это то, что преподаватель прочёл вступительную лекцию про Тёмные искусства и про то, почему нельзя их полностью игнорировать. Он говорил, что чтобы успешно защищаться, нужно научиться предугадывать каждый шаг противника. В принципе, звучало логично. Том на это приговаривал, что поступок Квиррела вполне можно назвать смелым, ведь директор таких речей явно не одобрил бы.

За первые несколько дней учёбы Гарри с облегчением убедился в том, что он не хуже, чем другие. Очень многие школьники родились и выросли в семьях маглов и, как и он, даже понятия не имели о том, кто они такие, пока не получили письмо из Хогвартса. Том на это бурчал что-то про маглов, грязнокровок и их слишком большое количество. Мальчик на это поинтересовался, что же они ему сделали. После этого энтузиазм Тёмного лорда немного поутих.

— Что у нас там сегодня? — спросил Гарри у Тома, посыпая сахаром овсянку.
— Два занятия по зельям — заниматься будем вместе с гриффиндорцами.

***

Кабинет профессора зельеварения находился в одном из подземелий. Тут было холодно — куда холоднее, чем в самом замке — и довольно страшно. Вдоль всех стен стояли стеклянные банки, в которых плавали заспиртованные животные. Снегг, как и Флитвик, начал занятия с того, что открыл журнал и стал знакомиться с учениками. Закончив знакомство с классом, профессор Снегг обвёл аудиторию внимательным взглядом. Глаза у него были черные, как у Хагрида, только в них не было того тепла, которым светились глаза великана. Глаза Снегга были холодными и пустыми и почему-то напоминали тёмные туннели.

— Вы здесь для того, чтобы изучить науку приготовления волшебных зелий и снадобий. Очень точную и тонкую науку, — начал он.

Он говорил почти шёпотом, но ученики отчётливо слышали каждое слово. Как и профессор МакГонагалл, Снегг обладал даром без каких-либо усилий контролировать класс. Как и на уроках трансфигурации, здесь никто не отваживался перешёптываться или заниматься посторонними делами.

— Глупое махание волшебной палочкой к этой науке не имеет никакого отношения, и потому многие из вас с трудом поверят, что мой предмет является важной составляющей магической науки, — продолжил Снегг. — Я не думаю, что вы в состоянии оценить красоту медленно кипящего котла, источающего тончайшие запахи, или мягкую силу жидкостей, которые пробираются по венам человека, околдовывая его разум, порабощая его чувства… могу научить вас, как разлить по флаконам известность, как сварить триумф, как заткнуть пробкой смерть. Но все это только при условии, что вы хоть чем-то отличаетесь от того стада болванов, которое обычно приходит на мои уроки. После этой короткой речи царившая в курсе тишина стала абсолютной.

— Ага, ага. Как же! Почему в таком случае он до сих пор здесь торчит?

Эта реплика Тома немного успокоила мальчика.

Гермиона Грэйнджер нетерпеливо заёрзала на стуле — судя по её виду, ей не терпелось доказать, что уж её никак нельзя отнести к стаду болванов.

— Ну и выскочка! — прошипел он.

— И чего ты цепляешься, не видишь, что ли, у человека защитная реакция работает на полную мощность.

— По-твоему, это ей поможет?

— Каждый сходит с ума по-своему. Я же не возмущаюсь, когда ты меня достаёшь лекциями по тёмной магии.

— Я тебе уже говорил, что такое качество, как чувство благодарности, у тебя полностью отсутствует?

— Говорил. Раз десять или двадцать. Только ты сам себе противоречишь.

— Почему это?

Их перепалку прервали.

— Поттер! Что получится, если я смешаю измельчённый корень асфоделя с настойкой полыни?

Этот вопрос застал мальчика врасплох. «Измельчённый корень чего с настойкой чего?» — растерянно думал Гарри, но Том, к счастью, умел вбивать в голову знания, так что ответ быстро нашёлся.

— Из корня асфоделя и полыни приготавливают усыпляющее зелье, настолько сильное, что его называют напитком живой смерти.

На лице учителя на секунду проскользнуло недоумение, но оно очень быстро пропало, и был задан следующий вопрос.

— Если я попрошу вас принести мне безоаровый камень, где вы будете его искать?

— Безоар — это камень, который извлекают из желудка козы и который является противоядием от большинства ядов.

— Похоже, наша новая знаменитость всё-таки открывала учебники, прежде чем приехать в школу.

Снегг разбил учеников на пары и дал им задание приготовить простейшее зелье для исцеления от фурункулов. Он кружил по классу, шурша своей длинной чёрной мантией, и следил, как они взвешивают высушенные листья крапивы и толкут в ступках змеиные зубы. Когда всё было измельчено, нарезано, добавлено и помешано, а учитель начал расхваливать зелье Малфоя, которому, очевидно, симпатизировал, Гарри мысленно поинтересовался у Тома:

— И что это было?

— Что было, что было! По-моему, очевидно, что Снегг выбрал среди вас фаворита. Вот поэтому с Малфоем не стоит открыто ссориться.

— Я не совсем про это.

— Он присматривается. Ты мог бы попробовать если не разрушить, то пробить брешь в стене его стереотипов. Продолжай в том же духе, и он или изменит сложившееся мнение, или покажет неумение разбираться в ситуации.

— Какие стереотипы? Я же ничего ему не сделал, я его вообще впервые встретил.

— Я знаю.

— Так объясни!

— Не сейчас, Поттер. Всему своё время, — раздраженно отмахнулся Том.

— Почему-то мне кажется, что это время не наступит никогда или наступит слишком поздно.

— Угомонись, мелкий. Это не та проблема, которую ты обязан решать прямо сейчас. Эту проблему вообще не тебе нужно решать, так что успокойся. Займись лучше учёбой. Я тебе объясню, в чем дело, но чуть позже. Веришь?

— Можно подумать, у меня есть выбор, — проворчал Поттер, но на большее рассчитывать он не мог, так что действительно успокоился. Из большинства знакомых Том врал меньше всех. Утешение было так себе, но выбирать особо не приходилось. Оставалось последовать совету, то есть заняться учёбой.


Дежурное обращение. Люди! Пожалейте бедного автора, оставляйте комментарии.

Глава 8

Жизнь Гарри Поттера шла своим чередом. Он ходил на уроки, делал домашние задания и тренировался с Томом. С однокурсниками отношения были более-менее ровными. Конечно, они не особо обрадовались, что мальчик, который выжил, учится с ними, но открытой враждебности проявлять не спешили, а Гарри просто не нарывался на неприятности. Слишком много времени в факультетской гостиной он старался не проводить, так что на удивление преподавателей, которые ещё помнили обучение в школе его отца, Гарри Поттер стал довольно частым посетителем библиотеки. Именно там он снова столкнулся с Гермионой. У той тоже отношения с однокурсниками не заладились, и она пыталась компенсировать недостаток общения новыми знаниями. Честно говоря, Гарри было её жалко: девочка, узнав о том, что является волшебницей и попадёт в магический мир, ожидала чуда, но теперь оказалось, что не все проблемы возможно решить с помощью волшебства. Тому общение Поттера с Грэйнджер явно не нравилось. Сначала он бубнил нечто про грязнокровок, затем шипел что-то про чистейшей воды идиотизм, но результата это не дало. Гарри не перестал общаться с Гермионой, и постепенно простое общение всё больше стало походить на дружбу. К счастью, у Тома были другие проблемы. И главной из них стал декан Слизерина. Нет, претензий, как к руководителю и зельевару, к нему не было. Для факультета, особенно по сравнению со Слизнортом, он делал многое. А вот то, чью же сторону, его или Дамблдора, занимает Снегг, было Реддлу совершенно непонятно. Да, раньше он знал точно, что Северус верен именно ему, но ведь это могло измениться? Самый простой выход — применить легилименцию, но это было рискованно. Во-первых, могло просто ничего не выйти, так как щит у Снегга всегда был отменным. Во-вторых, это привлекло бы слишком много внимания. Природные способности Поттера к окклюменции и так выглядели подозрительно, что уж тут говорить о легилименции? Сдаст директору, и всё, пиши пропало. Оставалось только соблюдать осторожность и не лезть на рожон.

***

Наверное, именно из-за постоянной занятости Гарри не заметил, как пролетели целых два месяца с тех пор, как он приехал в Хогвартс. За это время замок стал ему настоящим домом. А зданию номер четыре по Тисовой улице так и не удалось этого добиться за десять лет. В Хогвартсе он чувствовал себя уютно, здесь у него появились друзья. К тому же в школе ему было ужасно интересно, в том числе и на уроках, которые стали куда увлекательнее с тех пор, как первокурсники освоили азы и приступили к изучению более сложной программы.

Проснувшись утром в канун Хэллоуина, ребята почувствовали восхитительный запах запечённой тыквы — непременного атрибута этого праздника. А потом на уроке по заклятиям профессор Флитвик объявил, что, на его взгляд, они готовы приступить к тому, о чём давно мечтал Гарри. С тех пор как профессор заставил жабу Невилла несколько раз облететь класс, Гарри, как и все остальные, умирал от нетерпения овладеть этим искусством. Профессор Флитвик разбил всех учеников на пары.

— Не забудьте те движения кистью, которые мы с вами отрабатывали, — попискивал учитель. — Кисть вращается легко, и резко, и со свистом. Запомните — легко, и резко, и со свистом. И очень важно правильно произносить магические слова — не забывайте о волшебнике Баруффио. Он произнёс «эс» вместо «эф» и в результате обнаружил, что лежит на полу, а у него на груди стоит буйвол. Поначалу большей части класса заклинание поддавалось не особо, но к концу урока практически все ученики добились успеха. Профессор был в восторге от таких талантливых студентов.

Признаться, Поттер был несколько удивлён, что в Хогвартсе празднуют Хэллоуин. Он-то думал, что это магловский праздник. Сам Гарри никаких тёплых чувств к этому дню не питал. И если раньше ему казалось это обыкновенной глупостью, то теперь, когда он узнал, что именно в Хэллоуин умерли его родители, совершенно точно не мог назвать этот день праздником. Не то чтобы в нём вдруг взыграли сильные сыновьи чувства, он просто был не в силах заставить себя веселиться, забыв все заботы, он понимал, что, как бы то ни было, не сможет так поступить. Так что в Большой зал на банкет, посвящённый Хэллоуину, он не пошёл, а направился в библиотеку. Там оказалась также и Гермиона, которая, как и Гарри, не спешила разделять праздничную трапезу с однокурсниками.

— Привет. Ты чего не на празднике? — поинтересовалась девочка.

— Ну, не знаю, как ты, а я никогда не считал этот день праздником, и на данный момент моё мнение о нём не изменилось.

— Знаешь, а я об этом как-то и не задумывалась. Раньше, когда я была совсем ещё маленькой, мне нравился Хэллоуин. Сейчас же я почему-то стала относиться к нему равнодушно.

— Не зацикливайся на этом.

— Это твоё жизненное кредо? Тогда ясно, откуда у нас столько проблем.

— Преувеличиваешь, – мысленно огрызнулся мальчик.

Воцарилось молчание. Вдруг дверь в библиотеку резко распахнулась, и в помещение ворвался Ужас подземелий во всей своей красе. Не обращая внимания на испуганную гриффиндорку, он сразу набросился на мальчика с упрёками.

— Мистер Поттер, похоже, считает, что он особенный? Все сидят на банкете, но ведь для мальчика, который выжил, правила не писаны, так, Поттер? — прошипел декан.

— Простите, профессор, но я вас не вполне понимаю. Отбоя ещё не было, и поскольку в данный вечер у меня нет отработок, то и выбирать место своего нахождения я могу самостоятельно, — парировал Гарри. Насколько мне известно, школьные правила не обязывают учеников присутствовать на подобных... мероприятиях, — мальчик интонационно выделил предпоследнее слово.

Снегг несколько опешил от аргументов Поттера. А ведь и правда: мальчишка не обязан присутствовать на праздничной трапезе. Наоборот, странно, что он предпочёл библиотеку. В сознании мелькнула мысль, что его папаша предпочёл бы потратить свободное время на какую-нибудь шалость, но это лишь одна отличительная черта отца и сына — Поттер-старший никак не смог бы попасть в Слизерин, а Гарри не просто был распределён туда, но и учится до сих пор. Здесь поток размышлений пришлось оборвать: нужно было сообщить Поттеру то, ради чего он, собственно, и стал его искать.

— Так как вы не были на ужине, то вероятно вы не в курсе, что в подвалах замка был обнаружен тролль. Все ученики были эвакуированы по гостиным, но оказалось, что двое гриффиндорцев решили обезвредить тролля самостоятельно, хотя они утверждают, что искали вас, мисс Грэйнджер. Это правда?

— Простите, профессор, но кто именно?

— Уизли и Долгопупс.

— Надо же, какая неожиданность, — глумливо протянул Том.

— А когда ты здесь учился, тут нечто подобное тоже считалось обыденным? — мысленно поинтересовался мальчик.

— В этой школе с техникой безопасности, конечно, всегда были проблемы, но не до такой же степени! — продолжал язвить Реддл.

— Мисс Грэйнджер, я жду ответа.

— Боюсь, мне ничего об этом не известно. Я не собиралась идти на банкет.

— А знаешь, она не безнадёжна. Во всяком случае, не так глупа, как показалось на первый взгляд.

— С чего такая резкая смена мнения?

— Видимо, количество идиотов на квадратный метр зашкаливает.

— В таком случае вам стоит вернуться в гостиную. Идите.

Девочка ушла. Гарри хотел последовать за ней, но декан остановил его:

— Не так быстро, мистер Поттер. Мне нужно с вами поговорить.

— Что ему от меня нужно? — недоумённо спросил у Тома мальчик.

— Не знаю, — ответил Реддл.

— Пройдёмте в мой кабинет.

Глава 9

Разговор не принёс должного результата. И, на взгляд Гарри, не имел далеко идущих последствий. Декан спросил о причине, по которой мальчик не присутствовал на банкете. Гарри ответил, что к сказанному ранее ему добавить нечего. Снегг не мог просто так отпустить мальчика в гостиную. Он счёл необходимым напомнить Поттеру о том, что, учась на таком факультете как Слизерин, нужно стараться обдумывать последствия своих действий. Кажется, здесь зельевар превзошёл самого себя: намёк на дружбу с Гермионой был прозрачнее некуда. На выпад преподавателя Гарри поинтересовался: неужели дети бывших пожирателей пойдут против родителей? Что же профессор предлагает, чтобы его потом просто сдали свои же? Перспективка-то печальная, как не посмотри. Декан, не ответив на вопрос Поттера, спросил насчёт его уверенности в том, что Тёмный лорд вернётся.

— Ну, тело же не нашли. Пока нет тела, нельзя ничего утверждать.

Снегг таких рассуждений от Поттера никак не ожидал. Видимо, многие пожиратели очень хотели, чтобы Тёмный лорд просто умер, поэтому так легко поверили в его смерть. В общем, мальчик не понял, зачем декан вызвал его на разговор. Том объяснял, что Северус «присматривается», выясняет степень сходства характеров отца и сына. Сам же мальчик считал, что если декан и правда думает, что он такой же как отец, то это значит только одно: увы, мозг он в этом случае не использует. Так что что-то доказывать глупо. Том с этим согласился. Всё вернулось на круги свои.

***

В начале ноября погода сильно испортилась. Расположенные вокруг замка горы сменили зелёный цвет на серый, озеро стало напоминать заледеневшую сталь, а земля каждое утро белела инеем. Из окон Гарри несколько раз видел, как Хагрид размораживал метлы на площадке для обучения полётам. Он был одет в длинную кротовую шубу, огромные ботинки, утеплённые бобровым мехом, и варежки из кроличьей шерсти. В школе начались соревнования по квиддичу. Честно говоря, квиддичем, как и спортом в целом, мальчик не увлекался, но, как оказалось, многие на его факультете не разделяют его скепсиса. Главным спортивным фанатиком был Маркус Флинт, который с приближением игры всё чаще и чаще гонял команду на тренировки. В гостиной квиддич стал одной из самых популярных тем. Разговоры в основном шли о шансах факультета на кубок, который, как понял Гарри, факультет удерживал у себя несколько лет подряд. Малфой, которому мальчик так и не дал окончательного ответа, вслух жалел, что правилами запрещено брать первокурсников в команду. По нему было видно, что он уверен в своих исключительных возможностях в этой области. Тома эта самоуверенность то раздражала, то смешила, в зависимости от степени благодушия. Но вот с желанием мальчика вообще не пойти на матч соглашаться он не спешил. Утро перед игрой выдалось холодным, но солнечным. Большой зал был наполнен восхитительным запахом жареных сосисок и радостной болтовнёй — все предвкушали захватывающее зрелище. К одиннадцати часам стадион был забит битком — казалось, здесь собралась вся школа. У многих в руках были бинокли. Трибуны были расположены высоко над землей, но тем не менее порой с них сложно было разглядеть то, что происходит в небе. Сам Гарри не совсем понимал, что он тут делает. Да, летать ему понравилось, но это ведь для себя. Тут же он не видел особого смысла. Впрочем, делал он это молча, ведь не стоит ссориться с собственным факультетом из-за такой мелочи, верно? Так что матч он честно отсидел, даже не пытаясь следить за счётом. Для себя он решил, что впредь будет избегать таких мероприятий.

***

Приближалось Рождество. В середине декабря, проснувшись поутру, все обнаружили, что замок укрыт толстым слоем снега, а огромное озеро замерзло. В тот же день близнецы Уизли получили несколько штрафных очков за то, что заколдовали слепленные ими снежки, и те начали летать за профессором Квирреллом, врезаясь ему в затылок. Те немногие совы, которым удалось в то утро пробиться сквозь снежную бурю, чтобы доставить почту в школу, были на грани смерти. И Хагриду пришлось основательно повозиться с ними, прежде чем они снова смогли летать. Все школьники с нетерпением ждали каникул и уже не могли думать ни о чем другом. Может быть, потому, что в школе было ужасно холодно и всем хотелось разъехаться по теплым уютным домам — всем, кроме Гарри, разумеется. Нет, в общей гостиной Слизерина, в спальне и в Большом зале было тепло, потому что ревущее в каминах пламя не угасало ни на минуту. Зато продуваемые сквозняками коридоры обледенели, а окна в промёрзших аудиториях дрожали и звенели под ударами ветра, грозя вот-вот вылететь. Хуже всего ученикам приходилось на занятиях профессора Снегга, которые проходили в подземелье. Вырывавшийся изо ртов пар белым облаком повисал в воздухе, а школьники, забыв об ожогах и прочих опасностях, старались находиться как можно ближе к бурлящим котлам, едва не прижимаясь к ним.

Уезжать из школы на каникулы мальчик не собирался, так что когда стали составлять списки тех, кто остается, Гарри записался сразу. У Драко, похоже, к празднику наступило обострение. Подтверждением этому служило то, что его и без того совсем не ангельский характер испортился ещё больше, а самомнение достигло небывалых высот. Во всяком случае, доставать всех, кого можно, гриффиндорцев в основном, он стал в разы больше. И не только их. Даже на Слизерине старшекурсники говорили, что он совсем страх потерял. И самое обидное то, что декан не то чтобы поощрял такие выходки, но и не предпринимал ничего, чтобы их количество уменьшилось. Мальчик сам стал свидетелем неприятной сцены, участие в которой принимали: Хагрид, в единственном экземпляре, огромная пихта, тоже одна, Рон Уизли, Драко Малфой и декан Слизерина, ну и, конечно, баллы, снятые с Гриффиндора, в количестве пяти штук. Не то чтобы мальчик никогда не сталкивался с несправедливостью жизни, или его возмущало то, что декан защищает студента своего факультета, нет. Просто Малфой пребывал в уверенности, что ему всё позволено, а это выводило из себя. Но Гарри не собирался оставаться безучастным, он хотел проучить этого напыщенного, наглого... счастливого ребёнка. Мальчик даже обомлел: вот оно! Стоп! Получается, что он просто… завидует? Ведь такая уверенность не появляется из ниоткуда, ей нужны определённые условия, и люди, которые их создадут. У Драко были родители, которые, судя по всему, многое для него делали. У него же никого кроме Тома нет, а он, к сожалению, несмотря ни на что, оставался всего лишь голосом в голове. Неизвестно до чего бы он так додумался, но тут вмешался тот самый голос в голове:

— Это не есть панацея, мелкий, — тихо проговорил Том.

— Ты это о чём?

— Родители — не есть панацея. Иногда лучше точно знать, что сирота, чем лелеять надежды.

— Почему?

— Потому, что иногда они разбиваются в дребезги, глупый ты ребёнок.

— Ты ведь это про себя говоришь, верно?

— Возможно. Ты ведь понимаешь, что больше подобного ты от меня не услышишь, верно?

— Ага, но это будет потом. Так что случилось?

— Родственников искал. Что примечательно — нашёл. Не понравилось.

— Что с ними стало?

— Не поверишь: умерли. Больше я об этом говорить не буду. Нельзя жить прошлым, мелкий. От него нужно уметь отказываться, а то застрянешь. Нужно уметь... двигаться дальше, понимаешь?

— Наверное. Слушай, скоро же Рождество.

— Серьезно? А я всё диву давался, к чему были эти пихты в Большом зале?!

— Знаешь, вот так и обламываются все благие порывы.

— Не злись, мелкий. Уж поверь, мой богатый опыт заставляет довольно скептично относиться к этим самым порывам. Но ведь ты же не отстанешь, пока не выскажешься, верно? Так что вперёд, излагай.

— Да нет, наверное, ты прав, глупость это.

— Может, всё-таки скажешь? Возможно, станет легче.

— Нет, это была... минутная слабость. Ты ведь говорил, что нужно уметь отделять главное от второстепенного, вот этим я и займусь. Не обращай внимания, настроение такое. Пройдёт.

В канун Рождества Гарри лёг спать, предвкушая праздничный завтрак и веселье, но, естественно, не рассчитывая ни какие подарки. Однако, проснувшись наутро, он первым делом заметил свертки и коробочки у своей кровати. Спросонья он не понял, что это именно ему, но ведь больше в спальне никого не было.

— Ты только посмотри! Это же подарки!

— И тебя с добрым утром. Чего так орать?

— Не понимаешь? Хорошо, вот тебе наводящий вопрос: до того как я стал учиться в Хогвартсе, я мог на такое рассчитывать?

— Ладно, я понял.

— Какое облегчение!

Мальчик быстро распаковал верхний сверток. Подарок был завёрнут в толстую коричневую обёрточную бумагу, на которой неровными буквами было написано: «Гарри от Хагрида». Внутри была флейта грубой работы — скорее всего, Хагрид сам вырезал её из дерева. Гарри поднёс её к губам и извлёк из неё звук, похожий на уханье совы. Следующий подарок лежал в тонком конверте и представлял собой лист плотной бумаги. «Получили твои поздравления, посылаем тебе рождественский подарок. Дядя Вернон и тетя Петунья», — было написано на листе. К бумаге скотчем была приклеена мелкая монетка. Дурсли остались верны себе — более щедрый подарок придумать было сложно.

— Да уж, твои родственники — сама щедрость.

Следующий подарок был от Гермионы: большая коробка «шоколадных лягушек» и книга о зельях.

— Знаешь, Поттер, ты, кажется, подружился с правильным человеком. У девчонки есть мозги. Было бы очень неплохо, чтобы она и твои вывела из летаргического сна.

— И что бы я без тебя делал?

Оставался ещё один сверток. Гарри поднял его с пола, отметив, что он очень легкий, почти невесомый. И неторопливо развернул его. Нечто воздушное, серебристо-серое выпало из свертка и, шурша, мягко опустилось на пол, поблескивая складками.

— Я слышал о таком. Если это то, о чём я думаю, то нам очень повезло. Надень-ка.

Мальчик послушался.

— Точно. Поздравляю, мелкий. У нас есть мантия-невидимка. Посмотри вниз.

Гарри последовал его совету и не увидел собственных ног. Он молнией метнулся к зеркалу. Лицо его, разумеется, было на месте, но оно плавало в воздухе, поскольку тело полностью отсутствовало. Мальчик натянул мантию на голову, и его отражение исчезло полностью.

— Смотри, тут записка!

Гарри снял мантию и поднял с пола листочек бумаги. Надпись на нем была сделана очень мелким почерком с завитушками — такого Поттер ещё никогда не видел.

"Незадолго до своей смерти твой отец оставил эту вещь мне.

Пришло время вернуть её его сыну.

Используй её с умом.

Желаю тебе очень счастливого Рождества".

Подписи не было.

— Дамблдор! — прошипел Том.

— Ты уверен?

— Абсолютно. Он у меня трансфигурацию вёл, так что эту пафосную гадость с завитушками я узнаю. Причём чем больше маразм, тем больше завитушек.

— И что с того? Мы же не можем ничего сделать, верно?

— Вроде того. Ты, мелкий, можешь только тщательнее хранить свои вещи. К счастью, их у тебя не так много, что сильно упрощает задачу.

— Интересно, что же должно произойти, чтобы ты перестал язвить?

— Тебя правда это интересует?

—Нет, знаешь, так, ради прикола спросил, – огрызнулся мальчик.

—Поттер, в чём проблема?

— Проблема? Никакой проблемы нет. Во всяком случае, если верить тебе.

— Тогда чего психуешь?

— Я устал, Том, устал. Просто... не обращай внимания.

— Погоди. Тебя беспокоит…

— Не важно, — отрезал Поттер.

— Но ведь это же...

— Да, глупо, спасибо что напомнил.

— Ты явно не к тому обратился, мелкий.

— Я ничего не сказал.

— Верно. Ты слишком явно об этом подумал.

Гарри вздохнул.

— До чего ты меня довёл, Том? Не было бы тебя, я бы этого просто не сказал.

— Ты так и не сказал.

— Что ты хочешь услышать? Что я жутко завидую Малфою из-за того, что у него есть с кем встречать Рождество?! Ты это хотел услышать?!

—Ну, и чего ты хочешь?

— Я никогда не праздновал Рождество, так что понятия не имею, как это делается, но я хочу попробовать. Так что можешь считать меня ребенком, но я хочу ёлку.

Он замолк и услышал... смех? Так и есть, Том хохотал как ненормальный. Мелькнула мысль, что раньше он не проявлял эмоции так явно.

—Ребёнок, какой же ты всё-таки ребёнок!

— Мне одиннадцать.

— Знаешь, что? Пошли в Большой зал. Там, если память мне не изменяет, сегодня устраивают рождественский пир.


Глава 10

У Гарри Поттера никогда в жизни не было такого рождественского пира. На столе красовались сотни жирных жареных индеек, горы жареного и варёного картофеля, десятки мисок с жареным зелёным горошком и соусников, полных мясной и клюквенной подливки, — и башни из волшебных хлопушек. Эти фантастические хлопушки не имели ничего общего с теми, которые производили маглы. Дурсли обычно покупали эти жалкие подобия, на которых сверху было надето нечто вроде убогой бумажной шляпы, а внутри обязательно лежала маленькая пластмассовая игрушка. Эти же хлопушки не просто хлопали, а взрывались с пушечным грохотом и, окутывая волшебников густым синим дымом, выплёвывали какую-нибудь интересную мелочь и несколько живых белых мышей. За учительским столом тоже было весело. Дамблдор сменил свой остроконечный волшебный колпак на украшенную цветами шляпу и весело посмеивался над шутками профессора Флитвика. Том, наблюдая это, шипел, что старик совсем с катушек слетел, и что их близкое расположение рядом с таким источником показного идиотизма чревато последствиями.

— А мне, Поттер, и твоего идиотизма хватает. За глаза.

— Слушай, забудь, что я тебе наговорил, ладно? Ну да, сорвался, и что с того? Просто забудь.

— Ага, забудь. Это я сейчас забуду, а потом что?

— А что?

— Как что? Знаешь, сколько проблем может принести такое вот «озарение» или срыв, если тебе так нравится больше, в экстренной ситуации?

— Мне кажется, ты преувеличиваешь. Со своей стороны я... приложу усилия, чтобы такое не повторялось.

— Ну-ну. Дело ведь не в том, что такие вот срывы у тебя случаются, а в том, что я не могу на них адекватно реагировать.

— Не понимаю.

— И не должен. Просто иногда забываю, что ты ещё ребёнок. Ладно, пойдём уже, а то вдруг такое оригинальное помутнение рассудка передается воздушно-капельным путем.

Мальчик вышел из Большого зала. Если бы он оглянулся, то заметил бы, что его внимательным взглядом провожает Снегг. Однако Гарри не оборачивался. Его ждали кресло возле камина, тишина, покой и новая книга по ядам. Пока Поттер наслаждался всем вышеперечисленным, Тёмный лорд размышлял. Просьба мальчишки ввела его в ступор. И дело не в том, что он не понимал, зачем ему это надо. Понимал. Но он от таких глупых желаний избавился очень быстро. Потому что знал, что глупость, и с ней нужно бороться, но ведь Поттер — не он. Нет, Тёмный лорд заметил, что мелкий в чём-то на него похож, но, увы, не на столько. Несмотря на все обстоятельства, Поттер умудрился не озлобиться окончательно. Да, он терпеть не мог родственников, которые превратили его жизнь в ад, но он их не ненавидел по-настоящему. Это приводило тёмного мага в недоумение, и он не знал, радоваться таким качествам мальчишки или опасаться. Вдруг они приведут к нежелательным последствиям? Дожили! Он, лорд Волан-де-Морт, беспокоится о душевном состоянии мальчишки! Он вообще никогда ни о ком, кроме себя, не беспокоился! Именно в такие моменты и начнешь задумываться, что в Потере есть что-то особенное, кроме того, что Авада на него не подействовала. Выходит, нужно что-то придумать, а то мало ли что. У Поттера же лимит доверия не безграничен. Честно говоря, Тёмный лорд думал, что он закончится после рассказа о его роли в судьбе родителей Гарри, но нет. Теперь же Реддл начал подозревать, что последней каплей может стать какая-нибудь мелочь или ситуация, подобная этой. Надо было что-то делать. А Поттер вообще бессовестный! Сначала озадачил, а потом говорит: «Не обращай внимания» и с книжкой сидит, в ус не дует.

— Довёл великого тёмного мага до ручки, а самому хоть бы что!

— В смысле?

— Да так, мысли вслух.

***

Северус Снегг никогда не любил праздники. Рождество исключением он не считал, но несмотря на данное обстоятельство, уже несколько лет проводил его в Малфой-меноре. Первое время после войны зельевар практически не виделся с другом, но со временем, когда репутация Малфоев восстановилась, его стали приглашать на праздники. В принципе, Снегг был этим доволен. Учитывая количество причуд у директора и степень идиотизма большинства учеников, нахождение у Малфоев казалось глотком свежего воздуха. Конечно, его крестник Драко был несколько избалован, а Люциус в будущем мог представлять определённую угрозу, но с этим можно было мириться. Сейчас же зельевару нужно было серьезно поговорить с другом. После всех приветствий и прочего друзья прошли в кабинет.

— Так о чём ты хотел поговорить со мной, Северус?

— О Поттере.

— Вот как? И что же с ним не так?

— Хотя бы то, что он попал на мой факультет.

— Неожиданно, правда?

— Это меня беспокоит.

— Боюсь, я тебя не понимаю. Он доставляет проблемы?

— Нет.

— Он тебе дерзит?

— Нет.

— Тогда я не понимаю, что тебя не устраивает.

— Он абсолютно не похож на отца, Люциус, вот что меня беспокоит!

— Правда? Говорят, что он — его копия.

— Дело не в этом.

— То есть дело в том, что у тебя теперь нет повода его бездумно ненавидеть?

— Возможно. Только он и мать характером не напоминает. Больше походит на... слизеринца.

— Ну так это хорошо.

— Это настораживает. Я попробовал проникнуть в его сознание…

— И как тебя с такими методами Дамблдор до сих пор в школе терпит?

— И у меня ничего не вышло.

— Вот как?

— У него хорошо проработанный ментальный щит, Люциус. Ты знаешь много детей, у которых в одиннадцать лет можно такое наблюдать?

— Нет, ты думаешь…

— Вряд ли. Конечно, существует теория о том, что Тёмный лорд в ту ночь устранял возможного конкурента, но это весьма сомнительно. Тем не менее, мне кажется, что Дамблдор может этим заинтересоваться. И сделать... ошибочные выводы.

— Весьма вероятно. У него есть дурная привычка видеть зло и опасность в самых неожиданных местах. Так чего ты хочешь от меня?

— Не знаю. Совета. Мне бы не хотелось, чтобы мальчишка сложил голову из-за действий директора.

— Полагаешь, такое возможно?

— Если Тёмный лорд вернётся, то я почти уверен, что он будет стравливать его с Поттером. Сам понимаешь, чем это закончится для мальчишки.

— Ну вот и дерзай. Если то, что Драко рассказывал про Поттера, соответствует действительности, то интересно будет посмотреть, что из мальчишки вырастет.

— Ожидаешь второго пришествия Тёмного лорда?

— Не хотелось бы пережить это снова.

— Вот как?

— В этот раз мне есть что терять.

— То есть раньше тебе терять было нечего?

— Не важно. И ты не будешь об этом распространяться.

— Как и ты о моём беспокойстве за судьбу Поттера.

— Конечно.

Далее беседа перетекла в более безмятежное русло. Снегг немного успокоился. Поттер с его странностями и проблемами отошли на второй план. Да, он хотел защитить сына Лили, но конкретно сейчас ему ничего не угрожает, так что можно расслабиться. Так он и сделал.



Глава 11

Школьная жизнь шла своим чередом. Учебный год двигался к завершению. Экзамены приближались. Гермиона Грэйнджер относилась к этому факту очень серьёзно. Она доставала советами и нотациями многих окружающих, и далеко не все относились к этому снисходительно. Рон Уизли, например, прямо заявил девочке, что не собирается выслушивать нравоучения "тупой зубрилы". Гарри не был уверен, что ему стоило вмешиваться в их дело, но, перехватив взгляд Гермионы, понял, что остаться сторонним наблюдателем не может.

— Что, Уизли, в вашем хвалёном Гриффиндоре манерам не учат? — в лучших традициях символа своего факультета прошипел он.

— Поттер, что это с тобой? Тебя вроде по голове никто не бил.

— Или это ты такой непонятливый?

— Тебе какое дело?

Хороший вопрос, Поттер.

— Ты настолько низко пал, а, Уизли? Гермиона по доброте душевной пытается помочь тебе подготовиться к экзаменам. По-моему, это дело заранее обречено на провал, но тем не менее. Она тратит на тебя своё свободное время. Повторю ещё раз: свободное время. Улавливаешь?

— Да что ты в этом понимаешь! Она же достала уже всех!

— Вообще-то в его словах есть резон.

— Думаю, она уже поняла всю тщетность своих порывов. Но это сейчас не важно. Важно то, чтобы ты больше не позволил себе подобных высказываний о Гермионе. Если это произойдёт, то твоему декану будет в подробностях доложено о твоем вкладе в адаптацию маглорождённых. Думаю, её это заинтересует. Возможно, настолько, чтобы сообщить о таком поведении родителям. Улавливаешь идею?

— Ты... ты не посмеешь!

— Отчего же? Я тебе озвучил условия. Тебя же никто не заставляет. Не нравится — не принимай.

— Я согласен!

— Ну вот, я знал, что даже у гриффиндорцев могут иногда проявляться зачатки здравого смысла. Гермиона, тебя такой вариант устраивает?

— Вполне.

Уизли понял, что самое время ему сгинуть с глаз долой, что тут же и исполнил. Слизеринец и гриффиндорка остались одни в коридоре.

— У меня только один вопрос: что это было?

— Тебе правда это интересно?

— Да, ты прав. Мне моя здоровая психика дорога как память.

— Я, наверное, должна сказать тебе спасибо?

—Заметь, Поттер: ключевое слово – наверное.

— Не знаю. Наверное, да.

— Спасибо.

Некоторое время оба молчали. Никто не знал, что сказать. Хотя нет, Тёмный лорд знал, но большая часть его реплики была нецензурной.

— Можно вопрос?

Гарри усмехнулся.

— Если я скажу нет — ты не спросишь? Спрашивай.

— Зачем? Ты же…

— Слизеринец?

— Я не это имела в виду.

— Уверена?

— Не цепляйся к словам! Так почему?

— Потому что так должны поступать друзья? Или ты отрицаешь такое явление как дружба?

— Поттер, меня сейчас стошнит.

— То есть ты считаешь меня другом?

— А что в этом такого странного? Я тебе даже как друг посоветую: оставь ты однокурсников в покое. Если они не осознают всю важность предстоящих экзаменов — это их проблемы. Ни в коей мере не твои. Когда ты это поймешь, тебе сразу стает легче жить.

— Единственная умная мысль за последнее время.

— Просто подумай об этом, ладно?

— Знаешь, я думала, что на Слизерине презирают маглорождённых.

— Идиотов везде хватает. Уизли тоже особой толерантностью не блещет, хотя гриффиндоррец. Нельзя мыслить стереотипами.

— Да, ты прав. И насчёт стереотипов, и насчёт поучений. Я действительно перестаралась. Но ведь я хотела помочь…

— Зря. Им твоя помощь без надобности, не нужно её никому навязывать. Кому надо — сами придут.

— Складно, но звучит как-то... эгоистично, не находишь?

— Я — слизеринец, мне положено.

— Тебе говорили, что ты странный?

— Говорил, не помогает.

— Было дело.

— Это видно. Ладно, я пойду. До встречи.


***

Явлений, которые приводили в недоумение Альбуса Дамблдора, было немного. Последним из них стал Гарри Поттер. Когда он оставлял мальчика на попечении родственников, он искренне считал, что так будет лучше для Гарри, ведь далеко не все верные своему господину будут пойманы. Да и кому ещё можно было отдать мальчика? Его крестный был последним известным хранителем, да и вообще не выглядел адекватным. Отдать в волшебную семью? Ну и кто бы тогда вырос из мальчика, который выжил? Ответ очевиден: обыкновенный ребенок, которому есть что терять, и который в сомнительные авантюры не полезет. Но ведь Тёмный лорд вполне мог вернуться. И как в таком случае поступать? Каковы не были планы директора, они явно не выдерживали столкновения с действительностью. Гарри Поттер не выглядел затюканным или застенчивым. К тому же умудрился попасть на Слизерин. Не то чтобы такой вариант совсем не рассматривался, он казался маловероятным, а тут на тебе! Дальше — ещё интереснее. Директор представлял, что мальчик вряд ли будет похож на отца характером, но он и на мать оказался не был похож. Спокойный, молчаливый, необщительный. Друзей, кроме Грэйнджер, не завёл. В конфликтах участия практически не принимает, к запретному коридору интереса не проявляет. Очень много свободного времени проводит в библиотеке и, кажется, в Выручай-комнате. И кто ему о ней рассказал? И что теперь делать? Камень Фламель дал на время, можно сказать, в аренду. Честно говоря, директор опасался, что на него может посягнуть кто-то посерьёзнее первокурсника, но, похоже, ошибся. Видимо, изменения, которые произошли с профессором Защиты от Тёмных искусств, не связаны с возможной активизацией духа Тёмного лорда, а то, что он считал подстраховкой, оказалось просто пустышкой. Должно быть, пора всё-таки забрать камень, всё равно в его хранении больше не было смысла.

Решение директор сразу стал претворять в жизнь. Он воспользовался тайным проходом, не прыгать же старому почтенному волшебнику в люк и далее по списку! Наконец последняя комната с зеркалом Еиналеж, которое, кстати, мальчик так и не увидел, достигнута. Вот тут-то на директора и свалилось ещё одно потрясение: камня не было! То есть совсем не было! Великий светлый маг был в полнейшем недоумении. Если бы Том в этот момент лицезрел выражение лица директора, он бы мог смело считать себя хотя бы частично отомщённым за все подпорченные школьные годы, но он не видел, а мог только догадываться. Сейф в банке его всё-таки дождётся.

Напоминаю: автору хотелось бы читать больше комментариев.

