Взрыв

Глава 1

Глава 1

– Твоя Тень всегда следует за мной, – прошептала Гаечка, поддевая мыском ботинка придорожный камешек.
– Тебя это так пугает? – немного насмешливо уточнил Капитан.
– Не пугает, а раздражает! Представь, ты хочешь переодеться и понимаешь, что кроме тебя в комнате есть еще кто-то, – в свою очередь разозлилась Гаечка.
– Ничего, она же все равно мне информацию передать не может зрительную. Только мысли и немного слов.
– Думаешь, этого не достаточно? Ты нарушаешь границы моей личной жизни!
– Мне-то уж можно – в одном шкафу прятались, когда маленькими были. Я и так тебя знаю всю, - насупился он.
– Вот и не шпионь. И Тень свою забери! – раскраснелась Гайка.
– Угу, обязательно.
Капитан отвернулся и пошел прочь по дороге, поднимая подошвами новеньких синих кед облачка как будто прилетевшей из пустыни песочной пыли, и спотыкаясь на гравии размером с пальчиковую батарейку. Гаечка в нерешительности осталась стоять на месте, сдирая болячку на коленке. Она никак не могла поверить, что ее лучший друг установил за ней слежку и теперь никак не хотел убирать назойливую Тень, которая ходила за девушкой повсюду. Разве что в ванную не заглядывала. Хотя иногда и наблюдалась под дверью.
Еще три минуты она тупо стояла и разглядывала знойный день и песочное облако, и вместе с тем представляла вдали силуэт лучшего друга. Потом девушка шмыгнула носом и направилась по гравийной дороге к себе домой.
Они с матерью жили как раз на окраине города, куда строительные компании и мэрия еще не дотянули свои щупальца и не снесли скромные дачные домики, выкрашенные разноцветными красками, с резными наличниками на окнах и настоящими печурками. Правда, водопровод там был, что не могло не радовать.
Отец у Гаечки работал геологом, поэтому большую часть времени проводил в научных экспедициях. Зато из каждой привозил с собой истории, слушать которые вся семья собиралась в гостиной, и редкие породы камней, сразу отправлявшиеся в коллекцию девочки.
Вернувшись домой в этот день, Гаечка застала маму у телевизора. Когда отец пропадал в командировках, свое свободное время мама предпочитала тратить не на дочь, а на абсолютно неодушевленный ящик. Пожалуй, она даже не слушала того, что там говорили. Разве что улавливала четверть всего сказанного накрашенной телеведущей или же заставляла себя прислушаться к сообщениям о катастрофах.
– Привет, мам, я дома, – бросила заученную фразу девушка, аккуратно вешая кофту на крючок.
– На кухне обед, иди разогрей и съешь. Посуду за собой помоешь, – раздался из комнаты утомленный мамин голос. – У меня сегодня ночное дежурство в больнице, так что скоро уйду.
– Хорошо, мам, – устало буркнула она и ушла в свою комнату, хлопнув при этом дверью. Вазочка нервно подскочила на своем месте и немного пошатнулась, но все-таки устояла и не полетела на мягкий бежевый ковер, который кто-то аккуратно расстелил на полу Гаечкиной комнаты. Есть хотелось жутко. Желудок уже требовал своих обещанных котлет из сои с поджаренной картошкой, но лень активно диктовала свои правила. Мол, не хочется ведь потом мыть посуду, лучше уж дождаться ужина, налить себе чаю, сделать пару тостов. Мыть меньше, да и еда тоже будет, правда, в небольшом количестве.
Так и не сумев перебороть в себе страсть к достижению всех целей наиболее легкими путями, она достала из ящика письменного стола пачку вафель и книжку Мориса Дрюона из цикла «Проклятые короли», которую она перечитывала уже в который раз. Вафли вкусно пахли клубничным синтетическим наполнителем.
На середине вафельной упаковки в комнату заглянула мама и недовольно уперла руки в бока. Минуты две она следила за дочерью. Взгляд был уставший и выражал полную апатию ко всему происходящему. Потом она не выдержала и громко кашлянула. Гаечка от этого даже подскочила на кровати и выронила кусочек лакомства изо рта.
– Света, ты же уже взрослая и должна понимать, что скоро поступление! Хорошо, не питайся ничем – это твое личное дело, но ведь уроки ты должна учить с удвоенным усердием! – начала свою обычную песню мама.
– Ма-а-а! Только девятый класс. Еще два года. Ты что, предлагаешь мне досрочно сдать все экзамены или уйти в экстернат?
– Причем здесь это? Я тебе хочу напомнить, что твоя профессия должна приносить деньги. То есть перед тобой стоят две задачи: выбрать нормальную специальность и замечательно подготовиться к сдаче экзаменов. Посмотри на своего отца…
– Что не так с ним-то? Он занимается тем, что ему действительно нравится. Это ты вкалываешь в больнице за просто так, извлекая из этого только мизерную зарплату. Ты ведь людей ненавидишь! Ты не хочешь им банально помочь! А он помогает всем нам, добывая вот эти редкие минералы. Можешь хоть это понять? Я тоже хочу приносить пользу миру!
– Все это хорошо, но между тем твой отец не приносит в дом денег. Бывает редко, нам приходится выживать с тобой самим. Тебе же нужно зарабатывать как можно больше. Глядишь, переедем в город. Живем тут в какой-то старой разваливающейся халупе, а тебе и на это наплевать?
– Прекрати! Плевала я на тебя и на деньги. Надо будет – пойду сама работать. Благо, паспорт есть. Знаю, что это прозвучит абсолютно бестактно, но выметись вон из моей комнаты, пожалуйста, – спокойным тоном произнесла Гаечка. Она сделала аристократичный жест рукой, требующий немедленного удаления матери из комнаты. После этого девушка довольно уткнулась в книгу и энергично начала дожевывать последнюю вафлю.
Маму Гаечка не то чтобы не любила, отнюдь. Девушка чувствовала, что обязана ей многим. Но эта вот черствость ее характера и постоянная зацикленность на деньгах отталкивали Гаечку. Она не понимала, как можно не видеть ничего другого перед собой? Например, всех этих людей, которые живут такой же пустотой жизнью и зачем-то каждый день встают и плетутся на работу, чтобы вечером на кухне посплетничать о новой сотруднице или посетовать на начальника. При этом они не видят перед собой никаких целей.
Гаечка поборола дикое желание позвонить Капитану, вспомнив, что сама же на него и накричала. Гордость вылезала и постоянно вопила, что нельзя так быстро прощать нанесенные обиды. Поэтому, дожевав вафлю, она отправилась в сад качаться на деревянных качелях, которые отец соорудил еще лет семь назад. Дерево уже порядком подгнило, но все еще выдерживало худенькую девушку. «Прямо как палка от ели», – сказал однажды Алешка Каптин, пытаясь описать Светкину фигуру.