Глава 12

Последняя учебная неделя заставила Гарри Поттера понервничать, всё-таки одно дело продукты у тётки из холодильника таскать, а тут целый философский камень у директора из-под носа увести. Сначала мальчик боялся, что Дамблдор узнает, кто похитил бесценное вещество, но тот, похоже, над такой вероятностью не задумывался. Вскоре возникла новая проблема: ученики Слизерина, узнавшие про то, что Поттер заступился за маглорождённую, решили провести с ним воспитательную беседу. Главная инициатива исходила от Малфоя и Паркинсон, которые, по-видимому, и привлекли к этому делу старшекурсников. Те явно были не в восторге от самоуправства Малфоя, но нужно же держать лицо. Именно по этой причине состоялась беседа на тему: «Почему слизеринцу не стоит публично помогать маглорождённым». Впрочем, она проходила без особого интереса. В конце разговора высказался Маркус Флинт:

— Поттер, ты пойми. Большинству на самом деле без разницы, с кем ты там дружишь и за кого заступаешься. Есть, конечно, такие энтузиасты как Малфой, Паркинсон и прочие. Радикалы, так сказать. Они так воспитаны, хотя часто у родителей может быть какой-нибудь магловский бизнес. У них есть деньги, есть влияние, и они могут конкретно осложнить тебе жизнь, так что дразнить их не стоит.

— Зачем вы мне это говорите?

— Что бы ни говорили про слизеринцев, своих они не подставляют. Нас слишком мало, нас многие ненавидят, и мы не можем допустить разгорания внутрифакультетской грызни. Разногласий может быть сколько угодно, но это не должно выплывать наружу. Запомнил?

— Да.

— Вот и хорошо. Я надеюсь, что подобных разговоров больше не будет.

Это дало Поттеру богатую пищу для размышлений.

Гермионе тоже было о чём подумать. Ведь если разобраться, Гарри прав. Какое ей дело до чужих оценок? А до того, готовятся они к экзаменам или нет? Да никакой. К своим она благополучно подготовилась, чего ей ещё не хватает? Так что многие гриффиндорцы смогли вздохнуть с облегчением, так как мисс Всезнайка решила перестать одаривать мудростью всех окружающих. Конечно, она не завела больше друзей, но общаться с ней стало гораздо легче. Том на это только шипел и ругался, Гарри же усмехался. Всё-таки Гермиона смогла сделать правильные выводы. Но очень скоро мальчик отвлёкся от этих мыслей, так как у Реддла, как оказалось, была уйма планов на летние каникулы, и он вдруг решил ознакомить с ними своего подопечного. Каникулы наступали.

Так закончился первый учебный год Гарри Поттера в школе чародейства и волшебства Хогвартс.

***

Каникулы проходили вполне неплохо. Точнее, стали так проходить сразу после разговора с родственниками. Гарри знал, что тётя, сама по себе, — человек не слишком уж злобный. При отсутствии дяди с ней можно было договориться. Так что мальчик воспользовался моментом.

— Тетя Петуния, можно с вами поговорить? — предельно вежливым тоном поинтересовался мальчик.

Видимо, момент был подобран верно: тётя перебывала в благодушном настроении, так как ответила:

— Неужели наш особенный снизошёл до разговора с обычными людьми?

Гарри стиснул зубы. Предстоял нелёгкий разговор, который ему необходимо было вытерпеть. Конечно, Том предлагал разнообразные варианты воздействия на родственников, но этот казался самым безопасным с точки зрения последствий и привлечения внимания. Теперь же он почти раскаялся в том, что не стал воплощать в жизнь план наставника, но отступать было уже поздно.

— Да, тётушка, именно про эту, как вы говорите, особенность, я хочу с вами поговорить. Вам не нравится, что я с вами живу. Скажу честно, я тоже не в восторге от такого положения вещей. Я знаю, что вам меня навязали, что директор написал письмо, в котором просил вас принять меня. Я допускаю, что другого выбора у вас не было. Теперь же есть возможность изменить сложившуюся ситуацию, — мальчик перевёл дух. Судя по тому, что тётка не начала кричать и возмущаться, происходящая беседа имела смысл.

Тётя Петуния не ответила на его фразу, и Гарри продолжил:

— Так вот, я предлагаю компромисс: вы пишете какую-нибудь разрешающую бумагу и не видите меня более до следующего лета.

— Похоже, эта ваша ненормальная школа может ставить мозги на место. Значит, не увидим?

— Не по моей инициативе.

— Хорошо. Я поговорю с Верноном. Думаю, он будет только рад.

— Да, тётя.

— Ладно, иди. И настоятельно тебе советую не попадаться до вечера мне на глаза!

Мальчик, ещё до конца не веря в удачу, побоялся её спугнуть и быстро удалился.

— Получилось? — мысленно поинтересовался Гарри.

— Ещё бы не получилось. Я что, по-твоему, зря Конфудус накладывал?

Поттер на это только фыркнул.

Разговор с дядей состоялся, и тот, конечно же, дал своё согласие. На следующий день Гарри уехал от любящих родственников и вновь поселился в «Дырявом котле». Впереди была куча свободного времени, и никаких тебе родственников с их претензиями!

***

Летний отдых у Северуса Снегга явно начинался хуже, чем у Гарри Поттера. Пожалуй, в этом зельевар мог обвинить двух людей: директора и самого Поттера. У первого украли философский камень, и он пытался выяснить у Северуса, как такое могло произойти. Сказать правду, точнее то, что он думал, Снегг не мог, так что приходилось терпеть. Когда Дамблдор, наконец, немного успокоился, Северус воспользовался моментом и исчез из школы. Казалось, что впереди только долгожданный отдых от учеников, но снова вмешалась карма. Ах, нет, это был директор. Арабелла Фигг, которая присматривала за Поттером, сообщила, что тот куда-то делся. Нет, оснований для паники, вроде, не было, но её дело сказать. Директор на это покивал и попросил Северуса, чтобы он, как декан мальчика, всё разузнал. Теперь у Снегга появился объект для злости номер два. Если бы не этот мальчишка, он мог, наконец, заняться своими исследованиями, на которые до этого ему не хватало времени. Но вместо этого нужно было тащиться в типичный магловский район, искать Поттера и общаться с Петунией. Что из этого раздражало сильнее — большой вопрос. Но делать было нечего, пришлось идти. Координаты для трансгрессии у Северуса отсутствовали, и поэтому он был вынужден воспользоваться камином миссис Фигг. Она же и показала ему нужный дом. Пожалуй, без её подсказки поиски среди этих практически одинаковых домов нужного заняли бы время. Снегг позвонил в дверь; открыла ему Петуния. Сначала она его не узнала и относительно вежливо поинтересовалась: «Вы не перепутали дом?».

— Нет, Петуния, не перепутал. Думаю, что ты догадываешься, по какому поводу я здесь нахожусь.

Женщина непонимающе посмотрела на него, но тут в её глазах мелькнуло узнавание.

— А… Давно не виделись, Снегг. С чего бы это ты решил меня навестить?

— Ты сама прекрасно понимаешь, что по доброй воле я бы сюда не пришёл. Я здесь из-за Поттера.

— Я не удивлена. Пожалуй, я даже приглашу тебя в дом. Мне, знаешь ли, моя репутация дорога.

Они прошли в гостиную, где миссис Дурсль уселась в кресло и выжидающе уставилась на незваного гостя.

— Поверь, я тоже не в восторге от ситуации. Ты просто зовёшь Поттера, я убеждаюсь, что с ним всё в порядке, и исчезаю.

— А его нет, — злорадно сообщила женщина.

— То есть как — нет?

— Ушёл он. Мозгами мальчишка явно не в папашу пошёл. Во всяком случае, его соображений хватило на то, чтобы понять, что лучше нам свести общение к минимуму. Так что он ещё две недели назад ушёл.

— И вы его так просто отпустили?!

— По-твоему, мне доставляет радость его присутствие? — ядовито поинтересовалась Петуния.

Снегг обдумывал ситуацию. Две недели… За это время с ребёнком одиннадцати—двенадцати лет случиться могло многое. А если учитывать, что этот ребенок — Поттер, то страшно было и вообразить.

— Директор оставил письмо, в котором просил позаботиться о мальчике.

— Правда? Что-то раньше никому до мальчишки дела не было. У его родителей было полно друзей. Куда же все они делись после их смерти?

Снегг не знал, что на это можно было сказать, но Петуния уже немного потеряла запал.

— Знаешь, я бы оставила его в покое. В нём нет ни придури отца, ни доверчивости матери. В прошлом году, как раз после похода за покупками с этим вашим великаном, он тоже быстро исчез. Не пропадёт.

— Замечательно! Выходит, это уже не в первый раз?

— Ну да. Я бы на твоём месте оставила его в покое. Не похож он на родителей. Вечно себе на уме, но к жизни явно более приспособленный. Надеюсь, теперь ты уберёшься?

Снегг на это только кивнул. Мыслями он явно был не здесь. Миссис Дурсль проводила его до двери. Перед тем как уйти, Северус спросил:

— Он ведь её сын, Петуния. Как совесть не мучает?

— Не надо делать из меня чудовище. Мальчик получил крышу над головой, всегда был одет, обут, голодом его никто не морил.

— А ведь многие были бы просто счастливы взять его к себе.

— Но отправили его ко мне. Причём я никого об этом не просила. У меня был любимый муж, сын, а Поттер своей ненормальностью доставлял много проблем. И ещё доставит.

С этим зельевар готов был согласиться.

— К счастью, не нам. Прощай, Снегг. Надеюсь, что больше не увидимся.

Зельевар тоже на это надеялся. Как и на то, что Петуния была права насчёт мальчишки. Директору Северус некоторое время решил ничего не говорить. Для начала нужно было самому всё обдумать. Он трансгрессировал к себе домой, нашёл бутылку коньяка, повертел её в руках, но, решив, что пить в одиночку — первый шаг к алкоголизму, задумал отправиться к Малфою. Если не посоветует ничего умного, так хоть компанию составит.

Люди! Я конечно все понимаю, но все-таки прошу: пишете чуть больше комментариев.

Глава 13

Пойти к Малфою оказалось хорошим решением. Наверное. После определённой дозы алкоголя мысли Снегга стали путаться. К счастью, чувство меры у Люциуса работало практически всегда, так что напиться до невменяемости не вышло.

— Итак, по какому же поводу ты так надираешься? — поинтересовался Малфой.

— Причина всё та же — Поттер.

— И что же он успел натворить?

— Исчезнуть.

— В смысле? — уточнил Люциус.

— В прямом. Ушёл из дома.

— Вот как? Ты говорил, что он живет...

— С родственниками. Со стороны матери.

— Может, это и стало причиной?

— Не знаю. Может быть. Во всяком случае, родственники ему явно не препятствовали, скорее наоборот.

— И куда он мог пойти, они не знают?

— Понятия не имеют. Причём, как оказалось, это происходит уже не в первый раз.

— Похоже, господин директор недооценивает мальчишку. Он не так прост, как многим кажется.

— Ты это про что?

— Ты заметь: не первый раз исчезает, а до сих пор цел и невредим. То есть он может жить самостоятельно и при этом не попадать в крупные неприятности. Если бы Драко был хотя бы вполовину так независим...

— Люциус, ты признаёшь, что был не прав? Тебе нехорошо?

— Вечно ты иронизируешь. Признаюсь, Драко вырос несколько... избалованным. Надеюсь, с возрастом это пройдёт.

— Как декан его факультета, я с тобой согласен. Только вот это не приближает меня к решению проблемы. Поттера нужно найти.

— Допустим, ты его найдешь, а что дальше?

— Не знаю.

— Странно, что с таким мышлением ты не попал в Гриффиндор, Северус. Ну, ищи, ищи. Удачи.

— Чувствую, она мне понадобится.

Вернувшись домой, Снегг стал рассуждать более серьёзно. Куда мог пойти мальчишка? К друзьям? Сомнительно. Насколько он мог судить, Поттер не обзавёлся ни толпой друзей, ни прихлебателями и даже ни поклонниками. Общался в основном с Грэйнджер, но вряд ли настолько близко, чтобы напроситься пожить. Значит, друзья отпадали. Вряд ли у мальчишки были магловские деньги, так что стоило поискать его в магической части Лондона. Пожалуй, это была уже неплохая мысль. Если Поттер ходил в Косой переулок, то Том мог об этом знать. Больше версий, которых Северус мог бы посчитать достойными внимания, не было, поэтому он решил отправиться в «Дырявый котел».

Бармен бара сидел за стойкой и протирал стаканы. Однако чище те почему-то не становились. Увидев зельевара, Том удивлённо вскинул брови и поинтересовался:

— Северус, какими судьбами?

— Я тут по делу.

— И какие же дела занесли тебя в наши края?

— Я здесь из-за ученика. Он ушёл из дома.

— Вот как? Причём здесь я? В таких случаях в первую очередь искать надо у родственников и друзей.

— Этот вариант маловероятен. Думаю, ты сам догадываешься, о ком идёт речь.

— Признаться, не совсем.

Северус пристально смотрел на бармена. То, что этот мужчина знал, куда мог деться Поттер, было очевидно и без всякой легилименции, но он не хотел говорить об этом зельевару, а значит покрывал мальчишку. Злость на Поттера захлестнула Снегга. Видите ли, правил для него не существует! Северусу, если бы не эти идиотские выходки, не пришлось бы тратить своё свободное время на поиски ученика, которому в голову что-то ударило!

— Хватит! Ты прекрасно знаешь, о ком я говорю, более того, ты его покрываешь! — прошипел зельевар.

Снегга прервали:

— Здравствуйте, профессор. Это называется не покрывательством, а конфиденциальной информацией, но раз уж вы здесь — давайте поговорим.

Северус резко обернулся. Так и есть. Позади него стоял хмурый Гарри Поттер. Пока учитель таращился на неожиданно найденного ученика, тот продолжил:

— Давайте поступим как культурные люди: сейчас пройдём в комнату, вы наложите заглушающее заклинание, и мы поговорим.

В тот момент Снеггу больше всего хотелось придушить малолетнего паршивца, но он знал, что Дамблдор, и глазом не моргнув, оторвал бы ему за это голову. Так что пришлось профессору согласиться с мальчишкой и пройти за ним в комнату. Наложив заглушку, Северус уселся на единственный стул и выжидающе уставился на Поттера. Тому явно было неуютно под таким взглядом, а как известно, лучшая защита — нападение, поэтому он поинтересовался:

— Зачем вы пришли?

— Я смотрю, отцовские гены проявляются слишком активно, но постарайтесь активизировать ваше подобие мозга... Быть может, потому, что вы сбежали из дома?!

— Формулировка не подходит, профессор. Сбежать из дома означает уйти из дома только по своей инициативе и без позволения. В конкретном же случае моё желание проводить большую часть каникул отдельно от родственников последние полностью поддержали. Значит, никакого побега не произошло. Я, как вы уже убедились, цел и невредим, так что на этом ваша миссия закончилась.

— Боюсь, решать подобные вопросы не в вашей компетенции, мистер Поттер. Собирайтесь, я отведу вас к родственникам.

— Нет.

— Я, кажется, ослышался?

— Нет, профессор. Моё местонахождение во время каникул вас абсолютно не касается. Как и профессора Дамблдора.

— Логично, но для них это не аргумент, — прозвучал в голове Гарри голос наставника.

После такого резкого ответа зельевар понял, что пора менять тактику.

— Не стоит воспринимать всё в штыки, мистер Поттер. Директор беспокоится о вас, как и я.

— Ага, беспокоятся, как же. А в холодном ноябре на пороге у тётки годовалого ребёнка тоже от сильного беспокойства оставили?! — возмущался Том.

— Правда? Знаете, странное у вас понятие заботы. Раньше надо было беспокоиться. Теперь поздно. Так вот, профессор, я не собираюсь возвращаться к Дурслям, они тоже не горят желанием меня видеть.
Распоряжение профессора Дамблдора я считаю бессмысленным.

— Поттер, кровная защита...

— Относится к кровной магии. Доступна в основном чистокровным, а каждый обряд требует долгой подготовки и занимает определённое время. По-вашему, у мамы оно было?

Северус молчал. Возразить на это было нечего. Конечно, можно было давить авторитетом, но закончилось бы это очень нехорошо. Поттер же явно душевных терзаний не испытывал.

— Передайте господину директору, что меня не убили, не похитили, и что остаток каникул я проведу здесь. Лично вам я могу пообещать не искать неприятностей и не лезть в Лютый переулок.

— Поттер, не обольщайся. Рано тебе ещё в него соваться. Сопровождающего тебе пока не найти, так что подождёшь, — прокомментировал реплику Гарри Волан-де-Морт.

— Поттер, вы издеваетесь? — устало спросил Снегг.

— Нет. Просто вы должны понять, что я постараюсь не допустить, чтобы важные для меня решения принимал неизвестно кто. Да и известно кто тоже. Это могли бы делать родители, но их нет.

— Вы ещё ребёнок и должны, как минимум, согласовывать ваши действия со взрослыми.

— Я никому ничего не должен. Где были эти самые взрослые раньше? Вот видите? Думаю, на этом наш разговор можно прекратить. Мне жаль, что господин директор потревожил вас из-за такой глупости.

Зельевар поднялся. Он уже понял, что Поттера не переубедишь, да и делать это он считал бесполезным. В конце концов, он действительно был достаточно самостоятельным, чтобы прожить здесь два месяца. И причин вдруг воспылать доверием к Дамблдору у него не было.

— Надеюсь, вы способны выполнить своё обещание, мистер Поттер. Если не случится ничего… непредвиденного, то я вас увижу не раньше первого сентября.

— Не стоит так злиться, сэр. Я просто ценю ваше время.

— Если бы окружающие следовали вашему примеру... — проворчал Снегг.

Гарри на это грустно усмехнулся.

— Слишком часто окружающие вовсе не собираются делать то, чего нам бы хотелось. Да и мы сами редко оправдываем возложенные на нас ожидания, — пробормотал мальчик.

— Мелкий, ты чего это? — удивился Том.

— Не важно, — мысленно ответил мальчик.

— До свидания, Поттер. Надеюсь, вы сможете за целых два месяца ничего не натворить.

Поттер улыбнулся.

— До свидания, профессор.

Наконец зельевар ушёл.

— А теперь объясни мне, что это было, — потребовал Тёмный Лорд.

— Понятия не имею.

Пока Гарри Поттер с Волан-де-Мортом разбирались, что это такое было, Северус Снегг переместился по камину в директорский кабинет. Там его напоили чаем и потребовали отчёта. Выслушав рассказ зельевара, директор задумался.

— Знаешь, Северус, пожалуй, мальчик прав. Думаю, пусть живет в «Дырявом котле». Так мы можем быть спокойными.

Снегг на это ничего не сказал. Ему было что обдумать, а вот директору об этих раздумьях знать что-либо совершенно не обязательно.

Глава 14

Лето закончилось. В кои-то веки Гарри Поттер мог утверждать, что прошло оно хорошо, если не считать напряжённого разговора с деканом. К счастью, тот не стал настаивать на своей правоте, и открытого конфликта удалось избежать. В дальнейшем ситуация улучшилась, и всё шло как по маслу, насколько это было возможно в данных обстоятельствах. Конечно, были мелкие не совсем приятные ситуации. Например, встреча с Уизли. Не сложились у Гарри отношения с этой семьёй, что поделаешь? Были ли тому причиной рассуждения Тома и некоторых слизеринцев? Вряд ли. Скорее дело было в личных качествах некоторых представителей этой семьи. Мальчик не мог ничего сказать о Перси, но он видел, какие злобные взгляды на него кидает Рональд, как со стороны выглядит поведение миссис Уизли. Может, из-за того, что у него самого не было семьи, он чего-то недопонимал, но та лёгкость, с которой эта странная женщина выставляла свои проблемы на всеобщее обозрение, вызывала удивление. Всё-таки Слизерин в этом плане был явно последовательнее. Конечно, все считали, что Северус Снегг очень редко снимает баллы со своего факультета, да и вообще понятие фаворитизма ему очень даже присуще. Так казалось со стороны, но на самом деле всё было несколько сложнее. Да, он не снимал баллы, но чаще всего выходки слизеринцев не оказывались безнаказанными.

Так или иначе, лето кончилось, и Гарри Поттеру пришлось отправляться в школу. Он проявил чудеса пунктуальности, и на вокзал даже не опоздал. Там как всегда было очень шумно, и поэтому Гарри поспешил занять купе. Позже его нашла Гермиона, поэтому скучать в дороге мальчику не пришлось. Конечно, Том попытался высказать свою точку зрения на происходящее, но как-то вяло и неубедительно. Гарри на это преувеличенно-обеспокоенно поинтересовался: что это с ним такое? Неужели стареет?

— Не надейся, паршивец. Я просто слишком ценю своё время, чтобы тратить его зря, — огрызнулся Тёмный лорд.

— А... Вот она слизеринская рациональность. А я то-думал.

Том хмыкнул.

— Правда, что ли? И почему я за тобой практически никогда такого не замечал?

Мальчик на это просто не отреагировал. «Всё-таки, — подумал он, — что бы я делал без Тома».

Торжественный пир в честь начала нового учебного года прошёл без особых происшествий. То, что Защиту от Тёмных искусств с этого года будет вести напыщенный индюк, он же Златопуст Локонс, несколько подпортило настроение. Хорошо, что Гарри узнал об этом заранее. Благо Том приучил Гарри сохранять спокойствие в любых обстоятельствах и тому, что тот, кто обладает информацией, владеет ситуацией. Дадли с его обращением с книгами тоже поспособствовал тому, что книги нужно уважать. Ну, по крайней мере, их часть. Но опусы Локонса заставляли пересмотреть это отношение. Том, прочитав фрагмент из этих творений, долго смеялся и посоветовал мальчику воспринимать их исключительно как художественный вымысел. Совет оказался дельным, но Гарри понял, что учить предмет придётся самостоятельно. Поттер подумывал о том, чтобы поспрашивать старшекурсников, разбирающихся в предмете, ведь этот индюк вряд ли мог научить чему-то стоящему, а экзамены сдавать как-то придётся. Но всё это будет потом.

***

Северус Снегг тоже смотрел на нового преподавателя с явным отвращением. «Это не школа. Это — филиал бедлама», — думал он. Директору-то развлечение, а пятикурсникам и семикурсникам экзамены сдавать. А ведь некоторые слизеринцы воспримут это как зелёный свет для потворства своей лени. Чтобы ученики не расслаблялись, Снегг сразу же решил разъяснить ситуацию. Легко сдать экзамен не получится. "В конце концов, ничего экстраординарного не произошло. Первокурсники не потонули в озере, нашествие троллей и прочих тварей не предвиделось, Гарри Поттер умудрился не найти серьёзных неприятностей с того момента, когда они в последний раз виделись, во всяком случае, он сумел благополучно добраться до школы", — думал декан Слизерина, — а с остальным разберёмся".

Добравшись до гостиной, Гарри Поттер уселся в кресло и стал ждать. После ужина Снегг о чём-то поговорил со старостами, а те объявили, что ежегодная приветственная речь декана в этом году коснётся не только первокурсников.

— Похоже, Северус понял, что новый преподаватель провоцирует лень. Никто нормальный не воспримет его всерьёз. А у меня только планы появились на освободившееся время...— проворчал Том.

— Мне кажется, что ты преувеличиваешь.

— Посмотрим.

Северус не заставил себя ждать. Влетел он эффектно, так что даже новички поняли, почему его называют Ужасом подземелий. Действительно, не хотелось бы встретить такого субъекта в тёмном коридоре, да и в светлом тоже не особо. Сначала была речь для первокурсников. Мол, вы попали на Слизерин, должны соблюдать соответствующие правила поведения, со своими проблемами можно обращаться к старостам или, если проблема достаточно серьёзная, к декану. Том на это высказывание отреагировал... странно. На секунду Гарри показалось, что тот вспоминал собственного декана, думал о том, что если бы с ним в своё время так нянчились, то многое могло сложиться по-другому. Хотя, возможно, это просто показалось мальчику? Тем временем вступительное слово кончилось.

— Теперь что касается нового преподавателя ЗОТИ. Во-первых, те из вас, кто надеялись бездельничать, — можете начать оплакивать свои планы прямо сейчас. Вы будете учиться, а уровень профессионализма вашего преподавателя — не лучший пример для подражания. Для страдающих склерозом напоминаю, что экзамены всё равно придётся сдавать. Соответственно вы будете вынуждены заниматься самостоятельно. Для особо ленивых или считающих, что правила для них не писаны, — тут декан посмотрел на Поттера, — первое и последние предупреждение: факультет Слизерин не выносит неучей. Я время от времени буду проверять успешность ваших занятий, и если мне что-то не понравится — буду контролировать вашу самоподготовку лично. Ещё одно: в связи с ситуацией можно организовать консультации. Время согласуете со старостами. На сегодня всё.

— Да... И почему мне кажется, что Северус оказался единственным из преподавателей, кто поднял этот вопрос? Удивительно.

— Это хорошо или плохо? — уточнил Гарри.

— Не знаю. Лично нам оно может мешать, но сам порыв... Кто бы мог подумать, что из него может выйти не самый худший декан?

Вопрос явно был риторическим, так что Гарри ничего не ответил. К тому же, ему тоже было что обдумать.

***

Утро добрым не бывает. Именно это выражение стало своеобразным девизом первого учебного дня. Сначала мальчика пытался перед уроком травологии перехватить Златопуст Локонс. Видите ли, поговорить нужно. К счастью, профессор Стебль явно против этого возражала, так что пришлось павлину уйти ни с чем. Затем был, собственно, урок, на котором изучались мандрагоры, плач которых смертельно опасен для всех, кто его слышит. Нет, Гарри читал про эти растения и их применение во многих противоядиях, но выглядели они всё-таки отвратительно. Хорошо, что хотя бы наушники прилагались. На уроках профессора МакГонагалл всегда было трудно, но сегодня особенно. Всё, чему мальчик выучился в прошлом году и за лето, казалось, напрочь вылетело из головы. Задание состояло в том, чтобы превратить навозного жука в большую пуговицу. У Гарри, как он ни бился, ничего не получилось: весь урок он тренировал жука ускользать на ровной поверхности от волшебной палочки. После трансфигурации Гарри ждало испытание похуже — ЗОТИ. Это был жутчайший фарс. Когда все расселись по местам, Локонс громко прокашлялся, и в классе стало тихо. Он протянул руку, взял книгу «Тропою троллей" и поднял её, демонстрируя собственный подмигивающий портрет на обложке.

— Это я, — сказал он и тоже подмигнул. — Златопуст Локонс, рыцарь ордена Мерлина третьего класса, почётный член Лиги защиты от тёмных сил и пятикратный обладатель приза «Магического еженедельника» за самую обаятельную улыбку. Но не будем сейчас об этом. Поверьте, я избавился от ирландского привидения, возвещающего смерть, отнюдь не улыбкой!

Златопуст замолчал, ожидая смеха. Несколько учеников довольно кисло улыбнулись. Большинство слизеринцев на это просто не отреагировало. Видимо, речь декана их сильно впечатлила. Дальше уровень идиотизма пошёл строго на повышение.

— Я вижу, вы все купили полный комплект моих книг. Как это прекрасно! Пожалуй, начнём урок с проверочной работы. Не пугайтесь! Я только хочу проверить, как внимательно вы их прочитали и что из них усвоили…

Вручив каждому листки с вопросами, Златопуст вернулся к столу.

— Даю вам полчаса, — сказал он. — Начинайте.

На первой странице Гарри прочитал:

1. Какой любимый цвет Златопуста Локонса?

2. Какова тайная честолюбивая мечта Златопуста Локонса?

3. Каково, по вашему мнению, на сегодняшний день самое грандиозное достижение Златопуста Локонса?

И так далее и тому подобное. Последний, пятьдесят четвёртый вопрос, звучал так:

54. Когда день рождения Златопуста Локонса и каков, по вашему мнению, идеальный для него подарок?

— Том!

— Чего тебе?

— Скажи, пожалуйста, что мои глаза меня обманывают, — жалобно попросил мальчик.

— Ну что тут сказать. Не нервничай ты так. Ты что, мании величия никогда не видел?

— Хм. Разумеется, видел, но ведь это уже клинический случай.

— Воспринимай это как развлечение. Всё равно на большее это не тянет.

— Тебе легко говорить, а мне на эту муру ответы писать, — проворчал Гарри и занялся этими самыми ответами.

Книг он не покупал, читать пробовал, но как открыл, прочитал несколько первых страниц, так и закрыл. Во избежание пустой траты времени, так сказать. Поэтому ответы мальчик писал от балды и вдохновения. Спустя полчаса Локонс собрал работы и быстренько просмотрел их.

— Ай-яй-яй! — покачал он головой укоризненно. — Почти никто из вас не помнит, что мой любимый цвет — сиреневый. Я об этом пишу в книге «Йоркширские йети». А кое-кому не мешало бы повнимательнее читать «Встречи с вампирами». В главе двенадцатой я чёрным по белому пишу, что идеальный подарок для меня в день рождения — благорасположение между всеми людьми, магами и немагами. Но, разумеется, я не отказался бы и от бутылки доброго огненного виски Огдена!

— Равноправие, ага, ага, как же!

— Ну он же за это деньги получает! Что ему ещё говорить?

Урок продолжался.

— А теперь перейдём к делу... — сообщил преподаватель.

С этими словами он нагнулся за своим столом и поднял с пола большую, завешенную плотной тканью клетку.

— Сегодня я вас научу, как обуздывать самые мерзкие создания, существующие в мире магов и волшебников. Предупреждаю: вы будете лицезреть в этой комнате нечто действительно ужасное. Но не бойтесь, пока я рядом, ничего плохого с вами не случится. Единственно я прошу — сохраняйте спокойствие. Ведите себя тише, они могут потерять чувство меры.

Весь класс затаил дыхание, Локонс сдёрнул ткань.

— Да, это они, — драматически произнёс он. — Только что пойманные корнуэльские пикси.

— Том, скажи, что я здесь делаю, а?

— Хороший вопрос. Избегаешь гнева декана?

— Пожалуй.

Тем временем Лонокс решил перейти к практике. По крайней мере, он выпустил пикси из клетки. Сказать, что то, что происходило дальше в классе, являлось филиалом бедлама, — значит ничего не сказать. Пикси выскочили из клетки, как маленькие ракеты, и разлетелись во все стороны. Два проказника схватили за уши Невилла и взвились с ним под потолок. Штук пять-шесть, разбив окно и осыпав осколками стекла последний ряд, вылетели из класса. Остальные принялись крушить всё, что попадало в их проворные ручки, с яростью разгневанного носорога. Били пузырьки с чернилами и залили весь класс, рассыпали корзину с мусором, рвали в клочки книги и тетради, срывали со стен картины, швыряли в разбитое окно сумки и учебники. Не прошло и пяти минут, как все ученики сидели под столами. Преподаватель благополучно смылся, поэтому помощи ждать было не откуда. И после того, как прозвенел колокол, возвещающий конец урока, большинство учеников решили, что их дальнейшее присутствие не улучшит ситуацию, а остальные уроки никто не отменял. Класс остался практически в полном распоряжении пикси.

— Дом умалишённых, — вынес вердикт Гарри.

— То ли ещё будет, Поттер, то ли ещё будет.

Глава 15

Дни шли. Начался квиддичный сезон. В этом году в слизеринскую команду попал Драко Малфой. Гарри точно не мог сказать, почему. То ли из-за того, что действительно хорошо держался на метле, то ли из-за отсутствия других, так сказать, "наиболее достойных" претендентов на место ловца. Причём Поттер, учитывая то, что приход Малфоя в команду совпал с покупкой мётел последней модели, склонялся скорее ко второй версии. Но несмотря на услышанные им рассказы про успехи Джеймса Поттера в квиддиче, мальчик этим видом спорта никак не интересовался.

Тем более у него образовались совершенно другие проблемы. Казалось, что в этом году Хэллоуин прошёл без приключений, но не тут-то было. Возвращаясь в свои гостиные, ученики наткнулись на Миссис Норрис, которую кто-то подвесил за хвост к факелодержателю. Казалось бы, это просто чья-то злая шутка. Только кошка не шевелилась и не издавала никаких звуков. Ещё на стене была надпись, которая гласила: «ТАЙНАЯ КОМНАТА СНОВА ОТКРЫТА. ТРЕПЕЩИТЕ, ВРАГИ НАСЛЕДНИКА!». Гарри не совсем понял, о чём речь, хотя то, как отреагировал Том, свидетельствовало о всей серьёзности ситуации. Зато Малфой, видимо, понял, в чём дело, и на этой волне разразился неполиткорректной тирадой насчёт маглорождённых и о том, что они должны знать своё место. Аргус Филч воспринял это очень близко к сердцу, стал вопить, что кто-то из этих мерзких студентов убил его дорогую кошечку, и он ему покажет. На крики завхоза сбежались учителя. Видимо, они тоже знали, что произошедшее не было розыгрышем распоясавшегося ученика, и ситуация вышла из под их контроля. Директор лично заверил Филча, что виновные не останутся безнаказанными, и что с кошкой всё будет в порядке. Учеников разогнали по спальням. Почти всех. Гарри Поттера попросили задержаться. Лично Дамблдор попросил. Снегг прошипел, что он, как декан, обязан присутствовать при этом разговоре. Так что процессия направилась в кабинет Локонса, который любезно сообщил, что именно до его кабинет можно было добраться быстрее, чем до всех остальных. Там директор ещё раз заверил завхоза, что его дорогая кошечка вовсе не умерла, а просто окаменела, что существует зелье, которое вернет её в нормальное состояние. Филч немного успокоился и заинтересовался вопросом: «Кто виноват?». Но внятного ответа на него никто дать не мог.

— А я-то тут причём? — мысленно спросил Гарри.

— Не знаю, мелкий. Но что-то тут не так, правда, не могу понять, что именно. В любом случае на нас это свалить не удастся. У нас алиби железное.

Видимо, похожие вопросы возникли и у Снегга. Он во всяком случае поинтересовался, почему Поттер отсутствовал на ужине. Похоже, директор и сам не был уверен в обязательности этого действия, а поинтересовавшись, не хочет ли мальчик ему что-то рассказать, и получив на это отрицательный ответ, пробормотал:

— Пожалуй, Гарри, твой декан прав, хотя я надеялся, что ты сможешь прояснить ситуацию.

— Что вы имеете в виду, профессор? — холодно поинтересовался Поттер. — Или, по-вашему, это я заколдовал кошку?

— Нет, Гарри. Разумеется, нет. Но ты, может быть, в последнее время видел или слышал что-нибудь... необычное?

— А... То есть вы думаете, что это слизеринцы провернули, и я их должен сдать?

— Зачем же ты так, Гарри? Никто не собирался выдвигать такие обвинения.

— Прошу прощения, профессор. Я могу идти?

— Да, конечно, иди, мой мальчик.

Гарри вернулся в гостиную. Там собрался практически весь факультет, и каждый ученик был очень взволнован происходящим. Некоторые студенты откровенно радовались и выражали полную поддержку Наследнику Слизерина. Другие, в основном постарше, качали головами. Видимо, понимали, что это совсем не повод для радости. Тут Малфой решил опять толкнуть речь. Как ни странно, его довольно быстро заткнули.

— Малфой, это всё хорошо и интересно, но не соответствует реальности. Так что перестань сотрясать зря воздух.

Тот аж поперхнулся. Похоже, такого развития событий он просто не мог предположить. На мгновение он стал очень похож на маленького ребенка, мир которого вдруг потерпел непоправимые изменения.

— Малфой, ты пойми, а лучше — пошевели мозгами сам. Наследник чей? Правильно, Слизерина. Знаешь, на кого подумают в первую очередь? Именно на нас. Знаешь, что будет, если на Слизерин ополчаться все остальные факультеты? Или ты думаешь, что нас кто-то будет защищать? Декан — да, но что он сможет сделать? Так что поумерь пыл. К тому же опасность может коснуться не только учеников с грязной кровью. Или ты думаешь, чудовище из Тайной комнаты умеет точно определять кровный статус? Гарантий нет ни у кого, у нас в том числе. Так что, Малфой, нечего провоцировать окружающих.

Эта речь произвела эффект. Кажется, это было не одиночное мнение завравшегося маглофила, а осознанная позиция. Только вот многие однокурсники Поттера не были с ней ознакомлены. К счастью, до драки дело не дошло, так как в гостиную вернулся декан. Большинство учеников уставились на него в ожидании какого-то комментария по поводу происходящего.

— Я надеюсь, что все присутствующие понимают, насколько серьёзна ситуация. Ваше отношение к ней может быть каким угодно, но в любом случае вам нужно держать его при себе.

— Сэр, вы думаете, это просто... шутка?

— Я думаю, что это может быть провокацией, так что не поддаваться на неё в ваших интересах.

— Да, конечно.

— Дожили, — прошипел Том, — чистокровные готовы отказаться от своих убеждений ради...

— Ради собственной безопасности. А что не так? Тем более они не отказались и вряд ли сделают это в ближайшем будущем.

— Всё равно, мелкий..

— Ты лучше скажи: ты знаешь, кто за этим стоит?

— Нет. Но думаю, что всё выяснится очень скоро.

— По-твоему, это действительно наследник или?..

— Мелкий, единственный наследник — это я сам. Как ты понимаешь, я этого сделать не мог.

— Ты не представляешь, как меня это радует. А кто тогда?

— Понятия не имею.

***

Обстановка накалялась. Похоже, нападение не было шуткой. Во всяком случае, оно повторилось. Новой жертвой оказался гриффиндорский первокурсник, и Гарри, узнав об этом, всерьёз забеспокоился. Ведь если это и правда наследник, то он может и не ограничиться одиночными жертвами, а развернуть «широкомасштабную чистку». К маглорождённым мальчик не питал особой приязни, впрочем, как и ненависти, но он помнил о Гермионе. То, что к нему подходил староста и советовал внимательнее приглядывать за подружкой, не добавляло оптимизма.

Как оказалось, такие размышления занимали не только Поттера. Гермиона рассказывала, как к ней подходил Невилл Долгопупс с вопросом.

— Представляешь, — говорила девочка, — они, похоже, убеждены, что за всем этим стоит Драко Малфой. Причём они собираются это доказать.

— Они? Кто — они? — уточнил Гарри.

— Уизли и Долгопупс. Кто же ещё?

— Знаешь, я могу понять Уизли. Он не хочет теряться на фоне старших братьев, но мозгов ни на что другое не хватает, а Долгопупс? Откуда у него такие героические порывы?

— Не знаю. Ты лучше спроси, как они собрались это провернуть.

— Ну, и?

— Они где-то нашли упоминание об оборотном зелье. Интересовались, не смогу ли я его сварить.

Гарри попытался представить себе эту картину. Допустим, у них получится сварить зелье, но как они собираются доказывать причастность Малфоя к происходящему? Том, похоже, тоже это представлял, причём такое зрелище его очень веселило.

— А ты что?

— А я стала рассказывать последствия, которые возможны при неправильном приготовлении. Длинный список получился. Надолго их не хватило.

— Это правильно. Если бы они попались, а так, скорее всего, и случилось бы, то последствия были бы... неприятными. Сама понимаешь.

— Ага. Только объяснять им это бесполезно. Ну и ладно.

Гарри внимательно посмотрел на подругу. Хотя та и пыталась казаться спокойной, приглядевшись к ней повнимательнее, можно было заметить, что происходившие события её сильно нервировали.

— Гермиона, может, было бы лучше тебе уехать из школы? На всякий случай. Чисто из соображений безопасности.

Девочка вздохнула.

— Я думала об этом, но… что я там буду делать? В школу вряд ли примут, я ведь часть материала пропустила. К тому же вряд ли магия исчезнет от моего желания. Так что никуда нам с подводной лодки не деться. Ты лучше скажи, то, что Уизли думает про личность наследника, — полнейшая чушь, правда ведь?

— Да, чушь. Малфой, конечно, трезвонит на всю округу о своей позиции, но нет. Он тут не причём. Вообще-то начинать надо с тех, кто отсутствовал на банкете во время первого нападения. Малфой там был.

— Интересная идея. Только я не хочу играть в детектива. Пусть вот Уизли этим занимается.

— Какая разумная позиция, — не удержался от комментария Том.

— Это верно. Лучше в это не ввязываться.

— Хотелось бы верить, что это возможно...


Примечание автора: во первых, всех с прошедшими праздниками. Во вторых, дежурная просьба оставлять комментарии.

Глава 16

У человека, который во время войны работал сразу на два фронта, должно быть развито чувство понимания ситуации. Северус Снегг считал, что обладает этим навыком в полной мере. В конце концов, работа на двух величайших магов заставила его, молодого и глупого, этим навыком овладеть в совершенстве. Теперь же все его инстинкты вопили, что складывающаяся ситуация принесёт проблемы всем. К тому же были определённые подозрения насчёт происходящего. Зельевар был в курсе сплетен о предполагаемой личности наследника Салазара Слизерина. Лидировал Драко Малфой. Второе место почему-то занял Гарри Поттер. Но выяснить, с чего пошёл такой слух, было затруднительно. Сам объект сплетен на них почти не реагировал. Сорвался он только на Уизли. Тот полез к Поттеру с обвинениями, причём совсем абсурдными. Гарри в ответ ехидно заметил, что если бы он занимался такими глупостями, то Уизли узнал бы об этом первым. Гриффиндорец, видимо, проникся, так как отстал. Больше к Поттеру не лезли. Однако эти подозрения не особо волновали Снегга. На правах декана он поговорил с Поттером на эту тему, но наткнулся на подчёркнуто вежливое удивление.

— Людям нравится придумывать самые безумные объяснения. Если я буду что-либо отрицать, они только лишний раз убедятся в своей правоте. Пусть себе судачат. Доказательств у них всё равно нет.

Услышав такой ответ Гарри, Северус Снегг насчёт него успокоился окончательно. Декана напрягало совсем другое. Он прекрасно понимал, что в первую очередь надо думать на тех, кого не было на банкете. Слизеринцы были в полном составе, а вот младшая представительница семейства Уизли за гриффиндоским столом отсутствовала. Но не это беспокоило зельевара. Гораздо больше его настораживала чёрная тетрадка, с которой девочка не расставалась. Казалось, что могло быть странного в какой-то тетради, но ведь прежде он уже видел такую вещь. Почти сразу после принятия метки он наблюдал, как Тёмный лорд передавал её Люциусу Малфою, и очень долго и обстоятельно рассказывал, что с ним сделает за её потерю. И вот теперь такая же тетрадь находилась в руках гриффиндорской первокурсницы. При других обстоятельствах Снегг и не подумал бы вмешиваться, но сейчас он чувствовал, что ситуация выходит из-под контроля. Значит, всё-таки придется разговаривать с Люциусом.

***

Очередное нападение стало последней каплей. Вечером, проверив подопечных, Снегг связался по камину с Малфоем и потребовал разговора. Ну, насколько это можно было сделать по отношению к Люциусу, конечно. Спустя полчаса они уже сидели в кабинете зельевара. Люциус скептически наблюдал, как его друг накладывал на кабинет заглушающие чары.

— У тебя паранойя, ты знаешь об этом? — поинтересовался блондин.

— Меры предосторожности лишними не бывают.

— Кто же, по-твоему, нас должен подслушивать?

— Я бы предпочёл, чтобы наш разговор не вышел за пределы этой комнаты.

— Я тебя внимательно слушаю.

— Помнишь чёрную тетрадь, которую тебе в своё время отдал Тёмный лорд?

Малфой заметно напрягся.

— Да, помню. Причём здесь она?

— Возможно, притом, что точно такая же тетрадь сейчас находится в школе, в которой, как раз после её появления, начались нападения. Тебе это о чём-нибудь говорит?

— К чему ты клонишь?

— К тому, что сейчас не самый подходящий момент для увиливаний и утаивания важной информации.

— С чего вдруг ты решил, что я имею к происходящему какое-либо отношение?

— Люциус, я тебя знаю не первый год.

— Ходили разные слухи насчёт нападений, но хотелось бы узнать полную картину.

— Насколько я знаю, твой сын регулярно пишет вам с Нарциссой.

— Ты понимаешь, о чём я.

— Произошло три нападения. Пока, к счастью, без летального исхода, но все опасаются худшего.

— По-твоему, всё настолько серьёзно? Если верить легенде, то наследник должен очистить школу от недостойных. Если злоумышленник следует легенде, то опасность угрожает только определённой группе студентов...

— Я тоже слышал легенду, но почему-то никак не припоминаю, какое отношение к идеям Слизерина имеют кошки.

— Вот как?

— Так что наследник, или ещё кто, явно непредсказуем. Ты уверен, что хочешь подвергать сына такому риску?

Снегг замолчал. Аргумент был не слишком честным, но мог оказаться самым действенным. Малфой тоже не спешил с ответом. Он хмурился, кусал губы и напряжённо рассматривал зельевара.

— Хорошо. Я поделюсь информацией, но она, как ты уже говорил, должна остаться только между нами.

Северус на это только кивнул. Блондин продолжил:

— Та вещь, которую отдал мне Тёмный лорд, фонит тёмной магией. Причём не просто как обычный артефакт, а гораздо сильнее. Учитывая участившиеся обыски, оставлять такой предмет в поместье было просто опасно.

— И что же ты сделал?

— Решил выяснить, что же это такое, — огрызнулся Малфой.

— Ну и что же ты выяснил?

— Я сходил в «Горбин и Бэрк» и поинтересовался у хозяина возможными причинами такого фона. Хозяин не смог ответить ничего внятного, но затрясся так, что стало совершенно ясно: дело дрянь.
Я вынужден был стереть ему память. А потом пришлось идти с Драко за литературой. А там Уизли просто нарывался. Ну вот я и подумал, что вот оно — решение проблемы: пусть Уизли сами с таким фоном разбираются. И только попробуй сказать, что я не имел права так поступать!

— Не скажу. Хотя это не самое разумное твоё решение, но что сделано, то сделано. Только у меня есть подозрения, что в нападениях участвует именно младшая Уизли.

— По-твоему, это?..

— Да, скорее всего, это влияние тетради.

— И что теперь делать?

— Тебе уже ничего. Нужно конфисковать у Уизли тетрадь, но ты тут не помощник.

Люциус поднялся.

— Дай мне знать, если что-нибудь произойдёт, — попросил он.

— Конечно.

Блондин ушёл через камин, а Снегг ещё долго сидел и прикидывал варианты своих действий.

***


Ситуация, которая сложилась в школе, напрягала Гарри Поттера всё больше и больше. Конечно, ему было жаль жертв, но основная причина была не в этом. Ведь если нападения не прекратятся, то школу вполне могут закрыть. И что дальше? Что ему после этого делать? Опять большую часть времени на родственников пахать? Перспективка-то мрачная, как не посмотри. Том на эти тревоги не мог сказать ничего особо успокаивающего. Точнее, мог, но это был бы чистой воды обман, а врать Поттеру не хотелось.

— Я не знаю, мелкий, — отвечал он, — мы сейчас можем только бдеть и выжидать.

А потом произошла катастрофа. В тот день планировался квиддичный матч. Где-то за час до этого Гарри проводил Гермиону в библиотеку. Девочке срочно понадобилось что-то найти. На матч она явно не собиралась, но на предложение посидеть с ней сказала, что не стоит. Мальчик не видел особых причин настаивать на своём присутствии, да и ему самому нужно было кое-что прочитать, так что он вернулся в гостиную, а потом потащился на матч, который... не состоялся. Учителя сказали студентам вернуться в свои комнаты, а к Гарри подошёл его декан. Вид у него был взволнованным.

— Вам стоит пойти со мной, Поттер.

Шедшие поодаль ученики шумно высказывали недовольство отменой матча, многие были явно обеспокоены. Гарри поднялся по мраморной лестнице вслед за профессором. На сей раз он повёл его не в кабинет, а в больничное крыло.

— Вас это очень расстроит, — чуть смягчившимся голосом произнёс Снегг, когда они подошли к двери больницы. — Было ещё одно нападение… Двойное нападение.

У Гарри внутри всё похолодело. Профессор толкнул дверь, и они вошли. Мадам Помфри склонилась над девушкой с пятого курса, а на соседней кровати лежала… Гермиона! Девочка лежала необычно тихая, глаза её были открыты и словно остекленели.

— Их нашли у двери библиотеки. Думаю, вы тоже не знаете, что значит вот это? — зельевар показал маленькое круглое зеркальце. — Оно лежало возле них на полу.

Мальчик только покачал головой. Он не мог ничего сказать. Внутри него как будто что-то разбилось. Снегг ещё что-то говорил, но мальчик его не слышал. Видимо, поняв это, профессор исчез из поля зрения, но тут же вернулся с каким-то флаконом в руках.

— Мелкий, ты это… держись. Нам нельзя сейчас раскисать, понимаешь? Поттер, послушай, сейчас не время впадать в истерику или оцепенение, слышишь?

Гарри не реагировал.

— Поттер, вот, выпей. Это успокоительное.

Мальчик так и сделал. Стало легче. Все сильные эмоции немного приглушились.

— Пойдёмте, Поттер.

Они прошли в кабинет декана.

— Вы в состоянии сейчас разговаривать, Поттер?

"Нет".

— Да, сэр.

— Поттер, хотите чаю?

"Что? Причём здесь это?"

— Только без сыворотки правды, сэр.

Тот на это только вскинул бровь. Тем не менее, чай сделал. Даже уточнил, что только с ромашкой.

— Поттер, я надеюсь, что ты понимаешь, что твои однокурсники со Слизерина не имеют отношения к происходящему?

"Да что вы? А я-то об этом, конечно, не знал!"

— Мне хотелось бы в это верить.

— Ясно. Это будет для вас тяжело, но я должен спросить. Когда вы видели мисс Грэйнджер в последний раз?

— Где-то час назад. Я её проводил до библиотеки. Ей срочно нужно было что-то там найти, так что на квиддич она не собиралась. Ну а так как она сказала, что мое присутствие ей не нужно, я и пошёл. Мерлин! Если бы я остался, этого могло не произойти.

— Никто не знает, Поттер, что могло случиться, останьтесь вы тогда на месте. Я считаю, вам несказанно повезло... Вы в состоянии вернуться в гостиную?

"Нет. Я хочу забиться в угол. И чтоб не трогали."

— Да, сэр.
— Тогда пойдёмте. Мне предстоит разговор с учениками.

Перед тем как зайти в гостиную, Снегг сказал:

— Если вы будете нуждаться в успокоительном, то приходите ко мне, ясно?

— Угу. Сэр, можно вопрос?

— Да?

— Школу закроют? Ну, из-за...происходящего?

— Не знаю, Поттер. Скорее всего.

Когда все собрались, профессор начал свою нерадостную речь:

— Все ученики возвращаются в гостиные своих факультетов до шести часов вечера и больше их не покидают. На уроки будете ходить в сопровождении преподавателей. Никто не пользуется туалетной комнатой без провожатого. Все матчи и тренировки временно отменяются. Никаких передвижений по вечерам. Думаю, вы все понимаете, что ситуация очень серьёзная. Если злоумышленника не найдут, то школу могут закрыть. Будьте осторожны. Не поддавайтесь на провокации. Я настоятельно прошу: все, у кого есть хоть какие-то подозрения, без промедления подойдите ко мне и сообщите, что вам известно.

Снегг ушел. После речи декана в гостиной воцарилась тишина. Впрочем, её довольно быстро нарушил Малфой.

— Поттер, это правда?

— Что правда?

— Что на Грэйнджер напали.

— Мелкий, держи себя в руках, — вмешался Тёмный Лорд.

— Да, правда.

— А... — Малфоя прервали.

— Нет, я не хочу это обсуждать.

С этими словами мальчик ушёл в спальню. Несмотря на принятое успокоительное, ему было плохо, и если бы Драко начал говорить свои коронные фразы насчёт людей с нечистой кровью и их местах в обществе, то он бы просто не выдержал. Ну а учитывая последний педагогический порыв Тома, последствия срыва могли бы быть очень серьёзными. Так что мальчик задернул полог и наложил на кровать заглушающие чары.

— Что нам делать, Том? Если школу закроют, а ведь её могут закрыть…

— Не знаю, но я что-нибудь придумаю. Обещаю.

— Как бы мне хотелось в это верить, Том. Правда, очень хотелось. Только чудес ведь не бывает. Магия есть, а чудес нет. А вообще нечестно получается.

— Что именно?

— Почему-то люди, которым не всё равно, быстро исчезают. Родители исчезли, Гермиона теперь в Больничном крыле лежит. Я надеюсь, что хоть ты никуда не собираешься исчезать?

Том засмеялся.

— Ты странный, ты в курсе?

— Решил пойти по стопам моих родственников и обозвать ненормальным? Опоздал, знаешь ли. У меня на это уже иммунитет выработался. Придётся придумать что-то другое.

— Я не про это, глупый ты ребёнок. Лучше давай спать.

Гарри на это только хмыкнул.

— Расскажи что-нибудь, а.

— С чего вдруг я должен тебя развлекать, маленькое чудовище?

— С того, что мне плохо, а больше некому. За всё, знаешь ли, нужно платить. Или ты думаешь, что убил кучу народу и моих родителей в частности, и ничего тебе за это не будет?

Том, видимо, не ожидал таких аргументов, так как не сразу нашёлся с ответом.

— Знаешь, если бы я знал, что так закончится, я бы связываться не стал. С тобой, как выяснилось, ничего как положено не работает, так что всё планирование напрасно. И вообще...

— Всё настолько плохо?

— Не знаю. Ты лучше постарайся всё-таки уснуть. Завтра нужно будет составлять план действий, а делать это нужно на свежую голову.

— Думаешь, всё наладится? Думаешь, удастся выкрутиться?

— Куда денемся, выкрутимся.

— Угу.

Мальчик уснул. Сам же Том думал, как лучше поступить. Что нужно делать, он уже решил, но оставался вопрос доверия к Северусу. Выдаст директору или нет — вот, в чём вопрос. Но над этим Тёмный лорд решил ещё подумать. Завтра.

Северус Снегг тоже размышлял о сложившейся ситуации. Конкретнее, о Поттере. Разумеется, он не считал, что у всех его подопечных идеальные семьи, но тем не менее. Для большинства учеников закрытие школы не было особой проблемой. Другое дело Поттер, с его магловскими родственниками и полной непредсказуемостью поступков. «С ним необходимо поговорить», — вынес Снегг окончательный вердикт. Стало легче.

Глава 17

Утро Гарри Поттера началось со слов Реддла, произнесённых им непривычно серьёзным тоном.

— Мелкий, нам надо поговорить.

— Так мы это и делаем.

— Надо серьёзно поговорить. Или ты сильно жаждешь вернуться обратно к родственникам?

— Нет, конечно, но спрашивать меня никто не собирается. Собственно, как и всегда.

— Нас отправят по домам только в том случае, если ситуация не улучшится. Если нападения не прекратятся.

Гарри задумался.

— Хочешь сказать, что ты знаешь способ прекратить нападения?

— Возможно.

— А конкретнее?

— Я тебе сейчас расскажу, как было у меня, а ты послушаешь, внимательно, а не как обычно, и примешь решение.

— Я тебя внимательно слушаю.

И Том рассказал и про войну, и про открытие Тайной комнаты, и про почти добытое разрешение оставаться на каникулы в Хогвартсе, и что из этого всего вышло. Гарри слушал внимательно, так как понимал, что вряд ли ему даже Том особо много расскажет, а информация лишней не бывает.

— Ладно. Это всё хорошо и интересно, но что ты предлагаешь?

— Идти в Тайную комнату, проверить василиска и...

— И тут он нас сожрёт. Или превратит в камень. Оригинальный способ остаться в школе.

— У тебя есть идеи получше? Я, между прочим, для тебя стараюсь.

— Я знаю. И ценю. Наверное. Только я всё равно не уверен, что искать василиска — хорошая идея. Ну, допустим, мы его найдем, а дальше что? Даже если он нас не убьёт, как это поможет прекратить нападения?

— Ну, ты же у нас змееуст.

— И?

— Существуют специальные заклинания для усыпления подобных существ на змеином языке.

— И насколько сложны они в исполнении?

— Ну...Вроде, не слишком уж они и сложные, но тебе всего двенадцать, — задумчиво протянул Том.

— И что это меняет? Насколько я помню, наша первая встреча состоялась одиннадцать лет назад, причём мой возраст помехой не был, — огрызнулся мальчик.

Том на это только фыркнул.

— Магическую нагрузку, как, собственно, и физическую, нужно увеличивать постепенно, а то надорваться можно. И последствия будут серьёзные. От простого магического истощения до полного исчезновения магии, а то и клинической смерти. Меня, как ты понимаешь, ни один из этих вариантов не устраивает.

— Почему?

— Потому что я слишком долго искал бессмертие, чтобы потом умирать из-за своей и чужой глупости! Потому что я не первый крестраж! Потому что я не хочу беспомощно ждать, пока моё второе «Я» нас убьёт в связи с исчезновением магических способностей!

— Твоё второе «Я»? Что это значит?

— Потом объясню.

— Нет, сейчас. Если ты мне сейчас это не объяснишь, я ничего не буду делать.

— Это глупо.

— Плевать. Я не хочу ввязываться непонятно во что с неизвестными последствиями. Хотя бы в то, что спланировал не я.

— Не нарывайся, мальчишка, — предупреждающе прошипел Тёмный лорд.

— Послушай, я не хочу ссориться. Только лишний раз переживать предательство не стремлюсь. Тем более от тебя. Ты стал занимать слишком много места в моей жизни.

— Вот, значит, как? Выходит, так ты обо мне думаешь?!

— Я не хочу больше так думать. Правда, не хочу. Я вообще уже ничего не хочу.

— Не надо этого говорить. Слышишь? Успокойся.

Сам же Том, похоже, уже овладел собой.

— Чего?

— У тебя истерика. А ещё острый приступ паранойи. Никто тебя никуда не тащит, сам решишь.

— Мне надо подумать.

— Тебе надо успокоительного выпить, а потом, да, подумай. Только учитывай, что времени у нас в обрез.

— Угу.

***

Северус Снегг нервничал. То, что к нему пришёл Поттер за успокоительным, было необычно, но терпимо. Зато дальше пошли странности: прибежал Флинт и сообщил, что этот самый Поттер исчез. Снегг опешил.

— Что значит пропал?!

— Да то и значит. В гостиной и в спальне его нет. Найти не могли, а потом кто-то вспомнил, что он из гостиной выходил.

— Давно это было?

— Не знаю. Простите, декан. Моя вина, не уследил.

— Нет, мистер Флинт. Вы тут ни при чём. Возвращайтесь в гостиную. Хотя нет. Пойдёмте, я доведу вас до гостиной. Хватит с меня одного пропавшего студента.

Придя в гостиную, зельевар начал искать свидетелей происшествия. Их было мало, да и сказать они толком ничего не могли. Ну а что взять с первогодок? Снегг не знал, что делать. Связаться с директором? А как? Ведь после последнего нападения Дамблдора отстранили от должности, и где он сейчас находился, зельевар понятия не имел. Так что пришлось идти к декану Гриффиндора. Та сперва начала возмущаться, что он не проконтролировал, потом начала жалеть «бедного ребёнка». Короче говоря, помощи от неё ждать не следовало. Вопрос «Что делать?» оставался открытым.

Тем временем Гарри Поттер и не подозревал, что является причиной такого сильного беспокойства. Лично он был спокоен и собран и под руководством Тома направлялся в Тайную комнату. Его экипировку составляла мантия-невидика, метла и транфигурированая из какого-то хлама пара очков. Придумал это Гарри, собственно, перекрашивал очки в тёмный цвет тоже он. Том на это только скептически хмыкнул, но вреда это не несло, а наоборот, — частично служило моральной поддержкой подопечного. Пришлось смириться. Вообще-то Поттер надеялся, что если василиск посмотрит не в глаза, а в затемнённые очки, то обращающий в камень взгляд не сработает. Том не стал его разубеждать. В конце концов, самовнушение — лучшее зелье храбрости. Поначалу всё было нормально: они пришли в нерабочий женский туалет, открыли проход, на метле спустились вниз. Дальше пришлось идти пешком. Шаги по мокрому полу разносились под сводами подобно гулким шлепкам.

— Помни, при малейшем шорохе надо сейчас же зажмуриться. Хотя василиск не должен нападать на змееустов.

Но в тоннеле царила мёртвая тишина. Первым неожиданным звуком был хруст — Гарри наступил на что-то, оказавшееся крысиным черепом. Мальчик направил на него луч света — весь пол был усеян костями мелких животных.

— Мрачно-то как, — мысленно пожаловался он Тому, — мрачно и заброшенно.

— Ну а что ты хотел? Её в прошлый раз открывали лет пятьдесят назад. Я открывал. И поверь мне, ни у меня, ни, похоже, у нынешнего Наследника, желания облагораживать обстановку не возникало.


Дальше они шли молча. Наткнулись на скинутую василиском шкуру. Она была ядовито-зелёного цвета. Существо, сбросившее её, было в длину метров двадцать.

— Том, а ты уверен, что нам обязательно нужно искать хозяина этой прелести? Может, отрежем, сколько сможем, продадим и сбежим от родственников, а? А что? Вроде, ценный ингредиент и всё такое...

— Уже поздно, мелкий. Идём дальше.

Ну а что ещё оставалось делать? Пришлось продолжить путь. Тоннель поворачивал снова и снова, каждый нерв у Гарри был напряжён до предела. Он хотел, чтобы тоннель побыстрее кончился, и страшился того, что его ожидает. Наконец миновав ещё один поворот, мальчик увидел перед собой гладкую стену, на которой были вырезаны две свившиеся в кольца змеи с поднятыми головками, вместо глаз у них блистали огромные изумруды. Гарри подошёл вплотную. В горле у него пересохло. Как объяснял ему Том, здесь опять нужно было использовать змеиный язык. Увы, он не мог полностью контролировать переход со змеиного языка на обычный, так что раньше приходилось силой воображения оживлять змей. Впрочем, в этот раз ничего представлять не пришлось. Глаза у них и без того горят живым блеском. Мальчик теперь уже знал, что делать. Прокашлялся, и глаза-изумрудины, смотревшие на него, замерцали ярче.

— Откройтесь! — приказал Гарри низким, тихим шипением.

В стене появилась щель, разделившая змей, и образовавшиеся половины стен плавно скользнули в стороны.

Дрожа с головы до пят, мальчик вошёл внутрь.

— Твою мать!

Глава 18

В жизни Тома Реддла было много трудностей. Что в приюте, что в школе, что после выпуска. Даже став Лордом Волан-де-Мортом, Том понимал, что трудности никуда не исчезли. Неожиданностей тоже хватало, особенно неприятных, а от абсурда вообще спасу не было. Нынешняя же ситуация по своей абсурдности и неприятному осадку переходила все границы. В главном зале, возле статуи Салазару Слизерину, стоял... он, только шестнадцатилетний. Рядом лежала какая-то рыжая девчонка и чёрная тетрадь.

— Том, а это кто? — мысленно поинтересовался Гарри.

Реддл не отвечал. Он пытался сообразить, как такое вообще могло получиться. Этот крестраж у него получился почти случайно, можно сказать, что по глупости. Конечно, он уже тогда интересовался этим разделом магии, но интерес был чисто теоретическим. Кто ж знал, что затюканная всеми девчонка останется реветь именно в этом туалете! Первый крестраж и необходимость что-то делать с трупом — таков результат. Вернее, нужно было срочно найти того, на кого не составило бы труда свалить всю ответственность. Нашёл, удрал. Удивительное дело — поверили безоговорочно. Даже не попытались ничего выяснять. Ну, не считая Дамблдора, но тот всегда подозревал Тома в чём-то нехорошем. Увы, разрешение остаться на летние каникулы в школе накрылось медным тазом, но это было не самым худшим последствием. Тетрадь же он отдал Люциусу, за пару лет до того фиаско у Поттеров. Теперь крестаж, сотворённый Реддлом, строил ему же козни. Судя по неподвижности рыжей девчонки, в данный момент из неё качали жизненные силы. Это означало, что у крестража появились вполне реальные шансы материализоваться. Это было… неправильно.

— Том, я повторяю вопрос.

— Это крестраж. Мой крестраж, как ты уже понял.

— Так, напомни мне, пожалуйста, что такое крестраж.

— Часть души, заключённая в предмет. Ну, как оказалось, не только в предмет.

— И сколько у тебя таких крестражей?

— Шесть. Включая тебя.

— Какая прелесть. То есть у тебя размножение личности?

— Нет!

— Ладно, это не моё дело. Ты лучше скажи, что делать? Может, свалить отсюда, пока не поздно?

Ответа он не успел дождаться. Зато шестнадцатилетний Том Реддл, похоже, заметил мальчика.

— Надо же! Знаменитый Гарри Поттер пришёл сюда сам. Признаться, Поттер, ты меня удивил.

— Надо же! Знаменитый Том Реддл! Кажется, ты уже открывал Тайную комнату. Решил повторить подвиги пятидесятилетней давности?

— Поттер, ты чего?

Похоже, крестраж тоже не ожидал такой реакции.

— И откуда же у нашего героя такая осведомлённость?

Гарри молчал.

— Впрочем, так даже интереснее... — задумчиво проговорил Реддл.

Поттер тем временем рассматривал девочку. Рыжие волосы… Уизли? Как же её звали? Джинни?

— Что случилось с Джинни? — произнёс он медленно.

— Интересный вопрос, — любезно ответил Реддл. — Но это длинная история. Причина её нынешнего состояния в том, что она открыла сердце и свои маленькие секреты некоему невидимому незнакомцу.

— Тебе, что ли?

— Дневник, — пояснил Реддл. — Мой дневник. Малышка Джинни писала в нём много месяцев, поверяя мне свои ничтожные горести и печали: её дразнит брат, ей приходится носить поношенную мантию, учиться по старым учебникам. — Тут глаза Реддла сверкнули. — Как слаба её надежда понравиться знаменитому, прекрасному, великому Гарри Поттеру…

За всю беседу Реддл ни разу не оторвал глаз от лица Гарри — они выражали какую-то странную алчность.

— Смертельная скука — выслушивать глупенькие излияния одиннадцатилетней девчонки, — продолжал он. — Но я был терпелив. Я отвечал, я проявлял сочувствие, я был добр. И Джинни полюбила меня: «Никто никогда не понимал меня так, как ты, Том… Я так рада, что у меня есть этот дневник и я могу ему довериться… Это всё равно что иметь друга, который всегда с тобой, неотлучно…»

Реддл разразился леденящим смехом, дико не соответствующим облику шестнадцатилетнего подростка. От его хохота у мальчика на голове зашевелились волосы.

— Если уж я решил, Гарри, то непременно очарую того, кто мне нужен. Джинни изливала душу, а мне как раз её душа и была нужна. Я впитывал её глубинные страхи, самые потаённые секреты и наливался жизненными соками, становился крепче, сильнее. Моя мощь так выросла — куда там маленькой мисс Уизли. У меня накопилось столько энергии, что я начал обратное излияние — напитал мою маленькую подружку моими собственными секретами — секретами теперь уже моей души…

— Какой-то бред!

— Так ты ничего не понял, Гарри Поттер? Это Джинни открыла Тайную комнату.

— Это я понял. Мне интересно, на что это ты рассчитывал?

Кажется, Реддл растерялся. Впрочем, он попытался вернуть ситуацию под контроль.

— Тебя это не касается. Впрочем, это подождёт. У меня к тебе много вопросов, Гарри Поттер…

Гарри скептически хмыкнул.

— С чего ты взял, что я собираюсь на них отвечать?

Том Реддл не обратил на вопрос никакого внимания.

— Первый вопрос, — Реддл располагающе улыбнулся. — Как это вышло, что ребёнок, не обладавший особенными чарами, смог одолеть величайшего в мире волшебника? Как ты спасся, отделавшись только шрамом, а лорд Волан-де-Морт утратил всю свою мощь?

В его алчущих глазах загорелись странные красные огоньки.

— А почему это тебя так волнует? — тихо спросил Гарри.

— Волан-де-Морт — это моё прошлое, настоящее и будущее, — произнёс с расстановкой Реддл.

Он достал из кармана волшебную палочку Гарри и стал чертить ею в воздухе, написав три мерцающих слова:

"Том Марволо Реддл".

Затем взмахнул палочкой, и буквы его имени сами собой перестроились в другом порядке:

"Лорд Волан-де-Морт".

— Теперь тебе всё понятно? — у Реддла даже сел слегка голос. — Я так называл себя ещё в Хогвартсе, естественно, лишь среди самых близких друзей. Я не собирался вечно носить имя этого ничтожества, моего магловского папочки. Я, в чьих жилах по материнской линии течёт кровь великого Салазара Слизерина! Называться именем вульгарного магла, который отказался от меня ещё до моего рождения, обнаружив, что его жена, видите ли, колдунья? Ну уж нет! И я, Гарри, создал себе новое имя. Я знал: наступит день, и это имя будут бояться произносить все волшебники, потому что я стану самым великим магом мира!

— А... Тогда я тебе могу назвать причину твоего фиаско, а учитывая, что их, похоже, много... Тебе все называть, или самую главную?

— Что?! — рыкнул Реддл.

— Ты же хотел услышать причины. Так вот, пожалуй, самой главной причиной был твой идиотизм. Ну, услышал ты пророчество, чего такую панику поднимать? А ты сразу рванул от будущей угрозы избавляться. Ты что, так ничего и не понял?! Если бы ты не принял эти глупости всерьёз, не было бы никакого падения лорда Волан-де-Морта! И чёртова мальчика, который выжил, не было бы!

— Поттер, спокойнее. Не провоцируй его. Он говорит бред, но от этого не становится менее опасным.

— Пожалуй, я не ошибся в выборе врага. Впрочем, вернёмся к делу, Гарри. Дважды — в твоём прошлом и моем будущем — мы встречались, и дважды мне не удавалось убить тебя. Как ты сумел уцелеть? Расскажи мне. Чем подробнее будешь рассказывать, тем дольше останешься жив, — добавил он мягко.

— Никто не знает, почему ты, сражаясь со мной, слабеешь, — сказал Гарри. — Возможно, везение? Может, моя мама отдала жизнь, чтобы спасти меня? Моя вульгарная мать-магла, — он дрожал от едва сдерживаемой ярости, — отвела от меня мою смерть. Я, знаешь ли, не стремлюсь это выяснять. И я не понимаю смысл твоего любопытства. Я сильно сомневаюсь, что то, что ты от меня услышишь, тебе чем-то поможет.

Лицо Реддла потемнело, пересилив себя, он скривил губы в улыбку.

— Значит, ты спасся, потому что мать пожертвовала своей жизнью… Это мощное средство против чар. Но я вижу теперь, в тебе самом нет ничего особенного. Это странно, ведь между нами существует сходство — даже ты должен заметить. Оба мы полукровки, оба сироты, обоих вырастили маглы. И возможно, только мы с тобой со времен великого Слизерина говорим на змеином языке. Видимо, тебя от меня спасал просто счастливый случай... Вот всё, что я хотел знать.

Гарри стоял, напряжённо ожидая, что Реддл сию минуту достанет волшебную палочку. Но тот расплылся в отталкивающей усмешке.

— А сейчас, Гарри, я хотел бы устроить маленькое представление. Тёмный Лорд Волан-де-Морт, наследник Слизерина, против знаменитого Гарри Поттера.

— Сколько пафоса! А ты вообще в курсе, что именно из-за тебя ко мне пришла эта известность?

Том Реддл посмотрел на мальчика внимательно, даже оценивающе.

— А ведь ты не так прост, как кажешься на первый взгляд, верно, Гарри Поттер? Пожалуй, если бы не все эти обстоятельства, из тебя получился бы неплохой ученик... Впрочем, это всё уже неважно.

Реддл повернулся и пошёл к каменному изваянию. Панический страх обуял Гарри. Конечно, он злился, огрызался, пытался задеть Реддла, но в то же время прекрасно понимал, что сейчас произойдёт что-то страшное. Мальчик увидел, как крестраж остановился между колонн, поднял голову и посмотрел в каменное лицо Слизерина, высившееся в полумраке под сводами. Затем широко открыл рот и зашипел — Гарри понимал смысл сказанного:

— Говори со мной, Слизерин, величайший из хогвартской четвёрки!

— Мелкий, ты его не слушай, ты меня слушай. Тебе нужно выманить василиска из зоны, контролируемой этим идиотом. Так что надевай свои окуляры и вперёд.

— А что потом?

— А потом — заклинание. Да, то самое. Понял?

— Ага. Кажется.

— Значит, пошли.

— Том?

— Что?

—А если ничего не выйдет?

— Не надо даже думать об этом, понял? Получится, куда денется?

— Не знаю. Слушай, если мы всё-таки умрем...

— Не смей такого говорить! Слышишь?

— Я, пожалуй, всё-таки скажу. На всякий случай.

Том вздохнул. Он понятия не имел, что сказать в такой ситуации. Утешать он не умел, так что слов просто не было. Зато Поттер, похоже, решил выговориться. Просто так, мало ли что.

— Знаешь, это неправильно, но я рад, что ты сейчас со мной. С тобой... не так страшно. А вообще я хотел сказать спасибо. Ты был для меня... единственным взрослым, которому было не всё равно. Так что спасибо.

— Ладно, мелкий, ты тоже стал лучшим, что со мной случалось в жизни за последние тринадцать лет и всё такое. Только я предлагаю всё-таки заняться делом!

— И что бы я без тебя делал?

— Позже!

— Я запомню.

«Пожалуй, Том прав», — подумал Поттер, — «мы ещё поборемся.»

— Наконец-то,— с облегчением подумал Том.

Крестраж пока не понял, с кем связался.


Очередное обращение автора к читателям: пожалуйста, пишите комментарии. Автору их очень не хватает.

Глава 19

Позже, вспоминая этот момент, что Гарри, что Том, так и не смогли понять, что стало причиной такого удачного развития событий. Везение, наверное. В общем, всё прошло удивительно гладко. Оказалось, что выманить василиска — затея осуществимая, хотя и заставляющая трястись от страха; что прочитать длинное усыпляющее заклинание на змеином языке, при должной мотивации, вполне выполнимо; что спящий василиск может никак не отреагировать на вырывание одного клыка (мощное заклинание, ничего не скажешь). Дальше Том немного замешкался, ведь получается что? Что он уничтожает свои же крестражи? Впрочем, думать тут особо было нечего. В конце концов, он создавал их именно для того, чтобы избежать смерти, а его шестнадцатилетняя версия явно не способствует их с Поттером выживанию. Так что перехватываем клык поудобнее и пронзаем им чёрную тетрадь. Крику было много! Из дневника фонтаном брызнули чернила, видимо, имитируя кровь. Шестнадцатилетнего Тома Реддла корчило и выворачивало, он бился и визжал, а потом… он сгинул. Волшебная палочка Гарри со стуком упала на холодные плиты, и наступила тишина. Полная тишина, нарушаемая лишь упорным «кап, кап, кап» — это чернила все ещё сочились со страниц дневника: яд василиска прожёг в нем шипящую сквозную дыру. Гарри с трудом унял сотрясавшую его дрожь.

— Всё? — спросил мальчик у Тома.

В противоположном конце комнаты послышался слабый стон. Джинни пошевелилась, ошеломлённый взгляд обежал колоссальных размеров мёртвого василиска, Гарри в намокшей от крови мантии, чёрный дневник. Она глубоко, судорожно вздохнула, и по её лицу заструились слёзы.

— Нет, мелкий, сейчас будет самое сложное.


— Гарри... Это была я, но, правда, правда, я не хотела… Реддл заколдовал меня, командовал… А как ты убил эту… эту зверюгу? Где Реддл? Последнее, что я помню, как он вышел из дневника…

Мальчику вовсе не хотелось отвечать на многочисленные вопросы случайно спасённой им девчонки. Он сюда лез совсем не за ней, он даже не знал, что она вообще окажется здесь. И, если быть совсем честным, он бы предпочёл, чтобы она так тут и осталась. А Джинни всё не унималась.

— Меня исключат, — плакала она. — Я так мечтала поступить в Хогвартс — с тех самых пор, как в школу пошёл Билл. А теперь мне придётся уйти. Что скажут папа с мамой?

— Уизли! То, что ты тут оказалась, не даёт тебе право называть меня по имени. Это во-первых. Во-вторых, мне плевать, хотела ты делать то, что совершила, или нет. А тот факт, что никто не погиб, – явно не твоя заслуга. Ну, и в-третьих, мне абсолютно безразлично твоё исключение.

Девочка опешила настолько, что даже перестала плакать.

— Но ты же…

— Но я же что?

— Ну как же? Ты же мальчик, который выжил!

— И что?

— Но ты же победил Того, кого нельзя называть!

— Вообще-то, не совсем так, ну и что?

— Ты же… герой.

Гарри не понимал, к чему эти речи. Зато Том, похоже, понял, так как начал ржать.

— Поттер, не тупи. Похоже, девочке рассказали красивую сказку, а она не понимает разницы между вымыслом и реальностью.

— То есть ты решила, что я сюда ради твоего спасения примчался?!

Она молчала, зато Поттер теперь завёлся.

— Знаешь, Уизли, мне даже интересно стало, в вашей семье принято самых младших детей ронять особенно часто? Ведь что у Рональда, что у тебя фантазии какие-то чересчур загадочные, а ведь между тем Перси вполне нормален. Запомни на будущее: нет милого мальчика-героя из твоего нездорового воображения. Нет, никогда не было, и тем более не будет. Запомнила? Отлично! Всё, пойдём, нам ещё перед директором отчитываться.

И они отправились к выходу из Тайной комнаты.

***

Похоже, в их отсутствие что-то произошло, во всяком случае Дамблдора вернули на пост директора. Он встретил их добродушной улыбкой а-ля «добрый дедушка». На Уизли, похоже, подействовало. По крайней мере, она перестала реветь и вслух опасаться, что её исключат из школы. Гарри же от такого зрелища передёрнуло, про Тома вообще можно было не говорить. Тот шипел что-то нелицеприятное, но мальчик не особо стремился выяснять, что именно. Впрочем, особо тратить на это время у них не вышло, так как директор вдруг решил вспомнить о своих профессиональных функциях. Проще говоря, начал задавать вопросы. Гарри выдал заготовленную Томом историю. Что он слышал странный голос, исходящий из стен, что услышал легенду про монстра, которого Слизерин оставил в Тайной комнате... цепочка событий была длинной. Директор слушал молча, иногда кивая. Наконец рассказ был закончен, и Гарри вопросительно уставился на Дамблдора.

— Поттер, не смей!!

Но было уже поздно. Когда-то давно Том рассказывал Гарри об умении проникать в разум, и хотя это было на уровне сказок, мальчик хорошо запомнил описание ощущений, возникающих при подобном процессе. Перед глазами всё поплыло и потемнело. Мальчик подумал, что сейчас Дамблдор увидит его воспоминания, но вдруг в голове просветлело, а лицо директора приобрело чёткие очертания. Теперь голова просто кружилась, став ареной ментального поединка между двумя самыми могущественными волшебниками своего времени. Видимо, директор не ожидал встретить отпор с этой стороны, но сделать ничего не мог. Дамблдор принял решение отослать Джинни в Больничное крыло. Гарри же такого пока никто не предлагал, хотя ему и не терпелось добраться до кровати. Тем временем директор решил продолжить разговор.

— Гарри, не хотелось бы подвергать сомнениям твои слова, — сказал он, — но я нахожу в них некоторую неубедительность. Поэтому и спрашиваю, — директор остановился и посмотрел мальчику в глаза, — всё было действительно так, как ты рассказал?

— Да, — твёрдо ответил Гарри.