На следующее утро был холодный и равномерный звон будильника. Из открытого окна потянуло весенней свежестью и недавно выпавшей росой. Мать еще не вернулась с дежурства из больницы, поэтому о горячем завтраке ленивой Гаечке оставалось только мечтать.
Медленно она стянула ноги с кровати и попыталась нащупать тапочки. Раза с четвертого ей это удалось, и девушка направилась на кухню греть молоко на газовой плите. Полусонные чуть приоткрытые глаза нервно смотрели на побулькивающую жидкость и никак не могли передать в мозг сигнал о том, что пора бы перекрыть газ. Гаечка досыпала прямо на ходу.
Будильник снова зазвенел. Светка выругалась, выключила наконец-то конфорку и направилась в комнату затыкать надоевший аппарат. За окном что-то не ладилось. Небо меняло резко свои оттенки от фиолетового к синему, как будто кто-то смешивал в палитре краски и никак не мог выбрать понравившуюся. Девушку это ничуть не испугало просто потому, что она не привыкла смотреть в окно.
Выпив кружку молока, она оделась, почистила зубы и поправила на зеркале листочек с надписью «животные – мои друзья, я не ем своих друзей». Потом закрыла дверь и бодрым шагом направилась в школу. И как обычно пожалела, что не посмотрела на термометр.
Прошлый день принес зной и пыльный ветер. А еще палящее, как в пустыне, солнце, поднявшееся высоко над горизонтом, но нещадно испепелявшее все вокруг. Поэтому кофта как-то не понадобилась. Но это утро утонуло в пушистом, как пух, тумане и обычной прохладе весенней поры.
– Нормальные герои никогда не возвращаются из-за всяких мелочей, – буркнула себе под нос Гаечка. Ей вдруг стало невыносимо холодно и дико захотелось домой.
В школу она вошла ровно со звонком. Ребята с шумом неслись по коридору, боясь опоздать на урок. Света же сбавила шаг у входной двери и уже совсем медленно поплелась по лестнице на второй этаж. Кажется, у их класса первой стояла математика.
Нина Георгиевна, седая дама в квадратных очках на вечно припухших глазах, еще не появилась в классе. Каптин сидел на подоконнике и о чем-то спорил с Витькой Коньковым. «Наверное, опять о политике», – обиженно подумала Гаечка, оглядывая довольное лицо Капитана и переводя взгляд на его озадаченного собеседника, явно застигнутого врасплох темой разговора. Его лицо выражало досаду так, что губы чуть перекосились, а зубы частенько закусывали нижнюю. Щеки же горели как клубника, еще до конца не поспевшая на грядке, а глаза при этом оказывались опущенными в пол. Правда, один из них изредка косил на Алешку.
– Сурикина, минутой позже и вы бы отправились к директору за допуском на урок! – неожиданно раздался над ухом голос учительницы.
Светка в последний раз оглянулась на друга и села на свою обычную последнюю парту.
– Так, теперь соберем ваше домашнее задание, господа нерадивые девятиклассники, – проскрипела как испорченный громкоговоритель Нина Георгиевна.
Класс методично передал свои тетради на первые парты, а дежурная Лилька Колобова, которую обычно звали Колбой за ее худобу и полное отсутствие форм, переложила их на стол учительнице. Та пересчитала и, не найдя одной тетради, грозно уставилась на Гаечку.
– Сурикина, полагаю, это твоей работы опять нет у меня в стопке?
– Нина Георгиевна, я же вам еще вчера тетрадку с домашним заданием сдала. Там начерченные векторы и решенные задачи. Вы же знаете, не люблю все на потом оставлять, – краснея и глядя в парту, оправдывалась девушка.
– Хорошо, поищу на досуге.
Весь день Капитан усиленно избегал встречи с подругой. На переменах выбегал из класса на улицу повисеть на турнике или погонять мяч, а сразу после уроков как будто растворился в воздухе.
Все это время Гаечка как-то пыталась отвлечься от назойливого желания подойти к Алешке, отвесить ему хорошенький подзатыльник и помириться. Но гордость занимала свое законное место где-то между ленью и гранью разумного, диктуя свои довольно-таки простые условия. Действительно, это ведь не она виновата в ссоре. И Тень тоже не она посылала. Но поболтать было не с кем, поэтому усмирять свои «благие порывы» становилось все труднее. Особенно после того момента, когда очередная одноклассница решила изложить всю историю своей жизни за пять минут и спросить дружеского совета.
Но все же этому школьному дню суждено было закончиться. Он ознаменовался как самый отвратительный день месяца и не обещал ничего приятного в дальнейшем.
По улицам проносились роскошные черные машины, которые очень любили солнце. Их хозяева высовывали локти из окон, чтобы немного проветриться или покурить. Сзади плелись старенькие лады и Жигули с затертыми номерами. Придорожная грязь облепила кузова и местами колеса так, что цвета уже было просто не различить. Вся эта городская жизнь летела рядом и не хотела останавливаться. Ей-то точно было все равно, что сегодня за день у какой-то там девочки с окраины. Поэтому Светка мирно продолжала катить свое временное пространство в унисон с солнечным календарем и сбегала от мух, которые даже ее раздражали.
Посреди тротуара полусидел старик и о чем-то просил прохожих. Обойти его не представлялось возможным, так как обходных путей поблизости просто не было. Он разложил вокруг себя разноцветные плетеные сумочки с какими-то торчащими из них деталями и своими бесцветными глазами смотрел на солнце, явно ожидая что-то найти. Может, новое черное пятно?
– Девочка, помоги дойти до дома. Сам не смогу, – причитал он очередной даме. Мужчин в этот час на улице не встречалось.
Старик выловил Гаечку за руку и стиснул ее так крепко, что хрустнули костяшки пальцев. Девушка закусила губу и попыталась отодвинуться, но хватка оказалась железной. Страх парализовал девушку на несколько секунд. Потом мозг начал лихорадочно работать, стараясь понять, что же говорит этот дед.
– Сумки дюже тяжелые оказались. Наложил туда всяких приборов, теперь никак не могу донести, - уже четко и ровно говорил он, не сбиваясь на крик или плач. Как будто именно Светку он ждал здесь на дороге и четко был уверен, что она ему поможет во что бы то ни стало.
Мысли одна ужаснее другой начали появляться в голове. Вдруг он вовсе не пожилой человек, за которого себя выдает. Это ведь может быть и хорошо замаскированный убийца, который специально подослан. Или же маньяк. Но одно Гаечка четко осознала – ее лучший друг, Алешка Каптин, Капитан, помог бы просящему человеку, переступая через все свои страхи.
– Х-хорошо, – чуть заикаясь, пробормотала Света, пытаясь придать голосу выразительности. – Вам куда?
– Покажу-покажу, – заверил ее старик и ткнул своим сухим пальцем в дом напротив того места, где они стояли. – Вон туда. До третьего подъезда сможешь? Дальше я уж сам.
Кивок головы. Девушка подхватила половину сумок и, пытаясь не потерять равновесие, уверенным шагом отправилась на ту сторону, даже не взглянув на светофор. Тут же раздался визг тормозов и возмущенно-испуганный звук автомобильного гудка. Горел красный.
– Деточка, лезть под машину не обязательно, все эти приборчики мне еще пригодятся, будь уверена, – спокойно произнес старик, оттаскивая девушку от дороги и заглядывая ей прямо в душу своими бесцветными глазами.
«Правда, ради какого-то старика кидаться под машину – бессмыслица какая!» – промелькнуло у Светки в голове, и девушка тут же устыдилась своих мыслей.
Старик на удивление бодро маршировал по дороге со своими сумочками. Кажется, он мог бы донести до подъезда не половину сумок, а все разом, притом в одной руке. А другой рукой он бы мило держал какую-нибудь даму и рассказывал ей приятные истории из жизни дореволюционной интеллигенции, настолько дородным он выглядел. Гаечка даже поразилась тому, как уверенно он ведет ее, как шагает, выпрямив спину и голову подняв повыше так, чтоб нос задирался аж до самых крон деревьев и, казалось, касался их. На вид – лет сто тридцать. По походке и действиям – уберем эту пугающую цифру сто.
– Вот этот, – проворковал старик и поставил свои тюки на землю. В них, на удивление, ничего даже не бряцнуло, хотя набиты они все были явно чем-то металлическим. Он запустил руку в какой-то кармашек у себя на штанах и достал оттуда монетку с дырочкой посередине, подвешенную на цепочке. Гаечка захлопала глазами.
– Это за помощь тебе. В подарок. Обещай, что не снимешь это украшение, что бы ни случилось. Цену ему ты не сразу поймешь, а когда поймешь, удивишься его простоте, – он прицепил кулон на шею девушки так, что он висел теперь чуть выше металлической еловой веточки.
Прохожие оглядывались на девушку как на сумасшедшую. Со стороны им казалось, что она просто стоит, раскрыв от изумления глаза, и беседует с какой-то мнимой пустотой. Они-то не знали, что именно в этом месте происходит наложение одной действительности на другую.
– Спасибо, – смущенно выдавила Гаечка, любуясь своим новым украшением. Когда она подняла глаза, старика на прежнем месте уже не оказалось. Почему-то ни капли не удивившись, девушка повернулась и решительно направилась в сторону дома.

Прибежав из школы домой, Алешка Каптин тут же уселся за компьютер и включил очередную стрелялку. Её накануне притащил Капитану кто-то из знакомых, и он умудрился уже наполовину её пройти. Но что-то сегодня не клеилось. Он так и не смог сбить в воздухе ни одного вражеского истребителя за все пять минут, поэтому выключил хитроумное устройство из сети и взялся за книгу.
Как ни странно, чтение тоже не пошло. Казалось, что герои просто прилипли к книжным страницам и никак не хотят представляться читателю, никак не хотят пускать его в свою жизнь. Прячутся за всевозможной мебелью, чтобы только их никто не заметил.
Изнутри что-то очень гадкое скреблось и пыталось обратить на себя внимание Капитана. Тень, вроде, он отозвал еще вчера. Все-таки желание Гаечки было для него в некотором роде законом, тем более это был предмет ссоры. То есть, убрав его, он как бы снимал одновременно с себя всякие обвинения и становился снова приличным человеком, который не вмешивается в частную жизнь даже близких ему людей.
Полежав минут пять на своей кровати с задранными на стенку ногами, Леша так и не нашел причины, по которой внутри становилось до безобразия пусто, и слишком остро, как во рту после хрена или красного перца.
На кухне суетилась тетя Даша. В такое время она обычно готовила обед себе и мужу, а заодно и всем обитателям квартиры номер 9 по улице Академика Белячкова. В квартире проживало три семьи: две комнаты занимали Каптины, одну Дарья с Сергеем, а в третей поселился кто-то совсем неизвестный.
По крайней мере, соседа видели всего раза три – на Новогоднем празднике и на двух днях рождения, куда он просто обязан был явиться, так как проходил мимо холодильника и просто хотел чего-нибудь поесть. Складывалось ощущение, что он жил в другой реальности или же исключительно в ночное время. Иногда было слышно, как часов в пять или шесть утра открывалась входная дверь, кто-то входил и запирал ее на внутренний замок. Шарканье босых ног по коридору, стук удара комнатной двери, скрип кровати и мелодичное похрапывание. Часов в двенадцать ночи неизвестный наоборот выходил из квартиры. Зато все точно были уверены – человек он хороший и вреда никому не причинит.
Полежав некоторое время, Капитан потянулся к телефонной трубке, которая по счастливой случайности оказалась на тумбочке. Он вертел ее в руках, нажимая все цифры по очереди, пока не сообразил, что набирает Гаечкин номер. Только тогда он понял, почему все это время так мучился: он напрасно обидел свою хорошую знакомую, и поэтому должен был перед ней извиниться. Перебравшись на подоконник, который находился точно над кроватью, мальчишка нажал кнопку вызова.
– Алло, – абсолютно спокойно послышалось в трубке после пары гудков. Дальше последовал ряд нечленораздельных звуков, а довершил все это звон падающей кастрюли на пол.
– Гай, это я, Капитан. Прости меня, пожалуйста. Знаю, что виноват.
– Ой! Я так тебе рада! Слушай, сегодня…
Светка выложила все то, что произошло после школы. Рассказала она все это в одной фразе и довольно замолчала. Ничего не понявший Капитан попросил ее разъяснить все еще раз и поподробнее. Он знал страсть знакомой тараторить, одновременно сокращая все до понятных одной ей слов, которые она считала ключевыми.
Вот тогда-то Алешка и почувствовал за спиной сгущающееся небо. Мутно-стеклянный воздух с примесью тумана и чего-то такого, что добавляло ему заметной осязаемости. Как будто он мог запросто сдавить человека и нести, нести, нести, пока тот не умрет от страха или голода. Стоило открыть окно, как все тут же прекратилось, как будто вселенная в один миг не сжималась и не представлялась живым существом. Ветерок занес в комнату первые значительные весенние ароматы и легкий привкус дождя, на губах остававшийся мелкими капельками росы.


Глава 2

Глава 2

Готовый к запуску космический корабль стоял в ангаре и ждал своего часа. Капитан был четко уверен, что для своего времени он получился очень хорошим и надежным. Собственно, ученые были с ним вполне согласны. Чудо, которое могло лететь быстрее скорости света, а значит и доставлять людей на другие планеты, заинтересовало их сразу же. Через год Капитану вручили денежную премию. Юный инженер стоял под сценой и мило улыбался, в то время как лысый мужчина в костюме расписывал достоинства изобретенного аппарата.
Никто так и не улетел. Все осталось на своих местах. Финансирование проекта прекратилось, а деньги, выданные по чеку, давно уже ушли на аренду ангара. Ученое сообщество переключило свое внимание на самую обыкновенную бытовую новинку: миксер, который не просто сам измельчал, но и сам снимал шкурку, мыл. Многофункциональный прибор, который через некоторое время начал окупаться.
Капитан проснулся и посмотрел на наручные часы. Они улыбались ему своими металлическими стрелками, показывая без десяти минут три. Спать больше не хотелось, да если бы и оставалось желание, вряд ли бы после такого он решил снова закрыть глаза. Поэтому Алешка, убедившись, что все спят, стащил с полки неоткрытую коробку с конструктором и отправился на кухню склеивать новую модель немецкой подводной лодки.
Эта его привычка – ночью что-то строить – портила иногда оценки. Голова просто не соображала после двух часов работы, запаха клея, а иногда краски, когда процесс доходил до завершающей стадии. Иногда посреди урока давало о себе знать отсутствие сна, тогда Лешка отрубался прямо на уроке, а добрый сосед по парте будил его на время перемены.
Еще был один памятный случай в доме. Как-то ночью Капитан сидел и неосознанно водил кисточкой по корпусу подлодки. Когда он наконец-то обратил внимание на свое действие, то обнаружил, что работа безнадежно испорчена, потому что в оранжевый цвет был выкрашен не только бортовой номер, но еще и половина днища приобрела яркую окраску. Пришлось замазывать все этим цветом, чтобы не получить попугайчатую субмарину. Утром чуть слеповатая Дарья перепутала ее с батоном хлеба и собиралась уже разрезать ножом на бутерброды. Тогда Алеше влетело за то, что не убирает свою работу со стола. Только выговор этот совершенно не изменил его привычки кидать все на кухонном столе, как оно и было.
На кухне явно кто-то был кроме мальчика. Он это отчетливо чувствовал лопатками, которые то и дело пытались стряхнуть какую-то цепкую паутину чужого взгляда, чужих мыслей. Он даже прокрался тихонько по всей квартире, чтобы проверить, все ли спят. Естественно, результатов это не дало. Из двух комнат слышался храп, третья, кажется, как всегда в ночное время пустовала. Сосед никогда не возвращался раньше часов четырех утра, а тогда было всего лишь начало четвертого.
Капитан бросил кисточку на стол и, не потрудившись даже закрыть тюбик с клеем, направился в прихожую. Он накинул на одно плечо свою поношенную джинсовую курточку и, тихонько прикрыв дверь, вышел на улицу. Только тогда он понял, что забыл ключи в рюкзаке, поэтому вернуться сможет разве что часов в семь, когда все обитатели квартиры проснутся, но его это не особенно огорчило.
На улице ощущение слежения пропало. Зато ноги начали своевольничать и петлять по мало знакомым переулкам. Он туда редко ходил, отчасти из-за боязни наткнуться на местную шпану, с которой повздорили в детстве и до сих пор не общались, а отчасти соблюдая правила приличия, запрещающие врываться на чужую территорию без приглашения. Ведь кому приятно, когда в его квартал заходит пусть и знакомый, но нежданный гость?
– Улица Ревнарева, – прочитал Капитан на заплеванной табличке на углу покосившегося каменного дома этажа в три.
Даже куртка почему-то не грела. Хотелось бы сейчас взять и вернуться домой, только отсутствие ключей не позволяло играть по своим правилам. Взглядом Лешка наткнулся на дымящуюся трубу напротив того места, где стоял. «Котельная», – тут же смекнул Каптин. Он очень надеялся, что дверь забыл запереть дворник, изредка ночевавших в таких местах в холодную погоду.
Сегодня ночью ему однозначно везло: не разбудил домочадцев, пока доставал модель, незамеченным выбрался из дома, так еще и котельная оказалась открытой. Белая металлическая дверь даже не скрипнула – то ли ее недавно смазывали, то ли недавно меняли. По крайней мере, запиралась она на ключ, а не на висячий замок, как все подобные двери в округе. Это наводило на мысль, что ей и пользовались чаще остальных – куда проще засунуть в скважину ключ, чем снимать и одевать замок, а потом еще и таскать его в кармане. А раз таких дверей больше не стояло ни на одной котельной – она была совершенно новой.
Легкий щелчок опустившейся до упора ручки. Оттуда донеслась задорная ирландская музыка, одновременно делящая свое место с легким покачиванием скрипичных струн в заполненном голосами воздухе. Сначала темнота, потом очертания паба, больше похожего на лондонский по стилю, но далеко не по звучанию, твердая каменная кладка, готовая выстоять еще веков двадцать. Посреди зала, стен которого не было видно в ярком свете керосиновых ламп, выросла барная стойка, окаймленная дюжиной стульев. Они уже явно были кем-то заняты: на одном сидят, на втором лежит книжка, на третьем ручка, на четвертом опять чья-то пятая точка. Довольный бармен следит за вновь вошедшим мальчиком с приторной полуулыбкой и немного кошачьим прищуром глаз цвета кофейной гущи.
За столиком справа от двери два полных джентльмена яростно спорили, постоянно тыча указательными пальцами в разные точки пространства между собой, будто там была карта.
– Мне кажется, что… – начинал один.
– Ты забываешься, Дерби! Понимаешь, вся чертова эскадра пошла на это чертово дно этой чертовой бездонной впадины, – обрывал другой.
– Как, по-твоему, это могло быть последствием исключительно энергетического шторма?
– Дерби, – уже мягче продолжал второй, – приятель, ты подумай, о чем говоришь. Откуда возьмется такая сила энергии, чтобы всколыхнуть восьмибалльный шторм? Ты думаешь, что они просто ограбили ближайшую звезду, эти чертовы взрыватели судов ее Эспадейшества?
– Много ты знаешь об энергетических штормах и о том, откуда они берутся?
– Нет, – смутился товарищ.
– Скажу тебе по секрету, самый сильный бывает тогда, когда питается негативными эмоциями людей. То есть кто-то до того ненавидел капитана, что взял небольшой кусочек ветра и смешал его с куда большим потоком своих чувств. Вуаля, здесь могли быть и все тринадцать баллов с дальнейшим снесением домов на суше. Но раз под все это угодила эскадра, значит, все было именно против капитана.
– Этот вариант я как-то не рассматривал, Дерби. Но ведь даже затонувшие с радаров не исчезают.
– Марки, кто тебе сказал, что они пропали из виду? Это же бездонная впадина. Сигнал настолько слаб, что его невозможно отследить.
– Чертовы пираты! Чертовы пираты! – выругался Марки, опрокидывая в себя половину кружки.
– Пираты? Да здесь любовная интрижка, – гаркнул Дерби и рассмеялся, делая вид, что сворачивает пространство между ними в тубус, а потом аккуратно сует в кожаный чехольчик со вставками тиса.
– Ну уж нет. Де Ла Боско никогда не был ни в кого влюблен. Он же был моим племянником! – упирался Марки.
«Занесла нелегкая», – решил Капитан, направляясь к барной стойке.
Его даже не удивил тот факт, что за дверью обычной котельной оказался средневековый ресторан, наполненный посетителями, да еще и размером явно больше, чем-то здание, где находился. Когда-то в детстве мама постоянно ему говорила, что чудеса существуют. Они приходят только тогда, когда человек теряет свой путь в жизни и ему нужна помощь. Тогда они начинают рождаться. Развивает их абсолютно случайное и чрезвычайно удачливое стечение обстоятельств. А заканчивается дело вспышкой яркого света и попаданием туда, куда пришлось бы рано или поздно прийти для выяснения дальнейших путей развития твоего славного бытия. Алешка верил. Искренне верил, что так когда-то и случится.
Он шел в тот вечер по дороге из гравия величиной и формой напоминающего пальчиковую батарейку, насвистывая себе под нос грустный мотивчик. Они не часто так ссорились, тем более за подругу мальчик Гаечку не считал. Для него весь круг его общения – дальние и ближние знакомые. Просто со Светкой он общался настолько давно, что перестал ее относить хотя бы к какой-то из групп, не выделив ее и в отдельную категорию. Он просто привык, что она всегда рядом. Дает весьма дельные советы, находит решения для самых сложных проблем, а еще подтягивает его по учебе, ругаясь под нос самыми неприятными словами. Это он замечал всегда, но никогда не высказывал своих наблюдений вслух.
События того дня отчетливо дали ему понять, что девочка обиделась и достаточно надолго. Тогда он и задал себе тот роковой вопрос: «Как же жить дальше?»
Стоило ему обнаружить паб за стенами котельной, как он тут же сложил два и два, получив четверку. Ощущение, что за ним кто-то следит, попадание в место, где он старался бывать довольно редко из-за старых встреч, а теперь и это. Капитан, пожалуй, мог бы сразу сказать, что это не рождение чуда, но и не совсем его развитие. Обстоятельства уже вполне стеклись в одну кучу, но еще не образовали какого-либо видимого продолжения. Алешка просто попал в цепь раньше времени, а от этого вполне мог бы произойти какой-то сбой. Вплоть до того, что он вообще потеряет какой-то путь. Это нравилось меньше всего.
Бармен едко начал улыбаться, глаза щурились все больше и больше, – это ещё не значит, что он попал в правильное место. Скорее наоборот, знаменует то, что оказался в очередном гадюшнике, выкрашенным в яркие цвета лучезарного утра. Разговоры о том, что самая сильная энергетическая эмоции – ненависть. Капитан всю жизнь считал, что это чувство свободы и независимости от кого-либо. Значит, это не совсем его чудо, потому что там герои бы точно повторяли разные черточки того, кто их отчасти и породил, задавшись вопросом. Но раз уж попал, значит придется отчитываться перед самим собой.
«И не втягивать в это Гайку, ей незачем, хотя она во все это тоже немного верит», – успел сообразить Капитан, прежде чем лучезарно улыбнуться Бармену.
– Здравствуй, мальчик? – давясь ехидством где-то внутри себя, спросил Бармен.
Это был низенький и чуть сгорбленный мужчина средних лет, чье лицо, как показалось Капитану, редко меняло свое хищноватое кошачье выражение. По крайней мере, оставляя глаза прищуренными минут на двадцать, можно подхватить какое-нибудь заболевание. Просто он был тем, кем был, с волосами, казалось, припорошенными пеплом, как будто он недавно сидел у костра.
– Добрый день? – вопросительно посмотрел на мужчину Алеша.
– Время в дециметрах, в сутках 24. На тех настенных стариках без четверти семнадцать – уже вечереет. Ползунок доходит до конца дорожки и обратно съезжает на первоначальное место, – скороговоркой выдал Бармен, склоняя свою голову чуть вправо, чтобы лучше было видно настенные ходики. Голос отдавал по вкусу медью, но оставлял за собой запах логики.
– Тогда добрый вечер, – заглядываясь на линейку-часы, поправился Капитан. – Не подскажете, где я только что оказался волей случая?
– Не верь в случайности, молодой человек. Все происходит по нашему же собственному желанию. Значит, попасть сюда чисто подсознательно ты хотел и даже наде…
– Без философии, – оборвал его Алешка. Хотя он понимал, что творить в чужой реальности вне звеньев нужной цепи такие вольности не следует.
– Типичное междумирье, – ничуть не обидевшись, ответил ему Бармен и достал из одного из многочисленных карманов коричневых штанов на подтяжках трубку. Из кармашка некогда голубой замусоленной рубашки он извлек спички и закурил. Повалил синеватый дым, похожий на чьи-то стертые воспоминания, а потом изменил окраску на желтоватый – цвет радости. Капитан ждал, пока его собеседник закончит ковыряться с курительным прибором и снова отдаст ему все свое внимание.
– То есть, сюда может попасть любой желающий?
– Ну, не совсем. Это сбой в жесткой структуре мира. То есть, грубо говоря, пробоина в нескольких временных пространствах, а, может, во всех сразу, когда краешками они начинают соприкасаться друг с другом, впуская один мир в другой. Вот так вот и запутываются реальности одна в другой, образуя некое подобие общего временного пространства и общей обстановки. Это может быть картинная галерея, паб или даже библиотека, где ты сможешь отыскать книги на всех языках, возможных и невозможных для твоего сознания.
– Существуют сами по себе?
– Не закрываются. Питаются от энергий.
– Энергий? – вот здесь Капитан вздернул бровь и понял, что окончательно запутался. Во-первых, получалось, что эти междумирья существуют сами по себе, а не по воле чьих-то желаний и вопросов. То есть, это оказывалось одним из звеньев цепи. Во-вторых, никто не знает, что становится с человеком, когда он возвращается обратно. Алеша подозревал, что ничего хорошего. Либо эта чертова дыра поедает тебя изнутри, заставляя таять, либо снова и снова притягивает тебя обратно к себе. В-третьих, кому понадобилось бы делать дырку, чтобы образовать нечто похожее на вечную дыру, которая еще и не затянется наверняка? Все эти мысли и символизировал жест Каптина, но Бармен истолковал его как-то по-своему, добродушно усмехнувшись.
– Ну, знаешь, такие нити, которые насквозь пронизывают все? Они, сказать по правде, однородны в каждом параллельном мирке. То есть, попросту перпендикулярны к времени.
Школьный курс физики и геометрии? Если первую Лешка еще хоть как-то переносил, потому что иногда попадались задачки на корабли, как космические, так и морские, то вторую просто терпеть не мог. Весь ход мысли тут же сбивался, стоило учительнице математики войти в класс и объявить о начале урока. Треугольники выходили кособокими черепахами, а квадраты и вовсе вырисовывались кронами деревьев. В такие моменты мальчик готов был спрятаться куда-нибудь, хоть за парту, чтобы не видеть строгих глаз Нины Георгиевны.
– Стоп, – не выдержал Капитан, – давайте без чисто техничных подробностей, которые уносят в мысли о школе и неких замогильно-скучных темах. Откуда эта чертова энергия берется, чтобы подпитывать нечто похожее на междумирье?
Бармен засмеялся сквозь свои дымные облака и даже открыл свои кошачьи щелочки. А потом заговорил скороговоркой, чтобы то ли побыстрее избавиться от того количества информации, которым обладает, то ли чтобы меньше напрягать собеседника.
– Существует три вида энергии. Первая берется из человеческих эмоций. Конечно же, лучше использовать все негативное, которое так или иначе человек каждый день переживает, будь то ссоры с друзьями или нелады в семье, кризисы на работе или же просто финансовые затруднения. Злость, ненависть – все это наиболее питательно для междумирья. Второе – то, что приходит с человеческими мечтами. Только все это основано чисто на вере, поэтому является слишком неустойчивым источником, но зато очень даже сильным. Третье и последнее – энергия, излучаемая нагретыми телами. То есть, солнце нагревает тот же камень, который в свою очередь начинает испускать тепловые волны. Они оседают неоднородно в разных местах. Кстати, там, где их больше всего, намного чаще образуются так называемые искривления пространства. Точнее сказать, на этих местах образуются самые сильные разрывы, которые возможно преобразовать в места, похожие вот на этот паб. Стало понятнее?
Вокруг мужчины закружилось какое-то уже зеленоватое облачко дыма, напоминающее улыбку чешского кота. Чуть лживую и с тем же настолько наивную, какая свойственна разве что детям.
– Разберемся, – буркнул мальчик и направился к выходу, так и не попрощавшись.
Он не видел, что за его спиной Бармен четырежды щелкнул пальцами и повернулся вокруг своей оси, держа в одной руке недомытую пивную кружку, а в другой – полотенце.