Дамблдор вновь попытался проникнуть в его сознание, но снова натолкнулся на мощные ментальные щиты.

— Хорошо. Ты не ранен?

Гарри покачал головой.

— В таком случае тебе лучше вернуться в гостиную. Все были обеспокоены твоим исчезновением. В том числе твой декан. Думаю, они будут рады узнать, что с тобой всё в порядке.

— Ага. Особенно декан. Он в порыве чувств может тебе что-нибудь оторвать (открутить). Исключительно из-за беспокойства.

Гарри на это только устало усмехнулся.

— Когда же это кончится, а? — поинтересовался он у Тома.

— Не знаю, мелкий, не знаю. Впрочем, выше нос. Победителей не судят.

— Ага, скажи это Снеггу.

— Ну, он ведь тоже за тебя волнуется. Как ни странно.

Тут-то Гарри что-то насторожило. Мальчик попытался поймать убегающую мысль, но из-за усталости не преуспел в этом благом начинании. В конце концов, он решил вернуться к этому позже. Сейчас же он хотел добраться до кровати и забыться долгожданным сном. И чтобы не трогали. А всё остальное подождёт.

***

С того суматошного дня прошло несколько недель. Жертвы василиска очнулись, экзамены отменили — закончилось всё хорошо. Конечно, не обошлось без выволочки от декана, но даже она не смогла заглушить чувство облегчения. Школу не закрыли, а, как выяснилось, от родственников можно было уехать. Гарри, зная об этом, находился в приподнятом настроении, и даже язвительные замечания Тома не могли его испортить. Что интересно, к нему подходил Рональд Уизли, который, как понял мальчик, хотел поблагодарить его за спасение сестры. Поскольку Гарри считал, что никакого спасения не было, он посоветовал Уизли вернуться восвояси, на прощание порекомендовав внимательнее следить за сестрой. В общем, всё было хорошо. Ровно до возвращения к Дурслям. Тогда выяснилось, что тётушка Мардж планировала навестить своего брата и его семью. Этот факт всё же несколько омрачил оптимистичный настрой Поттера. Разумеется, Мардж не была ему тетей, но называть её приходилось именно так. Она жила в пригороде в особняке с садом и разводила бульдогов. Тетушка Мардж была не частым гостем на Тисовой улице — расставание с прелестными собачками являлось для нее невыносимым испытанием. Но в каждый её приезд Гарри чувствовал навязчивое, нетерпимое желание лезть на стену. Мальчик помнил приезд тётушки на пятилетие Дадли. Мальчики бегали наперегонки, и Гарри обогнал толстяка, за что получил от тётушки Мардж тростью по ноге. А года через два тётушка заявилась на Рождество. Кузену подарила игрушку — электронного робота, а Гарри — коробку собачьего печенья. Последний визит она нанесла за год до поступления в Хогвартс. Тогда Гарри пострадал серьёзнее. Он нечаянно наступил на лапу её любимой собаке — Злыдню. Бульдог гонял его по саду, пока мальчик не залез на дерево, где и просидел до глубокой ночи: тётушка и не подумала отозвать пса. Вспоминая об этом, Дадли и сейчас хохочет до колик. Разумеется, Том в своё время предлагал подопечному помощь, но мальчика пугали его методы, и он отказывался. Теперь же предстояло непростое время. Нужно было не сорваться, а просто переждать период пребывания противной родственницы. Казалось, что это вполне выполнимо, но, как выяснилось позже, легко это было только на первый взгляд. Попытка оставаться максимально сдержанным провалилась. В результате тетушка превратилась в огромный воздушный шар и вылетела из окна. Воспользовавшись суматохой, Гарри выбежал из столовой и помчался в чулан под лестницей. Заклинанием отпер дверь, схватил чемодан, бросил его на порог и ринулся наверх к себе в комнату. В этот миг из столовой выскочил дядя Вернон.

— Ты куда?! — возопил он. — Сейчас же вернись и приведи тётку в порядок!

Но мальчику уже было всё равно. Он был готов на любое безрассудство. Пинком открыв чемодан, он вынул волшебную палочку и нацелил на дядю.

— Она получила по заслугам! — сказал он и, отдышавшись, добавил: — Не подходите ко мне!

Гарри нашарил за собой дверную ручку.

— Всё, ухожу! С меня хватит!

Ещё миг, и мальчик очутился на тёмной пустынной улице. Волоча тяжёлый чемодан, с клеткой под мышкой он зашагал прочь, подальше от Дурслей. Впрочем, долго наслаждаться новоприобретённой свободой ему не дали.

— Далеко это вы собрались, мистер Поттер?

Невозможно было не узнать этот голос. Гарри понял, что его проблемы только начинаются.

Глава 20

Северус Снегг и раньше не мог сказать, что умел хорошо проводить летний отпуск, но последние два лета были особенно неприятными. Причём причиной тому был мальчишка Поттер. Как будто он школе приносил мало проблем! Теперь же он надул свою тетку и вдобавок решил опять сбежать из дома. Эта идея и раньше вызывала у зельевара опасения, но теперь, после побега из Азкабана опасного преступника, который вполне мог желать смерти Поттеру, стала абсолютно неприемлемой. Северусу пришлось вмешаться, а заодно и заняться самогипнозом, убеждая себя, что ему не хочется придушить мелкого паршивца на месте, что это не избавит его хотя бы от части проблем. Когда Снегг решил, что сможет сдержаться, выяснилось, что Поттер решительно против своего немедленного возвращения в дом тётушки. Мальчик аргументировал своё нежелание тем, что, задумай он вернуться назад прямо сейчас, дядя Вернон не убьёт, так покалечит его. В конечном итоге Снегг, вцепившись в руку Гарри, потащил его обратно к родственникам. Мальчик, конечно, вопил, что это плохая идея, а если он задумается о суициде, то он выберет другой метод. Увы, профессор его не слушал. Так они добрались до дома номер четыре по Тисовой улице. Родственники явно не были рады видеть вернувшегося племянника. Дядя Вернон прямо заявил, что либо Поттер вернёт тётку обратно и приведёт ту в порядок, либо ему не поздоровится. Причём в выражениях дядя не стеснялся. Тётя Петунья была более спокойна, но не менее решительно заявляла, что не собирается терпеть племянника в своем доме остаток лета. В конце концов, прошлым летом мальчишка, к всеобщему удовлетворению, проводил его вне её дома. "Что же мешает Поттеру и в этот раз поступить так же? Ах, сбежавший преступник? А причём тут Гарри? Ах, говорить не положено?! Так и с чего вдруг мы должны об этом беспокоиться?!"

Гарри на это отреагировал спокойно, выражением своего лица говоря: "Я предупреждал заранее, чего же вы ждали?" В общем, ситуация была неприятная и жутко действовала на нервы. Северус вынужден был решиться на отчаянный шаг.

— Это все ваши вещи, мистер Поттер? — зельевар указал рукой в сторону чемодана.

Гарри утвердительно кивнул.

— В таком случае нам, пожалуй, пора.

Мальчик в шоке уставился на своего декана. Том на это всё только хмыкнул. Скорее всего, у него было много комментариев данной ситуации, но он не спешил ими делиться. Гарри решил, что промедление сейчас абсолютно недопустимо, вдруг зельевар ещё передумает? Так они и покинули дом на Тисовой улице. Снегг внимательно огляделся и после этого поинтересовался:

— Мистер Поттер, вы знаете, что такое трансгрессия?

— Эм… Один из способов перемещения?

— Верно. Возьмите меня за руку и не смейте отпускать.

Гарри ухватился за протянутую руку декана. Мальчик почувствовал, что рука Снегга выскальзывает у него из пальцев, и вцепился в неё изо всех сил. В следующий миг в глазах у него потемнело, его сдавило со всех сторон сразу, он не мог вздохнуть — грудь как будто стиснули железные обручи, глаза словно вдавило внутрь черепа, барабанные перепонки прогибались, и вдруг… Он жадно глотнул холодный ночной воздух и открыл слезящиеся глаза. У него было такое чувство, будто его пропихнули через очень тугой резиновый шланг. Только через несколько секунд Гарри заметил, что Тисовая улица исчезла. Место, в котором они очутились было... не совсем приятное. Поблизости возвышалась громадная дымовая труба заброшенной фабрики, тёмная и зловещая. Здесь не было никаких звуков, лишь чуть слышно журчала тёмная вода, и никаких признаков жизни, только облезлая лисица рыскала по берегу в надежде отыскать среди высокой травы старые обёртки от жареной рыбы с чипсами.

— Мда... Знаешь, Поттер, мне даже интересно, чем нашего зельевара Дамблдор держит. Явно не высокой зарплатой. Вопрос в том: долг или шантаж?

— В смысле?

— Ну, он явно ни детей, ни преподавание не любит. Зарплату, судя по всему, ему платят весьма скромную, так что вопрос остаётся открытым.

— Похоже, вопрос о том, что нас это никак не касается, у тебя даже не возник.

— Какое ценное наблюдение! Запомни, мелкий, иногда такие вещи лучше всё-таки знать. Нужно понимать, что движет людьми, это помогает понимать, что от них следует ждать.

— Ну... Наверное, ты прав.

— Не наверное, а точно прав. И вообще, с чего это вдруг я перед тобой отчитываюсь?! Поттер, ты учти, демократию тут никто не объявлял!

— Это непростительное упущение с моей стороны.

— Хватит дурака валять, а то потеряешься тут, а я понятия не имею, что это за место.

Тем временем они пришли в переулок под названием Паучий тупик; фабричная труба высилась над ним, словно кто-то огромный укоризненно грозил пальцем. Легкие шаги эхом отдавались на булыжной мостовой. Наконец они остановились у последнего дома. Гарри внимательно осматривался по сторонам. Почему-то именно сейчас до него дошло, что, несмотря на не самое радужное детство, жил он, в общем-то, в нормальной районе.

— Ага, ага, а ещё говорят, что всё, что не убивает, — закаляет.

Тем временем Снегг, подойдя к одному из старых домов, открыл входную дверь и зашёл внутрь, Гарри поспешил последовать за ним. Мальчик, оказавшись в помещении, стал с интересом осматриваться. Они оказались в крошечной темноватой гостиной, производившей впечатление не то тюремной камеры, не то палаты в клинике для умалишённых. Полки по стенам были сплошь уставлены книгами, большей частью в старинных коричневых или чёрных кожаных переплетах. Потёртый диван, старое кресло и колченогий столик стояли тесной группой в лужице тусклого света от люстры со свечами, свисавшей с потолка. Помещение выглядело неухоженным, как будто здесь давно никто не жил. Впрочем, надолго они в гостиной не задержались, так как зельевар двинулся вверх по лестнице, сделав Поттеру знак следовать за собой. Второй этаж тоже был не слишком обжитым, и Гарри стал задаваться вопросом, как часто его декан тут бывает. Размышления пришлось прервать, так как Снегг уже открыл одну из дверей. Похоже, что это было что-то вроде кабинета. Там тоже были книжные полки, но книг тут явно было больше, к тому же они отличались большим разнообразием. Что интересно, часть книг явно была написана маглами. Пока Гарри рассматривал фолианты, Снегг расчищал место. Кажется, он собрался поселить своего ученика прямо здесь. То, что он трансфигурировал кровать, только подтверждало это предположение.

— Значит, так, Поттер. Как вы уже поняли, вам придётся остаться здесь. Спать будете тут, ванная — в конце коридора. Кухня на первом этаже, найдёте. Правила просты: много шума не создавать, в запертые двери не ломиться, непонятные книги, хотя о чём же я, не трогать. Да, магией тоже не советую пользоваться.

— Сэр, простите, но можно вопрос?

— Можно подумать, если я дам отрицательный ответ, вы от меня отстанете. Спрашивайте.

— Зачем вы забрали меня от родственников? То есть я вам, конечно, благодарен, но мне хотелось бы это узнать. Раньше я спокойно останавливался в Дырявом котле, и никого это не напрягало.

Снегг напряжённо обдумывал свой ответ. Ну не хочет он говорить про Блэка. Даже теперь. Но, кажется, придётся. Поттер ведь упорный, не ты ему скажешь, так он подслушает где-нибудь. Принцип скрытности информации ради блага зельевар всегда считал сомнительным, а тем более с Поттером.

— Вы следите за новостями?

— Только маггловскими. Сами понимаете.

— Вы слышали о Сириусе Блэке?

— Да, что-то знакомое. Он сбежал из тюрьмы...кажется. Он имеет какое-то отношение к магическому миру?

— Самое прямое, Поттер, самое прямое. Он не просто сбежал из тюрьмы. Он сбежал из Азкабана, самой надежной магической тюрьмы. Из нее ещё никто не сбегал, он стал первым.

— За что его посадили?

— Его обвиняли в убийстве тринадцати человек — официально.

— Значит, есть что-то ещё?

— Да. Многие бы не одобрили, что я вам это рассказываю, так как считают, что вы ребёнок, и знать о таком положении вещей вам рано.

— А вы считаете по-другому?

— Вы будете мне хамить, мистер Поттер? Что же, я, пожалуй, соглашусь с мнением большинства и говорить вам ничего не стану.

— Простите, я вас внимательно слушаю.

— Он был последователем Тёмного лорда, Поттер, к тому же одним из самых ярых. При этом он был другом вашего отца, или ваш отец так считал. Когда Дамблдор узнал, что за вашими родителями охотится Тёмный лорд, он посоветовал им спрятаться в тайном укрытии. А для верности подсказал воспользоваться заклятием Доверия. Знаете, что это значит?

— Не совсем, сэр.

— Заклятие Доверия — одно из самых сложных, оно запечатывает тайну в сердце человека — Хранителя Тайны, как его называют. Эту тайну раскрыть невозможно, разве что сам Хранитель её выдаст.

— Вы хотите сказать, Блэк был Хранителем?

— Да.

— Он предал их?

— Да. Ему надоело быть двойным агентом, он хотел открыто объявить, на чьей он стороне, потому и выдал ваших родителей. Что произошло потом — сами знаете. Блэк остался ни с чем: его покровитель сгинул как раз в тот момент, когда предательство его обнаружилось. Оставалось только спасаться бегством...

— Его же арестовали?

— Да, но не министерство нашло его первым. Его обнаружил друг Поттера Питер Петтигрю. Он чуть с ума не сошёл от горя. Знал, что Блэк — Хранитель Тайны Поттеров, и сам стал его искать.

— Нашёл?

— Да, на свою голову. Очевидцы, маглы — мы потом стёрли им память, — уверяли, что Петтигрю со слезами укорял Блэка: «Как ты мог, Сириус! Лили и Джеймс наши друзья!» Потянулся за волшебной палочкой, но Блэк, разумеется, опередил его. От Петтигрю почти ничего не осталось… Блэка забрал оттуда патруль волшебной полиции, Петтигрю посмертно получил орден Мерлина первого класса — слабое утешение для его бедной матери. А Блэка упрятали в Азкабан.

Снегг замолчал. Он знал, что сказал не всё, и надеялся, что Поттер не спросит. Хотя, учитывая мрачно-задумчивое лицо мальчишки, надеяться на это было глупо. Тот действительно обдумывал услышанное. Что-то не сходилось.

— Том, а ведь ты должен точно знать. То, что нам сейчас Снегг рассказал, — правда?

— Не всё. Да, насчёт заклятия Доверия — правда. Насчёт личности предателя — нет.

— В смысле?

— Блэк не был моим сподвижником, мелкий. Никак не мог им быть.

— Почему?

— Характер не тот. Да, большая часть его семьи поддерживала мои идеи, но он всегда был белой вороной. Связываться с ним было... чревато неприятностями.

— Ладно, я понял общую идею. С подробностями буду разбираться позже.

— Дело твоё, ты только не упусти ничего важного. Северус явно нервничает, значит, он часть информации скрыл.

— Сэр, есть ведь что-то ещё, верно? Что-то, о чём вы не хотите говорить.

Зельевар вздохнул. Всё-таки спросил.

— Дело в том, Поттер, что Сириус Блэк — ваш крёстный отец. И, насколько мне известно, в своё время ваши родители оформили опекунство именно на него.

— Простите, сэр, я не совсем понял насчёт опекунства.

— Ваши родители знали, что за ними охотится Тёмный лорд. Видимо, они решили, что Блэк лучше всех о вас позаботится в случае их смерти.

— Надо ж тебе! А я ещё думал, почему тебя сплавили маггловским родственникам, которые тебя и знать не желают. Теперь всё ясно.

— Знаете, я начинаю понимать, почему другие не хотят говорить мне об этом.

— То есть мне стоит стереть вам память?:

— Нет, конечно, нет. Просто слишком много информации сразу. Сэр, последний вопрос.

— Я вас слушаю.

— Блэк сбежал, что он теперь будет делать?

— Он был верным соратником Тёмного лорда, а после его исчезновения всё потерял. И винит он в этом именно вас. Похоже, он надеется, что с вашей смертью к Тёмному лорду вернётся сила. Так что вам стоит проявить осторожность, а не сбегать на ночь глядя из дома.

— Увы, мир вообще несовершенен. Так что мне делать?

— Сейчас — ложиться спать, а вообще стоит значительно сократить количество авантюр, в которых вы участвуете.

Гарри улыбнулся.

— Я учту, сэр. Спокойной ночи.

Снегг в ответ на это только кивнул и вышел.

— И что нам теперь делать, Том?

— Следовать совету Северуса. В школе придётся приналечь на тренировки, если совет окажется невыполнимым.

Мальчик улыбнулся. Несмотря на удручающие новости, он был спокоен. Они справятся. Уже и не с таким справлялись, поэтому можно было отложить обдумывание новой информации на завтра.

Глава 21

Лето проходило... интересно. Видимо, Снегг решил, что раз уж Поттер попал к нему, то он обязан проследить за тем, чтобы мальчишка был при деле. Так что Гарри делал домашние задания, читал умные и серьёзные книги и помогал Снеггу по хозяйству. В общем, всё было хорошо, до того как декан предупредил мальчика про возможного гостя. Им оказался Люциус Малфой. Не то, чтобы это что-то особо портило, но напрягало. Так что мальчик решил воспользоваться любимым требованием своих родственников, которое, упрощённо говоря, сводилось к «сделай вид, что тебя не существует». Вообще-то Гарри честно собирался так поступить, но тут вмешался Том. Он заявил, что не позволит своему подопечному так низко пасть, то есть упустить такой шикарный источник информации. Отговорки мальчика он признал неубедительными. Пришлось согласиться. Именно так Гарри Поттер оказался под дверью, из-за которой раздавался приглушенный разговор. Впрочем, долго это не продлилось, так как Снегг наложил заглушающие чары. Том, конечно, утверждал, что их можно снять, что не то, что он, даже Гарри с этим справится, но мальчик решил не испытывать судьбу. В конце концов, мало ли как декан на это отреагирует, а ему ещё в Хогвартсе учиться не один год. Разумеется, Реддл начал что-то бубнить про перестраховщиков, но серьёзных аргументов у него не было. Гарри вернулся в комнату, а чтобы Том перестал его пилить, попросил его поподробнее рассказать про заглушающие чары и методы борьбы с ними. Тот стал возмущаться, что без практики это неинтересно, на что мальчику пришлось пообещать, что по возвращении в школу они обязательно займутся этим вопросом. Том, видимо, решил, что большего от подопечного всё равно не дождётся, так как несколько успокоился и стал грузить теорией.

Тем временем Северус жаловался другу на жизнь.

— Нет, ну ты представляешь, Люциус! Этот мальчишка меня до седины доведёт! Мне иногда кажется, что он на уровне подсознания узнал, что я готов был сдать и его, и его папашу Тёмному лорду в обмен на его мать, и теперь подсознательно мстит.

Люциус на это мог только кивать и улыбаться. Он понимал, что другу нужно выговориться, так что отвечать на эти жалобы что-либо абсолютно не обязательно.

— Ты слышал про побег Блэка?

Смена такой длинной и прочувственной темы была несколько неожиданной, но служба у Тёмного лорда заставляет учиться подстраиваться под обстоятельства, так что Малфой лишь поморщился.

— Давай хоть ты не будешь мусолить эту тему.

— И кто же кроме меня этим занимается?

— Не строй из себя идиота. Разумеется, Нарцисса. Он все-таки её кузен. Теперь вот расстраивается, мол, по какой кривой дорожке пошёл и так далее, и тому подобное.

— Она его что, жалеет, что ли?! — удивился Снегг.

Люциус, услышав это, только поморщился.

— Сделай одолжение: не сыпь мне соль на рану.

— Ничего не могу обещать. Так что ты об этом думаешь?

— Ну, в то, что Блэк был тайным последователем Тёмного лорда, я особо не верю. Думаю, ты сам прекрасно понимаешь, почему. Другой вопрос в его адекватности... Но позволь поинтересоваться: с чего это тебя заинтересовала эта тема?

— Дело в тех слухах, которые ходят про его планы относительно Поттера.

— Как и в том, что этот самый Поттер попал на Слизерин, я полагаю?

Зельевар кивнул.

— Я не знаю, какие там у Блэка планы, но уверен в одном: он и раньше был не слишком-то адекватным, а после Азкабана... сам понимаешь.

— И что же делать?

— Тебе? Думаю, ничего осбого. Ты ведь Поттера предупредил? Ну вот. И вообще, Северус, забота о безопасности учеников — это обязанность директора.

Этот разговор несколько успокоил Снегга. В словах Люциуса был резон. Дальнейший вечер прошёл куда более приятно.

***

Этот день не предвещал ничего дурного. Скорее, наоборот: Гарри смог прогуляться по Косой аллее, где встретился с Гермионой. Снегг лично привёл его туда, а сам ушёл по своим делам. Видимо, он решил, что пару часов Поттер сможет обойтись без неприятностей. Как ни странно, он оказался прав. Потом они со Снегом вернулись домой, тот сообщил мальчику, что обед он себе готовит сам, так как ему нужно в Хогвартс. Мальчик немного удивился, но решил не забивать голову ерундой. В конце концов, без еды его не оставляют, что не может не радовать. Снегг, как и говорил, отбыл по каким-то своим делам, а Гарри остался в доме за главного. Ну, почти. Сначала всё складывалось превосходно. Соорудить себе обед для мальчика не составляло проблему, а подкрепившись, Гарри решил воспользоваться отсутствием декана и как следует покопаться в книгах. Разумеется, Снегг не запрещал мальчику ими пользоваться, но под бдительным профессорским взглядом это занятие теряет часть всей прелести. Так что Гарри решил воспользоваться моментом. Это растянулось на несколько часов, во время которых Том составил список книг, которые стоило докупить. За временем они особо не следили, так что мысль, что как-то долго декана не видно, обошла их стороной.

Тем временем Снегг сидел в директорском кабинете и кипел от гнева. Если бы кто спросил его мнение, то он бы мог с уверенностью утверждать, что Дамблдор окончательно потерял разум. Мало того, что сбежал Блэк, который, как говорят, поставил себе целью уничтожить Гарри Поттера, так нет же! Нужно ещё назначить его дружка преподавателем Защиты от Тёмных искусств! Подумаешь, оборотень! Ведь есть специальное зелье, которое, разумеется, придётся варить именно Северусу. В общем, он мог много чего сказать по этому поводу. Проблема в том, что никто его не спрашивал. Выслушав его вполне логические доводы, директор начал бубнить что-то про то, что Ремус не виноват, что шанса заслуживают все и так далее...

— Хватит, Альбус. Я понял, что вы не измените решение, даже если ваш оборотень протащит в школу своего дружка. Прошу вас, избавьте меня от своих душеспасительных бесед.

— Не стоит так волноваться, Северус. Я уверен, что и ты, и Люпин всё-таки повзрослели и сможете забыть школьные обиды.

— Это вы про ту попытку его дружка меня убить? Если вы такое называете школьными обидами, то мне страшно представить, что вы подразумеваете под враждой.

— Ты преувеличиваешь.

— Это бесполезный спор. У вас всё? Прекрасно. Я пойду.

Возражения, даже если они у него были, директор оставил при себе.

То, что произошло дальше, запомнилось урывками. Вот он в «Кабаньей голове». Пьет и ругает всех подряд, начиная с директора и заканчивая «той облезлой шавкой». Потом он, кажется, всё же трансгрессировал домой. Позже — провал. Где-то там мелькал Поттер. Кажется, он на него наорал. Во всяком случае, мальчишка заметно побледнел и куда-то делся. Похоже, он сказал лишнего. Что же теперь будет?

Гарри не знал, что и думать. Разумеется, он понимал, что зельевар не должен перед ним отчитываться, но это не уменьшало его беспокойства. Том лишь говорил, что это всё чушь и вообще к лучшему, но чувствовалось, что он тоже недоумевал. Впрочем, слишком долго нервничать у них не вышло. С профессором действительно было что-то не так, хотя и не то, о чём в первую очередь подумал мальчик.

— Мелкий, да он же пьян!

Гарри опешил. Не то чтобы он не видел пьяных, но для декана это было как-то нетипично. Тем временем Снегг явно не заморачивался тем, что разрушил стереотип своего ученика.

— А, это вы, Поттер? Мальчик, который приносит проблемы. Что вы так на меня уставились? Это, между прочим, всё из-за вас. Это вас пытался убить Тёмный лорд, это из-за вас я теперь вынужден выслушивать душеспасительные сказки о всепрощении и варить сложнейшее зелье для вашего будущего преподавателя ЗОТИ.

Мальчик замер, он понятия не имел, как на такое реагировать.

— Поттер! Не стоит оставаться в этой комнате, уходи отсюда. Слышишь?

Тем временем зельевар не унимался.

— Знаете, Поттер, я иногда задаю себе вопрос: «Зачем я с вами так вожусь?». Вы мне не принесли ничего, кроме проблем. Лучше бы было, если бы вы всё-таки умерли двенадцать лет назад. Если бы не вы, ничего этого не было бы!

Последние слова он прокричал особенно громко. Тут Гарри перестал изображать из себя статую. Он отступил сначала на шаг, потом ещё на несколько, а потом рванул в кабинет, ставший для него комнатой. Дрожащей рукой он достал палочку и попытался наложить запирающее заклинание.

— Поттер.

Мальчик на это только мотнул головой и повторил попытку.

— Поттер, послушай меня.

Гарри не мог слушать, он сидел на кровати и пытался сдержать слёзы. Разумеется, такие вещи он слышал далеко не в первый раз, но как же было больно… Всё же раньше это говорили родственники, которые столько всего вытворяли, что ни о каком авторитете, а тем более вере, речи не шло. Тут ситуация была несколько иная. Как бы ни хотелось это признавать, но декан сумел вызвать у мальчика уважение, так что теперь было больно. Очень больно. Впрочем, нужно успокоиться.

— Знаешь, Том, это просто нечестно как-то.

Том не отвечал. Не знал, что на это ответить.

— Не понимаю, — бормотал мальчик, — не понимаю, за что. Что я им сделал?!

— Ты не виноват. Просто людям всегда проще найти крайнего, чем признать собственные ошибки.

Кажется, мальчик начал приходить в спокойное состояние.

— По себе судишь?

— Не имеет значения. Может, и по себе. Давай лучше спать, а то на тебя сегодня слишком много свалилось.

— Угу. Спокойной ночи.

— Ложись давай.

К счастью, мальчишка его послушался. Безусловно, завтра придётся что-то придумывать, но это будет позже, а сейчас спать.



Глава 22

Остаток лета прошёл напряжённо. Утром после инцидента Снегг попытался извиниться за свои слова, но Поттер проигнорировал его попытку примирения. Мальчик сказал, что он наконец услышал правду и принял её к сведению. Нет, они не будут возвращаться к этому. Нет, на истину не обижаются, и лучше уж такая правда, чем та ложь, которая его окружала так долго. Впрочем, правда тоже должна быть дозированной, так что мальчик сводил общение с деканом к минимуму. Том его в этом молчаливо поддерживал. В дальнейшем каждый занимался своим делом. Чем был озадачен Снегг, мальчик не знал. Том что-то усиленно обдумывал, а Гарри нашёл несколько художественных книг, которые заинтересовали его, и он решил их прочитать. Чтение стало для мальчика отдушиной. Конечно, книги и раньше были для него одним из немногих утешений, но Дадли особо не любил читать, и художественных произведений в доме родственников было не очень много. Разумеется, в городе была неплохая библиотека, и выбор книг там был достаточно богатым. Какое-то время Гарри с удовольствием посещал её, чтобы уединиться и почитать в тишине читального зала, но идиллия продлилась недолго. Один раз в библиотеку зашла тётушка Петунья и нажаловалась библиотекарю на племянника, который, по её словам, перепортил столько вещей в доме. Мнительная женщина прислушалась к словам миссис Дурсль и стала тщательно следить за Гарри… Так библиотека потеряла для мальчика всякий интерес. Сейчас Гарри решил восполнить свой читательский кругозор. Итак, каникулы закончились.

На платформе номер девять и три четверти было как всегда шумно. Гарри Поттер сидел возле окна и лениво наблюдал за происходящим.

— Том, а если бы я был нормальным, то со мной тоже так было?

Том, услышав эти слова, только фыркнул.

— Уточни условия – тогда скажу.

— Если бы мои родители были живы. Они бы тоже меня так провожали, а я строил из себя такого сильно взрослого и старался бы от них отвязаться?

— Понятия не имею, мелкий. Спроси кого-нибудь другого.

— Угу, конечно. Кого только?

— Тогда перестань заниматься ерундой.

— Может, ты прав, и это действительно ерунда.

Разговор пришлось прервать, так как в купе пришла Гермиона. Какое-то время друзья обменивались впечатлениями о лете и прочитанной за это время литературе, а после девочка уткнулась в какую-то книгу. Гарри задумался. Это, несомненно, нужное занятие, прервал Том:

— Поттер, надо поговорить.

— Я тебя слушаю.

— Я тут подумал над словами Снегга.

Мальчик скривился.

— Может, хоть ты не будешь начинать? Мне, знаешь ли, декана хватило.

— Может, хватит уже! Я, конечно, понимаю, что строить из себя всеми обиженного проще, чем думать и анализировать, но хватит уже заниматься самокопанием.

— Я не строю из себя всеми обиженного.

— То, что твой декан напился, его не красит, но теперь с этим ничего поделать нельзя. Раз уж это произошло, то надо проанализировать и принять к сведению.

— Ну, и какие же выводы я должен был сделать?

— Наблюдение номер один: несмотря на то, что он тебя не терпит и во всем ты у него виноват, он за тебя несёт ответственность.

— И что это значит?

— Это ты мне должен сказать.

— Может, он Непреложный обет кому-нибудь дал?

— Хорошая гипотеза, но, скорее всего, мимо.

— Хм… Не знаю. Нужно ещё подумать.

— Думай, думай.

Дождь усилился, а «Хогвартс-Экспресс» мчался всё дальше на север. Окна закрыл густой туман. Стемнело. По всему вагону и над багажными полками загорелись лампы. Вдруг поезд замедлил ход.
Гермиона посмотрела на часы.

— Гарри, что это? Нам ещё далеко ехать, — заметила она.

— А чего же мы останавливаемся?

Поезд ехал всё медленнее. Шум двигателя утих, зато ветер и дождь за окном как будто усилились. Гарри выглянул в коридор. Из других купе тоже высовывались любопытные. Поезд дёрнулся и остановился. Судя по звукам в вагоне, с полок посыпались вещи. Неожиданно погасли все лампы, и поезд погрузился в кромешную тьму.

— Может, авария?

— Не знаю, мне это не нравится.

Что-то зашуршало, и мальчик увидел на фоне окна смутный силуэт Гермионы, протиравшей запотевшее стекло.

— Там что-то движется, — сказала девочка. — По-моему, к нам спешат люди.

— Пойду схожу к машинисту, узнаю, что произошло, — предложил Гарри.

— Совсем с ума сошёл!? Сиди и не высовывайся.

Гермиона была с ним солидарна.

— Гарри, не смей!

И тут дверь медленно открылась. На пороге появилась фигура, закутанная в плащ. Лицо пришельца было полностью скрыто капюшоном. Взгляд Гарри Поттера устремился вниз; к горлу подступила тошнота. Из-под плаща неизвестного существа высунулась рука: лоснящаяся, сероватая, вся в слизи и струпьях, как у долго находившегося в воде утопленника. Рука торчала наружу долю секунды: существо как будто почуяло взгляд Гарри и поспешно спрятало её в складке чёрной материи. То, что было под капюшоном, протяжно, с хрипом не то взвыло, не то вздохнуло, словно хотело засосать не только воздух, но вообще всё вокруг. Присутствующих обдало стужей. У мальчика перехватило дыхание. Мороз пробирался под кожу, в грудь, в самое сердце. Глаза Гарри закатились. Он ничего не видел. Погрузился в холод. В уши хлынул поток воды. Его тащило вниз, вой усиливался. Откуда-то издалека донёсся жуткий, пронзительный вопль мольбы. Гарри хотел помочь, всё равно кому, попытался шевельнуть руками, но не смог. Мальчик слышал, что ему что-то кричал Том, но не мог ничего ответить. Его окутал густой белый туман…

— Гарри! Гарри! Ты в порядке?

Кто-то шлёпал его по лицу.

— Что... что?

Гарри открыл глаза. Светят фонари, подрагивает пол. «Хогвартс-Экспресс» снова в пути, и горит свет. А он что, упал с сиденья? Над ним склонилась Гермиона, а за ней стоял взрослый мужчина, которого раньше Поттер не видел. Мальчик был уверен, что до того, как он упал в обморок, этого человека среди пассажиров их вагона не было. Странно. «Хогвартс-Экспресс» предназначен для школьников, и, кроме волшебницы, развозившей тележки с едой, взрослых они раньше не видели. Незнакомец был одет в поношенную, штопаную-перештопанную мантию. Болезненного вида и измождённый, но далеко ещё не старик, светло-каштановые волосы едва тронуты сединой.

— Ну, как ты? — забеспокоилась девочка.

— Ничего, — мальчик бросил взгляд на дверь. Существо в капюшоне исчезло. — Что это было? Где тот... ну, который выл?

— Никто не выл, Гарри.

— Но я слышал вой.

— Поттер, не стоит это рассказывать всем подряд. Тебя и так ненормальным считают.

Что-то громко треснуло, и все вздрогнули. Незнакомец разломал на части большую плитку шоколада.

— Держи, — протянул он Гарри самый большой кусок. — Съешь, и станет полегче.

Мальчик посмотрел на него с недоверием.

— Нет, спасибо. Слишком свежи в памяти наставления тётушки про незнакомых людей, которые предлагают сладости.

Том захохотал, Гермиона удивлённо уставилась на него, сам же мужчина, предложивший ему шоколад, был несколько обескуражен. Впрочем, он попытался улыбнуться.

— Меня зовут Ремус Люпин. Я понимаю, Гарри, что ты не можешь меня помнить, но я хорошо знал твоих родителей и часто бывал у вас в доме.

— Угу. Так это вы будете преподавать у нас в этом году ЗОТИ?

— Ты очень... проницателен.

— Вы не знаете, кто это был? — спросил он Люпина.

— Дементор. Один из дементоров Азкабана. Простите, я ненадолго уйду, мне надо кое-что сказать машинисту.

Люпин скрылся в коридоре.

— Гарри, ты и вправду в порядке? — Гермиона тревожно смотрела на друга.

— Я так и не понял, что произошло, — Гарри вытер пот со лба.

— Ну, понимаешь, этот дементор стоял здесь и осматривался (я так подумала, лица-то я его не видела), и ты, ты… Наверное, это был обморок. Ты вдруг обмер, упал и забился...

— А профессор подошёл к дементору, вынул палочку, — продолжила девочка, — и сказал: «Никто из нас не прячет Сириуса Блэка под мантией. Уходи». Но великан не шелохнулся. Тогда Люпин что-то пробормотал, и из палочки на дементора посыпались серебряные искры, тот развернулся и тотчас исчез.

Гарри ничего не понимал. Гриппом он не болеет, а такая слабость и зуб на зуб не попадает...

— Поттер, ты как? — спросил Том.

— Почему мне одному так хреново?

— Ты предпочёл, чтобы рядом с тобой свалилась Грэйнджер?

— Нет. Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Можешь просто ответить на вопрос?

— Дементоры — самые отвратительные существа на свете. Они живут там, где тьма и гниль, приносят уныние и гибель. Они отовсюду высасывают счастье, надежду, мир. Даже маглы чувствуют их присутствие, хотя и не видят их. Когда ты рядом с дементором, в тебе исчезают все добрые чувства и счастливые воспоминания. Это их пища. Они съедают всё хорошее, что есть в человеке, и тот становится таким же, как они, воплощением зла. В нём остаются только самые страшные воспоминания. Если, конечно, это длится достаточно долго.

— Ого. Откуда цитата?

— Не помню. А в обморок ты падаешь из-за чересчур насыщенной биографии. Да и у меня плохих воспоминаний, знаешь ли, немало. Да, мы больше не говорим на эту тему.

— А с ними можно как-то бороться?

—Можно. Научить вряд ли смогу. Традиционные методы мне совсем не подходят, а учить тебя вызывать адское пламя чревато неприятностями.

— И что теперь делать?

— Я что-нибудь придумаю. Хотя самый простой способ — это пойти к Снеггу и...

— Я подумаю.

О произошедшем больше не вспоминали. Поезд прибыл на станцию Хогсмид. Высаживались долго и шумно. Совы ухали, коты мяукали. Любимая жаба Невилла громко квакала под его шляпой. Крошечная платформа после дождя обледенела. Гарри и Гермионе предстояло, как и всем остальным, ехать до замка в карете. На грязной, в колдобинах, дороге их было не менее сотни — и никаких лошадей. Хотя, говорят, в замке есть лошади—невидимки. Когда друзья забрались внутрь и захлопнули дверцу, карета и правда покатила сама, качаясь и трясясь на ухабах.

— Насчёт лошадей — чушь. Я сильно сомневаюсь, что директор захотел и смог выжить отсюда фестралов. И мне не совсем понятно, почему ты их не видишь.

Карета подкатила к великолепным чугунным воротам, слева и справа высились каменные колонны, увенчанные крылатыми кабанами, рядом стояли два дементора, с ног до головы укутанные мантиями. Мальчик ощутил подступающий озноб, откинулся на пухлую спинку сиденья и, пока ворота не остались позади, не открывал глаз. Карета покатилась по длинному извилистому подъезду к замку. Гермиона высунулась в окошко и любовалась множеством приближающихся башен и башенок. Покачнувшись, карета остановилась и друзья вылезли.

Двери в Большой зал были гостеприимно распахнуты. Поток учеников понёс к ним Гарри, но он успел только увидеть волшебный, затянутый сегодня чёрными тучами потолок.

— Поттер! Грэйнджер! Подойдите ко мне! — раздался чей-то голос.

Гарри и Гермиона удивлённо обернулись. Профессор МакГонагалл, преподаватель трансфигурации и декан Гриффиндора, требовательно глядела на них поверх голов. Вид у неё был, как и всегда, суровый. Волосы собраны в тугой пучок, сквозь квадратные очки в упор смотрят острые, живые глаза. Полный тяжёлых предчувствий, Гарри локтями прокладывал в толпе дорогу. Как-то так получалось, что при виде профессора МакГонагалл он всегда чувствовал себя виноватым.

— Не волнуйтесь. Я хочу поговорить с мисс Грэйнджер, а с вами, Поттер, хочет побеседовать ваш декан, — сказала она.

Профессор повела друзей через холл по мраморной лестнице к коридору, ведущему к ней в кабинет. Это была маленькая комната с большим, ярко пылающим камином. Профессор пригласила гостей сесть у камина, сама расположилась за письменным столом. Скоро к ним присоединился Снегг.

— Мистер Поттер, — начал тот, — нам сообщили, что вы потеряли сознание в поезде.

Гари вспыхнул. Только этого ему не хватало. Тем временем зельевар продолжал:

— Если бы профессор МакГонагалл и мадам Помфри обладали достаточной властью, то они отправили бы вас в больничный отсек. Я же сомневаюсь, что вам это нужно. Если вы ещё не знаете, то дементоры будут охранять территорию школы. Думаю, теперь у вас будет лишний стимул не лезть туда, куда не положено.