Монетка на груди билась как заведенная. Прямо как человеческое сердце, загнанное до стадии полного опьянения или изнеможения. Или как бабочка по стеклу, сбивая остатки пыльцы со своих некогда разноцветных крыльев. Гаечка проснулась именно от этого непонятного движения, а не от будильника. Тревога зародилась внутри и вывела из состояния полусна. Бодрая она отправилась на кухню, не забывая загонять неприятные ощущения подальше, надеясь посидеть в тишине вечером, когда мамы уже не будет в квартире. Девочка не любила, когда за ее меланхолией или раздумьями наблюдали другие, поэтому всегда предпочитала убегать. Делала она это с завидной регулярностью.
На кухне мама уже готовила завтрак. После последнего разговора с дочерью, она решила чуть больше времени уделять ее воспитанию, чтобы чуть чаще влиять на некоторые принятые Светкой решения.
– Доброе утро, мам! Уже не спишь? Тебе ведь только к двенадцати на работу, – наиграно зевая и давясь словами невнятно проговорила Гаечка.
– Доброе. Как там у тебя успехи в школе? – вежливо поинтересовалась мама, переворачивая на сковородке оладушки.
– Как всегда. А что?
– Ну, я подумала, что ты можешь работать больше, если мы найдем тебе дополнительных преподавателей, например, по математике и обществознанию. Как ты на это смотришь?
– В конце года? – закатила глаза девушка. – Слушай, если мне что-то вдруг понадобиться, я тебя об этом обязательно попрошу. Тем более я больше подумываю о занятиях биологией или физикой.
Захотелось вдруг плакать. Каждый день спорить с кем-то родным по поводу своей же собственной жизни и отвергать чужие идеалы, пытаясь выстроить что-то свое, было уже выше сил Гайки.
– Знаешь, это совсем не прибыльно. А тебе ведь придется обеспечивать своих родителей, когда они уйдут на пенсию. Сама подумай.
– Ма-а-ам, я хочу заниматься не тем, что прибыльно, а тем, что интересно мне самой! Иначе это не жизнь, а засаживание себя в клетку с прутьями, похожими на лианы. Вроде бы легко гнутся, только вот до конца не поддаются. Зачем мне это? Спасибо, до свидания. Завтракать буду в своей комнате. Доброго утра.
Раздался телефонный звонок. На том конце провода папа сообщил, что задерживается в командировке, потому как нашел очень интересный образец камня и никак не может приехать, так как дома нет нужного оборудования для его исследования.
«Да все у тебя есть! Просто ты не хочешь лишний раз с матерью спорить о том, что денег слишком мало зарабатываешь и пропадаешь постоянно! Слабак!» – успела подумать девочка, собирая свой рюкзачок. В школу она вышла так и не позавтракав. Просто в доме снова появилась та атмосфера дискомфорта и полного непонимания, которую могла выносить только старшая Сурикина.
А в школе все было как обычно.
– Свет! Как мне лучше шпаргалку на экзамене по русскому спрятать? Я же не выучу все правила постановки запятых.
– Это еще почему? Ты не можешь к экзамену на один день это все запомнить? Кать, давай мы с тобой завтра после уроков посидим, я дам тебе задания на то, чтобы расставить запятые. Ты постараешься запомнить тогда все эти правила. Так каждую неделю будем сидеть, пока ты все не выучишь. Идет?
– Ой-ой! Ты просто чудо! – вопила одноклассница, уходя к своим подружкам.
– Как думаешь, Капитан оценит, если на выпускной я приду в коротком платье и на высоких каблуках? – огорошила вдруг вопросом Эльза Загорская так, что Гайке захотелось не то заплакать от смеха, не то тут же пойти рассказать новую шутку своему другу.
При этой мысли она заметила Алешку, который сидел и качался на стуле, отмахиваясь от вопросов ребят. «Что же такое случилось-то?» – о вопросе соседки по парте девочка сразу забыла.
– Ну, Свет?
– А? А… Ну, должен заметить обязательно. Не беспокойся.
С этими словами Гаечка сорвалась со своего места и бодрым шагом направилась к тому месту, где чуть сгорбившись сидел Каптин.
– Хей, привет! Ты чего такой грустный?
– Я? Грустный? Гай, да ты просто бредишь.
– Нет! Знаешь, как у меня монетка сегодня утром истерила! Я же тебе про нее рассказывала! А тут ты сидишь такой грустный и явно не хочешь чего-то рассказывать!
– Слушай, Сурикина, хватит здесь чушь нести. Не о чем поговорить? Тогда бы не подходила. Знаешь что, я бы вообще посоветовал тебе начать есть мясо, чтобы не быть похожей на палку от лысой елки. Разговор, кажется, окончен.
Капитан резко поднялся со стула и отошел к своим приятелям, которые обсуждали министра города, сбившего на своей машине пешехода.
«Ты все правильно сделал. Не вмешивай ее. Да, что-то она определенно подозревает. Еще и эта чертова монетка. Вот же не везет, так не везет. Еще и к энергетическому полю паба теперь привязан. Главное – испытывать позитивные эмоции, иначе окажешься высосанным до нитки. Такая перспектива почему-то не прельщает. Не смотри так на нее! Дур-р-рак. Нужно было просто спокойно со всеми общаться. Сама виновата, девчонка», – препирался сам с собой Алешка, не вслушиваясь в беседу товарищей.
Он только успел заметить, что перед последним уроком, не в силах больше наблюдать за ним, источающим только радость, Гаечка взяла свой рюкзачок и выбежала из класса. Последний урок он просидел, разрисовывая лист бумаги ее портретами. На каждом Светка улыбалась и совсем не обижалась.


Глава 3

Спасибо бете Yellow за работу. Главы немного изменены.
___________________________________________________

Глава 3

В конце урока Капитан отметил, что за это время успел набросать ровно девять портретов Светки, ровно по количеству лет, которое они уже общались. Шиклов, сидевший с ним за одной партой, бросил на рисунки взгляд и только мило улыбнулся, подмигнув однокласснику. «Да пошел ты», – про себя решил Капитан, понимая, к чему клонит приятель.
Гаечка ушла сорок пять минут назад. Где ее искать, Алешка не знал, так как никуда особенно они вдвоем после школы не ходили. Часто сидели в кафешке на Зеленой улице и пили чай. Зеленый – ее любимый. Красный – его излюбленный цвет жидкости в чашке. А если и гуляли, то в основном ходили пешком по городу, любуясь пейзажами и высмеивая людей, постоянно бегущих в неизвестном направлении. Но нет, искать девушку не было смысла. В это Капитан твердо верил, так как не хотел рассказывать о том, что же случилось. Начни он ее искать и найди он ее, пришлось бы начинать всю историю с самого начала (то есть с легенд матери), впутывать Гайку во все тяжкие и, возможно, подвергать ее жизнь опасности.
Внутри что-то легонько дрогнуло. Кровью в венах он ощутил, что его тянет обратно в паб. Когда Капитан принял решение снова туда отправиться, монетка у Гаечки снова забилась в истерике, но она этого уже не замечала.
В пабе снова все столики были забиты. Казалось, люди отсюда никогда не пропадают. Будто бы место живет все двадцать четыре часа в сутки, никогда не оставаясь полностью пустым или даже заполненным только наполовину. Бармен тут же заметил Капитана и улыбнулся довольной кошачье-лисьей улыбкой, если представить себе, что звери все-таки умеют улыбаться. К нему-то и направился Алешка.
– Обедом накормить? – усмехнулся новый знакомый.
Только тогда парень осознал, что ужасно хочет есть. Поэтому он просто кивнул головой, высматривая свободный столик.
– К тому мальчугану подсядь, – посоветовал Бармен, указывая на столик в конце зала. – Неплохой малый, между прочим. Вам есть о чем с ним поболтать. Да и твое любопытство он удовлетворить сможет не хуже меня. Тем более, вам с ним вместе придется общаться довольно долго.

Капитана немного напряг тот тон, которым говорил Бармен. Он как будто пророчил и сейчас просто сводил парня с нужными людьми. Как будто бы брал на работу. Действительно, а что Алешка себе вообразил? За все нужно платить. Значит, придется как-то приносить пользу этой забегаловке. Капитан тут же представил себе картину, как он рассказывает Гаечке о том, что он теперь какой-нибудь официант в пабе, которого в этой реальности и в помине нет. А попасть в него могут, кажется, только избранные. Хотя, на этот счет он и ошибался. Заведение на Ревнарева существовало во всех пространствах, просто никому не пришло бы в голову заходить в котельную, разве что рабочим для проведения ремонтных работ, но для них ничего не менялось.
За столом, на который указал Бармен, сидел щуплый высокий парень. Его белые волосы были стянуты в хвост и доходили примерно до пояса. «На свете нет чисто белого. Скорее, молочного цвета», – отметил про себя Капитан, продолжая разглядывать парня. Тот оглянулся и снова уставился в одну точку, комкая губы в подобии скептической ухмылки. Из-за черного плаща Лешка так и не смог понять, во что же он одет. Казалось, что кроме черной ткани ничего и нет, так плотно парень был в нее завернут. Зато рядом со стулом он рассмотрел меч, немного поблескивающий своей рукояткой. Кажется, она была инкрустирована какими-то камнями, но со своего места Каптин не мог ничего рассмотреть. Достаточно насмотревшись, он решил подсесть и познакомиться с тем, с кем ему «придется общаться довольно долго».
– Ты Капитан? – при его приближении тут же отозвался мальчик, на губах у него затанцевала грустная полуулыбка.
– В точку. А вот кто ты, я не знаю.
– Эхо, – хмуро, как показалось Алешке, отозвался собеседник и протянул ему свою руку.
Капитан протянул свою в ответ. Рука у нового знакомого оказалась очень горячей и, скорее, даже обжигающей, чего нельзя было сказать, глядя на его бледную кожу.
– Знаешь, я тут подрабатываю в пабе, – начал разговор Эхо, откладывая в сторону книгу о новейших солнечных разработках. – Развожу заказы клиентам. Их тут очень много, поверь мне на слово, так что времени свободного довольно мало остается.
– Стоп, ты не учишься в школе? – удивленно посмотрел на него Капитан, подумав, что его собеседнику можно дать лет шестнадцать максимум. Слишком уж детским выглядел чуть вздернутый носик, да и глаза никак не взрослые – постоянно игриво меняют свой цвет.
– В школе? – не менее удивленно переспросил его Эхо, тут же снова закутавшись в грустную полуулыбку, в то время как опущенные уголки губ все еще стремились снова выползти наверх. – Закончил ее года два назад и больше не вспоминаю. Все-таки церковь – это не мое. Законы Божьи и тому подобная чушь.
– Церковь? То есть, ты не из этого мира?
– Нет, я точно не из междумирья. Довелось родиться на Каяни. Мое время можно сравнить примерно с вашим средневековьем, вот только по техническому прогрессу мы вас явно обогнали. Ну и, естественно, никто никого не казнит на площадях, – усмехнулся Эхо.
– Долго мне еще предстоит во всем этом разбираться, – констатировал Капитан, поправляя съехавший в сторону галстук.
К их столику подплыл Бармен с подносом, на котором стояли две порции супа и два горячих черных чая. Как можно медленнее он начал все это опускать на деревянную поверхность, прислушиваясь к разговору молодых людей и как бы следя за тем, чтобы они нашли общий язык.
– Знаешь, выглядишь ты лет на шестнадцать, – сказал Капитан, жадно поглядывая на суп.
– Мне семнадцать, – не долго думая, ответил Эхо, принимаясь за горячую еду. – Так как ты сюда попал?
Парень очень не хотел что-либо о себе рассказывать, поэтому стремился перевести тему разговора на что угодно. Тем более он прекрасно видел, что Капитану нужно высказаться. Во-первых, на его лице читалось искреннее удивление и восхищение. А это означало, что у парня накопилась уйма вопросов, ответы на которые вполне мог ему дать Эхо. Он чувствовал себя врачом, ставящим диагноз пациенту и открывающему ему глаза на определенную болезнь, от которой еще не придумали лекарства. Во-вторых, глаза у собеседника оставались чрезмерно напряженными и даже какими-то озлобленными, что ясно давало понять о неприятном разговоре как минимум и о ссоре с кем-то довольно близким как максимум. Было о чем побеседовать и помимо личности Эхо.
– Слушай, а как все это функционирует? Все это междумирье. Откуда берется энергия. Ну, такая, чтобы поддерживать жизнь? – Капитан сыпал своими вопросами не переставая. Эхо улыбнулся, поскольку понимал, что его собеседник никак не хочет спрашивать о том, что его на самом деле интересует, пытаясь просто намекнуть.
– От людей. Да не округляй глаза. Оно не привязывает к себе, не опустошает. Черпает все, что нужно, из окружающего мира. Ты думал, почему все конфликты пытаются решить мирным путем? Из-за угроз ядерных войн или еще чего-то? – парень засмеялся, чуть не подавившись едой. Алешка глянул на знакомого с подозрением, но решил промолчать. – Вот именно, что нет. Как только в них начинает клокотать дикий поток гнева, междумирье его тихонечко поглощает без остатка. Так же бывает и с ненавистью. Просто это одни из самых сильных эмоций, на которых можно существовать довольно долгое время. Слишком часто они возникают в нашей повседневности.
Нельзя сказать, что мальчишка ему не поверил. Что-то внутри упорно твердило, что новый друг прав. Во-первых, он дольше окапывается в этом странном полупространстве. Во-вторых, сам все это изучает и знает, кажется, все ходы. Просто все сказанное рушило теорию, выстраиваемую ранее. Звякнула кружка – Бармен поставил ее на поднос и начал вытирать соседний столик. Он не переставал улыбаться уголками губ, один из которых получался отведенным к щеке больше, чем другой.
Капитан был не в цепи и не в завершении сюжета. Он просто был там, где должен был находиться, не считаясь ни с какими обстоятельствами. Он просто был. Он отчаянно пытался заставить себя не думать про этот вопрос и про существование всяческих чудес. Здесь существовала только банальная логика, которой пользовались посетители междумирья, ей и должно было все подчиняться.
– Хорошо, допустим, это так. Но почему тогда не все люди попадают вот сюда вот?
– Сложный вопрос, – откликнулся Эхо, успевший на время уйти в свои собственные мысли. – Такое ощущение, что оно впускает только избранных. Ну, того, кого привел Путь. Остальные просто в это не верят.
Светловолосый поднялся, собираясь отнести посуду на барную стойку и кивнул Капитану. Алешка понял, что ему не стоило сидеть так долго и напрягать своего собеседника. На часах – семь дециметров. Когда он пришел было, кажется, шесть. Утро. Значит, Эхо пора было приниматься за работу. Как же сильно разнилось время!