— Да, сэр.

— Надеюсь, вы понимаете всю серьёзность ситуации.

— Конечно, сэр. Что-то ещё?

— Нет. Можете идти.

Мальчик решил не испытывать судьбу и последовать совету. На Распределение он опоздал. Зато речь директора послушать успел. Общий смысл уже объяснил Снегг: дементоры будут охранять территорию, и с ними лучше не пересекаться. Объявили также и о новых учителях: о Ремусе Люпине и, как ни странно, Хагриде. Том отреагировал на эту новость лишь злобным шипением, на которое Гарри никак не отреагировал. Год обещал быть насыщенным.

— Да, Поттер, ты прав. Покой нам только снился.

Глава 23

Шли дни. Гарри ходил на уроки, делал домашние задания, тренировался с Томом и общался с Гермионой. Словом, обычные школьные будни. Неприятности начались на занятиях по уходу за магическими существами. Даже Гарри, который с Хагридом не был близко знаком, понимал, что назначать его преподавателем — не слишком хорошая идея. Том, который учился с Хагридом примерно в одно время и знал про его пристрастие к тварям разной степени злобности, пророчествовал исключительно мрачные последствия такого выбора преподавателя. Разумеется, мальчик не собирался полностью разделять все опасения наставника, но и пренебрегать ими не собирался. К тому же один учебник, по которому им предстояло заниматься, чего стоил. С другой стороны, после обеда было приятно выйти на свежий воздух, поэтому Гарри шёл на первый урок Хагрида практически спокойным. Рядом с ним шла Гермиона, которая как раз делилась своими впечатлениями о новых предметах.

— Ну и как тебе, Гермиона, прорицания?

— Знаешь, я очень жалею, что на них записалась.

— Чего так?

— Это абсолютно нелогичный предмет. Вот ты веришь, что в чаинках можно увидеть судьбу? Я, например, сильно сомневаюсь. В конце концов, я предпочитаю сама её творить, а не выискивать предзнаменования судьбы где попало.

— Может, всё дело в том, что тебе просто не хватает фантазии?

— Если на уроках прорицания надо притворяться, что видишь в чаинках предзнаменования, так я лучше совсем перестану на них ходить. И никто не будет меня упрекать, что я сморозила глупость. Этот урок — просто чушь по сравнению с моей любимой нумерологией.

— Ну, кто бы сомневался.

Дальше они шли молча. Проходили через луг, спускающийся к Запретному лесу, где на опушке стояла хижина Хагрида. Впереди замаячили три слишком хорошо знакомые спины, значит, предстоящие два урока они будут заниматься со слизеринцами. Малфой о чём-то вдохновенно разглагольствовал, а Крэбб и Гойл похохатывали. Гарри не сомневался, что знает, о чём у них идёт речь. Лесничий ожидал учеников перед дверью хижины. Он стоял в своей кротовой шубе, сзади него — охотничий пёс Клык. Весь его вид выражал нетерпение — ведь это был первый в его жизни урок.

— Скорее идёмте! — закричал он, когда ученики подошли ближе к его жилищу метров на десять. — Какой урок я для вас приготовил! Сейчас увидите. Все за мной, вперёд!

На какой-то миг Гарри подумал с содроганием, что Хагрид ведёт их в Запретный лес, но лесничий повёл их вдоль опушки, и скоро они оказались у ограды просторного загона. В нём никого не было.

— Прошу всех встать вдоль изгороди! — распорядился Хагрид. — Чтобы всем... э-э... было хорошо видно. А теперь первым делом откройте книжки…

— Что? — изумился Малфой. — Как это откройте?

— А? — не понял Хагрид.

— Как мы будем их открывать? — членораздельно повторил Малфой.

— Хороший вопрос.

Он вынул свой учебник, который был крепко-накрепко перевязан длинной веревкой. Все остальные тоже достали опасные книжки. Одни, как Гарри, стянули свою ремнем, многие засунули в тесную папку с молнией, кто-то усмирил огромными скрепками.

— Кто-нибудь...э-э... может открыть? — спросил Хагрид упавшим голосом.

Весь класс отрицательно замотал головами.

— Это совсем просто... Надо только её погладить. — Лесничий говорил так, точно речь шла о самой естественной вещи.

— Да что ты говоришь?

Он взял у Гермионы учебник и содрал с него широкую клейкую ленту. Учебник тотчас клацнул страницами, нацелившись откусить Хагриду палец, но лесничий огромным указательным пальцем успел погладить его корешок. Книга вздрогнула, раскрылась и послушно легла на его широкую ладонь.

— Ах, какие мы все глупые! — насмешливо воскликнул Малфой. — Оказывается, всего только надо погладить! А мы и не знали!

— Я... я... думал, они такие милые, — неуверенно сказал Хагрид, взглянув на Гермиону.

— Просто милашки! — издевался Малфой. — Хороша шутка — рекомендовать учебник, готовый оттяпать руку.

Девочка отвела взгляд. Ей явно было жаль лесника, но инстинкт самосохранения у неё явно был. И он говорил, что нормальные учебники не должны пытаться отгрызть вам руку при попытках взять их в руки.

— Достаточно, Малфой. Мы все поняли, что умение принимать неожиданные решения не для тебя. Не позорь факультет, — решил вмешаться Поттер.

Малфой задохнулся от возмущения.

— Ну... ну вот... — Хагрид, очевидно, потерял нить дальнейших действий. — Теперь у вас... это, значит... есть учебники. Но главное — волшебные существа. Пойду сейчас приведу. Подождите...

Лесничий пошёл в лес и скоро скрылся за деревьями.

— Школа летит ко всем чертям! Этот олух будет нас учить! Я расскажу отцу, его удар хватит!

— Знаешь, не хочется с ним соглашаться, но идея сделать Хагрида учителем — не самая лучшая.

Тем временем у лесничего активизировались защитники. Одним из них оказался Уизли.

— Заткнись, Малфой!

— Тебя, Уизли, не спросили!

Тем временем вернулся Хагрид. С ним было около дюжины странных существ. Какая-то странная помесь коня и орла. Когти на передних лапах величиной в треть метра — настоящее орудие убийства. На каждом животном кожаный ошейник, вместо поводка — длинная цепь. Концы поводков крепко зажаты в огромных ручищах лесничего, который рысью следует за «волшебными существами».

— Но! Но! Вперёд! — оглушительно кричал Хагрид, гремя цепями и направляя упряжку к изгороди, за которой стояли ученики.

Подъехав ближе, звери были привязаны к частоколу. Ученики попятились.

— Знакомьтесь! Гиппогрифы! — восторженно махал рукой лесничий. — Красавцы, а!

— Спорный вопрос. Очень спорный.

— Ты ничего не понимаешь.

— Поттер, только не говори, что ты на это повёлся! Ты взгляни на их когти.

— Ну, мне же не обязательно под них лезть.

— Безнадёжен, — констатировал Том.

— Ну как? — Хагрид потёр ручищи одну о другую. Лицо его сияло восторгом. — Если хотите, можете подойти ближе.

Желающих, кроме Уизли, не нашлось.

— Перво-наперво запомните, — сказал Хагрид. — Это зверь гордый. Никогда ему не грубите. Не то и с белым светом проститься недолго.

Малфой его не слушал. Он о чём-то шептался с Крэббом и Гойлом. Видимо, надеялись всё-таки сорвать урок.

— Гиппогриф всё делает по своему хотению и очень любит блюсти церемонию, — продолжал Хагрид. — Подойдёшь к нему, поклонись. И жди. Он в ответ поклонится, можешь его погладить. Если на поклон не ответит, не тронь и скорее отойди подальше: когти у него как сталь. Кто первый хочет познакомиться?

Все отступили. Никто не горел желанием познакомиться с крылатыми существами. Гиппогрифы вскидывали свирепые морды и шевелили могучими крыльями. Им, похоже, не очень нравилось сидеть на цепи.

— Никто не хочет? — умоляющим голосом спросил лесничий.

— Я хочу! — вызвался Уизли.

Гарри на это только хмыкнул.

— Видишь, Том? Сейчас мы выясним степень агрессивности гиппогрифа.

— Знаешь, на секунду я поверил, что этим самым добровольцем окажешься именно ты.

— Ага, бегу и падаю.

Тем временем Хагрид давал Уизли советы относительно знакомства с гиппогрифом. На взгляд мальчика, не слишком утешительные. Впрочем, волновались они зря. Существо отвесило гриффиндорцу поклон, после чего лесничий заверил, что можно подойти поближе и погладить. Для Уизли, конечно, лучшей наградой было бы разрешение покинуть загон, но делать нечего, он медленно подошёл к гиппогрифу, протянул руку и несколько раз погладил его по клюву. Гиппогриф лениво зажмурился и даже как будто улыбнулся от удовольствия. Все захлопали, кроме Малфоя и его дружков, вид у которых был явно разочарованный.

— Видишь, Том, это не так уж и страшно.

Это немного воодушевило остальных, поэтому скоро весь загон представлял собой удивительное зрелище — мальчишки и девчонки, немного побаиваясь, кланялись, пёстрые чудища приседали, Невиллу несколько раз пришлось бежать от своего крылатого партнера, не желавшего отвесить поклон. Сам Гарри не остался в стороне и пошёл знакомиться с Клювокрылом. Проблем не возникло, гиппогриф ответил на поклон и скоро мальчик смог его погладить. Тем временем Малфой, видимо, решил, что всё идет слишком хорошо, либо взыграл его идиотизм, дающий о себе знать уж слишком часто. Другого объяснения тому, что произошло дальше, Гарри не придумал. Малфой с приятелями тоже решили присоединиться к Поттеру. Выбор их пал на Клювокрыла. Тот любезно поклонился Малфою в ответ на приветствие, и Малфой стал гладить его клюв, не проявляя особого почтения.

— Это совсем просто, — говорил он, растягивая слова, но так, чтобы слышал Гарри. — Я в этом не сомневаюсь. Раз даже Поттер справился... Держу пари, — обратился он к гиппогрифу, — ты ничуть не опасен! Ты глупый, огромный, уродливый зверь.

— Поттер, не смей!!

В какую-то долю секунды произошло несколько вещей: Гарри оттолкнул Малфоя, но немного не успел: сверкнули стальные когти, и оба мальчика упали. Хагрид бросился к Клювокрылу, не без борьбы надел на него ошейник. Впрочем, повреждения оказались не такими значительными, как казалось на первый взгляд. Во всяком случае, Гарри смог подняться.

— Запомни, Малфой, — прошипел он. — Если у человека напрочь отсутствуют мозги, то никакое аристократическое происхождение и воспитание не поможет.

Мальчик сделал несколько шагов, но покачнулся, так что плечо Гермионы пришлось очень кстати.

— Пошли отсюда, здесь всё равно делать нечего.

— Гарри, тебе нужно в больничный отсек!

— Угу. Вот туда и пошли.

Они ушли. Где-то там остался Малфой со своими царапинами, Хагрид с раненым учеником и испуганные студенты, но сейчас это не имело значения. Нужно было добраться до кровати.

— Хорошая мысль. Может, ты мне всё-таки объяснишь, что это был за приступ идиотизма?!

— Хоть ты не начинай. Ничего же не случилось.

— Не случилось, говоришь?! А то, что ты шатаешься, как тростник на ветру, так, мелочи?!

— Ничего серьёзного не случилось.

— Поттер, я тебя очень прошу: воздерживайся в дальнейшем от таких методов решения проблем. Ну, или на худой конец, перестань решать чужие проблемы. Обещаешь?

— Угу.

— Я запомню.

***

Гарри лежал в больничном крыле и злился. В первую очередь, наверное, на себя. Вторым на очереди стоял Драко Малфой, потом декан, потом старший Малфой. Мальчик-то надеялся, что ему удастся отлежаться в тишине и спокойствии. Как же! Сначала притащили Малфоя, который всем подряд жаловался то на жуткую боль, то на то, что он умрет прямо сейчас. Потом примчался Снегг и стал выяснять причины нахождения двух его учеников в больничном крыле. Выяснив, стал объяснять, что он думает о мыслительных способностях, сначала Малфою, который, похоже, где-то потерял инстинкт самосохранения, потом — Хагриду, который мало того, что притащил на первый урок по-настоящему опасных существ, но и не учёл всю скудность мышления учеников. После минутного перерыва он вспомнил про Поттера, который как всегда залез не в своё дело. Дальше в школу был вызван старший Малфой. Тот долго допытывался про гиппогрифа, потом выражал признательность Поттеру за сведения принесённого ущерба к минимуму. Гарри пытался намекнуть, что преподаватель не есть главный виновник чрезвычайного происшествия, но его никто не слушал. Лесничему грозило судебное разбирательство, которое, учитывая степень влияния Люциуса Малфоя, вряд ли бы разрешилось в пользу первого.

— Поттер, я в упор не понимаю, что тебя не устраивает. Тебе что, жаль гиппогрифа?

— Дело не в том, жаль мне его или нет. Проблема в том, что Малфой — идиот, причём его идиотизм поощряют. Ты представляешь, сколько он будет демонстративно страдать? У него и так ощущение собственной важности несколько зашкаливает, а теперь оно взлетит на невиданные высоты.

— Может быть. С другой стороны, ты же сам прекрасно понимаешь, что проблема не в этом.

— Не в этом? О чём это ты? Хотя подожди, я, кажется, понял. Не надо продолжать. И давай закроем обсуждение этой темы. Хорошо?

— Надеюсь, что это возможно, Поттер. Ой, как надеюсь...



Глава 24

Был первый в этом году урок защиты от тёмных искусств. Ученики вошли в класс, расселись по местам, достали книги, пергамент, перья и в ожидании профессора перекидывались шутками. Он наконец вошёл, улыбнулся и бросил на стол видавший виды портфель. Одежда на нём была та же, потрёпанная и заплатанная, но выглядел он лучше, чем в поезде, как будто поздоровел после нескольких сытных обедов.

— Добрый день, — поприветствовал он учеников. — Учебники можете убрать. Сегодня у нас практическое занятие, оставьте только волшебные палочки.

—Ну, ну.

Услышав это, ученики удивлённо переглянулись. Единственное практическое занятие за всё время их обучения проводил профессор Локонс, который принёс клетку с шалунами пикси, выпустил их, и они перевернули всё в классе вверх дном.

— Ну что, готовы? — спросил Люпин. — Пойдёмте со мной.

Они пришли к учительской.

— Ну, вот мы и пришли. Заходите. — И он открыл дверь.

В отделанной деревянными панелями просторной учительской стояло много старых разномастных кресел. В одном из них у камина сидел профессор Снегг. Он обернулся на шум и криво улыбнулся, блеснув глазами. Профессор Люпин вошёл последний и хотел было закрыть за собой дверь, но Снегг остановил его:

— Постойте, Люпин, я, пожалуй, пойду. Зрелище предстоит не из приятных.

Снегг поднялся и широким шагом прошествовал мимо учеников, его мантия развевалась, словно чёрный парус на ветру. В дверях он остановился, круто развернулся и с усмешкой сказал:

— Запомните, Люпин, я вас предупреждал, что это плохая идея.

Он вышел и громко хлопнул дверью.

— Поглядите на гардероб, — сказал профессор Люпин и жестом указал на дальний конец комнаты, где стоял большой старый шкаф для мантий.

Люпин поближе подошёл к нему, как вдруг внутри гардероба что-то завозилось, затем и сам предмет мебели покачнулся, а ручка его дверцы задёргалась. Ученики в переднем ряду отшатнулись.

— Там всего-навсего обычный боггарт, — успокоил их учитель. — Так что бояться нечего.

Большинство всё-таки полагало, что боггарта стоит бояться. Невилл с ужасом глядел на профессора Люпина. Симус Финниган не сводил опасливого взгляда с дверцы: только бы не открылась.

— Боггарты любят темноту, — рассказывал Люпин. — И чаще всего прячутся в гардеробе, под кроватью, в ящике под умывальником, одного я нашёл в футляре напольных часов. Этот появился здесь только вчера. Я попросил директора оставить его для нашего сегодняшнего урока. Кто ответит, что такое боггарт?

Никто не отвечал.

— Неужели никто не знает?

Гермиона подняла руку.

— Боггарт — это привидение, которое меняет свой вид. Он превращается в то, чего человек больше всего боится.

— Том, мне это не нравится, — мысленно пожаловался Гарри.

— Мне тоже, — высказался он.

— Замечательно, даже я не ответил бы точнее. Так вот, боггарт в гардеробе ещё ни на что не похож. Он не знает, кого и чем станет пугать. Как он выглядит, неизвестно, но стоит его выпустить, он тут же станет тем, чего мы боимся больше всего на свете. А это значит, что у нас перед боггартом огромное преимущество. Можешь сказать, Гарри, какое?

Мальчик нахмурился. Происходящее нравилось ему всё меньше и меньше.

— Ну... нас здесь много.

— Правильно, — сказал Люпин. — Поэтому с боггартом лучше сражаться вдвоём, втроём, и вообще: чем вас больше, тем лучше. Он сразу теряется, не может выбрать, в кого ему превратиться. В безголового мертвеца или огромного плотоядного слизняка? Однажды боггарт на моих глазах хотел напугать сразу двоих и превратился в половинку слизняка. Вот смеху-то было! Заклинание против боггарта простое, нужно только одно: хорошенько сосредоточиться. Лучшее оружие против него — смех. Превратите его во что-нибудь смешное и рассмейтесь, он тут же исчезнет. Сперва поучим заклинание без волшебных палочек. Повторяйте за мной: ридикулус!

— Ридикулус! — хором воскликнули ученики.

— Замечательно! Но это самая лёгкая часть. Волшебное слово само по себе вам не поможет.

— То есть будет ещё и практика? Он издевается? — всё больше раздражался Поттер.

— Он думает, что так лучше. Гриффиндор — это диагноз, — сделал вывод Реддл.

— Бред какой-то. По его мнению, я просто жду не дождусь продемонстрировать свой самый худший страх всем присутствующим?

— Поддерживаю.

Тем временем фарс продолжался.

— Невилл, подойди, пожалуйста. Мне нужна будет твоя помощь.

Гардероб снова задрожал, Невилла затрясло от ужаса. К шкафу он шёл, как на эшафот.

— Встань вот здесь. Скажи, чего ты боишься больше всего на свете?

Мальчик невнятно что-то пробормотал.

— Что ты сказал, Невилл? Я не расслышал.

Невилл умоляюще оглянулся в сторону товарищей и шёпотом произнес:

— Профессора Снегга.

— Так-так... профессора Снегга... ты ведь, Невилл, кажется, живёшь у бабушки?

— Да. Только я не хочу, чтобы боггарт обернулся моей бабушкой.

— Нет, нет, я тоже этого не хочу, — улыбнулся профессор Люпин. — Скажи, во что обычно одета твоя бабушка?

— Это плохо закончится, Поттер. Очень плохо, — сказал Том.

И не ошибся. Профессор Люпин начал вещать, что вот, мол, выйдет из гардероба страшный профессор Снегг, но под воздействием заклинания вырядится в шляпу с чучелом грифа, зелёное платье, и в руке у него будет красная дамская сумочка.

— Если у Невилла получится, боггарт станет пугать всех по очереди, — сказал Люпин. — Вспомните теперь, чего вы больше всего боитесь, и придумайте, как страшилище превратить в посмешище.

— Сэр, а если мы откажемся?

Люпин удивлённо уставился на мальчика.

— Прости, что, Гарри?

— Если я не намерен выставлять свой самый сильный страх на всеобщее обозрение?

Его выступление не осталось без поддержки. Многие ученики согласно загомонили. Профессор растерялся.

— Но я думал...

— Что выставить профессора Снегга на посмешище — очень весёлое дело?

Мальчик покачал головой и вышел из класса. Несколько секунд все переваривали сказанное, но потом... Сначала слизеринцы, потом Гермиона и ещё несколько человек последовали примеру Поттера. Через пару минут профессор продолжил преподавать предмет лишь небольшой горстке гриффиндорцев.

— Ничего не хочешь мне сказать?

— Нет, Том, не хочу. По-твоему, я неправильно поступил?

Тот только вздохнул.
— Я этого не говорил.

— По-твоему, я должен был сначала наблюдать злорадные физиономии гриффиндорцев, а потом опытным путём выяснять свой самый большой страх?

— Нет, не должен был.

— Вот и не стоит тогда об этом говорить.

— Хорошо.

***

Северус Снегг знал, что этот урок ЗОТИ может принести уйму проблем, но он даже не подозревал, какой они примут масштаб. Действительно, кто же мог подумать, что Поттер не просто откажется демонстрировать свой самый сильный страх, но и решит обидеться за декана. В результате — демонстративный уход с урока почти половины учеников. И всё бы хорошо, но Люпин шутки не оценил и решил нажаловаться директору. Тот вызвал к себе в кабинет пострадавшего, то есть Люпина, зачинщика, то есть Поттера, ну, и Снегга, видимо, для комплекта. Когда все собрались, Дамблдор начал свою прочувственную речь:

— Гарри, профессор Люпин рассказал мне про то, что произошло на уроке. Не мог бы ты рассказать мне о причинах такого твоего поведения?

— А ведь я предупреждал.

— О причинах чего, профессор? Того, что я отказался публично демонстрировать свой худший страх? По-моему, это вполне логично.

— Честно говоря, я не совсем это имел в виду, но давай разберём этот момент. Профессор Люпин хотел помочь вам преодолеть собственные фобии. По-твоему, это плохо? Мне кажется, что лучше столкнуться со своим страхом под контролем взрослого человека, чем случайно наткнуться на боггарта и понятия не иметь, как с ним бороться.

— Профессор, я видел Волан-де-Морта в двух обличиях — гигантского василиска и дементора. Как именно это можно представить в смешном виде?

— Хорошо. Я понимаю, почему ты отказался сам выполнять задание, но почему ты не дал профессору продемонстрировать всему классу... — его прервали.

— Выставленного на всеобщее посмешище профессора Снегга?

— Не стоит преувеличивать, мой мальчик.

— Я не преувеличиваю. На самом деле это демонстрация не совсем взрослого поведения со стороны профессора Люпина, а так же пренебрежение к Слизерину — с вашей. Почему-то мне кажется, что если бы профессор МакГонагалл оказалась в аналогичной ситуации, то никто бы не оставил это без внимания.

— Не стоит так думать. Но что означал твой демонстративный уход с урока?

— Насколько я помню, ушёл с урока не только я.

— Боюсь, Гарри, что зачинщиком был именно ты.

— Вот как?

Директор вздохнул. Похоже, он не подозревал, что разговор с лёгкостью сможет повернуться в неожиданное для него русло.

— Он никак не желает осознать, что ты не гриффиндорец.

— Гарри, ответь на один вопрос: что же ты хотел продемонстрировать?

— Что за всё нужно платить. Раз профессор, вопреки педагогическим соображениям, хочет выставить коллегу на всеобщее посмешище, то он должен быть готов к любой, даже отнюдь не положительной реакции на свои действия. Ничего более.

— Думаю, что дальнейшее обсуждение бессмысленно. Несмотря на обстоятельства, прогул урока — это нарушение правил. Именно поэтому я снимаю со Слизерина тридцать балов и назначаю две недели отработок.

Мальчик, услышав это, только смиренно кивнул.

— Ты можешь идти.

Гарри так и поступил.

— Ну что, подведём итоги? Мы ещё легко отделались.

— Да?

>— Ну, почти. Разумеется, тебе ещё нужно пережить реакцию остальных слизеринцев, да и выволочку от декана ещё никто не отменял.

— Да уж. Непонятно, кто будет сильнее злиться.

— Думаю, Снегг. Баллы можно отработать, но вот простить такое... Он вряд ли сможет. Гордость присуща не только гриффиндорцам, знаешь ли.

— И что мне теперь делать?

— Думать о последствиях. Это в целом. Если конкретно сейчас, то идти в гостиную и надеяться, что однофакультетники не удумают решать проблему радикальным образом.

— Нечего сказать, обнадёжил.

— Ничего, прорвёмся.


Примечание: Возможно, что следующие главы будут выходить реже. Разумеется, я не собираюсь бросать эту работу, но моё дело — предупредить. Еще один момент: комментарии приближают продолжение.

Глава 25

Гриффиндорцы полюбили уроки ЗОТИ, а вот ученики других факультетов или окончательно не определились со своим отношением к данному предмету, или демонстративно не высказывали собственное мнение. Только Драко Малфой со своей шайкой не упускали случая сказать о профессоре Люпине гадость, чаще всего акцентируя особое внимание на потрёпанной одежде преподавателя.

— Вот так лохмотья! — громко шептал Малфой, завидев Люпина. — Точь-в-точь наш домашний эльф!

Гарри на выходки однокурсника только скептически хмыкал. Да, по сравнению с другими преподавателями Люпин выглядел не слишком презентабельно, но на качество уроков это не влияло, так что Малфой распалялся зря. Уроки ухода за магическими существами на всех наводили тоску. Хагрид после случая с Клювокрылом потерял веру в себя. Теперь урок за уроком класс занимался флоббер-червями, а существ скучнее, как известно, нет во всём мире.

— Напомни мне, Поттер, как мы сюда попали, — комментировал Том.

— Я, знаешь, не виноват, что Малфой испортил весь педагогический процесс.

— Ты хочешь сказать, что тебе помешали открыть новый способ самоубийства?

— Эти уроки учат ничему не удивляться и быстро принимать решения в нестандартных ситуациях. Ну, во всяком случае, могли бы.

— Даже не буду это комментировать.

Тем временем дни шли. Приближался первый поход в Хогсмид. Так как у Гарри не было на него разрешения, а многие окружающие, словно сговорившись, громко делились своими планами на этот поход, мальчику оставалось только усиленно делать вид, что это его ничуть не беспокоит. Разумеется, Малфой пытался его достать по этому поводу, но без особого энтузиазма. К тому же его довольно быстро заткнули. Том, выслушивая все жалобы мальчика, говорил, что он не о том беспокоится. Мол, что, во-первых, этим разрешением нужно было озаботиться раньше, а, во-вторых, существовала большая вероятность того, что мальчика всё равно бы не выпустили в деревню. Исключительно из соображений его безопасности. Эту теорию подтвердил Снегг. Тот вызвал Гарри в свой кабинет и завёл разговор про походы в Хогсмид.

— Как я понимаю, разрешения от опекунов у вас нет, не так ли, мистер Поттер?

— И как он только догадался!

— Вы правильно понимаете, профессор.

— Я надеюсь, вы понимаете, что искать способы тайно выбраться из замка неуместно?

— Сейчас или вообще? — съязвил мальчик.

— Не забывайтесь, Поттер, — прошипел зельевар, — правила, знаете ли, придуманы именно для безопасности учеников. Вашей, в том числе.

— Простите, сэр. Это всё, о чём вы хотели со мной поговорить?

— Хочу вам напомнить, Поттер, что Блэк так и не пойман. Этот человек отличался предрасположенностью к убийствам ещё с довольно раннего возраста. Не думаю, что поход за сладостями стоит того, чтобы стать его жертвой. Помните об этом.

— Конечно, сэр.

Некоторые приятели пытались утешить Гарри. Гермиона, например, обещала, что принесёт сладостей. Хотя мальчик видел, что её не особо прельщает предстоящий поход, о чём он девочку и спросил.

— Знаешь, Гарри, я не совсем понимаю смысл такого ажиотажа вокруг походов в Хогсмид. Ну, кроме того, что мы тут практически безвылазно сидим. Большую часть года.

— По-моему, ты сейчас лукавишь. Хочешь сказать, в Хогсмиде нет ни одного книжного магазина?

— Понятия не имею, — беспечно ответила Гермиона. — Заодно выясню. Тебе нужно что-нибудь?

— Думаю, что нет. Вряд ли здесь можно прикупить томик Толкина.

— Да, пожалуй.

На этом разговор кончился.

Утром Гарри встал вместе со всеми и пошёл завтракать. Настроение у него было скверное, но показывать этого не хотелось. Когда все, у кого было разрешение, ушли, мальчик понял, что понятия не имеет, чем заняться. В гостиной делать было нечего. Немного поразмыслив, мальчик решил пойти в Выручай-комнату. Том тоже решил внести лепту в утешение подопечного.

— Не стоит так раскисать, мелкий. Давай-ка лучше сходим в Тайную комнату. Василиска навестим. Проверим местность на наличие его скинутой чешуи.

— Зачем это?

— Как это зачем? Попробуем отодрать кусок кожи василиска. Знаешь, какие нынче на такой товар цены?

— Это ты к чему? — подозрительно уточнил Гарри.

— К своему будущему сейфу, разумеется. Разве я не говорил?

Мальчик в ответ лишь покачал головой. Впрочем, возможность проверить серьёзность намерений Реддла у них отняли. Кто-то окликнул Гарри, и он обернулся. Из дверей своего кабинета выглядывал Люпин.

— Так, Поттер, с этой рассеянностью нужно что-то делать.

— Ты что здесь делаешь? — спросил профессор.

Гарри промолчал. Тем временем профессор продолжал расспросы.

— Сегодня же поход в Хогсмид, да?

— Поттер, ему что-то от тебя нужно, — предупредил мальчика Том.

— Можно подумать, что я этого не понял, — огрызнулся Гарри.

Люпин немного помолчал.

— Не хочешь зайти? Мне как раз привезли гриндилоу для следующего урока.

— Зайдём? — мысленно спросил Поттер.

— Как хочешь. Всё равно в таком состоянии ты не можешь нормально работать.

Мальчик вошёл в кабинет Люпина. В углу стоял огромный аквариум. Болотно-зеленого цвета чудище с острыми рожками, прильнув к стеклу, корчило рожи, сгибало и разгибало длинные костлявые пальцы.

— Водяной чёрт, — пояснил Люпин, внимательно его разглядывая. — С ним справиться не так трудно, особенно после ползучих водяных. Надо только сломать ему пальцы. Они у него длинные и сильные, но хрупкие.

Водяной чёрт оскалился, обнажив зелёные зубы, и зарылся в водоросли.

— Чаю хочешь? — Люпин поискал глазами чайник. — Я как раз подумывал о чашке чая.

— Думаешь, это безопасно? — мысленно уточнил мальчик у Тома.

— Не думаю, что он подольёт тебе яд или какую другую гадость.

— Да, пожалуйста.

Люпин коснулся чайника волшебной палочкой, и из носика сейчас же вырвалась струйка пара.

— Садись. — Люпин указал на стул и снял крышку с пыльной банки. — У меня только в пакетиках. Хотя, думаю, чайные листья тебе порядком надоели.

Том начал что-то бормотать про магловскую бурду, но Гарри на это только хмыкнул. При таком детстве как у него, привередой вырасти трудно. Но странно было не это.

— Откуда вы знаете?

— Просто предположение.

Гарри недоверчиво хмыкнул.

— Ну, — Люпин улыбнулся, — на самом деле, твоя мать терпеть не могла чайные листья.

Гарри нахмурился. Общение с Томом принесло свои плоды. Теперь трактовки такому поведению преподавателя было, как минимум, две. Первая — оптимистическая, и, чего уж греха таить, несколько наивная. Оптимистичная состояла в том, что друг родителей просто решил пообщаться. Вторая утверждала, что это попытка манипуляции. Причём не самая удачная. Мальчик не был уверен, какая из теорий вернее, поэтому решил подождать дальнейшего развития событий.

— Да, я знал твоих родителей, Гарри.

Профессор замолчал, видимо, ожидая вопросов. Гарри же не спешил оправдывать его ожидания.

— Разве ты ничего не хочешь у меня спросить?

— Не думаю, сэр.

— Неужели ты не хочешь ничего узнать про своих родителей?

— В мире есть вещи, с которыми нужно просто смириться. Я не помню родителей и уже никогда не смогу их узнать. Они умерли, и я с этим смирился.

Люпин потрясённо молчал. Похоже, он такого совершенно не ожидал. Тем временем мальчик продолжал:

— Если вы сейчас начнёте спрашивать, почему я попал в Слизерин или почему не оценил возможность безнаказанно посмеяться над собственным деканом, то это бесперспективный разговор.

Мальчик поставил недопитую чашку на стол и направился к выходу. Возле двери он обернулся.

— Нас слишком мало, профессор, чтобы мы могли себе такое позволить. Возможно, вы не понимаете, но у слизеринцев тоже есть свои правила.

— Сколько пафоса, я почти поверил.

— Не придирайся.

— Не стоит его провоцировать. Это может плохо кончиться, а гарантии того, что декан сможет нас прикрыть, нет.

— Больше не буду. Меньше, пожалуй, тоже.

— Кто бы сомневался.

На этом происшествия не закончились. После праздничного ужина выяснилось, что пока ученики наслаждались ужином, в замок проник Сириус Блэк. Почему-то он пытался попасть в гриффиндорскую гостиную. Те, кто знали или догадывались про возможную причину проникновения Блэка в школу, удивлялись, зачем он пытался пробраться именно к гриффиндорцам. Как бы то ни было, всех учеников эвакуировали в Большой зал, а учителя отправились обыскивать замок.

— Как думаешь, что ему тут было нужно?

— Понятия не имею. В любом случае, тебе нужно быть осторожнее. Возможно, он и попал в Азкабан по несправедливому приговору, но это не делает его менее опасным. Понял?

— Угу. Спокойной ночи.

Впрочем, сразу заснуть мальчику не удалось. Дверь Большого зала хлопнула, послышались чьи-то шаги. Гарри не смел шелохнуться.

— Господин директор, четвёртый этаж обыскан, — отрапортовал Снегг. — Его нигде нет. Филч обшарил башни.

— А в обсерватории смотрели? В кабинете профессора Трелони? В совятнике?

— Нигде нет.

— Хорошо, Северус. Впрочем, я и не думаю, что Блэк станет прятаться в замке.

— Как он, по-вашему, сюда пробрался, профессор?

Мальчик приподнял голову, чтобы слышать и вторым ухом.

— Не знаю, Северус. У меня много догадок, одна невероятнее другой.

— Вы ведь помните наш разговор перед началом учебного года, не так ли?

— Помню, Северус, но не могу с тобой согласиться.

— Едва ли Блэк проник в замок без посторонней помощи. Не зря меня насторожило назначение…

— Никто в замке не стал бы помогать Блэку, — оборвал Снегга Дамблдор не допускающим возражения тоном. — Пойду к дементорам, сообщу им о результатах поисков. Я обещал осведомить их, когда всё будет осмотрено.

— Вы не хотите меня слушать. Ваше право, но на карту, возможно, поставлена жизнь моего студента, так что не удивляйтесь потом, почему я предпринял собственные меры.

— Меня радует такая добросовестность по отношению к своим обязанностям.

— Если бы вы серьёзнее относились к моим предупреждениям, было бы намного эффективнее.

Директор, ничего не сказав, только покачал головой и ушёл из зала. Снегг проводил его недобрым взглядом и тоже вышел.

— И что это было?

— Не уверен, что могу ответить на твой вопрос. Спи давай.

Правда, что он мог ему сказать? Он действительно не был уверен, но точно знал одно: так просто ничего закончиться не может. Одним из возможных вариантов развития событий была встреча его подопечного с Блэком. О результате такой встречи не хотелось и думать.


Примечание автора: Я вернулась. Все еще не уверена, как там будет с выходом глав, но они будут.

Глава 26

Гарри и раньше подозревал, что идея, которая заключалась в том, чтобы предоставить защиту школы дементорам, да ещё и притом, что из охраняемой ими тюрьмы Блэк благополучно сбежал, не была здравой. То, что эти существа в один прекрасный день решили заглянуть на стадион, когда там проходил квиддичный матч, лишь подтвердило то, что мальчик не зря беспокоился. Впрочем, его нервировала не только данная ситуация. Раздражал его также Том, который стал заводить загадочные разговоры. Гарри не понимал, чего тот добивался своими туманными намёками, поэтому решил спросить напрямую.

— А вот что будет, если Блэк всё же окажется невиновным?

— А мне от этого какая печаль? Вздохну с облегчением и продолжу заниматься своими делами.

— И всё?

— А должно быть что-то ещё?

— Ну, он ведь твой крёстный, друг родителей, и всё такое...

— Что ты хочешь этим сказать?

— То, что перед тобой, возможно, будет поставлен выбор...

— Какой? Он или... ты?

— Возможно.

— Неужели ты боишься, что мой выбор будет в его пользу?

Том молчал.

— Ты же понимаешь, что это полнейшая чушь, правда?

Тот не отвечал.

— Ну это же глупость, честное слово. Я... знаешь, я как-то не думал, что мне придётся объяснять такие вещи.

— Всё случается в первый раз.

— Нет, ну это полнейшая глупость. Что он такого может мне сказать или предложить, что я вдруг забуду о прошлом?

— Откуда мне знать. Возможно, семью, дом. Не важно, что, важен результат. А он обойдётся мне слишком дорого.

— Почему?

— Потому, что я не просто голос в твоей голове!!

— Можешь нормально объяснить?

— Нет. По крайней мере, не сейчас.

— Послушай, я не собираюсь больше этого повторять, но сейчас скажу. Сириус Блэк, даже если он невиновен, вряд ли сможет стать для меня авторитетом, он не сможет никакими словами заставить меня забыть предыдущие года. Его не было, когда меня оставляли без еды Дурсли. Его не было, а ты был. Чувствуешь разницу?

Том, видимо, хотел что-то ответить, но Гарри его опередил:

— Не говори ничего, не надо. Я надеюсь, что нам не придётся в ближайшем будущем возвращаться к этому вопросу.

— Да, пожалуй, это лучшее решение на данный момент.

Пришла зима. За две недели до начала каникул небо прояснилось, стало светло-опаловым, ударил лёгкий морозец, и, проснувшись как-то утром, студенты увидели на траве кружево инея. Замок окутывал знакомый аромат Рождества. Профессор заклинаний Филиус Флитвик украсил свой класс мерцающими огоньками, которые вдруг обернулись настоящими летающими феями. Студенты в предвкушении каникул обсуждали, что будут делать дома. Впрочем, домой собирались не все. Например, Гермиона осталась в школе.

— Мне нужно порыться в библиотеке, — таков был вердикт.

Произнесена эта фраза была довольно решительно, но Гарри, усомнившись в том, так ли на самом деле была уверена девочка в своём решении остаться в Хогвартсе на праздники, лишь недоверчиво хмыкнул.

— Ну, допустим, я остаюсь ради тебя. Ты не похож на человека, которого ждут дома.

— Хм... Польщён, но неубедительно.

— Тоже мне, знаток психологии!

— Даже если и так. С чего это вдруг я должна выложить тебе настоящую причину?

— Не знаю. Возможно, потому что нельзя всё держать в себе, а я твой друг?

— Интересная теория. Я подумаю над ней.

— И всё-таки.

— По-твоему, это так легко?

— Не знаю. У меня, знаешь ли, родители умерли. Лет так двенадцать назад, так что понятия не имею.

Девочка смутилась.

— Извини. Я не это имела в виду. Просто я чувствую, что отдаляюсь от них. Что магический мир, несмотря на все теории и заявления людей, проповедующих идеи чистоты крови, держит меня слишком крепко. Я не могу поделиться проблемами с родителями, да они просто не поймут. Я постепенно становлюсь чужой их миру. Но и здесь меня не хотят принимать. Вот и болтаюсь туда-сюда. Наверное, я зря на тебя это вывалила. Просто ты прав. Ну, насчёт того, что мне больше некому это рассказать.

— Всю жизнь мечтал, — прошипел Том.

***

Рождество прошло неплохо. Замок к нему подготовили, несмотря на то, что любоваться волшебными украшениями было почти некому. В коридорах висели гирлянды остролиста и омелы, щели и прорези доспехов сияли таинственным светом, а в Большом зале, как обычно, поблёскивали золотыми звездами двенадцать огромных ёлок. Рождественским утром Гарри, который остался один в спальне, разворачивал подарки в полном одиночестве. Гермиона не изменила себе: её подарком была книга. Ещё была метла. Причём не просто метла, а самой последней модели. Он взял её в руки. Древко блеснуло, метла задрожала, мальчик отпустил её, и она повисла в воздухе — садись и лети. На кончике древка золотился регистрационный номер, гладкие прямые берёзовые прутья были как на подбор.