В городе всегда можно было заблудиться в подворотнях. Приезжий мог случайно не дойти до своего дома, так и оставшись блуждать в переулочках, не выходя из замысловатых тупиков. Что уж говорить, если даже местные иногда путались! Но ребята знали город особенно хорошо. Они рождались с ниточкой, соединявшей их с ним. Только поэтому они и могли всегда найти любую дорогу.
Даже несмотря на то, что городок-то был маленьким, никто полностью не смог составить его карту, потому что что-то постоянно менялось. Ребята это чувствовали, но особо не обращали внимания, так как могли выбраться откуда угодно. А вот взрослым приходилось сложнее – их связь с городом была очень слабой. Так что к старости они иногда опасались уйти далеко от дома или пойти к нему по новой дорожке.
Гаечка прекрасно знала эту особенность. И все же ее это никогда не останавливало. Она любила иногда побродить вдалеке от дома, чтобы посидеть в тишине, послушать дождь и иногда плеер, который недавно решил-таки сломаться. Вот и сейчас, практически выбежав из школы, она направилась во дворики, где изредка коротала время после учебы. Детские площадки причудливо окаймляли пятиэтажки, рассыпанные так, чтобы между ними можно было пройти. Деревья уже вовсю цвели, приманивая к себе птиц. Небо, похожее больше на морские волны, чем на субстанцию с повисшими облаками, растягивалось до горизонта, захватывая в свой шторм антенны и громоотводы на крышах домов. Девушка любила именно этот двор. Что-то в нем всегда чувствовалось особенное. Тем более, здесь были единственные во всем районе качели, где можно сотворить солнышко, то есть почувствовать себя в полете.
Ветер отгонял волосы с лица, а потом снова закрывал ими глаза. Бесплатная карусель. Ты птица, достигающая такого соленого неба. Человек, то поднимающийся, то падающий, как будто от проблем к счастью, и, задержавшись на короткий миг, обрушение обратно в пропасть. «Излишнее напоминание о том, что в этой реальности все бывает настолько хрупким и мгновенным, что ты этого не удержишь», – мелькнуло в голове и погасло. Свободна. Она была полностью свободна.
– Нужно собираться домой, – вспомнила в какой-то момент девушка, пытаясь остановиться. – Мама будет очень сильно волноваться, – мурлыкала она себе под нос, сбавляя скорость и практически останавливаясь.
«Мама. Мама, для которой всегда важнее всего оказывались деньги. Которая мечтала о трехкомнатной квартире в городе да еще и о постоянных поездках заграницу. Мама, которая, кажется, наплевала бы даже на меня. Такая родная и такая запутавшаяся в этой никчемной обыденности», – прокрутила про себя Светка мысли еще раз и поняла, что падает вниз.
Колено в кровь. Пара капель упала на песок. Крупинки, попавшие в ссадину, заставляли морщиться от внезапной боли. А сзади послышался смех. Мальчишки со скейтами в руках стояли к ней в пол оборота и хохотали над чем-то своим. Гаечка поплотнее сжала губы, чтобы не расплакаться и подобрала рюкзачок со скамейки. Громко шмыгнув носом, она повернулась к выходу из дворика и попыталась проскочить мимо парней незамеченной. Только они уже направлялись к ней с явной заботой в лицах.
Девушка убежала. Но перед тем, как оттолкнуться ногами от земли она твердо решила, что еще вернется сюда завтра утром. Слишком сильно не хотелось идти в школу и видеть там такого родного Капитана, пытающегося от нее что-то скрыть. А этих, подумав на незнакомцах, здесь явно в такое время не будет. Стремительный бег до дома, когда коленка саднит до скрипа зубов и больше нет сил продолжать этот кросс. Но что-то подсказывало, что останавливаться не следовало. Два поворота ключа вправо, рывок, закрыть дверь на замок, скинуть обувь, добежать до комнаты, запереть дверь, разрыдаться в подушку. Две минуты на все задачи.

Мама дежурила в ночь. Мама часто дежурила именно в ночь. Казалось, что это уже привычка – каждый раз идти в больницу в это время суток. Гаечке это нравилось. Не потому что она могла видеть мать днем. Нет, скорее из-за того, что ночью она могла спокойно поспать, не вслушиваясь в звуки телевизора или в речи о том, что работу нужно искать поприбыльнее. А еще утром можно было не пойти в школу. Никто не провожал тебя из окна взглядом и не следил за каждым твоим движением.
Поэтому вместо школы Светка направилась на вчерашнюю детскую площадку. Одинаково далеко от дома и от Капитана, который, несомненно, ходил теперь с улыбкой на лице. Улыбкой такой теплой и одновременно отталкивающий, словно режущей по глазам. Улыбкой «отвернись, мол, не тебе».
Вот только на площадке опять были вчерашние скейтеры. Приветливые улыбки, один даже помахал рукой. Бежать от них подальше, только не новые люди, с которыми не знаешь как себя вести. Гаечка скрылась в бункере на Короленко и тихо заплакала.