— Ну и какому идиоту пришло в голову прислать тебе такой дорогостоящий веник?

— Понятия не имею. Меня больше волнует, что с метлой делать.

— Ага. А ещё она может быть проклята.

— Спасибо. Порадовал.

— А ты как думал?

— Ничего, я постараюсь спихнуть часть проблем на декана. Он же, вроде, за меня отвечает, как за часть факультета. Пусть ни у одного тебя голова болит.

— Логично.

Северус Снегг как раз решал, не отправиться ли ему к Малфоям, но у провидения оказались свои планы. К нему пришёл Поттер, который рассказал, что некто, пожелавший остаться неизвестным, прислал ему метлу. Ну а время сейчас не самое спокойное, Блэк, опять же, не пойман, и вообще — вдруг метла проклята? Суть этой речи сводилась к тому, что Поттер опять нашёл себе проблему. Ну, или у него развивается паранойя, одно из двух. Пришлось вставать из удобного кресла, идти в гостиную Слизерина и некоторое время рассматривать новенькую метлу. Потом — проверять на предмет проклятий диагностирующими чарами. Результат манипуляций подвоха не показал, но это ведь не значит, что его не было, так что метлу пришлось изъять.

— Это займёт всего несколько недель. Как только я буду полностью уверен, что метла чиста от заклятий, она будет вам возвращена.

Гарри улыбнулся.

— Честно говоря, сэр, даже если метла и не проклята, я понятия не имею, зачем она мне нужна. Скажем так, я не играю в квиддич, и пользы от неё мне не слишком много. Как вы думаете, профессор, её можно продать?

Снегг опешил. Разумеется, он замечал, что мальчишка похож на отца скорее внешне, но такого он от него не ожидал.

— Сомневаюсь, что кто-то её купит, Поттер.

— Жаль, очень жаль. Ничего, я что-нибудь придумаю.

«Да, уж» — подумал зельевар, — «он-то придумает. Хорошо бы это ещё обошлось без последствий».

Наступило время обеда, и Гарри спустился в Большой зал. Факультетские столы снова были отодвинуты к стенам; посреди зала стоял один общий стол, на котором было накрыто на двенадцать человек. За столом уже сидели Дамблдор, МакГонагалл, Снегг, Стебль, Флитвик и завхоз Филч в старомодном поношенном фраке вместо обычной коричневой куртки, двое робких первоклашек и мрачного вида слизеринец-пятикурсник. Гарри не помнил, кто именно. Мальчик подошёл к столу.

— Весёлого Рождества! — поздравил его Дамблдор и добавил: — Нас мало, и мы решили, что глупо сидеть за разными столами. Садись, мы тебя ждём.

— Да уж, веселее некуда.

Гарри уселся за стол.

— Хлопушки! Берите, Северус. — Дамблдор протянул Снеггу большую серебряную.

Снегг неохотно протянул руку. Дернул её за шнурок, хлопушка взорвалась, и в руке у профессора очутился островерхий колпак, на верху которого красовалось чучело грифа. Он изобразил корявое подобие улыбки и передал колпак директору, который тут же нахлобучил его вместо своей обычной шляпы волшебника.

— Ну, что вы? Угощайтесь! — Дамблдор с сияющей улыбкой оглядел сидящих.

Впрочем, спокойно поесть помешало появившееся нечто, по-другому не скажешь, в виде профессора Трелони. На ней было длинное зелёное платье, расшитое блёстками, в нём она ещё больше походила на стрекозу-переростка.

— Сивилла! Вот так сюрприз! — воскликнул директор и привстал.

— Я глядела в магический кристалл, господин директор, — ответила Трелони мистическим, потусторонним голосом. — И, к своему вящему удивлению, увидела себя: я покидаю своё одинокое убежище и спускаюсь к вам. Разве могу я бросать вызов судьбе? И я поспешила сюда. Прошу вас простить мне опоздание…

— Мне одному кажется, что после такого количества алкоголя может и не такое привидеться?

— Думаешь? А я слышал, что она всё время так себя ведёт.

— Да кто её разберет. К счастью, она ничего у нас не ведёт, так что её странности нам глубоко параллельны.

Тем временем Дамблдор «начертал» для Трелони стул. Она, однако, на него не села. Преподавательница обвела сидящих взглядом огромных глаз и вдруг вскрикнула:

— Я не смею, профессор! Если я сяду, нас будет тринадцать. Не забывайте: когда вместе обедают тринадцать человек, кто первый встанет, тот первый умрёт.

— Ага. Конечно! Поттер, не отвлекайся на такую ерунду. Можешь считать, что я четырнадцатый, если тебе от этого станет легче. Индейка остынет.

— Давайте, Сивилла, забудем сегодня эту примету, — нетерпеливо ответила МакГонагалл.

Профессор Трелони немного помедлила, смежила веки, поджала губы и опустилась на стул с таким видом, как будто предвидела — стол сейчас поразит молния. Профессор МакГонагалл тотчас запустила разливную ложку в ближайшую супницу.

— Не желаете супу с потрохами, Сивилла? — спросила она.

Трелони как будто её не услышала, затем открыла глаза и снова оглядела присутствующих.

— А где же любезный профессор Люпин?

— Ему опять нездоровится, — ответил Дамблдор и жестом пригласил всех начинать трапезу. — Бедный Люпин, надо же заболеть на Рождество!

В следующий промежуток времени все присутствующие, наслаждаясь праздничным ужином, общались на самые разные темы, а иногда кто-то, не удержавшись, посмеивался, поглядывая на профессора Трелони. Впрочем, она на это никак не реагировала, а может, и вовсе не замечала. До самого конца пиршества Сивилла вела себя вполне сносно. Ну, если не считать её реакции на то, что Гарри первым встал из-за стола. К счастью, её довольно быстро угомонили.

— Она вообще... нормальная? — по дороге в гостиную уточнил мальчик.

— Смотря с кем сравнивать.

— Ага. Я так и понял.

— Это не то, о чём стоит беспокоиться.

— Угу.

— Встряхнись, Поттер, а то сейчас пойдём в Выручай-комнату тренироваться.

— Сегодня Рождество, ты забыл?.

— Ну, вот, ленишься, значит, очухался.

— Как угодно.

— Работать надо, Поттер, а не халтурить.

— Я в последнее время вкалываю, как проклятый.

— Так и быть, сделаю вид, что поверил.

Глава 27

Январь незаметно сменился февралём, а холода всё ещё держались. Ничего особо интересного не происходило. Прошёл матч по квиддичу между командами Когтеврана и Гриффиндора, который Гарри благополучно пропустил. Нервозность Гарри усилилась из-за Сириуса Блэка, который опять проник в школу. На этот раз посреди ночи, но почему-то снова полез в гриффиндорскую гостиную. В ту ночь никто в башне Гриффиндора не спал. Все знали, что замок снова обыскивают сверху донизу. На другой день было решено принять более жёсткие меры по охране всего замка. Профессор Флитвик с помощью каких-то сложных чар сделал так, чтобы главные входные двери могли распознать Блэка по увеличенному портрету в том случае, если преступник окажется где-то поблизости от них. Филч носился по всем закоулкам и коридорам, заколачивал все щели и мышиные норы. Сэра Кэдогана уволили, его портрет отправили обратно на пустынную площадку восьмого этажа. На входе в башню Гриффиндор опять появилась Полная Дама, отреставрированная специалистами. Она всё ещё нервничала и согласилась вернуться на работу при одном условии: ей дадут дополнительную охрану. Специально для неё наняли грозного вида троллей, которые ходили по коридору, злобно хрюкали и мерились дубинками. Это и многое другое рассказала мальчику Гермиона.

— А ты знаешь, что Уизли теперь заделался местной знаменитостью?

— Да? Что так?

— Ну как же, полог его кровати порезал Блэк. Первый раз в жизни не кто-нибудь, а он в центре всеобщего внимания. И надо сказать, ему это нравится. Хотя он всё ещё окончательно не пришёл в себя после ночных переживаний, он взахлеб рассказывает всем и каждому об этом происшествии, украсив его россыпью подробностей: «Сплю я и вдруг слышу, как будто кто-то что-то рвёт. Я подумал — это во сне. Но тут, представляете, чувствую сквозняк… Проснулся, гляжу: полог с одной стороны сорван. Я повернулся, а он прямо надо мной стоит... как скелет. Волосы колтуном. В руке огромный нож, сантиметров тридцать, а то и сорок. Смотрит на меня, а я на него. Я как заору — и его как ветром сдуло».

— Знаешь, Поттер, это очень странно.

— Да я, знаешь ли, это уже понял. Понять бы ещё, в чём именно заключается странность.

— Почему он так упорно рвётся именно в гриффиндорскую гостиную?

— Да тут может быть куча версий.

— Например?

— Ну, например, он не знает, что я учусь в Слизерине.

— Допустим. Ещё какие предположения?

— Он охотится не за мной. За чем или за кем, не знаю, но предмет его поисков находится в Гриффиндорской башне.

— Логично.

Впрочем, раздражал Гарри Поттера и Тома Реддла не только Сириус Блэк. Драко Малфой тоже не добавлял настроению хотя бы каплю позитива. Неестественно бледный слизеринец ходил напыщенный, аки павлин, и рассказывал всем желающим да тем, кто попадался ему на глаза, про суд над гиппогрифом, который имел неосторожность на него напасть. Да, суд должен был состояться, но учитывая то, что защищал зверя Хагрид, шансов у зверя практически не было. Том недоумевал.

— Чего ты так прицепился к этому гиппогрифу?

— Тут дело не в гиппогрифе, а в факте поощрения чужого идиотизма. Это если бы ты после того случая не начал мне читать мораль про недопустимость риска, а сказал, мол, прекрасно, продолжай в том же духе.

— Ладно, ладно. Убедил.

С началом экзаменационной сессии на замок опустилась удивительная, почти неестественная тишина. В понедельник, ближе к обеду, бледные и замученные третьекурсники выходили с экзамена по трансфигурации, обсуждая результаты и горько жалуясь на трудность заданий — требовалось, например, превратить фарфоровый чайник в черепаху. Ситуация достигла критической точки после экзаменов. Позже Гарри так и не смог найти ответ на вопрос: «Что же привело к таким последствиям?». Факт оставался фактом: в Визжащей хижине собралась очень странная компания. Во-первых, Рон Уизли со своей крысой, во-вторых, учитель по ЗОТИ Ремус Люпин, и, в-третьих, сбежавший из Азкабана маньяк и убийца Сириус Блэк. Разумеется, там ещё присутствовал и сам Гарри Поттер с Гермионой Грэйнджер. Куда же без них? Уизли подвывал, Блэк брызгал слюной, пытаясь что-то доказать, Люпин предпринимал тщетные попытки всех успокоить, Гермиона вещала, что она знала, знала, что преподаватель ЗОТИ помогает Блэку. И то, что он оборотень, она тоже знает.

— Ты не говорил.

— Ты не спрашивал.

Профессор Люпин, видимо, убедившись в безуспешности своих усилий, обратился к Блэку:

— Где он, Сириус?

Гарри поднял глаза на Люпина: что тот говорит? О ком? Мальчик снова посмотрел на Блэка. Лицо узника решительно ничего не выражало, минуту он лежал не шелохнувшись, потом очень медленно поднял руку и указал на Рона. Гарри озадаченно оглядел пространство справа и слева от гриффиндорца, который был тоже явно сбит с толку.

— И что это значит? — поинтересовался мальчик у Тома.

— Сейчас услышишь.

— Но тогда... — Люпин глядел на Блэка так пристально, словно пытался прочитать его мысли. — Почему он до сих пор не открыл себя? Разве что… — Глаза Люпина расширились, как будто он увидел позади Блэка нечто такое, чего не видел никто другой. — Разве что это был он… Он, а не ты?.. Но ты не успел мне это сказать.

Блэк, не сводя с Люпина немигающего взгляда исподлобья, чуть приметно кивнул.

— Хотя это может несколько затянуться.

— Да что ты говоришь? — огрызнулся Гарри.

Тем временем провидение, или кто там за это отвечает, решило, что градус абсурдности ещё не поднят окончательно. И ниспослало профессора Снегга. Снегг слегка запыхался, но на его лице сияло выражение плохо сдерживаемого триумфа.

— Возможно, вас удивляет, как я узнал, что вы здесь? — глаза профессора сверкали. — Я как раз шёл в ваш кабинет, Люпин. Вы забыли вечером принять своё зелье, я понес вам лекарство и тут, к большому счастью — к счастью для меня, разумеется, — увидел у вас на столе некую Карту. Я взглянул на неё и сразу всё понял. Вы бежали известным мне туннелем и далее исчезли…

— Северус… — воззвал Люпин, но профессора было не остановить.

— Сколько раз я говорил Дамблдору, что это вы помогаете старому другу Блэку проникать в замок. И вот оно, доказательство. Но мне и во сне привидеться не могло, что у вас хватит духа вновь воспользоваться этой развалюхой как убежищем...

— Северус, вы ошибаетесь, — настаивал Люпин.

Тот его не слушал.

— Меня удивляет другое. Как тут оказался Поттер? Впрочем, это будет выяснено позже. Идите сюда.

— Мне кажется, или он тут один из самых адекватных?

— Значит, уже двоим кажется. На твоём месте, мелкий, я бы его послушался.

Мальчик так и сделал. Большая часть гриффиндорцев зыркнули на него, как на предателя. К счастью, Гермиона подобной ерундой не занималась.

— Мисс Грэйнджер, вам что, особое приглашение требуется?

Та последовала примеру друга. Тем временем Люпин решил продолжить:

— Вы слышали далеко не всё, я сейчас объясню… Сириус здесь вовсе не для того, чтобы убить Гарри…

— Этой ночью в Азкабане станет на двух узников больше. — Глаза Снегга пылали фанатичным огнем. — Вот интересно, как это понравится Дамблдору… Он был так уверен в твоей совершеннейшей безвредности, Люпин, вервольф ты наш домашний…

— Но это же глупо, — заметил Люпин мягко. — Неужели старая школьная обида стоит того, чтобы отправить невинного человека в Азкабан?

— Покушение на убийство считается школьной обидой? Интересная классификация, но я ей следовать не собираюсь.

— Профессор, это же легко проверяется. Просто используется Сыворотка правды, не так ли?

— Радует, что вы интересуетесь моим предметом, но сейчас не случай блеснуть знаниями.

— Мне не интересно, что у вас с Блэком за личные счеты. Я хочу знать правду. Не хотите тратить дорогостоящую Сыворотку правды, так ведь есть Легилименция.

Это возымело определённое действие. Во всяком случае, фанатичный огонь немного потух.

— Это ничего не изменит, но так даже будет эффектнее. К тому же, директор не будет упрекать в отсутствии справедливости.

Хлоп!

Тонкие, гибкие, как змеи, шнуры вылетели из волшебной палочки Снегга и захлестнулись вокруг рта, запястий и лодыжек Блэка; он потерял равновесие и рухнул на пол, не в силах пошевелиться.

— То, что Поттер готов верить всем подряд, не значит, что окружающие будут поступать так же. Так что, Люпин, только дай мне повод, дай повод, и, клянусь, я убью тебя.

— Да он прямо мастер запугивания.

— А ты сомневался.

Видимо, окружающие прониклись, во всяком случае, возражать особо не пытались. То, что произошло дальше, походило на фрагмент какого-нибудь фильма ужасов. Облака разошлись, и на землю пали неясные тени; вся компания словно окунулась в лунный свет. Все застыли. Гарри видел силуэт Люпина, профессор точно окостенел, и тут же его руки и ноги стали дрожать.

— Господи! — ахнула Гермиона. — Он же сегодня не принял зелье! Он опасен!

Раздался грозный рык. Лицо Люпина вытягивалось, то же происходило и с телом; плечи сузились, руки обратились в когтистые лапы, прямо на глазах он оброс шерстью. Превращение произошло, и оборотень лязгнул страшными длинными зубами. Тут профессор Снегг продемонстрировал, что не зря он столько лет претендует на место преподавателя ЗОТИ. И то, что отогнать оборотня для него вполне посильная задача, он тоже доказал. Тем временем Блэк выпутался из связывающих его верёвок, исчез — вместо него приготовился к прыжку огромный, похожий на медведя пес. Он схватил его за холку и потащил в сторону, подальше от остальных. Звери сцепились, клык к клыку, царапая друг друга когтями. Тишину разорвал вой и громовое рычание. Гарри оглянулся — оборотень во весь опор мчался к Запретному лесу. Блэк выглядел плохо, морда и спина у него были в крови.

— Я надеюсь, мы не собираемся разыскивать оборотня?

— А я-то как на это надеюсь. И кто бы мог подумать, что Люпин окажется оборотнем?

— Нельзя сказать, что это был большой секрет. Дамблдор не мог не знать, Северус точно знал, да и вообще, кто задался целью, тот вычислил. Поверь, не много есть болезней, в которых ухудшения всегда приходятся на полнолуние.

— Кошмар.

— Ну, что-то мне подсказывает, что скоро эта тайна потеряет свой статус-кво.

— Думаешь?
— Уверен.

Тем временем Снегг немного пришёл в себя. Во всяком случае, он наколдовал светящуюся лань и начал ей что-то надиктовывать. Блэк смотрел на этот процесс широко открытыми глазами, что не укрылось от бдительного ока зельевара. Когда лань ускакала, он перевёл палочку на Блэка.

— Если ты сейчас откроешь свой поганый рот, то я тебя убью при попытке к бегству, и общество мне за это будет благодарно.

— Ты тоже это видел?

— Если ты имеешь в виду то, что сотворил профессор, то да. Что это было, кстати?

— Патронус. Обычно он отгоняет дементоров, но еще с ним можно отправлять сообщения.

— А ты...

— Я что?

Гарри замялся. Он чувствовал, что, затевая этот разговор, он ступает на очень зыбкую почву, и он понятия не имел, как отреагирует Том.

— Ты можешь меня научить?

— Вызывать Патронус? Вряд ли.

Мальчик сник. Всё-таки он слишком привык, что Том всегда что-то придумывал. Конечно, это начиналось с очень обстоятельной критики, но если уж он признавал просьбу важной, то результат был на лицо. Неужели он всё же перегибает палку? Гарри мог бы ещё долго заниматься самокопанием, но его остановили.

— Хватит уже занимать мозг всякой ерундой. Он и так работает от случая к случаю. Я не могу вызывать Патронус, если тебе интересно, поэтому, если тебе он так нужен, придётся учиться самому. Фронт работы понятен?

Гарри улыбнулся. Том, однако, не похож на остальных взрослых. Это давало надежду. Реддл же пытался понять, что его беспокоит кроме того факта, что его подчинённый (ведь бывших Пожирателей смерти не бывает) владеет телесным Патронусом. Какая-то мысль мелькала на краю сознания, но поймать её никак не удавалось. Ничего, он никуда не спешит, не сейчас, так позже поймёт.


Глава 28

Волшебный мир был потрясён. Когда Северус притащил Блэка в замок, то директор настоял на необходимости дать ему Сыворотку правды. В результате выяснилось, что Хранителем Сириус не был, в Пожирателях смерти не состоял и Петтигрю не убивал. Его признание вызвало большой резонанс у преподавателей и учеников. Как же так, невиновный человек просидел двенадцать лет в Азкабане?! Для Снегга это был чувствительный удар по самолюбию, ведь он был уверен, что Блэк был предателем, поэтому раскрытие секрета Люпина было с его стороны обдуманным и последовательным шагом. Разумеется, гриффиндорцы утверждали, что то, что Люпин — оборотень, не имеет никакого значения, и что он — лучший учитель ЗОТИ, но уважение и любовь учеников не остановили преподавателя, и он уволился. Впрочем, Гарри Поттеру было не до школьных разборок — его тяготили совершенно другие проблемы. Главной из них было появление крёстного, который вдруг прозрел и решил наверстать упущенное за двенадцать лет разлуки. Правда, он не учёл, что Гарри мог вырасти не похожим на родителей, поэтому общение между ними было затруднено. Во-первых, Сириус Блэк искренно не понимал, почему мальчик не желает разговаривать с ним без присутствия декана.

— А он тут что делает? — имея в виду Снегга, спросил Блэк Гарри при их первой встрече.

Снегг скривился.

— Меня происходящее радует не больше, чем тебя, — возмущённо парировал Снегг, — все вопросы к Поттеру, это он просил меня присутствовать при вашем разговоре.

— Не понимаю, Гарри, с чего ты взял, что ты можешь ему доверять? Тебя явно ввели в заблуждение, — проигнорировал Блэк слова Снегга.

— Как хорошо, что он не входил в число Пожирателей смерти, а то организация просто не выдержала бы, — думал про себя Том Реддл.

— Боюсь, мистер Блэк...

— Зови меня просто Сириус, — перебил мальчика его крёстный.

— Так вот, Сириус, я вас вижу всего лишь второй раз в жизни, а профессор Снегг — мой декан, и мы знакомы с ним целых три года. У меня нет оснований доверять вам, ведь я вас совершенно не знаю.

— Гарри, я твой крёстный, Джеймс и Лили просили меня позаботиться о тебе, если с ними что-то случится.

Гарри молчал. Он не мог сосредоточиться на своих чувствах и правильно выразить мысли. Что он мог сказать этому незнакомому человеку? Где он был раньше? Почему вместо того, чтобы позаботиться о крестнике, он умчался мстить Петтигрю? Вопросов было много, но мальчик не мог решить их все сразу. Ответа он пока не нашёл.

— Умом я понимаю, а сердцем принять не могу. Мне необходимо время, чтобы во всём разобраться. На что ты рассчитываешь? Я двенадцать лет жил в уверенности, что спасение утопающего — дело рук самого утопающего. Я привык сам решать возникающие проблемы, потому что знаю, что за меня их вряд ли кто-то решит (про Тома мальчик говорить не собирался). И если ты думаешь, что я собираюсь заменить тебе отца, ты глубоко ошибаешься, этого не будет. Хотя я — его сын, мы с ним ничуть не похожи. Подумай над этим, хорошо?

Блэк утвердительно кивнул. Гарри решил, что на сегодня разговоров достаточно, и направился к выходу из кабинета.

— Скажи, почему ты оказался именно в Слизерине?

Мальчик обернулся.

— Не знаю. Возможно, потому, что у меня не слишком много причин доверять людям.

— Но ты сам себе противоречишь, ведь Снеггу ты доверяешь, — с обидой в голосе сказал Блэк.

— У меня есть на это причины. И да, я не собираюсь перед тобой отчитываться по всякому поводу.

Как бы Гарри не хотел признавать, но разговор с крёстным повлиял на него сильнее, чем ему хотелось. Раньше, до появления Блэка, всё было куда проще. Гарри противостоял недружелюбно настроенным родственникам, которых он тоже недолюбливал. Были люди, которые относились к нему нейтрально, поэтому он их тоже не замечал. Единственным, кто о нём заботился, как казалось Гарри, был Том. Сейчас всё круто изменилось, окружающий мир встал с ног на голову. Из неоткуда появился друг родителей, активно желающий принять участие в его воспитании. Где он был, когда Гарри голодал, терпел оскорбления и побои, ютился в каморке под лестницей, проживая в семье своей тёти? Рядом никого не было, был только Том, который поддерживал мальчика в это трудное для него время. Гарри негодовал, как Блэк может серьёзно надеяться на его привязанность, которой неоткуда было взяться?! Неужели он думает, что мальчик побежит за ним, как собачка, которую, совершенно неожиданно для неё, приласкали? Гарри был одержим противоречием, разрывать отношения с крёстным ему совсем не хотелось. Возможно, он всё-таки сможет о нем позаботиться? Или нет? Мальчик понял, что окончательно запутался. Выход был один: переложить часть проблемы на того, кто находится всегда рядом с ним.

— Том!

— Чего тебе, маленькое чудовище?

— Что мне делать?

— Ну... Это зависит от того, чего ты хочешь добиься.

— А если конкретнее?

— Не знаю, чего ты от него там ожидаешь, но вопрос с твоими родственниками-магглами это решит. Он же твой опекун, и этим обстоятельством грех не воспользоваться.

— Угу, — сказал Гарри.

Некоторое время они молчали.

— Поттер, не стоит ожидать от новоявленного крёстного чуда. Запомнил? Обманутые ожидания, как правило, очень болезненны, знаешь ли. К тому же, они сильно понижают работоспособность.
Гарри на это только улыбнулся.

***

Лето проходило не как обычно, и тому причиной был крёстный, который, по сравнению с профессором Снеггом, казался Гарри очень шумным и неуёмным. Да что там декан, даже Дурсли казались спокойнее. Нельзя было сказать, что это раздражало, но было непривычно. Началось всё с того, что его вытащили на квиддичный матч (все его аргументы насчёт того, что он абсолютно равнодушен к квиддичу, крёстный не воспринял всерьёз). Там его активно пытались познакомить с Уизли и искренно удивлялись, почему это он не горит желанием завести новые знакомства. "Наверное, квиддич — неплохая и интересная игра, — подумал Гарри, - но мне она не нравится". Настроение его испортилось, и всё произошедшее позже показалось ему ещё более неприятным. На матче присутствовали люди, показавшиеся мальчику подозрительными. То ли они были пьяны, то ли чем-то одурманены. Реальность оказалась хуже, чем фантазии мальчика. В свете немногих ещё горевших костров Гарри и Сириус увидели людей, в панике убегающих в лес от чего-то ужасного, что двигалось к ним через поле, выпуская странные огни и гремя чем-то наподобие выстрелов. Донеслись громкий издевательский смех и хмельные выкрики, затем последовала мощная вспышка зелёного света, осветившая всю сцену. Плотная толпа колдунов с поднятыми волшебными палочками медленно двигалась по полю. Гарри присмотрелся — ему показалось, что у них не было лиц, но тут он разобрал, что их головы были скрыты под капюшонами, а лица — под масками. В воздухе высоко над ними бились четыре фигуры, корчившиеся в невероятных положениях. Можно было подумать, что волшебники в масках были кукловодами, а люди над ними — марионетками, управляемыми невидимыми нитями, которые поднимались в небо из волшебных палочек. Две из этих фигур были очень малы. Новые волшебники, присоединяющиеся к марширующей группе, хохотали, указывая на извивающиеся в небе тела. Палатки сминались и падали под наступающими шеренгами. Раз или два Гарри видел, как кто-то из марширующих сносил волшебной палочкой тенты у себя на пути; некоторые загорались, и крики усиливались.

Сириус крикнул крестнику:

— Гарри! Немедленно беги, спасайся!

— Он прав. Уходи отсюда, — согласился с ним Том.

Гарри решил, что совету двух таких разных людей стоит последовать, и побежал в лес. Добежав до деревьев, он оглянулся. Толпа увеличилась; было видно, как министерские волшебники пытаются пробиться к центру, к людям в капюшонах, но им приходится туго; похоже, они опасались пустить в ход заклинания — люди могли упасть. Отбежав ещё немного в сторону, Гарри решил, что неплохо бы осветить себе местность, но, сунув руку в карман, обнаружил, что палочки в нём нет.

— Том, я кажется, палочку... потерял — жалобно прошептал мальчик.

— Ты что сделал?! Поттер, скажи, что пошутил, я даже ругаться не буду. Ты хочешь сказать, что мы остались практически в центре этой Варфоломеевской ночи безоружными?!

Мальчик молчал. Он не знал, что сказать, но понимал, что совершил страшную глупость. Он совершенно не имел понятия, как вести себя дальше. В данном случае потеря палочки была равносильна катастрофе. Видимо, Том понял состояние мальчика, и следующая реплика была произнесена почти спокойно:

— Ладно. Сейчас это уже не важно. Надо убираться отсюда поскорее.

Гарри поспешно зашагал дальше, машинально все еще шаря по карманам, хотя и понимал, что палочки там не было. Дорога уводила его и Тома их всё дальше в лес. Вдруг послышался шорох. Судя по звукам, кто-то неуверенно брёл к поляне, вскоре шаги стихли.

— Том, — мысленно позвал мальчик.

И тут тишину неожиданно нарушил голос незнакомого человека, издавшего скорее не панический вопль, а магическое заклинание:

— Морсмордре!

Что-то громадное, зелёное, сверкающее вырвалось из того пятна мрака, в которое Гарри пытался проникнуть взглядом, оно пронеслось над верхушками деревьев и взлетело в небо.

— Что это было? — спросил Гарри у Тома, но тот не ответил.

На небе возникли мерцающие очертания гигантского зелёного черепа с выползающей из отверстия, где полагалось быть рту, ужасной змеёй.

— Поттер, пошевеливайся! Нам нельзя здесь оставаться!

Но предупреждение было сделано поздно. Навстречу Гарри двигалась толпа волшебников, в которой было около двадцати человек, и все они держали наготове волшебные палочки.

— Ложись! — скомандовал Том. Тело Гарри немедленно отреагировало на приказ.

— Окаменей! — проревели двадцать голосов.

Ударила слепящая канонада вспышек, и Гарри почувствовал, что волосы у него на голове зашевелились, словно от порыва сильного ветра. Приподняв голову на четверть дюйма, он увидел над собой перекрещивающиеся трассирующие огненно-красные ленты — они вылетали из волшебных палочек, ударялись о стволы деревьев и рикошетом уносились во тьму.

— Ну, и долго вы будете палить в четырнадцатилетнего мальчишку? — поинтересовался человек, голос которого был Гарри и Тому знаком.

Глава 29

Том Реддл привык ничему не удивляться, но настал такой момент, когда эта моральная установка не сработала. Он ожидал увидеть всех — от идиота Блэка, который вдруг решил озаботиться безопасностью крестника, или, что более вероятно, не захотел трансгрессировать и не смог присоединиться ни к одной из групп людей, покидавшей палаточный лагерь с помощью порт-ключа; до магглолюбца Уизли, готового защищать всех и вся. Реальность превзошла все свои ожидания, так как услышанный до боли знакомый голос принадлежал профессору Снеггу. Поначалу мальчик решил, что ему показалось, но нет — это действительно был его декан. Как ни странно, тот был без своей привычной мантии, которая являлась неотъемлемым атрибутом образа «Ужаса подземелий». На нём были вполне обычный тёмный свитер и джинсы. А ещё от зельевара исходила такая сильная волна злости, что Гарри и Том совершенно растерялись.

— Не можете обойтись без приключений, верно, Поттер?

— Отойди с дороги, Снегг, — раздался холодный резкий голос.

— Твою мать!

— Кто это? — мысленно спросил мальчик.

— Барти Крауч. У нас проблемы, мелкий. У нас очень большие проблемы.

Он подходил к ним всё ближе вместе с остальными волшебниками из Министерства.

Гарри поднялся ему навстречу. Лицо мистера Крауча окаменело от ярости.

— Это ты сделал?! Ты выпустил Чёрную метку?! — прорычал он.

— Нет.

— Не ври мне! Тебя застали на месте преступления!

— Барти, — шепнула колдунья в длинном шерстяном халате, — это же ребенок. К тому же, это Гарри Поттер, он бы не…

— Он учится на Слизерене! Хотите сказать, что он не в курсе, как вызывать метку?!

— Поттер, откуда была выпущена метка?

— Вон оттуда, — указал рукой направление мальчик. — Там кто-то стоял, за деревьями… прокричал какие-то слова… какое-то заклинание…

— Так, значит, вон там он стоял, я правильно понял? И, говоришь, заклинание выкрикнул?

Но, похоже, за исключением мистера Крауча, никто из министерских служащих уже не верил сомнительному предположению, что Гарри своим колдовством вызвал череп.

— Мы опоздали, — покачала головой колдунья в шерстяном халате. — Они уже трансгрессировали.

— Я так не думаю. Наши парализующие заклятия накрыли те деревья — вполне вероятно, что мы их достали.

— Амос, осторожно! — раздались тревожные голоса, когда мистер Диггори расправил плечи, поднял палочку, пересёк поляну и скрылся в темноте.

Спустя несколько секунд из зарослей раздался возглас:

— Есть! Мы их взяли! Один здесь! Без сознания! Это… но… ах, чтоб тебя…

— Ты кого-то поймал? — недоверчиво отозвался мистер Крауч. — Кого? Кто это?

Хруст веток, шорох листьев, звук шагов — и мистер Диггори вновь появился из-за деревьев. В руках он нёс чьё-то маленькое обмякшее тело. Это был домовой эльф.

Началось разбирательство на тему того, кто мог притронуться к эльфу, который, как оказалось, принадлежал Барти Краучу. Работникам министерства удалось обнаружить потерянную мальчиком палочку, которую и использовали для заклинания.

Тем временем терпение Снегга лопнуло:

— Господа, это всё необычайно интересно, но, думаю, мистер Поттер с ног валится от усталости. Эта палочка уже прошла проверку, и всю информацию о произведённых с помощью неё заклинаниях вы уже знаете, поэтому, если можно вернуть её Поттеру, то, прошу…

Мистер Диггори протянул палочку Гарри, и тот убрал её в карман.

— Пойдёмте, Поттер.

Мальчик в ответ только кивнул.

— Поттер! Вы как?

Гарри не отвечал. Кажется, запоздалая реакция на происходящие события всё же последовала. Его трясло, как в лихорадке, и Снегг это заметил.

— Поттер, вы знаете, куда делся Блэк?

— Понятия не имею.

— Почему-то я не удивлён. Вам нельзя здесь оставаться, но искать вашего крёстного сейчас тоже не лучшая идея. Пожалуй, придётся опять освободить вам комнату.

Гарри удивлённо уставился на Снегга. Тот явно не обрадовался такой реакции.

— Поттер, давайте решайте быстрее. Если хотите искать крёстного — флаг вам в руки.

— Вы можете ему как-то предупредить, а то нехорошо выйдет?

— И зачем я с вами связался? — проворчал Снегг.

Мальчик слабо улыбнулся.

— Понятия не имею, сэр.

То, что происходило дальше, Гарри запомнил смутно. Они отправились с Снеггу, и вроде бы, тот отправил письмо крёстному, потом Поттеру дали успокоительное… Или это было зелье сна без сновидений? В конце концов, его сгрузили на кровать, и он быстро забылся сном.

Проснулся Гарри от чьих-то воплей. Когда он окончательно скинул остатки сна, то понял, что большая часть неприятных звуков исходила от его крестного. Мальчик застонал.

— Очнулся? Понял, что умудрился найти совершенно ненужные проблемы на ровном месте?

— И тебе доброе утро. Может, ты лучше скажешь, как мне теперь их разгребать?

— Понятия не имею.

— Жаль.

Тем временем скандал не утихал. Кричал в основном Сириус, и были это вариации на тему «Да какое ты право имел?!» и « «Чем ты его опоил, что он так тебе доверяет?!». Вскоре профессору надоела эта какофония, и он стал огрызаться:

— А теперь заткнись и слушай. Какое я право имею? А такое, что мне, в отличие от некоторых, знакомо такое слово, как ответственность. Никогда не слышал, нет? Я так и думал. Так вот, заруби себе на носу: Поттер учится на МОЁМ факультете, и Я несу за него ответственность. Запомнил? Поттер не виноват, что ты не способен вести себя подобающим образом.

— Замолчи, Нюниус! — прорычал Блэк. — Я не позволю тебе…

— Не позволишь мне что? Не позорься, Блэк. Не выставляй себя на посмешище. Я сильно сомневаюсь, что Поттер будет в восторге от такой заботы, тем более, он наверняка подслушивает. Вам никто не говорил, что подслушивать нехорошо, Поттер?

Сириус обернулся.

— Гарри?

Мальчик молчал.

— Я понимаю, что сделал глупость, но давай вернемся домой, а?

— Том, что мне делать? — мысленно спросил Гарри.

— Не мне решать, тебе.

— Меня интересует твоё мнение.

— Вам обоим стоит многое обдумать.

— Прости Сириус, но... Профессор, могу ли я воспользоваться вашим гостеприимством до конца каникул?

Кажется, такого поворота событий никто не ожидал. Впрочем, Снегг первым пришёл в себя, начав ворчать, что у него тут не гостиница. Несмотря на это, мальчик понял, что выгонять он его не собирался, поэтому перевёл взгляд на крёстного. Тот стоял, как громом поражённый.

— Гарри, ну что ты такое говоришь? — жалобно спросил он. — Я был не прав, но ведь это не повод…

— Я не виню тебя, но мы должны обдумать случившееся, понимаешь?

Крёстный вздохнул.

— Как хочешь. Наверное, так будет лучше. Я, наверное, пойду. Снегг, не проводишь меня?

Тот молча кивнул, и они вышли.

— Ну, что это было?

— Решение. Моё решение, как ты сказал. Я понятия не имею, насколько оно правильное, но я сейчас не смогу вернуться. Просто не выдержу, сорвусь, а потом буду жалеть.

— Разумно.

— Ты правда так думаешь?

— Я думаю, что тебе нужно учиться принимать ответственность за свои решения. Так что тренируйся.

Пока Гарри искал одобрения своего решения у Тома, Сириус уже жалел, что согласился с затеей крестника, но менять мнение было поздно, поэтому оставалось только давать «последние наставления» Снеггу.

— Запомни, Нюниус, если с ним что-то случится, то я всё-таки совершу убийство.

— Пытаешься загладить свою вину? Думаешь, после стольких лет это что-то изменит? Я тебя разочарую, но сын Поттера оказался гораздо разумнее своего отца. Он не стал тебя обвинять в том, что ты бросил его ради отмщения, но это не означает невозможность существования такого вывода. А теперь убирайся.

— Я тебя предупредил, Снегг.

***

Гарри Поттер смотрел в окно на быстро сменяющиеся друг за другом пейзажи. Остаток каникул прошёл на удивление спокойно. Снегг не доставал, а Сириус не пытался навязываться.

— Гарри, ты меня вообще слушаешь? — возмутилась его соседка по купе.

— Прости, что ты сказала?

— Я уже несколько минут пытаюсь у тебя выяснить, что же произошло на матче Кубка по квиддичу.

— Я не знаю всего, но после его окончания действительно происходили беспорядки, и Чёрную метку журналисты тоже не выдумали.

— А Чёрная метка — это...

— Да, её использовали последователи Волан-де-Морта.

— И что это значит?

— Не знаю.

— Это означает, что проблемы наши только начинаются, Поттер.

— Куда уж хуже?

— Поверь, есть куда. Но делать более точные прогнозы я сейчас не буду.

— Угу.

Остаток дороги мальчик провёл, разговаривая с Гермионой.

Погода совсем испортилась. Лишь только двери поезда отворились, в небе грянул гром. Ливень был так силён, что ученики склонили головы и зажмурились — струи стояли стеной и били с таким неистовством, будто над головами кто-то непрерывно опрокидывал бессчётное количество вёдер с ледяной водой. Когда друзья оказались в замке, они вымокли до нитки.

— Том, а ты случайно никаких высушивающих или согревающих чар не знаешь?

— Поттер, ты меня ни с кем не путаешь? Я тебе не энциклопедия по бытовой магии. И вообще: закаляться надо.

— Вот смотри — помру от пневмонии или ещё от чего, и виноват в этом будешь ты, — проворчал мальчик.

— Напугал, — протянул Том.

Большой зал был, как всегда, великолепен и подготовлен для традиционного банкета по случаю начала семестра. Золотые кубки и тарелки мерцали в свете тысяч свечей, плавающих в воздухе над приборами. За четырьмя длинными столами факультетов расселись студенты, оживлённо переговариваясь; на возвышении, по одну сторону пятого стола, лицом к ученикам, сидели преподаватели. Здесь, в зале, было гораздо теплее. Прошла церемония распределения, после которой, наконец, появилась еда. Когда она была уничтожена, а со вновь заблестевших тарелок пропали последние крошки, Альбус Дамблдор поднялся со своего места. Гудение разговоров, наполнявшее Большой зал, сразу же прекратилось, так что стало слышно лишь завывание ветра и стук дождя.