Школа перестала быть местом, куда следует являться утром, и для Капитана тоже. Занимался рассвет, окрашивая небо сине-оранжевыми и голубо-розовыми палитрами красок. Ветер вовсю резвился, пригибая макушки деревьев. Жизнь уже бурлила, а он не мог заснуть. Мысли крутились то вокруг такого общительного, но замкнутого Эхо, не ответившего ни на один из вопросов о себе, зато рассказавшего чуть ли не энциклопедию по мирам, иногда переключались на Бармена. Определенно, мальчику не нравилось, что тот как будто бы следил за ним постоянно. Еще смеялся он так неприятно. И его вечная привычка – курить трубку. Слишком аристократично, учитывая внешний вид владельца паба, который был вечно замусоленный и весь в дыму, как кочегар. Зато трубку свою всегда полировал. Нестерпимо захотелось снова оказаться в пабе, чтобы еще раз присмотреться к кипящей там жизни.
Ветер распахнул незастегнутую куртку, заставляя поежиться Капитана от присутствия весны внутри него. С той самой ссоры пропало ощущение времени года. В душе, скорее, расцветала осень, наполненная желтизной и пожухлыми листьями. Слякоть, притворство золота, свежесть радуги и запах гнили, дающий ежеминутно о себе знать. Что-то переворачивалось внутри и снаружи жизненной оболочки. Только что – этого понять он не мог.
Город привел Алешку к пабу и милостиво втолкнул внутрь, оставив с вечера незапертым замок на котельной. Бармен услужливо придержал внутреннюю дверь и поманил мальчишку пальцем в одно из подсобных помещений. На удивление – это оказался погреб. Коричневые деревянные бочонки стояли вдоль стен, запрыгнув друг на друга и образуя стенку. Некоторые явно использовались в качестве стульев, так как дерево кое-где поистерлось на крышках и приобрело светлый оттенок.
– Разговор есть, – пододвигая бочонок к Капитану и облокачиваясь одной ногой о кирпичную полоску стены, констатировал Бармен.
– Значит, нужно поговорить, – Леша до сих пор не понимал, зачем притащился в паб, когда следовало добраться до школы и отсидеть все уроки, поглядывая изредка на Гаечку. Глаза у нее стали бы непонятного пепельного цвета от того, что она, скорее всего, проплакала всю ночь. Руки бы дрожали, а на лице светилась бы улыбка. Капитан помнил, что бывало с подругой после их ссор, и всегда мог предугадать любой поступок девушки.
– Ты же не зря смог найти междумирье. Что ты умеешь? Ну, того, чего нормальные люди не умеют?
– Бросьте, я абсолютно обычный!
«Поздно, поздно ты спохватился, дорогой мой Капитан», – промелькнуло в голове. «Ты же знал, что за такие неожиданности нужно платить. Здесь нужно платить своими умениями. Не сделаешь что-то взамен – тебя просто уберут. И это в лучшем случае. Он же тебя свел с Эхо и накормил вчера обедом. Ты обязан что-то для него сделать. Один раз, Капитан, один раз ты воспользуешься Тенью. А потом уйдешь, как бы сильно тебя сюда ни тянуло».
– Тень. Вы что-нибудь о ней слышали, Бармен? – твердо ответил Алешка, смотря работодателю прямо в глаза.
– И насколько хорошо ты ей владеешь, мальчик мой? Неужели ты Высший?
– Не встречал того, кто умеет ею пользоваться, – парировал парень, пытаясь понять, о каком Высшем шла речь. – Ее замечают знающие люди. И то, если очень наблюдательны.
– Как далеко от нее ты можешь находиться?
– Все равно, какое расстояние.
– Информация?
– Когда в последний раз пробовал, она передавала мысли и обрывки разговора. Иногда начинает и действия транслировать.
Сухой деловой разговор. Капитан понял, что ему придется, как минимум, проследить за кем-то, а потом передать Бармену интересовавшую его информацию. Он искренне надеялся, что это окажется единственным и последним заданием, после которого удастся разорвать свои контакты с междумирьем.
– Хиго Боливи – мой поставщик продуктов, – начал Бармен, – мне все время кажется, что он нарушает условия нашей сделки. Эхо неплохо владеет навыками маскировки. Он сейчас как раз должен сюда прийти. Поставишь наблюдение, утром доложишь. Топай.
Последняя фраза явно была сказана с ноткой пренебрежения. Все задание больше напоминало приказ. Внутри Капитана уверенно шевелился червячок, который внушал ему мысли о подчинении. Задавив его, парень вышел из подсобки и попытался найти светлую голову в зале. Кивок, взмах рукой. Эхо тут же встал и подошел к недавнему знакомому, такое для него стало уже привычным. Бармен постоянно кого-то куда-то отправлял. А здесь еще нашелся парень, владеющий Тенью. Такие способности давали большие преимущества среди конкурентов.
Бункер на Короленко. Двое ребят сидят и болтают ногами, задевая изредка металлическую поверхность, отчего по округе бегут змейки шума. Такие непохожие друг на друга. Один – высокий с чересчур длинными по меркам прохожих белыми волосами редкого молочного оттенка, которые доходили до пояса и были перетянуты в хвост заколкой с лилией. Свой плащ он сменил на курточку, джинсы были черными, обтягивающими и сели на бедрах, на ногах красовались чистенькие кеды. Черты лица у него были правильные и аристократические: глаза, менявшие свой цвет практически постоянно, довольно резкие и правильные скулы, чуть вздернутый нос и тонкие губы, на которых навечно застряла полуулыбка. В противовес ему Капитан – с копной жестких кудрявых волос, похожих на шерсть пуделя, с узкими глазами, цвет которых никто не мог определить кроме мамы – цвет пасмурного неба, да еще и длинный нос, напоминающий нос Буратино.
Мальчишки весело смеялись и шутили. Гаечка, которую уже порядком достали звуки ударов подошвы о металл, распознала знакомый голос друга. В тот момент она во что бы то ни стало решила разузнать, с кем так мило беседовал спорщик-Капитан, который жить не мог без перепалок со всеми. Да плюс ко всему врезать ему хорошенько за то, что мешает плакать.
«Но ведь он не знает, что ты здесь! Какое совпадение путей», – ухмыльнулась девушка, уткнув нос в мокрые коленки джинсов.

Глава 4

Глава 4

– Даже если ты делаешь все домашние задания и пишешь на отлично контрольные, ты не должна прогуливать школу. Ага, скоро ведь экзамены. Вообще, работу престижную нужно найти, а не камни коллекционировать, мечтая о путешествиях, – уже минут пятнадцать безуспешно внушала себе Гаечка, разглядывая свое отражение.
С невероятно серьезным лицом девушка из зеркала повторяла все движения Светы. Волосы у нее короткие, до мочки уха, и цветом напоминают песочный торт. Челка наполовину косая, а из-под нее смотрят снизу вверх с любопытством большие как у щенка глаза. Курносый нос и губы как будто в вечной ухмылке с левого краю. Домашние штаны уже малы и открывают на худых ногах ссадины и синяки.
– Слушай, нужно быстрее собраться и пойти уже в школу. Дура! Вот мама узнает, придется снова замок на двери в комнату менять. Иначе разговора не избежать. Часа так на два. Гай, уйди от зеркала. Красивая ты, красивая!
Закончив пререкания с самой собой, девушка быстро собралась и вышла из дома. Весна радовала с каждым днем все больше, разрешая надевать все более и более легкую одежду. Только настроение никак не хотело меняться в сторону тепла. Мешал ему это сделать непонятно из-за чего скрытничающий Капитан, которого всенепременно нужно будет расспросить о том, с кем он умудрился так мило беседовать, да еще и абсолютно по-дружески, а не пытаясь спорить. А еще скейтеры, которые второй раз за эти пару дней умудрялись появляться на том месте, которое ей понравилось.
Внутри постоянно ощущалось недоверие к окружающему миру и людям – оно жило своей собственной жизнью. Началось все с постоянных отлучек отца. Гаечка думала, что он их бросает, поэтому часто не разговаривала с ним, когда тот возвращался из командировок. Одноклассниц, с которыми Света общалась, она одновременно презирала за их мелочные проблемы, которые те могли бы решить и сами. А у нее была мечта, которую в денежном государстве невозможно было бы осуществить никогда. Именно поэтому отцу она тоже не верила.
– Доброе утро, – вывел девушку из размышлений бархатистый со смешком голос.
Девушка осознала, что парень, следовавший за ней, – один из тех скейтеров, непонятно каким образом оказавшийся у ее дома. Одет он был во все черное, и волосы, явно крашеные, того же цвета. Приятное лицо с открытыми для любого глазами украшала улыбка. Видимо, следовал он за Гаечкой от самой двери, а она его не замечала.
Инстинктивно Гаечка отодвинулась от парня и чуть ускорила шаг. Она не ожидала, что незнакомец крепко схватит ее за руку и заставит остановиться.
– Убежать всегда успеешь, – тон его голоса ничуть не изменился – ни тени обиды или напряжения, несмотря на то, что она пыталась от него уйти. – Сережка.
– Отпусти, – сообразила через какое-то время Светка, разглядывая лицо собеседника: подведенные черным карандашом глаза, пирсинг в брови, пара тоненьких косичек, затерявшийся в черных волосах.
– Если останешься стоять на месте и поговоришь со мной, – лукаво подмигнул он, не выпуская руку девушки из своей.
– Не останусь.
– Значит, придется держать силой. Ты всегда людей боишься?
– Нет, только таких идиотов, как вы. Издалека видно, – сквозь зубы процедила Гаечка, пытаясь не смотреть ему в глаза, чтобы не было заметно ее лжи.
– И плачешь из-за встречи с ними. Специально заходишь на их территорию?
– Мне площадка понравилась. И я не думала, что увижу вас там снова, – честно призналась девушка, переставая злиться.
– Придется мне доказывать, что мы не такие плохие, какими кажемся с первого и второго взгляда. Сегодня после уроков приходи туда. Обещаешь?
– Хорошо, – непонятно зачем согласилась она.
– Да, кстати, я шпионил. От площадки до бункера, потом до дома, Гай.
Сережка выпустил руку девушки и направился прочь, оставляя стоять ее на дороге в полном недоумении.

Каптин проснулся с твердым намерением поваляться еще немного и никуда не ходить. А лучше посидеть на кухне, доделать последний макет подводной лодки и почитать книжку, которая уже неделю пылилась на полке и так и не была открыта ни разу. Но родители изменили его планы, разбудив в половину восьмого утра призывами собираться и отправляться в школу. Да еще и Тень пыталась с ним связаться, назойливо врываясь в сознание и немного щекоча его своими картинками.
На тумбочке рядом с кроватью Алешка нашел тетрадь и карандаш. Установив контакт с Тенью, он быстро записал все сведения и намеревался уже лечь спать дальше, но снова помешали родители. Папа подошел, улыбаясь во все свои тридцать два зуба, и вылил из граненого стакана холодную воду прямо на лицо.
– Па-а-ап! Какого черта? Я спать хочу!
– В школу. Давай, мы с мамой уже на работу убегаем. Соседи присмотрят, чтобы ты больше не уснул, да и на занятия не опоздал. Хорошего тебе дня!
Мама легонько чмокнула Капитана в лоб и стерла полотенцем капли с волос и щек. В школу не хотелось. Алешка упорно проклинал себя за трусость и скрытность: он не мог сказать Гаечке правду о том, что с ним творилось, потому что не хотел втягивать ее во все это. Но и врать он ей не мог. Поэтому лучшим для него способом все это скрыть было избегать встреч с девушкой. Значит, не на учебу, а в паб – посидеть с Эхо, еще расспросить его о разных мирах и о людях, которые могут создать междумирья. Ну и, естественно, Бармену передать информацию.
Тепло улицы и холодные вихри, образующиеся внутри. С какого, собственно, перепуга Эхо должен был быть в пабе? Он же там не живет, да и Капитану ничего не должен, разве что появляться и помогать в делах. Но ведь Алешка твердо решил, что больше не появится в междумирье после завершения задания – мало ли на что его могут отправить в следующий раз. Мальчик чувствовал, что Бармен может послать его даже на убийство, к которому Капитан был абсолютно не готов.
Город жил своей собственной жизнью, как и всегда. Дома, выкрашенные серостью грязи, улицы, по которым могли не ходить неделями просто из-за того, что не находили их в хитросплетении всех путей. Ничего не менялось. Ничего, кроме жизней. Кто-то находил, а кто-то терял. Каждый со временем приходил к новым убеждениям и ценностям. А вот город оставался прежним.
Прежним оставался и паб: как всегда шумно, как всегда полно народу. Бармен с трубкой в зубах, выпуская клубы радужного дыма и окутывая ими себя, крутится у стойки, разливая напитки.
– Вот то, что передала мне Тень, – сообщил Капитан, подходя к работодателю.
– Завтра жду еще информацию. Потом – посмотрим по обстоятельствам. Может, продолжим шпионить, а может, и отступимся, – жестко ответил Бармен, не отвлекаясь от протирания кружки.
Зато Эхо не было видно нигде. Белобрысая шевелюра не показывалась ни в одном углу заведения. Это немного пугало Капитана, ровно до тех пор, пока он не увидел парня, входящего через парадную дверь, и Бармена, спешно отзывающего его в сторону.
Разговор. Резкий, как казалось издали Капитану, голос старшего собеседника. Неуверенные и немного затравленные взгляды Эхо. Кивки. Руки, выписывающие узоры на плаще, чтобы меньше нервничать. Небрежно брошенное приветствие, когда парень проходил мимо Лешки. Что-то явно происходило, но что – понять без разъяснений было нельзя. Всё это значило только, что не у одного Каптина что-то рушилось.
От нечего делать Капитан сел за столик к каким-то морякам. Бороды, тельняшки, грубые голоса, срывающиеся скорее на крик. Обсуждали новости с Архипелага Мора, политику, проводимую им в отношении соседних государств. Этим Леша не интересовался, но как по-другому убить время, он просто не представлял.