— Итак, — заговорил, улыбаясь, Дамблдор. — Теперь, когда мы все наелись и напились, я должен ещё раз попросить вашего внимания, чтобы сделать несколько объявлений. Мистер Филч, наш завхоз, просил меня поставить вас в известность, что список предметов, запрещённых в стенах замка, в этом году расширен и теперь включает в себя Визжащие игрушки йо-йо, Клыкастые фрисби и Безостановочно-расшибальные бумеранги. Полный список состоит из четырёхсот тридцати семи пунктов, и с ним можно ознакомиться в кабинете мистера Филча, если, конечно, кто-то пожелает.

Едва заметно усмехнувшись в усы, Дамблдор продолжил:

— Как и всегда, мне хотелось бы напомнить, что Запретный лес является для студентов запретной территорией, равно как и деревня Хогсмид — её не разрешается посещать ученикам первого и второго курсов. Также для меня является неприятной обязанностью сообщить вам, что межфакультетского чемпионата по квиддичу в этом году не будет.

— Какая жалость!

— Это связано с событиями, которые должны начаться в октябре и продолжиться весь учебный год — они потребуют от преподавателей всего их времени и энергии, но уверен, что вам это доставит истинное наслаждение. С большим удовольствием объявляю, что в этом году в Хогвартсе…

Его прервали. Как раз в этот момент грянул оглушительный громовой раскат и двери Большого зала с грохотом распахнулись. На пороге стоял человек, опирающийся на длинный посох и закутанный в чёрный дорожный плащ. Все головы в зале повернулись к незнакомцу — неожиданно освещённый вспышкой молнии, он откинул капюшон, тряхнул гривой тёмных с проседью волос и пошёл к преподавательскому столу. Глухое клацанье отдавалось по всему залу при каждом его шаге. Незнакомец приблизился к профессорскому подиуму и прохромал к Дамблдору. Вспышка резко осветила черты лица пришельца. Людей с такой внешностью Гарри еще не доводилось видеть. Лицо мужчины словно было вырезано из изъеденного ветрами дерева скульптором, имевшим довольно смутное представление о том, как должно выглядеть человеческое лицо, и вдобавок скверно владевшего резцом. Каждый дюйм кожи был испещрён рубцами, рот выглядел просто как косой разрез, а изрядная часть носа отсутствовала. Но самая жуть была в глазах. Один был маленьким, тёмным и блестящим. Другой — большой, круглый, как монета, и ярко-голубой. Этот голубой глаз непрестанно двигался, не моргая, вращаясь вверх, вниз, из стороны в сторону, совершенно независимо от первого, нормального глаза, — а кроме того, он временами полностью разворачивался, заглядывая куда-то внутрь головы, так что снаружи были видны лишь белки.

— А это, вероятно, предвестник наших очередных проблем?

— Угадал. Но что-то тут не так.

Выяснилось, что пришелец был приглашён занять место нового учителя ЗОТИ. Если бы мальчик сидел за гриффиндорским столом, то вероятно бы услышал, что это тот самый Грозный Глаз Грюм, который заполнил половину Азкабана, и вообще борец со злом. Но мальчик попал на Слизерин, а там к этой личности было совсем другое отношение. Очень многие прожигали бывшего мракоборца ненавидящими взглядами. Даже Малфой, который всегда пребывал практически в полной уверенности относительно собственной безнаказанности, притих и напряжённо смотрел на нового преподавателя.

— Это очень плохо, да?

— Он очень опасен, а сейчас из-за своего безумия он опасен вдвойне. Нам стоит держаться от него подальше.

— Это я уже понял.

Тем временем директор продолжил свою речь:

— Как я и говорил, — он улыбнулся множеству студенческих лиц, все взоры которых были обращены к Грозному Глазу Грюму, — в ближайшие месяцы мы будем иметь честь принимать у себя чрезвычайно волнующее мероприятие, какого ещё не было в этом веке. С громадным удовольствием сообщаю вам, что в этом году в Хогвартсе состоится Турнир Трёх Волшебников!

Глава 30

Турнир Трёх Волшебников был основан примерно семьсот лет назад как товарищеское соревнование между тремя крупнейшими европейскими школами волшебства — Хогвартсом, Шармбатоном и Дурмстрангом. Каждую школу представлял выбранный чемпион, и эти три чемпиона состязались в трёх магических заданиях. Школы постановили проводить Турнир каждые пять лет, и было общепризнано, что это наилучший путь налаживания дружеских связей между колдовской молодёжью разных национальностей — и так шло до тех пор, пока число жертв на этих соревнованиях не возросло настолько, что проведение Турнира пришлось прекратить. Во всяком случае, именно эту информацию выдал в качестве исторической справки директор.

— Жертв? — переспросил Гарри.

— Да, а ты как думал?

Но большинство студентов в зале и не думали разделять его беспокойство, многие шёпотом переговаривались, и лишь Гермиона нахмурилась, раздумывая над услышанным.

— За минувшие века было предпринято несколько попыток возродить Турнир, — продолжал Дамблдор, — но ни одну из них нельзя назвать удачной. Тем не менее наши Департаменты магического сотрудничества и магических игр и спорта пришли к выводу, что пришло время попробовать ещё раз. Всё лето мы упорно трудились над тем, чтобы в этот раз обеспечить условия, при которых ни один из чемпионов не подвергся бы смертельной опасности. Главы Шармбатона и Дурмстранга прибудут с окончательными списками претендентов в октябре, и выборы чемпионов будут проходить на День Всех Святых. Беспристрастный судья решит, кто из студентов наиболее достоин соревноваться за Кубок Трёх Волшебников, честь своей школы и персональный приз в тысячу галлеонов.

— Я хочу в этом участвовать! — прошипел Фред Уизли, да так громко, что слова его были слышны за столом слизеринцев, — его лицо разгорелось энтузиазмом от перспективы такой славы и богатства. Он оказался далеко не единственным, кто, судя по всему, представил себя в роли хогвартского чемпиона. За столом каждого факультета Гарри видел людей, с не меньшим восхищением уставившихся на Дамблдора или что-то с жаром шепчущих соседям.

— Ну и что интересного может быть в перспективе стать очередной жертвой? Даже за тысячу галлеонов.

— Человеческой глупости нет предела, мелкий. Они понятия не имеют, во что хотят ввязаться.

Но тут директор заговорил вновь, и зал опять умолк. Дамблдор сообщил всем и каждому, что несовершеннолетним участвовать в турнире запрещено. Категорически. После этого он сказал, что делегации из Шармбатона и Дурмстранга должны приехать в Хогвартс в октябре и пробыть в нём большую часть года, и он надеется, что все студенты будут исключительно любезны с зарубежными гостями всё то время, что они проведут в школе, и что от души поддержат хогвартского чемпиона, когда он или она будет выбран. После того как все новости были озвучены, он вспомнил, что был уже поздний час, а уроки, запланированные на грядущий день, никто не отменял, и отправил всех спать.

На следующее утро буря утихла, хотя потолок в Большом зале оставался пасмурным; тяжелые, свинцово-серые тучи клубились над головами, когда Гарри изучал новое расписание. Над ними послышался шорох многочисленных крыльев, и в открытые окна с утренней почтой влетело не меньше сотни сов. Гарри машинально поднял голову, но ни одного белого пера не промелькнуло в лавине серого и коричневого. Мальчик не знал, хотел ли он получить письмо от крёстного, и сомневался, стоило ли из-за этого расстраиваться. Зато филин Драко Малфоя сел на его плечо с обычной, судя по всему, порцией конфет и печенья из дома.

— Жалеешь, что не пишет?

Мальчик задумался.

— Сам не пойму, может быть.

— Это определенно стоит так напряжённо обдумывать, — саркастично ответил Том.

Гарри только покачал головой, ничего ему не сказав.

***

Мальчик всегда удивлялся желанию Драко Малфоя нарываться на конфликты. И зачем нужно было лезть к Уизли со своими комментариями относительно его семьи? В результате в их перепалку вмешался Грюм, и окружающие могли наблюдать дрессировку белого хорька. К счастью для последнего, мимо проходила декан Гриффиндора, которая и вернула ему нормальный вид. Малфой попытался пробубнить что-то про отца, но Грюма это только раззадорило. Он решил, что стоит побеседовать и с деканом наглого, много о себе возомнившего Малфоя, тоже. Гарри понятия не имел, о чём они говорили, но после этого разговора профессор Снегг провел общефакультетское собрание. Все слизеринцы собрались в их общей гостиной. Практически каждый был серьёзен и напряжён. Декан вышел в центр комнаты и заговорил тихим, но отчётливо слышимым в полной тишине, установившейся в помещении с его появлением, голосом:

— Как я полагаю, многие из вас знают, что произошло с Драко Малфоем. Так вот, ситуация эта крайне неприятная, я бы даже назвал её пощёчиной нам, а самое противное, что противодействовать в полную силу своих возможностей мы не можем.

Слизеринцы возмущённо загалдели. Он дал им пару минут, чтобы успокоиться, а потом продолжил:

— Надо смотреть фактам в глаза: он — бывший аврор, думаю, вы все прекрасно понимаете, что это означает. Многие слышали о нём от родственников, родных многих он арестовывал, и такое не забывается. Но если вы думаете, что вы сможете каким-то образом отмстить, то забудьте об этом. Я надеюсь, что вы серьёзно отнесётесь к моим словам, — окинув толпу студентов взглядом холодных, сравнимых с туннелями глаз, он развернулся и, взмахнув мантией, стремительно покинул гостиную.

— Надо же тебе.

— Что-то не так?

— Неважно. А из Северуса хороший декан вышел. Лучше, чем можно было ожидать.

— Да, наверное.

Следующие два дня прошли без серьёзных происшествий, если не считать того, что Невилл Долгопупс умудрился расплавить на зельях свой шестой по счёту котел. Профессор Снегг, который за лето, похоже, достиг нового уровня мстительности, оставил его после уроков, и тот вернулся в гриффиндорскую гостиную, как Гарри услышал потом из разговоров, совершенно пав духом, — ему пришлось выпотрошить целую бочку рогатых жаб.

— Я даже знаю, кто этому поспособствовал. Не на тебя же ему срываться, а тут идеальный объект, — комментировал Том.

Всем было прекрасно известно, что Снегг стремился занять место преподавателя защиты от тёмных искусств, но у него это не получалось уже четвёртый год. Он терпеть не мог всех предыдущих преподавателей защиты и не скрывал этого, но явно остерегался высказать открытую враждебность по отношению к Грозному Глазу Грюму. И в самом деле, когда бы Гарри ни видел их вместе — во время еды или когда они встречались в коридоре — у него возникало впечатление, что Снегг всячески избегал взгляда Грюма — хоть магического глаза, хоть обычного.

— Это неудивительно.

На все вопросы подопечного он отмалчивался. Можно сказать, все шло относительно спокойно. Но так просто не могло долго продолжаться. Это был первый урок ЗОТИ в году, и ничего не предвещало чего-то сверхнеобычного. Начался он вообще банально: все раскладывали учебники и письменные принадлежности. Вскоре из коридора донеслись клацающие шаги Грюма, и он вошёл в класс — такой же странный и пугающий, как и всегда. Ученикам даже была видна его деревянная нога, высунувшаяся из-под мантии.

— Можете убрать их, — хрипло прорычал он и, проковыляв к своему столу, сел. — Эти книги. Они вам не понадобятся.

Грюм вытащил классный журнал, тряхнул длинной пегой гривой, убирая волосы с покорёженного и усеянного шрамами лица, и стал называть имена, причём его обычный глаз не отрывался от списка, в то время как магический вращался по сторонам, устремляясь на студента, когда он или она отзывались.

— Ну что же, — сказал он, когда последний названный заявил о своём присутствии. — Профессор Люпин написал мне о вашем классе. Похоже, вы достаточно основательно овладели противодействием Тёмным Созданиям — прошли боггартов, Красных Колпаков, болотных фонарников, гриндилоу, ползучих водяных и оборотней — я правильно понял?

Класс согласно загудел.

— Но вы отстали — и очень отстали — в отношении заклятий. Да, вы научились справляться с различными тварями разной степени опасности, но теперь мы будем с вами учиться защищаться от более страшного врага: другого волшебника. Дело в том, что всяческие Тёмные Создания достаточно редкие, и чтобы наткнуться в повседневной жизни, нужно очень постараться. Другое дело — люди.

Профессор Грюм начал читать лекцию... про Непростительные заклятия. О них знали многие в классе. Впрочем, показывали это знание студенты по-разному. То, что все заклятия назвали именно гриффиндорцы, не означало, что слизеринцы никогда не слышали о таких. Лекция была завершена практической демонстрацией этих самых заклятий. Было, мягко говоря, неприятно. Даже слизеринцы, которые обычно старались не демонстрировать свои чувства, выглядели очень напряжёнными. Что же говорить о Гарри Поттере? Последнее заклинание его добило. Конечно, ему приходилось ни один раз говорить, что его родители умерли, но смотреть на действие заклинания, которое разрушило его судьбу, было жутко. А Грюм ещё подлил масла в огонь, напомнив всем, что за всю историю известен лишь один человек, сумевший выдержать это, и он, мол, сидит прямо передо мной.

— Том, — начал мальчик, но закончить не смог. Не знал, что сказать.

Тёмный лорд это прекрасно понимал. Что он мог ответить этому мальчишке? Что ему жаль? Да, но, во-первых, ни перед кем он не извинялся и не собирался делать это в данный момент, а во-вторых, это ведь было ложью. И мальчишке она не поможет, ему только хуже станет, если он почувствует её. А парень был слишком проницательный, чтобы не заметить неправду в чьих-либо словах. Оставалось одно: молчать. Впрочем, Гарри вопрос всё же задал.

— Это... больно?

Что же ему нужно было отвечать?

— Не знаю. Пожалуй, нельзя назвать приятным то ощущение, когда из твоей палочки вылетает убивающее заклинание и рикошетом отлетает в тебя же.

Гарри нервно хихикнул.

— Да, глупый вопрос. Прости, чушь несу.

— Не чушь, и, наверное, ты имеешь право говорить мне такое.

— Мы же, вроде бы, решили не возвращаться к тому разговору. Глупо жить прошлым. Просто больно.

Грюм заговорил вновь — как казалось Гарри, где-то вдалеке. С немалым усилием Гарри заставил себя вернуться к реальности и прислушаться к словам преподавателя.

— Авада Кедавра — заклятие, требующее для выполнения серьёзной магической мощи. Сейчас вы все можете достать свои волшебные палочки, направить на меня и произнести положенные слова — однако сомневаюсь, чтобы меня от этого хотя бы насморк прохватил. Но ничего, я здесь для того и есть, чтобы научить вас, как это делать. Возникает вопрос — если всё равно нет противодействующего заклятия, то зачем я вам это показываю? Затем, что вы должны знать. Вы должны ясно представлять себе, как выглядит самое худшее. Недопустимо, чтобы вы вдруг оказались в ситуации, где столкнётесь с этим нос к носу. БУДЬТЕ ВСЕГДА НАЧЕКУ! — взревел он, и весь класс опять подскочил.

Остаток урока студенты конспектировали примечания к каждому заклятию. До самого удара колокола никто не проронил ни слова, но как только Грюм отпустил их и они вышли из класса, волшебников буквально прорвало. Большинство гриффиндорцев обсуждало заклятия со смесью ужаса и восторга: «Видел, как его трясло? А как он убил его — прямо вот так!». Слизеринцы выглядели пришибленными и были бледнее обычного. Видимо, это слишком бросалось в глаза, так как к ним даже подошёл Флинт. Он пошептался с парой человек, причём те дружно мотнули головами в сторону Поттера, постоял несколько секунд, в задумчивости покусывая губу, а потом, видимо, приняв какое-то решение, приблизился к мальчику.

— Поттер, ты как?

Тот пожал плечами.

— Давай так: ты же идёшь на ужин, так? Декан просил тебя зайти к нему, вот после принятия пищи и пойдёшь. Задача ясна?

— Однако...

— Что же тут неясного?

— Вот и хорошо, иди.

Во время ужина Гарри стал замечать осторожные взгляды слизеринцев, и он не слишком горел желанием выяснять причину такого явления. После ужина он отправился в кабинет декана, а то ведь с Флинта бы ничего не сталось лично отконвоировать подопечного. Гарри понятия не имел, что хотел от него профессор Снегг, но понимал, что скоро он скоро это выяснит.

— В любом случае хуже уже не будет.

— Вот утешил, так утешил.

— А чего ты ждал?

— Не знаю, Том, понятия не имею.

Глава 31

Гарри Поттер сидел в кабинете декана и наблюдал за его метаниями. Было видно, что Снеггу очень не нравились происходящие события, но сделать он ничего не мог. Почти.

— Поттер, если вам нужно успокоительное...

Мальчик его перебил:

— Не нужно, сэр. Я в порядке.

Тот вздохнул.

— Поттер, поверьте, последнее, что я хочу, — это лезть к вам в душу, но профессор Грюм...

Он не закончил.

— Показал, что с нами может случиться, — тихо продолжил Гарри.

Декан нахмурился.

— О чём вы говорите?

— Неважно.

— А вот с этого момента поподробнее.

— Не собираюсь я ничего объяснять, ясно?!

— Ты, видимо, не понял, так вот делаю акцент: это не просьба.

— Наплевать!

— Поттер, ты нарываешься, — прошипел Том.

— Профессор, вам от меня что-то нужно? Можно я тогда пойду?

Зельевар кивнул.

— Мы не закончили!

— Я не обязан перед тобой отчитываться!

Несколько секунд Том молчал. Гарри же вдруг понял, что именно ляпнул. Нужно было что-то сказать, но вот что... Тем временем Том продолжил:

— Верно. Не обязан, — и замолчал.

Сначала мальчик не обратил на это никакого внимания. Во-первых, он был обижен на Тома, который почему-то никак не мог отстать от него с идиотскими вопросами. Ну, и, во-вторых, Том ведь и раньше мог какое-то время не комментировать абсолютно всё, что он наблюдал. Редко, конечно, но бывало. Заметно это стало на зельеварении. С этим предметом у Гарри складывались непростые отношения. Разумеется, он понимал всю его важность, и поскольку это было первым, требующим много усилий и труда, делом, которому его стал учить Том, да к тому же то, что Снегг не придирался к работам своих учеников публично, совершено не означало, что он не делал этого в принципе. По этой причине мальчик старательно учил разные составы и пытался понять, почему выбраны конкретные ингредиенты и способ приготовления. Конечно, бывали и промахи, но Том всегда давал ему дельные советы и обращал внимание мальчика на обстоятельства, которые могли привести к негативным результатам. Теперь же он ничего не говорил. Вообще. Потому то, что произошло на уроке, было закономерным и случилось неспроста. В воздухе витало ощущение праздника: совсем скоро, буквально через несколько часов, должны были прибыть гости из других школ, поэтому на уроках никто особо не напрягался. Даже на зельеварении, тем более, что оно заканчивалось раньше. Впрочем, на результат, получившийся у Поттера, повлияло совсем не это. У него были проблемы поважнее: его обида на Тома как раз перешла в ту стадию, когда понимаешь, что ты сделал что-то не так, тебе становится стыдно, и ты пытаешься придумать, как теперь это всё разгрести. В конце концов, голос в его голове ничего просто так не делал, и если он так активно пытался что-то выяснить, то, видимо, это что-то было действительно важным. Наконец, это вообще неправильно и неблагодарно с его стороны — срываться на Тома. Тот не был повинен в доведении его до чересчур нервного и тревожного состояния, и кричать на него было глупо. Таким образом, приступ самоедства, внезапно напавший на Поттера, был в самом разгаре, зато правильная последовательность приготовления зелья осталась вне поля первостепенных интересов. Результат не заставил себя ждать. Во время урока Снегг всё с нарастающим беспокойством наблюдал за действиями мальчика. Обычно Поттер был сосредоточен на зелье, и это приносило определённые плоды. Теперь же он явно летал в неизвестных далях и мало обращал внимание на то, что и в каком виде он кидал в котёл. В первый раз он просто сказал мальчику, что его действия не отвечают инструкции, и если он не хочет запороть зелье, то нужно принимать какие-то меры. Затем скучающим тоном сообщил, что хоть в классе и хранился определённый запас зелий, не стоило опустошать его, вынуждая отдать часть снадобий в Больничное крыло. Мальчик посмотрел на него, но только покачал головой, выслушав это явное предостережение не доводить дело до несчастного случая, который, впрочем, не заставил себя ждать. Следующий ингредиент оказал фатальное воздействие на зелье. Котёл взорвался зрелищно, с громким шипением и брызгами во все стороны. Последнее, что Гарри услышал, был крик Тома: «Поттер!». Школа встречала зарубежных гостей, а мальчик тем временем лежал в Больничном крыле.

— Поттер, очнись, а? — так звучала первая реплика Тома.

— Что произошло?

— Поверьте, Поттер, меня тоже это интересует, — произнёс Снегг.

— Я плохо помню…

Декан в ответ зло усмехнулся.

— Ваша проблема, Поттер, в том, что вы не умеете адекватно рассчитывать собственные силы и возможности. Поверьте, есть такие ситуации, которые требуют вмешательства взрослого. Но великий Гарри Поттер выше всего этого. Он предпочитает молча и незаметно страдать, пока не подорвёт что-нибудь. Так вот, довожу до вашего сведения, если вы так и не поняли: я за вас отвечаю. И если вы сами не можете правильно оценивать своё состояние, то я просто буду вынужден принимать меры. Я сильно сомневаюсь, что вам это понравится.

— Простите, сэр. Этого больше не повторится.

— Надеюсь, Поттер. Да, вам пришло письмо от вашего опекуна.

Гарри взял конверт.

— Спасибо.

Мальчик не был уверен, рад ли он был полученной весточке. Декан ушёл. Некоторое время что мальчик, что Том, молчали, но Гарри решил первым нарушить тишину:

— Я хочу извиниться. Я... я не должен был на тебя срываться. Ты так во многом мне помог, преподал мне столько ценных уроков, что невозможно забыть об этом, растоптав, как будто такого никогда и не было. Я хочу сказать: мне жаль.

Мальчик замолчал. Он понятия не имел, что ещё можно сказать в такой ситуации. Наконец Том заговорил:

— Мне нужно принять твои извинения, хотя бы из инстинкта самосохранения, а то последствия принимают опасный оттенок. Не стоило забывать, что тебе всего четырнадцать, и, пожалуй, нужно было сразу прояснить ситуацию. Извинения приняты.

Гарри облегчённо выдохнул.

— Но в качестве подтверждения своих намерений ты объяснишь, в чём дело. Я тебя внимательно слушаю.

— Скажи честно, Темный лорд — это ведь не полностью твоя личность. То есть в Тайной комнате я видел тебя же, но явно младше. Значит, есть и старше? И вообще, кто они такие?

Том вздохнул. Называется, приехали. Заставил объясняться на свою голову. И что теперь ему рассказывать? Правду? Ну, что же, попробуем.

— Ты должен понимать, что то, что ты сейчас услышишь, не должен узнать ещё кто-нибудь. Про это знают мало, а говорят ещё меньше, но мне придётся тебе это объяснить.

Мальчик молчал. Он понимал, что Тома сейчас сбивать нельзя, а то больше таких откровений не последует.

— Есть разделы магии, которыми не принято пользоваться. Это и есть самая страшная тёмная магия. Именно к ней относится изготовление крестражей.

— И что это такое?

— Часть души, помещённая в сосуд. Этим сосудом может быть предмет, животное, ну, и, как выяснилось, человек тоже. Если человек сделал хотя бы один крестраж, то он не может умереть. Я сделал несколько крестражей.

— То есть в Тайной комнате я видел крестраж? Подожди, ему было лет шестнадцать. Я правильно понимаю, они как бы законсервированы в определённом возрасте?

— Вроде того. Как фотографии.

— Получается, есть некий создатель, который понаделал крестражи, а про нас он не в курсе? И если он нас найдёт, то...

— Я не знаю. Но я сильно сомневаюсь, что с ним стоит вступать в переговоры. Теперь ты понял, почему никто не должен знать?

— Подожди, — у мальчика потемнело в глазах. — Если директор узнает…

— Он хочет меня уничтожить. Практически любыми методами. Думаю, ты понял, что я имею в виду.

Тут он замолчал, так как почувствовал панику, которая буквально затопила его подопечного.

— Поттер. Поттер, послушай.

Ноль внимания.

— Гарри.

О, услышал. Аж рот от удивления открыл. В конце концов, за тринадцать лет первый раз по имени назвал.

— А теперь ты будешь меня внимательно слушать и попытаешься понять, что я хочу до тебя донести. Задача ясна?

Мальчик кивнул.

— Это проблема, но ты не будешь её решать в одиночку. Она, в общем-то, и не совсем твоя. Понял? Ты не будешь с этим разбираться, ясно?

— А у нас получится?

— Должно. Обещаю. Ну, а теперь-то ты будешь читать письмо?

— Ах да, давай.

Он развернул конверт.

"Гарри, до меня доходят странные слухи. Пока ничего конкретного, но будь начеку, а то предвестники нехорошие. Да, хотел спросить, у тебя недавно шрам не болел? Если заболит, то сразу иди к директору. Я тут слышал, что он вызвал из отставки Грозного Глаза. Это означает, что он читает знаки — даже если никто, кроме него, этого не делает. Да, еще одно: не верь своим однокурсникам. Честно говоря, я до сих пор удивляюсь, как ты вообще очутился на Слизерене, но ты должен понимать, что они легко предадут. И в первую очередь это касается твоего декана. Гляди в оба, Гарри. Надеюсь на скорую встречу. Сириус".

— Да уж. Мелкий, ты не обижайся, но у твоего опекуна совсем с мозгами плохо. Видимо, обделили, правда, непонятно, за счёт чего.

— Знаешь, это, конечно, неправильно, но я склонен с тобой согласиться. Я понимаю, что он пытается заботиться обо мне, но... Тут другое странно.

— И что же?

— Откуда он знает про шрам? И почему я должен из-за этого идти к директору, а не в Больничное крыло?

— Твою мать!

***

Посетителей было довольно много. Большинство пришло со своего факультета, и был это скорее визит вежливости. Конечно, среди них выделился Флинт, который пообещал, что ещё одна такая выходка, и он лично будет таскать Поттера к мадам Помфри при каждом подозрительном случае. Это жутко насмешило Тома, а Гарри наоборот заставило поёжиться. Со слизеринца сталось бы воплотить свою угрозу в реальное действие. Ещё приходила Гермиона, которая и рассказала подробности приезда иностранных гостей.

— Участников будет выбирать Кубок огня. Желающие участвовать в конкурсе на звание чемпиона должны разборчиво написать своё имя и название школы на куске пергамента и опустить его в Кубок. Им даётся на размышление двадцать четыре часа. Артефакт будет выставлен в холле. И завтра вечером выбросит с языками пламени имена чемпионов, которые примут участие в Турнире Трёх Волшебников. Конечно, избраны будут достойнейшие из достойнейших. Кубок на всю ночь останется в холле и будет доступен всем, кто хочет участвовать в Турнире. К участию будут допущены только те, кто достиг семнадцати лет. Знаешь, это очень хорошо, что хоть кто-то об этом подумал, а то многие ученики как будто помешались из-за возможной перспективы получения больших денег и вечной славы. Между прочим, вероятность красивой, ну, или не очень, смерти гораздо больше, но кого это волнует?

Гарри отвечал ей только кивками головы и фразами, что он, мол, тоже удивляется. Казалось, что всё наладилось. Как раз к вечеру того дня, когда должны были выбирать участников Турнира, мальчика выписали. Ничего не предвещало очередных проблем. Ужин, казалось, никогда не кончится. Может, потому, что праздник длился второй день, Гарри не налегал, как обычно, на изысканные блюда. И не он один, все вокруг ёрзали на стульях, тянули шеи, вставали на ноги, всеми овладело нетерпение: скоро ли Дамблдор завершит трапезу? Кого выберут Тремя Волшебниками? Наконец Дамблдор объявил, что осталось совсем мало времени до того, как Кубок огня примет решение.

— Думаю, ему требуется ещё минута. Когда имена чемпионов станут известны, попрошу их подойти к столу и проследовать в комнату, примыкающую к залу. — Он указал на дверь позади профессорского стола. — Там они получат инструкции к первому туру состязаний.

Директор вынул волшебную палочку и широко ей взмахнул; тотчас все свечи в зале, кроме тех, что горели в тыквах, погасли. Зал погрузился в полутьму. Кубок огня засиял ярче, искрящиеся синеватые языки пламени ослепительно били по глазам. Но взгляды всех присутствующих всё равно были прикованы к Кубку, кое-кто поглядывал на часы... Сначала никаких неожиданностей не происходило. От Дурмстранга чемпионом стал Виктор Крам, от Шармбатона — Флёр Делакур. Честь Хогвартса выпало защищать Седрику Диггори. Аплодисменты не смолкали долго. Дамблдор стоял и ждал; вот наконец зал угомонился, и он, довольно улыбаясь, принялся за вступительную речь:

— Превосходно! Мы теперь знаем имена чемпионов. Я уверен, что могу положиться на всех вас, включая учеников Шармбатона и Дурмстранга. Ваш долг — оказать всемерную поддержку друзьям, которым выпало защищать честь ваших школ. Поддерживая своих чемпионов, вы внесёте поистине неоценимый вклад…

Директор внезапно замолчал, и все сразу поняли, почему. Кубок огня вдруг покраснел. Посыпались искры. В воздух взметнулось пламя и выбросило ещё один пергамент. Дамблдор, не раздумывая, протянул руку и схватил его. Поднёс к огню и воззрился на имя, написанное на обгоревшем обрывке бумаги. Повисла длинная пауза. Директор смотрел на пергамент, весь зал наблюдал за ним. Наконец он кашлянул и прочитал:

— «Гарри Поттер».


Комментарий к главе:
Думаю, это последняя глава в этом году, так что можно начать поздравлять читателей с праздниками и подводить итоги прямо сейчас. С наступающими всех праздниками. Пусть Новый год принесет нам только хорошее. Тем, кто пишет, - регулярной и плодотворной музы, тем, кто читает, - обновлений. Большое спасибо всем, кто это читает. Еще большее - тем, кто это комментирует. С наступающим.

Глава 32

Гарри сидел как громом поражённый. Он, верно, ослышался... Может, это сон... Но нет, кажется, явь. Преподаватели и ученики — все устремили на него изумлённые взгляды. Никаких аплодисментов, только жужжание, как будто в зал залетел рой рассерженных пчёл. Кто-то встал, чтобы лучше рассмотреть приросшего к стулу мальчика.

— Что это за бред?

— Не знаю. Пойдём, будем разбираться, — ответил Том.

Гарри видел, что его декан пытался что-то втолковать директору, а тот хмурился.

— Гарри Поттер, — повторил Дамблдор, — подойдите, пожалуйста, сюда.

Ну а что делать? Пришлось идти. Мальчику казалось, что время стало вязким и тягучим. Какой долгий путь — шагать ещё и шагать! Жужжание становилось более громким, взоры присутствующих в зале волшебников сопровождали его, как лучи прожекторов. Минула целая вечность. И вот наконец он посмотрел прямо в глаза Альбуса Дамблдора под взглядами всех сидящих за столом.

— Тебе в ту дверь, Гарри, — произнёс директор, и не было улыбки на его лице.

Мальчик обошёл преподавательский стол. Профессор Снегг еле заметно кивнул ему. Было видно, что профессор пребывал в шоке, как и все остальные, но уже думал, что делать в данной ситуации. Гарри отворил дверь и очутился в небольшой комнате. Портреты волшебниц и колдунов украшали стены, у одной из них находился красивый камин, в котором, постреливая, пылал огонь. Чемпионы стояли у камина. На фоне яркого пламени их темные силуэты выглядели до странности внушительно. Крам, ссутулившись и о чём-то сосредоточенно думая, притулился к каминной полке. Седрик заложил руки за спину и глядел на огонь. Флёр Делакур, откинув назад волну белокурых волос, повернулась к Гарри.

— В чём дело? Нам нужно вернуться обратно в зал?

Она, видимо, подумала, что его прислала администрация. Как же им объяснить, что случилось? Какие же они взрослые.

— Дело не в них, мелкий. Совсем не в них, — заметил Том.

— А в чём?

— А в том, Поттер, кто это подстроил.

В комнату вошли организаторы Турнира Трёх Волшебников.

— Необычайное происшествие! Джентльмены... леди, — обратился один из них к чемпионам, таща Гарри к камину. — Позвольте представить вам, как бы удивительно ни звучало, четвёртого чемпиона, участника Турнира!

— Позёр! — прошипел Том.

Виктор Крам расправил плечи, оглядел Гарри с головы до ног, и его хмурое лицо потемнело. Седрик вопросительно переводил взгляд с Бэгмена на Гарри, как будто ослышался. Что до Флёр, то она взмахнула блестящей волной волос и с улыбкой промолвила:

— О-ля-ля! Очень весёлая шутка.

— Это не шутка. Имя Гарри только что выскочило из Кубка.

Чемпионы отреагировали по-разному, но общий смысл был очевиден: они явно считали, что Гарри явно не место на предстоящем соревновании. Тут уж Гарри не выдержал.

— Можно подумать, я сюда сильно рвался, — мысленно возмутился мальчик. — Вот просто мечтаю я покончить жизнь самоубийством, и чем зрелищнее, тем лучше.

— Успокойся. Поверь, при данных обстоятельствах это не самая большая твоя проблема. Нужно учиться отделять главное от второстепенного.

Тем временем директора пытались выяснить, на каких это основаниях Хогвартс собрался выставить двух чемпионов. Их прервал Снегг:

— Мне кажется, что присутствующие здесь слишком рано определили Поттера в участники.

— Ого. Интересно.

— Что вы хотите этим сказать, Северус? — поинтересовался директор.

— Согласно правилам, Поттер не имеет права участвовать в Турнире: он не достиг совершеннолетнего возраста. И из данной ситуации есть два выхода. Во-первых, можно просто согласиться с этим весьма необычным решением кубка, но тогда Поттер автоматически признаётся полностью дееспособным. Во-вторых, можно известить его опекуна, который имеет право оформить отказ от участия. Но лучше бы вы подумали, как эта заявка вообще попала в Кубок. Лично я не замечал за Поттером таких порывов, да и если бы они вдруг обнаружились, то он просто не смог бы обойти возрастную черту.

Зельевар повернулся к Гарри.

— Поттер, вы кидали своё имя в Кубок огня?

— Нет, сэр.

— Вы просили кого-то из старшекурсников сделать это за вас?

Мальчик отрицательно помотал головой.

— Вы хотели принять участие в Турнире?

— Нет, профессор.

— У меня больше нет к нему вопросов, — сказал Снегг, вновь обернувшись. — Какой-то маг сумел обмануть предмет, обладающий исключительными магическими свойствами. Только мощнейшее заклятие Конфундус могло заставить Кубок забыть, что в Турнире должны участвовать три школы. Надо иметь в школе всего одного претендента, чтобы Кубку не из кого было выбирать. И скорее всего, имя Поттера подложили от некой четвёртой школы.

— Я смотрю, ты долго думал об этом? — холодно заметил Каркаров. — Занятная гипотеза.

Снегг едва заметно усмехнулся.

— Работа у меня такая, Игорь, думать. Советую и тебе почаще напрягать мозги. Лишним это явно не будет.

— Нам неизвестно, как это могло произойти, — обратился Дамблдор к присутствующим. — Но иного выхода нет. Кубок выбрал двоих: Седрика и Гарри. И им ничего не остаётся...

— Это пока неизвестно.

Директор вздохнул. Было видно, что он сильно сомневался в другом исходе, но спорить считал делом неблагодарным.

— Думаю, следует поступить так: чемпионов можно отпустить, все положенные инструкции вполне подождут до завтра. Что касается опекуна Гарри, то, Северус, раз ты это предложил, то сам и сообщишь ему. Пусть он завтра посетит школу, я открою для него камин.

— Инициатива наказуема.

Снегг явно не ожидал от начальника такого подвоха, и если бы взглядом можно было воспламенять, то в помещении бы уже бушевал средних размеров пожар. Увы, особого выбора у зельевара не было.

***

Гарри лежал в кровати и пытался как-то систематизировать, уложить в голове то, что произошло этим вечером. Том явно мог как-то прокомментировать ситуацию, но понимал, что момент не был подходящим, поэтому пока молчал. После разговора с директором Снегг действительно связался с Сириусом через камин, и какое-то время они потратили на выяснение отношений. Точнее, тот пытался свалить хотя бы часть вины на школьного врага. Впрочем, развить эту тему ему особо не дали, так как зельевар и так был уже на взводе. Снегг сразу сообщил, что ему плевать, что Блэк там себе придумал. И что он должен понимать, что если есть хоть малейший шанс отменить участие его крестника в Турнире, то нужно им воспользоваться. На секунду мальчику показалось, что Сириус начнёт перепалку по новой, но тот неожиданно посерьёзнел и подтвердил, что следующим же днём прибудет в школу. Декан, закончив разговор, отвел подопечного в слизеринскую гостиную. Большинство слизеринцев оставалось там. Было ясно одно: они ждали Поттера. Едва войдя, Гарри почувствовал, что на него буквально пялятся, как на какой-то музейный экспонат. Не то чтобы он раньше не сталкивался с повышенным вниманием к своей персоне, но ему казалось, что слизеринцы таким не страдают. Точнее, лучше умеют скрывать подобный интерес. Только тогда Поттер окончательно понял, что очень устал и был просто не в состоянии отвечать на какие-либо вопросы. Вдруг из этой пока ещё молчаливой толпы вышел Флинт, привлёк внимание остальных и медленно, цедя каждое слово, проговорил:

— Вы не будете лезть к нему с вопросами. И смотреть на него, как на воскресшего Мерлина, тоже необязательно.

Все молчали. Парень повернулся к Гарри.

— Мне кажется, тебе сейчас надо поспать. Завтра будем разбираться на здоровую голову.

Мальчик кивнул. Совет был хороший, и он с радостью им воспользовался. Но хоть как-то осмыслить случившееся всё равно было нужно, поэтому Гарри начал анализировать произошедшие события.

— Итак, что мы имеем? — поинтересовался Том.

— Коротко говоря, у нас очередные проблемы. И шанс их избежать очень мал?

— В общем, правильно. И самое плохое, что нас втянули во что-то очень мутное. Главное сейчас — понять, чем это может для нас обернуться. И кому это выгодно. Твои предположения?

Гарри задумался. Хороший вопрос: «Кому это выгодно?», но ответа на него у мальчика не было.

— А это может быть как-то связано с тем, что произошло на Чемпионате?

— Пока не знаю.

— Слушай, а шансов на то, чтобы избежать участия во всем этом... совсем никаких, да?

Том вздохнул. Он понимал, что хотел услышать его подопечный, но самому себе врать было глупо, как и давать ложную надежду Поттеру.

— Никаких. Нам остаётся только ждать, что произойдёт дальше. Ну, и, конечно, усиленно тренироваться.

— И кто бы сомневался?

— А кто сказал, что будет легко?

Разговор с остальными слизеринцами всё же состоялся. Гарри сообщил им, что не кидал никакого клочка пергамента со своим именем в кубок и вообще участвовать В турнире не стремился, но, похоже, у него не оставалось выбора. Слово взял Флинт. Конечно, оратор из него был не самый лучший, но говорил он искренне и по существу. Общий смысл сводился к тому, что раз уж так вышло, что Поттер вынужден представлять весь факультет, то все они — на этих словах Маркус обвёл взглядом собравшихся, задержавшись на некоторых чуть дольше, — заинтересованы в том, чтобы он не просто выжил, но и достойно выступил. Приходилось Гарри соответствовать. С их помощью в том числе. Это было весьма неожиданно, и, чего уж греха таить, весьма приятно. И мотивы, из-за которых они это предлагали, не играли первостепенной роли. Вскоре пришёл декан и сообщил, что его опекун прибыл в школу. Состоялось собрание в директорском кабинете, где крёстный предпринимал попытки отменить участие Гарри в Турнире, а Дамблдор со скорбным видом качал головой и как заведённый повторял, что ему очень жаль, но у мальчика нет выбора. Сириус плевался, кричал, но сделать ничего не мог. Выяснилось следующее: когда имя Гарри вылетело из Кубка, автоматически создался магический контракт, обойти который не представлялось возможным. Оставалось одно: участвовать и надеяться, что до смертельного исхода дело не дойдёт.

Нельзя сказать, чтобы урок зельеварения приносил Гарри удовольствие: косые взгляды половины класса могут кому угодно настроение испортить, но когда в класс шмыгнул Колин Криви и, одарив Поттера сияющей улыбкой, подошёл к Снеггу, мальчик понял, что это были только цветочки.

— В чём дело? — сухо спросил декан Слизерина.

— Простите, сэр, но Гарри Поттера вызывают наверх.

Снегг, нагнувшись, приблизил к Колину крючковатый нос, и улыбка сползла с восторженного лица малютки.

— Поттеру предстоит ещё час работы с зельями. Наверх он поднимется после урока.

Колин покраснел.

— Сэр, сэр, его ждет мистер Бэгмен, — испуганно проговорил он. — Все чемпионы должны идти. Их, по-моему, будут фотографировать.

Фотографировать! Ну зачем, зачем он это сказал?!

— Хорошо, хорошо, — прошипел Снегг. — Оставьте, Поттер, здесь сумку.

— Пожалуйста, сэр, Гарри надо взять сумку с собой. Все чемпионы там...

— Хорошо. Поттер, зайдёте потом ко мне, вам ясно?

— Да, сэр.

Гарри перекинул сумку через плечо и пошёл к выходу из класса.

— Как удивительно, правда? — затараторил Колин, стоило только Гарри закрыть за собой дверь. — Только представь себе, ты — чемпион!

— Да, удивительно, — тяжело вздохнул Гарри, поднимаясь по лестнице и направляясь в холл. — А для чего они будут фотографировать?

— Думаю, для «Пророка».

— Только этого мне не хватало, — мрачно изрёк Поттер.

— А ты чего хотел? Ты — вечное исключение из всевозможных правил, — "приободрил" мальчика Том.

— А тебе, я смотрю, весело?

— Пока да. Нужно спокойнее реагировать, а то это ведь не первый и далеко не последний такой случай.

— Мне не нужна вся эта известность!

— Я это знаю, но сделать ты уже ничего не сможешь. Поэтому прекрати психовать.

— Угу.

— Желаю удачи, — попрощался у двери Колин. Гарри, постучав, вошёл в зал.

Глава 33

Гарри очутился в небольшой аудитории. Большинство столов были сдвинуты в конец, образуя в центре пустое пространство. Три из них составлены вместе перед доской и накрыты длинной бархатной скатертью. За ними пять кресел. В одном сидел Людо, беседуя с незнакомой Поттеру ведьмой в алой мантии. Виктор Крам, по обыкновению, задумчиво стоял в стороне от всех. Седрик и Флёр беседовали. Вид у неё был довольный, не то что в день приезда. Девушка то и дело откидывала голову, и длинные белокурые волосы на свету красиво переливались. Пузатый коротышка с большой чёрной камерой, слегка дымившейся, краем глаза любовался ею. Увидев Гарри, Бэгмен вскочил и радостно запрыгал к нему.

— Запомни, Поттер, именно так выглядят самые опасные маньяки, — с ядовитым сарказмом сказал Том.

— Почему маньяк, я понял, а почему опасный-то?

— Потому что реакцию на обычного можно смело списывать на самооборону, а тут нас с точки зрения закона просто не поймут.

— Можно подумать, что ты особо считаешься с буквой закона. Если я правильно понимаю, то как минимум часть того, чему ты меня учишь, противозаконно.

— Ищешь новое оправдание своей лени? Не прокатит, ничего запрещённого там нет. А вообще, при сильном желании убить можно почти любым заклинанием. Всё, хватит отвлекаться, там к тебе маньяк подбирается.

— А вот и четвёртый чемпион! Входи, Гарри, входи! Не волнуйся, это просто церемония проверки волшебных палочек. Сейчас подойдут члены судейской бригады.

— Проверка волшебных палочек? — озадаченно переспросил мальчик.

— Да, Поттер, не тупи. Им надо убедиться, что твоя палочка не содержит никаких дефектов, это же твой главный инструмент в соревнованиях.

Бэгмен тоже объяснил, что включает в себя проверка, а потом представил незнакомку Гарри.

— Познакомься, Рита Скитер. Она готовит небольшой материал о Турнире для «Пророка».

— Не такой уж и небольшой, Людо, — поправила его Рита, впившись цепким взглядом в Гарри.

— Поттер, у нас проблемы.

— Опять?

— Не опять, а снова.

— И что на этот раз?

— Не что, а кто. Эта женщина. Могу сказать, что я знаком с тем, что она пишет. Она часто искажает реальный смысл происходящего, и правда в её статьях, даже если она там и бывает, теряет изначальную суть.

— Нельзя ли до начала церемонии взять у Гарри коротенькое интервью? — обратилась она к Бэгмену, не отрывая от мальчика глаз. — Самый юный чемпион, несомненно, прибавит статье рейтинга.

— Разумеется! Гарри, ты не возражаешь?

— Вообще-то возражаю. Дело в том, что я вовсе не стремился участвовать в Турнире, но раз уж так получилось, то не хотелось бы усиливать шумиху. Она и так велика.

— Вот как? Жаль, очень жаль, но...

— Но заставить вы меня не имеете права, а то ведь бытует мнение, что мы живём в свободной стране.

— Разумеется. Но, может, хотя бы пару вопросов?

Мальчик задумался.

— Не стоит посылать её подальше к Мерлину прямо. Ссориться с ней небезопасно для репутации, но отвечать на её вопросы — дело очень ненадежное. Так что думай, что говоришь, и будь осторожен в высказываниях.

— Давайте так: вы зададите, допустим, три вопроса. Я постараюсь на них ответить, но мне бы не хотелось, чтобы мои ответы получили... не то толкование, вы меня понимаете?

— Хорошая формулировка. Обтекаемая такая. Не подкопаешься, — одобрил Том.

— Договорились. Что же побудило тебя стать участником Турнира?

Гарри нахмурился.

— Я уже говорил и повторю ещё раз: я не стремился стать участником этого состязания и понятия не имею, что произошло, но теперь у меня нет выбора.

— Что ты чувствуешь перед состязаниями? Взволнован? Нервничаешь?

— Вы думаете, что человек в здравом уме и без суицидных отклонений может реагировать на участие в смертельно опасном состязании по-другому? Я читал статистику, так что да, нервничаю.

— Правда, что ли?

— Ты помнишь своих родителей? — сменила тему Рита.

— Мне был всего год, так что нет.

— Как тебе кажется, они бы обрадовались, узнав, что их сын — участник Турнира Трёх Волшебников? Гордились бы тобой? Беспокоились? Или бы это им не понравилось?

— Не знаю. Они умерли, я их не помню и не знал, а составлять объективное мнение с чужих слов — занятие неблагодарное. Ваш лимит вопросов исчерпан.

К счастью, пришёл директор с судьями и специалистом. Мадам Максим, профессор Каркаров, мистер Крауч и Людо Бэгмен сели за стол. Рита расположилась в углу, вынула из сумки начатую статью, разгладила её на колене. Олливандер остался стоять.

— Позвольте представить вам мистера Олливандера, — обратился к чемпионам Дамблдор, заняв место за столом судей. — Он проверит ваши палочки, дабы убедиться в их готовности к турнирным сражениям.

— Мадемуазель Делакур, начнем с вас, если не возражаете. — Мистер Олливандер вышел на середину класса.

Флёр Делакур лёгкой походкой подошла к нему и протянула палочку.

— Хм-м, — протянул Олливандер, повертел её в длинных пальцах как дирижёрскую палочку. Из неё посыпался сноп розовых и золотых искр. Мастер поднес её к глазам и внимательно рассмотрел. — Ясно, — сказал он спокойно. — Двадцать сантиметров, не гнется, розовое дерево. Боже милостивый! Содержит...

— Волос с головы вейлы, моей гран-маман.

— Кто бы сомневался.

— Да... да, — сказал Олливандер. — Я никогда не использовал её волос для палочек. Слишком уж они получаются темпераментные. Но каждому своё, и если она вам подходит...

Дальше мастер проверил палочку на наличие царапин, и, не обнаружив повреждений, наколдовал букет орхидей, который и вручил девушке.

—Позёр.

— Мистер Диггори, ваша очередь.

Флёр устремилась к своему месту, по пути одарив Седрика улыбкой.

— А-а, узнаю своё изделие, — заметно оживился мистер Олливандер, беря палочку Седрика. — Прекрасно её помню. Содержит один волос из хвоста уникального экземпляра жеребца-единорога — около двух метров в холке. Чуть не проткнул меня рогом, когда я дернул его за хвост. Тридцать пять сантиметров, ясень, хорошая упругость. Регулярно её чистите?

— Вчера вечером полировал, — улыбнулся Седрик.

Гарри посмотрел на свою палочку. Конечно, нельзя было сказать, что она в плохом состоянии, но эти отпечатки пальцев... Он попытался рукавом мантии стереть их, но из неё тут же посыпались золотые искры. Флёр свысока глянула на него, и Поттер всё оставил как есть.

— Не стоит. Не нужно делать из рабочего инструмента предмет поклонения. В идеале вообще нужно уметь хотя бы частично обходиться без неё, но до идеала далеко, а насчёт отпечатков успокойся.

Мистер Олливандер выпустил из палочки Седрика серебристую спираль дыма на весь класс, остался ею вполне доволен и пригласил на середину комнаты Крама.

Виктор Крам встал, повёл плечами, ссутулился и вразвалку подошёл к мастеру. Протянул палочку и, сунув руки в карманы, нахмурился.

— Хм-м. Ежели не ошибаюсь, творение Грегоровича? Прекрасный мастер, хотя стиль не совсем тот, какой... Ну, это ладно...

Он поднёс палочку к глазам и тщательно рассмотрел её, вертя так и эдак.

— Да... саксаул и сухожилие дракона? — метнул он взгляд на Крама.

Тот кивнул.

— Толстовата, довольно жёсткая, двадцать семь сантиметров... Авис!

Палочка из саксаула выстрелила как ружье, из дула выпорхнула стайка щебечущих птичек и вылетела в окно навстречу солнцу.

— Ну, кто у нас ещё остался? Поттер!

Гарри поднялся с места, прошёл мимо Крама и протянул свою палочку.

— О-о! — расцвёл мистер Олливандер, глаза его вдруг вспыхнули. — Я очень хорошо её помню.

Гарри тоже помнил, как покупал её, как узнал, что его палочка являлась своеобразной сестрой палочки Тёмного лорда. Палочки... Тома. Олливандер изучал его палочку дольше всех. Наконец пустил из неё фонтан вина и возвестил, что она по-прежнему пребывает в безупречном состоянии.

— Благодарю всех, — сказал стоящий за судейским столом Дамблдор. — Возвращайтесь на занятия. Хотя, пожалуй, можете идти обедать, урок вот-вот кончится...

— Не спеши радоваться, тебе еще с деканом разговаривать.

Но тут Бэгмен вспомнил про снимки. Фотографу пришлось изрядно потрудиться, так как мадам Максим закрывала всех в кадре, а места для манёвра не хватало. В конце концов ей пришлось сесть, а все остальные встали вокруг. Потом фотографировали каждого по отдельности. После этого их наконец отпустили. Честно говоря, после такого единственным, чего мальчик хотел, было пойти на обед, но он обещал декану, что зайдёт к нему, а игнорировать профессора Снегга чревато последствиями. Пришлось идти и выслушивать инструктаж декана о том, кто такая Рита, и чем грозят неосторожные высказывания в её присутствии. Было очевидно, что зельевар явно хотел ещё что-то сказать, но, видимо, заметил, что его подопечный не в состоянии воспринимать информацию, и отправил его на обед. Там Гарри перехватил Флинт, и если кто-то и собирался пристать к Поттеру с вопросами, то возможности просто не было, и Гарри был очень за это парню благодарен. А потом пришло письмо от крёстного. Мальчик не был уверен, что то, что написал Сириус, могло ему помочь, но не обращать внимания на информацию, полученную от своего опекуна, было глупо. Конечно, Сириус не был идеален, но и сравнить его с Томом было нельзя. Да если подумать, то у Снегга и то лучше получалось адекватно проявлять заботу, чем у Блэка, но последний был всё же лучше Дурслей. Нужно было прочитать письмо. Крёстный сообщал:

«Я не могу сказать в письме всё, что хочу: слишком опасно, вдруг сову перехватят. Нам нужно переговорить с глазу на глаз. Сделай так, чтобы мы могли встретиться у камина в вашей гостиной в час ночи с 21-ого на 22-ое ноября. Я, как никто, знаю, что ты сам себе лучший страж, а рядом с Дамблдором и Грюмом вряд ли кто отважится причинить тебе вред. Но кто-то, явно могущественный, замыслил недоброе. Ведь твоё имя попало в Кубок под самым носом у Дамблдора. Будь начеку, Гарри. Я по-прежнему хочу знать обо всем необычном, что происходит в замке. А 22-ого ноября дай мне знать о себе как можно быстрее».

— К чему столько конспирации?

— Понятия не имею.

— И что с этим делать?

— Сам решай.

— Спасибо за поддержку.

— Мне кажется, если я сам всё за тебя решу, то тебе не понравится. Хочешь сказать, что я не прав? К тому же, это твой опекун. Так что решать именно тебе.

— Ладно, я подумаю.

— Похвальное решение.


Глава 34

Первый тур надвигался неотвратимо. Разумеется, Том не давал своему подопечному совсем уж впасть в панику, но не волноваться перед таким нелёгким испытанием, будучи в здравом уме и трезвой памяти, было невозможно. К тому же, большинству школьников совсем не нравилось, что четвёртым чемпионом стал именно слизеринец. Пуффендуйцы считали, что этот выскочка хотел присвоить себе часть заслуженной славы их законного чемпиона, гриффиндорцы просто негодовали, видимо, из-за того, что среди них также было немало желающих поучаствовать. Только когтевранцы придерживались нейтралитета. Впрочем, людей, которые помогали выжить в этом месте, где отсутствовал здравый смысл, тоже было достаточно. Во-первых, рядом находился Том, который вполне был способен заменить кого угодно. Во-вторых, Гермиона оказалась единственной гриффиндоркой, которая открыто поддерживала Гарри Поттера. Отношения с факультетом это явно не улучшило, но она не стремилась об этом говорить, а Гарри не настаивал. К тому же, слизеринцы во главе со своим деканом довольно быстро сплотились ради того, чтобы дать отпор общей угрозе. В итоге поддерживающих факторов было так много, что Сириус, чувствовавший необходимость соблюдать конспирацию, явно был лишним. Именно поэтому на его последнее письмо Гарри ответил вежливым отказом. В письме Поттера говорилось, что ситуация не могла позволить играть им в шпионов, и если он, Блэк, обладал действительно важной информацией, то нужно было ей просто поделиться. Конечно, решение казалось не самым лучшим, но делать выбор необходимо было без промедления.

Вскоре неизвестность немного прояснилась. Драконы! По гигантской огнедышащей твари на каждого чемпиона! Суть первого испытания выяснилась совершенно случайно. То, что без Хагрида не может обойтись присутствие на территории школы опасных животных, — общеизвестный факт. То же можно сказать и про неумение Уизли держать язык за зубами. Как и наблюдательность Грэйнджер. Но всё вместе… Сам бы Гарри и не обратил на это внимание, но на выручку пришёл Том с его вечной паранойей. На аккуратные попытки мальчика предложить решать проблемы по мере их поступления он только огрызнулся:

— Вот из-за такого подхода случается большинство проблем. Ты никогда не думал, что проблему можно просто предотвратить? Лучше уж перебдеть, чем потом оказаться в опасной ситуации. Мне очень не нравится то, что происходит. Я считаю, что ты попал в чемпионы абсолютно не случайно. Нужно выяснить, кому это понадобилось и зачем. Понимаешь главную мысль, которую я пытаюсь до тебя донести?

Гарри очень хотел понять Тома, но его отвлекало предстоящее испытание, пугая и сбивая с толку. К тому же, если бы их прикончил дракон, все коварные планы того, кто втянул их в этот ужас, рухнули бы быстрее карточного домика. О чём Гарри и сообщил наставнику. Тот в ответ только проворчал, что, мол, ничего ты, Поттер, не понимаешь.

— Ты серьезно думаешь, что дракон — это самое страшное, что ты встретишь в своей жизни?

Гарри не знал, что на это ответить, но собеседник этого и не ждал.

— Запомни, самое страшное — это бессилие, а тут у тебя целая куча вариантов.

Мальчик попытался представить хотя бы один из этих самых вариантов, но фантазии у него не хватало.

— Поттер, неужели ты действительно думаешь, что организаторы Турнира допустят твою смерть? Боюсь тебя разочаровывать, но я сильно сомневаюсь, что тебя оставят один на один с драконом. У нас же век гуманизма и прочей чепухи. Школе не нужно такое пятно на репутации, как смерть ученика даже на таком известном и старинном состязании. Там в любом случае будут какие-то специалисты. Думаю, в крайнем случае они смогут отогнать дракона. Прекращай паниковать и начни уже думать мозгом.

Это помогло. Не то чтобы Гарри совсем перестал нервничать, но стал придумывать способы справиться с первым туром. На самом деле способы действительно были. Во-первых, можно было выучить манящие чары и с их помощью призвать метлу, но Гарри никогда не стремился тесно сотрудничать с этим транспортным средством и сейчас начинать не собирался. Во-вторых, на примете был гипноз, но его осуществление считалось крайне сложным и практически невыполнимым.

— Не надо усложнять себе жизнь. Это всё трудновыполнимо. Напряги память.

Это явно был намек.

— Ты ведь знаешь, почему не можешь сказать?

— Я не собираюсь всё время думать за тебя. Умение самостоятельно думать вообще очень полезно. В этой ситуации ты должен хотя бы попытаться додуматься сам.

Мальчик старательно пытался, но так ничего внятного и не придумал. Какие-то чары, чтобы огнедышащий ящер его не увидел? Но ведь вряд ли дракон будет полагаться только на зрение, остается ещё нюх и слух. Тут нужны ещё заглушающие чары. Как минимум. Или же нет? А может, отвлечь? Каким образом? Следующей ступенью решения проблемы была консультация с Гермионой. Конечно, это не являлось самостоятельным мышлением, но он ведь слизеринец и должен использовать все имеющееся ресурсы. Он не стал напрямую говорить о драконах, но вопрос о том, как справиться с очень большим и практически неуязвимым существом был вполне очевиден. Совет девочки был простым до гениальности: бить в уязвимые места. Может, на теле что-то такое было. Или, в конце концов, по глазам. Тут-то Гарри и понял, почему Том советовал напрячь память, ведь он всего месяц назад рассказывал про заклинание Конъюнктивитус. Конечно, без помощи тут не обошлось, но ведь вспомнил он всё равно сам. Наставник лишь хмыкнул, но решил, что нужно же было с чего-то начинать. Требовалось только отыскать книжку с подробным описанием. И вот тут-то помогли слизеринцы. Точнее, Флинт. Когда мальчик заикнулся про учебник для старших курсов, тот просверлил его подозрительным взглядом, но, впрочем, книгу всё равно нашёл.

Оказалось так: «Conjunctivitus (Конъюнктивитус) — ослепляющее заклинание. Действует на одушевлённых существ и человека. Действие: объект считается ослеплённым и должен обратиться за лечением или применить контрзаклинание. Противодействие: Протего или иные щитовые заклинания. Расстояние: В пределах микролокации. Продолжительность: пока не будет применено излечивающее заклинание или контрзаклинание».

Итак, дело оставалось за малым: научиться качественно накладывать чары. Для этого пришлось оккупировать Выручай-комнату. Спустя некоторое время к Гарри присоединилась Гермиона. Сначала он пытался понять, зачем она решила изменить своим привычкам и уменьшить количество времени, проводимое в библиотеке, но она лишь насупилась. Зато Том почему-то развеселился.

— Там Крам слишком часто сидит. И что ему у себя на корабле не сидится? Знаешь, сколько поклонниц за ним бегает? В результате шум и трескотня, работать невозможно, а тут у тебя практика.

— Надо же! Она умеет делать выводы, а ведь раньше только одну теорию и прорабатывала, а то, что нужно практиковаться, не приходило ей в голову. Прогресс! Когда же у тебя такое начнётся, а?

Мальчик улыбнулся. Раз наставник ведёт такие речи, значит, всё не так уж и безнадёжно. Они справятся.

***

Время, как будто сошло с ума, мчалось семимильными шагами. Только что сидел на первом уроке — истории магии, а уже обед… Утро, куда делось утро? До встречи с драконом оставался всего час. К мальчику подошёл декан. Все, кто был в Большом зале, смотрели на них.

— Поттер, чемпионы уже ушли. Пора готовиться к соревнованию.

— Хорошо, профессор, — мальчик поднялся и осмотрел Большой зал.

Гриффиндорцы презрительно кривились. Только Гермиона ободряюще улыбнулась. Пуффендуйцы всем своим видом выражали твердую уверенность, что Седрик справится лучше всех и тем самым докажет всю несостоятельность конкурентов. Когтевранцам просто было интересно, что произойдёт дальше. И, конечно же, слизеринцы. Разумеется, Гарри понимал, что, возможно, наступит война, и тогда он станет для них не просто врагом, а достаточно лёгкой мишенью, но сейчас думать об этом не хотелось. Конкретно в данный момент они оказывали Поттеру поддержку, не слишком явную и не очень многословную, но всё же ощутимую. Примерно такую, о которой упоминал Снегг в своей вступительной речи для первокурсников.

— Не жалеешь, что попал именно сюда? — съязвил Том.

— Нет, ты, конечно, говорил, что в случае войны это может плохо закончиться, но здесь и сейчас не жалею… — мысленный диалог прервали.

— Поттер, — непривычно мягко повторил Снегг, — пора.

Вместе с профессором Гарри покинул зал. Декану тоже явно было не по себе. Они Сошли по каменным ступеням, вышли в холодный ноябрьский полдень.

— Поттер, запомните, не стоит стремиться оправдать ожидания большинства. Я верю, что у вас хватило мозгов не ввязываться в этот турнир, так что вы не обязаны… Вас не должны волновать очки. Ваша главная цель — выжить, получив при этом минимальное количество повреждений.

— Да уж, оптимизм зашкаливает.

— Вы думаете, что я настолько безнадёжен?

— Разумеется, нет. Я лишний раз напоминаю главный приоритет. Мертвецу не нужен денежный выигрыш. А так я верю, что вы ещё сможете всех удивить.

— Надо же, выкрутился.

— Да, сэр.

Прошли к драконам опушкой леса. У купы деревьев, за которыми находился загон, поставили палатку, загородившую монстров. Остановились у входа.

— Удачи, Поттер.

— Спасибо.

В углу на низком деревянном стуле сидела Флёр Делакур. Бледная, на лбу капельки пота. Куда делся обычный самоуверенный вид!

— Ну, она осознала, куда попала. Лучше поздно, чем никогда.

— А мы?

— Нас заставили, а она пошла на это добровольно, чувствуешь разницу?

Виктор Крам ещё сильнее хмурился — похоже, нервничал. Седрик ходил из угла в угол.

— Привет, Гарри! — радостно воскликнул Бэгмен. — Входи, входи! Чувствуй себя как дома!

— Всю жизнь мечтал жить в такой дыре, — проворчал Том.

— Итак, все в сборе. И я сейчас сообщу вам, что делать! — бодро заявил Бэгмен.

— А я-то надеялся, что нам выдадут карт-бланш.

— Когда зрители соберутся, я открою вот эту сумку. — Он поднял небольшой мешочек из красного шёлка и потряс им. — В ней копии тех, с кем вам предстоит сразиться. Все они разные. Каждый по очереди опустит руку и достанет, кого ему послала судьба. Ваша задача — завладеть золотым яйцом.

Гарри огляделся. Каждый пытался справиться с волнением по-своему. Седрик кивнул, дав понять, что понял, о чём речь, и вновь принялся ходить по палатке. Флёр и Крам не шевельнулись. Может, в обморок боятся упасть?

— А что, тоже тактика: выходишь, брякаешься в обморок, дракон решает, что ты дохлый, а поскольку он вряд ли особо голодный, кормят же их чем-нибудь, то оставляет тебя в покое. Всё, дальше остается лежать и ждать, кому первому надоест. Ты, кстати, знал, что есть какое-то фиксированное время, за которое чемпион пытается справиться с заданием, а если оно истекает, то задание прекращается. Чемпион проходит, но оценки у него нулевые.

— Думаешь, профессор Снегг намекал именно на это? «Нас заставили участвовать, так пусть пожинают плоды?», — что-то вроде такого?

— Хм, не знаю, но версия интересная.

Очень скоро послышался топот множества ног. Зрители шли, шутя, смеясь, возбуждённо переговариваясь… Они казались мальчику гостями с другой планеты.

— Не придирайся, на их месте ты был бы точно таким же.

— Неправда.

— Рассказывай-рассказывай. Хочешь сказать, что даже не пошел бы посмотреть современную версию гладиаторских боев?

Тем временем Бэгмен развязывал шелковый мешочек.

— Леди, прошу вас, — объявил он, предлагая мешочек Флёр.

Девушка вытащила валлийского зелёного с биркой номер два на шее. Вторым выбирал Крам. Ему выпал китайский огненный шар с номером три. Крам не моргнул и глазом, просто смотрел под ноги. Седрик вытащил сине-серого шведского тупорылого под номером один. И Гарри понял, что его ожидает. Собственно, мальчик что-то такое и подозревал, но всё-таки призрачная надежда, что ему хоть немного повезет, всё же мелькала. Как выяснилось, напрасно. Оставался еще один дракон под номером четыре. Разумеется, самый агрессивный.

— Ну вот! — сказал Бэгмен. — С этими драконами вам предстоит встретиться. На шее у дракона номер очереди. Всё ясно? Тогда вынужден вас оставить, я сегодня ещё и комментатор. Мистер Диггори, по свистку первый войдёте в загон, ясно? Гарри, можно тебя на два слова?

— Э... — протянул Гарри и вышел из палатки вслед за Бэгменом.

Дальнейший разговор вызвал лишь недоумение. Наверное, будь ситуация немного другой, мальчик попробовал бы понять причину такого участия. Ведь никто прежде не собирался прямо предлагать свою помощь в обход всех правил, верно? Поэтому Бэгмен получил отказ. Потом он вспомнил, что ему пора бежать, и Гарри вернулся в палатку. У входа он столкнулся с бледным Седриком. Первый чемпион отправился на встречу с судьбой. Оставалось только одно — ждать.

Глава 35

Иногда ожидание того, что непременно произойдёт, может быть страшнее самого действия. Гарри Поттер сидел в палатке и ждал своей очереди. Свисток, и новый участник уходит на испытание. Наконец Крам завершил раунд, и настала очередь Гарри. Мальчик поднялся на ватных ногах, смутно осознавая происходящее. Он ждал. Вот и свисток. Гарри вышел из палатки, чувствуя, как страх накалился в нём добела. Он брёл мимо деревьев, брёл, брёл и, наконец, добрался до загона.

— Поттер, хватит паниковать. Это мешает концентрации, а тебе сейчас нужно сосредоточиться. В крайнем случае у нас есть шикарный запасной вариант.

Мальчик нервно хихикнул.

— И что бы я без тебя делал?

— Хороший вопрос, но сейчас не лучшее время для обсуждений.

Всё предстало перед ним как в цветном сне. В последние дни с помощью волшебства воздвигли трибуны. С них на Гарри смотрели сотни лиц. В другом конце загона, как огромная курица на яйцах, восседала хвосторога. Крылья полураскрыты, свирепые жёлтые глазки уставились на злоумышленника. Громадный чешуйчатый хвост, как у ящера, и весь в пиках, бьёт по промёрзлой земле, оставляя глубокие, метровой длины следы. Зрители шумят невообразимо. Болеют они за него или нет? Какая разница! Пришла пора действовать. Подобраться немного поближе к дракону, но чтобы остаться вне досягаемости. Предельно сосредоточиться… Это единственное спасение. Он поднял палочку и крикнул:

— Конъюнктивитус!

Это было эффективным способом. Конечно, с точки зрения морали мнения могли быть разными, но с точки зрения работоспособности вопросов не возникало. Дракон действительно ослеп, заметался от боли. Ему явно не было дела даже до наглеца, посмевшего посягнуть на его территорию. Именно поэтому Гарри оставалось лишь быстро выхватить яйцо. Казалось, кто-то включил звук. Впервые Гарри услышал шум, который создавали зрители. Они неистовствовали, как ирландские болельщики на Чемпионате мира. Это был фанатизм, они будто забыли, каким образом Гарри попал в чемпионы, на каком он был факультете, обо всём… Как там говорил Том? Гладиаторские бои?

— Нет, вы только посмотрите! — кричал Бэгмен. — Самый юный чемпион быстрее всех завладел яйцом! У него есть все шансы на победу!

Гарри увидел, как стражи драконов кинулись укрощать хвосторогу, а у входа в загон уже спешили к нему профессор Снегг и профессор Грюм. Они махали, подзывая его к себе. Наконец-то он смог вздохнуть спокойно. Впервые за последние недели на сердце было легко. Он выдержал первый тур, выжил…

— А ты сомневался?

— Это было впечатляюще, Поттер, — со стороны Снегга это была невиданная похвала.

Грюм был тоже очень доволен, его волшебный глаз как волчок вращался в глазнице.

— Неплохая работа.

— Ещё бы.

— Пока судьи совещаются, идите к мадам Помфри.

Так и не отдышавшись, Гарри вышел из загона. У входа в соседнюю палатку стояла разгневанная мадам Помфри.

— Драконы! — возмущалась она, таща Гарри внутрь.

Палатку разделили на два отсека. Сквозь занавески проглядывала тень Седрика. Он уже сидел. Похоже, ранение не было опасным. Мадам Помфри осмотрела Гарри, и вскоре выяснилось, что особо серьёзных повреждений у него не было. Дело ограничилось лишь обработкой мелких царапин. Потом пришло время оценок. Мальчик вернулся к краю загона. Судей было пятеро. Они восседали в дальнем конце, на вышке, задрапированной золотой тканью. Оценивание происходило по десятибалльной шкале. Вердиктом мадам Максим была восьмёрка. За ним последовало решение мистера Крауча. Он дал Гарри девять баллов. Дамблдор после некоторого колебания тоже очертил в воздухе девятку. Людо Бэгмен поставил все десять.

— Так, и к чему всё это? Это ведь не первый случай…

Том, как ни странно, только фыркнул и пообещал Поттеру, что всё объяснит потом. Тем временем подоспела последняя оценка. Каркаров взмахнул палочкой, и серебристая лента приняла очертания цифры три. Разобрав такой кульбит, наставник аж присвистнул.

— Это тонкий намёк на авторское право? А ничего, что у его протеже дракон большую часть яиц передавил?

— Да какая разница? — ответил Гарри. — Пусть хоть ноль ставит.

— Ну, в общем-то, и правда никакой, хотя если уж нас втравили в это, то мы получили отличный шанс честным путем присвоить тысячу галлеонов.

— Всё, я окончательно поверил, что всё обошлось. Ты опять заговорил о деньгах.

— Вы все молодцы! — ворвался в палатку Людо Бэгмен, на седьмом небе от счастья, как будто лично отнял у драконихи яйцо. — Я хочу вкратце изложить дальнейшие планы. До второго тура почти три месяца. Он состоится двадцать четвёртого февраля в девять тридцать утра. Но за это время вам будет о чём подумать. Взгляните на золотые яйца, которые у вас в руках, видите, они открываются… вот петельки. Внутри яйца ключ ко второму заданию. Он поможет вам подготовиться. Всё ясно? Уверены? Тогда отдыхайте!

Совет был хороший, и Гарри с радостью им воспользовался. Правда, отдых немного подпортила необходимость что-то решать с Сириусом. Мальчик опасался, что опекун обидится на игнорирование со стороны крестника. Разумеется, мальчик понимал, что Сириус искренне хотел помочь, но ситуацию это не упрощало. Что нового он скажет? Не доверять целому списку людей, который возглавляет его декан? Обращаться в случае чего к директору? Но ведь и портить отношения тоже неправильно. В конце концов, у него было не настолько много близких людей, чтобы он мог так легко рвать связи. Наверное. Гарри окончательно запутался и понятия не имел, что с этим всем счастьем делать. И ведь решение лежало именно на нём. Том сообщил, что он не помощник в этом деле, и всё было в руках Гарри. Так и не разобравшись, как разруливать ситуацию, мальчик сел писать письмо крёстному. Он не счёл это лишним. Между тем, смутные сомнения терзали не только Гарри Поттера. Директор тоже никак не мог понять, что именно его беспокоит. Когда Гарри попал на Слизерин, директор встревожился, ведь он явно не пошёл характером в родителей. Мальчик явно не собирался бороться за идею, как и делить мир на чёрное и белое. И ведь на Тома тоже не похож! Тот при всей своей холодности действовал более активно. В конце концов, убедить кучу народа, помешанную на чистокровности, что человек с неизвестной родословной, предполагаемо, маглокровка, является лучшим лидером для борьбы с магловским засильем, невозможно без значительных усилий. А Гарри Поттера, казалось, всё устраивало, ничего менять он не стремился. И ведь с первым туром что-то не хотело вставать на свои места. Да, Гарри не особенно любил летать, но ведь предрасположенность явно есть. А он использовал ослепляющее. Конечно, оно не было запретным, но подходило скорее Краму с его школой. Впрочем, это было не самой большой его проблемой. Сам факт, что мальчик попал на турнир, до сих пор не нашёл объективного объяснения. И это напрягало.

***

Начало декабря принесло в Хогвартс ветер с мокрым снегом. Зимой по замку гуляли сквозняки, но в школе были камины, толстые стены защищали от холода. А каково было гостям из Дурмстранга? Их корабль качался на волнах, чёрные паруса рвались в суровое небо, да и в карете Шармбатона, наверное, было не слишком тепло. Хагрид, как заметил Гарри, не оставлял коней мадам Максим без ячменного виски — конюшня постоянно источала винные пары. На уроке ухода за волшебными животными весь класс был слегка навеселе. Это мешало.

— Да уж, — сокрушался Том, — мечта, а не работа.

— Что, мечта молодости — беспрепятственно пить на работе?

— Нахал. Никакого уважения к старшим.

Но как выяснилось, довольно скоро Тому предоставили возможность взять реванш.

— Том, вот объясни ты мне, зачем они устроили этот идиотский бал?! Нет, не так. Зачем они заставляют быть одним из тех, кто его будет открывать?! — возмущался мальчик.

Тот даже не пытался изображать сочувствие, он просто откровенно смеялся над подопечным.

— Традиция, — выдавил Том сквозь смех.

— Раз такой умный, может, посоветуешь, что делать?

— Ну вот, так я и знал, что без моего мудрого руководства ты пропадешь…

— Конкретнее.

— Ну, находишь себе партнёршу, приглашаешь, а потом признаёшься, что совершенно не умеешь танцевать. Если она пытается отмахнуться, заявляешь, что вообще-то это в её интересах, и ты предупреждал.

Мальчик в ответ только поёжился. Конечно, в изложении Тома это звучало выполнимо. Но вот на практике… Неделю назад Гарри сказал бы, что найти партнёра для бала — пустячное дело, не чета поединку с драконихой. Но после поединка он согласился бы ещё на десять схваток. Пригласить на бал девушку! Страшнее ничего не придумаешь. Если раньше во время каникул большая часть учеников разъезжалась по домам, то теперь многие не поехали домой на рождественские каникулы. Сам Гарри очень даже хотел уехать, но никто не собирался его отпускать. Сириус ответил на его жалобное письмо в духе «Заберите меня отсюда», выразил сомнение в необходимости такого шага и пожелал хорошо развлечься.

— Предатель, — бурчал мальчик.

Впрочем, непредвиденную проблему всё равно нужно было решать. Он только теперь заметил, как много в школе девчонок! И все они шептались и хихикали по закоулкам замка, давились смешками, если мимо проходил мальчик. А сколько волнений и разговоров о нарядах для предстоящего праздника!

— И что они ходят все вместе? Как тут к одной подойти и пригласить? — спросил Гарри у Тома, увидев стайку девочек, которые поглядывали на Гарри, хихикая. — Ну как, объясни мне.

Том же, оценив масштаб свалившегося на его голову, вопрошал, за что ему это всё. Потом интересовался, есть ли у него уже кто-то на примете. Узнав, что конкретной кандидатуры нет, попросил не беспокоить, пока не найдётся претендентка. И вообще, он ведь теперь был не просто чемпионом, а ещё и победителем дракона, поэтому у него от девчонок не могло быть отбоя. И он оказался прав. На другой же день третьекурсница-пуффендуйка в кудряшках, с которой Гарри ни разу и словом не перемолвился, пригласила его на бал. Он был так поражен, что у него непроизвольно вырвалось «нет», не успел он остановиться и осмыслить произошедшее. Девочка, надув губы, отошла, а наставник весь урок истории магии над ним подтрунивал. Через день мальчик получил ещё два приглашения — от второкурсницы и, к своему ужасу, от пятикурсницы, у которой был такой мощный вид, что он даже испугался — откажет он ей, и она отправит его в нокаут.

— Вряд ли, — сквозь смех выдавил Том, — но смотрелись бы вы с ней очень колоритно.

Последние дни семестра были на редкость шумными. Какие только слухи не витали по замку о предстоящем бале. Гарри и половине не верил. Поговаривали, например, что Дамблдор купил у мадам Розмерты восемьсот бочек хмельной медовухи. Том, слыша это, заявлял, что учителя столько не выпьют, а ученикам никто не нальёт. Но то, что приглашена группа «Ведуньи», было истинной правдой. Кто такие «Ведуньи», Гарри понятия не имел, ведь в доме Дурслей не было волшебного радио. Но судя по ажиотажу среди выросших под музыку ВРВ (Волшебного Радиовещания), это был сверхзнаменитый ансамбль. Наставник в ответ посоветовал не страдать ерундой. Некоторые учителя поняли, что работоспособность у учеников очень низкая, и позволяли заниматься своими делами. Так поступил Флитвик. Другие же подобного понимания не проявили. Ничто не могло отвлечь профессора Биннса от истории магии, даже собственная смерть, тем более такой пустяк, как Святочный бал. МакГонагалл и Грюм заставляли студентов работать на уроке до последних минут. И, конечно же, профессор Снегг скорее бы усыновил кого-нибудь из гриффиндорцев, чем позволил бы бездельничать в лаборатории зельеварения. Окинув класс не предвещающим ничего доброго взором, он сообщил, что на последнем уроке будет контрольная по противоядиям. Разумеется, это вызвало недовольство у учеников, но Том высказал предположение, что они, видимо, предпочитают умереть от отравления, потому что из-за своей лени не смогут опознать яд. Впрочем, то, что праздник уже близко, чувствовалось, и даже Гарри позволил себе расслабиться. Трофейное яйцо было открыто всего один раз и издавало такие жуткие звуки, что было убрано в сундук. Том пытался напоминать о нём, но мальчик пообещал, что сразу после праздника займётся этим вопросом. Наставник хмыкнул и пригрозил, что если нет, то и заниматься он будет сам, без его содействия. Гарри решил не проверять серьёзность угрозы, а то с Тома сталось бы и выполнить такое решение.


Примечание автора: не хватает отзывов. Честное слово.