Тишина Трактира Попутного Ветра нарушилась мгновенно. Атмосфера из задумчивой превратилась в напряженную. Мальчишки, до этого увлеченно строившие робота, тут же отвлеклись и обернулись на влетевшего Эхо. Вид у него был не из самых лучших: плащ распахнут, отчего становилось видно тонкие ноги, обтянутые кожаными штанами, и далеко не идеально выглаженную белую рубашку. Волосы выпали из аккуратного хвоста и теперь попадали в глаза.
– Ой, господин Эхо! – взвизгнул мальчишка лет восьми, хлопая своими карими глазами и пытаясь не выронить из рук гаечный ключ. – А вы нам можете помочь с конструированием? Мы немного запутались.
– Эхо, ну, пожа-а-алуйста! Мы тебе чаю вкусного притащим, – уговаривал второй мальчик.
– С чем? – весело согласился Эхо, продумывая свою дальнейшую речь.
– Вот это откуда? – в руки к парню попала деталька размером с книгу, напоминающая по форме неправильный четырехугольник.
– Думаю, что это нечто вроде заплатки на спину. Электронику вам же нужно как-то закрыть?
– Ой, ты – гений! Что мы можем для тебя сделать?
– Помочь не спиться, – хмыкнул парень. – Мне работу мою не дали. Видимо, не нужен я стал Бармену.
– Эхо, ты ведь найдешь, где работать! – мальчуган с карими глазами похлопал его по плечу, смешно при этом подпрыгнув, чтобы дотянуться.
– Нет, Элв, я ему совсем не нужен. Как отработанный материал.
– Ну, роботов же переделывают! – с энтузиазмом хором воскликнули ребята.
«Не понимают», – про себя ругнулся Эхо, продолжая улыбаться. «А ведь уверены, что уже взрослые и все могут сами, раз живут в Попутном Ветре. Ничего подобного. Вот будете вы ждать своей смерти, чуть вылезете из своего убежища, тогда поговорим. Да уж, что может быть хуже мстительного Бармена, который наверняка пошлет Капитана выполнят это важное поручение». Улыбка сменилась выражением боли и отчужденности. Твердым шагом парень направился в свою комнату, оставляя малышню и дальше возиться с роботом.


И без того хмурое настроение упало еще ниже. Все темы, которые проходили, Гаечка уже прочитала в учебнике, да еще и девчонки лезли с абсолютно бестолковыми вопросами. Ну, какая разница, что их бросил парень? Это все настолько мелочные проблемы, что от них подташнивало.
– Ничего, сейчас пообщаешься незнамо с кем, может, все наладится. Ведь Капитан нашел себе новую компанию, – буркнула себе под нос девочка.
Только в этот момент она отчетливо поняла, за что еще, кроме секретов, злилась на друга. Он ее предал, променяв на кого-то еще. Притом, не сказал ей это в лицо, а предпочел оставить в себе. Такое ощущение, что и рассказывать он ей ничего не собирался из-за того, что нашел нового человека, с которым хотел бы общаться. С ним, а не со Светкой, которая была рядом с самого детского сада. Ну и ладно, она тоже, кажется, нашла новых людей, которых боялась, как и всяких перемен.
На площадке ее уже ждали. Стоило вывернуть из-за гаражей, как Гаечка увидела компанию скейтеров, стоящих вокруг качелей. ЕЕ качелей. На них, как оказалось, сидел Сережка, но увидев девушку он тут же слез и направился к ней.
– Пришла все-таки, – не скрывая радостной улыбки, сообщил он как бы самому себе. – Иди сюда, знакомить со всеми буду. Смотри, это Лейн, мой брат.
Вперед вышел высокий парень с темной бородкой. Что запоминалось в его облике сразу – шрамы: один скрывала бородка, но он все равно предательски проглядывался, а второй был на шее, розоватый и явно свежий. Лейн помялся на месте и протянул девушке руку. Та пожала ее и снова отошла на некоторое расстояние.
Штайн, Костик, Грег. Имена Светка честно запомнила, но во внешности каждого не было ничего примечательного. Уличная одежда – джинсы, футболки, практически одинаковый рисунок на скейтах. Прически тоже одинаковые. И улыбки как под копирку. Они все были похожи на братьев. Может, просто решили ничем не выделяться из таких же, как и они, ребят, вечно пропадающих по дворам.
– Гаечка, или Светка. Как вам удобнее, – представилась в конце девушка. На щеках проступал румянец. Как ей с ними общаться?
– Вот и познакомились, – резюмировал Сережка. – Свет, ты, наверное, кататься не умеешь? Хочешь научиться?
– С удовольствием, – улыбнулась та.
– Вот и отлично. Тогда бери мою доску – поучу. Ребята хотели на рампы пойти, а я все равно отказался. Так что попрощайся с ними, еще увидитесь, надеюсь.
– Пока.
Казалось, все шло по задуманному плану: ребята, с которыми просто состоялось знакомство, Сережка, решивший научить ее кататься. Снова они оставались вдвоем. Но хотя бы с ним Светка знала, как найти общий язык. Остальных она все еще боялась и не знала, как вести себя с ними. Четыре фигуры медленно скрылись за гаражами, откуда только что пришла девушка.
Парень кивнул на свою доску. Гаечка никак не отреагировала, поскольку вообще не имела никакого представления, как пользоваться данным предметом. Тогда Серый приобнял ее за талию и поставил на скейт, а потом медленно покатил, пытаясь показать девушке, что это абсолютно не страшно. Она поверила, отдавшись ощущению полета и скорости. В некоторые моменты казалось, что она сливается с дорогой и колесами. Еще казалось, что она занималась этим всю жизнь, а сейчас вспоминает давно заученные движения.
Корпус вперед – поворот влево. Корпус назад – поворот вправо. Главное – держать равновесие. А руки нового знакомого поддержат и поймают, если что. Улыбка, чуть косая. Левым уголком губ.
Во время тренировки они практически не разговаривали. Крутились рядом с площадкой. Тусклый день становился солнечным, впуская всё больше света. Пейзаж из обыденного превращался в ясный, весенний. Хотелось жить. Плевать было на Капитана с его тайнами, на маму, которая сегодня оставалась дома, на ее вечные разговоры о карьере. Настоящий момент – вот что казалось действительно важным. Тот, в котором она чувствовала себя Королевой.
– Нравится? – нарушил тишину Сережка. Спиной девушка почувствовала, что он улыбается.
– Очень, – и снова движение. Снова поворот, ускорение…

– Сколько времени?
– Пять.
– Мне домой пора, Сереж, – Гаечка спрыгнула с доски и оглянулась на скамейку, куда положила свой рюкзачок.
– Я провожу.
Парень подхватил вещи Гаечки и направился к ее дому.
– Слушай, давно ты этим занимаешься?
– С детства, – просто ответил спутник. – Года в четыре мне брат показал скейт, с тех пор практически не слезаю с него. Ну, разве что зимой – по снегу и льду особо не покатаешься, только доску угробишь. Зимой – спячка. И никакой жизни, – от этих слов девушка рассмеялась.
– То есть, зимой ты как медведь забираешься в берлогу, суешь лапу в рот и просыпаешься только весной?
– Ну, вроде того. Только руки в рот не люблю совать, предпочитаю под щеку положить. Так, знаешь ли, удобнее. Читаю еще зимой. Осенью, весной и летом времени на это как-то не хватает. Улица, свобода. Какие тут знания?
– В смысле?
Наступило молчание. Сережа думал, как лучше ответить на поставленный вопрос.
– Вот ты живешь ради чего-то. Я тоже живу ради чего-то. Для меня это – свобода, а свобода для каждого своя. Для меня – ветер в ушах или музыка, смех друзей и доска под ногами. Важен лишь сегодняшний день, когда можно абстрагироваться на время от всего. Приходишь домой, решаешь все проблемы, и сил уже нет. Ложишься спать. Зимой же иногда бродишь по городу, а когда мерзнешь, заходишь погреться в кафешку. Пока сидишь там, читаешь. Почему-то всегда один. Это как время смерти. Одиночество, к которому привыкаешь, и такая же свобода, только в строчках. В письменах.
– Здорово, наверное. Я вот свой смысл еще, кажется, не нашла. Но обязательно найду, когда сбегу от матери куда-нибудь подальше. Житья не дает со своими вечными разговорами о хорошей работе. Слушай, ты всех представлял по прозвищам. А у тебя какое?
– Марко. А почему Гаечка?
– Помогаю всем решать их проблемы. Универсальная, скажем так. Нужная. Поэтому лучший друг так и назвал, – на лбу у девушки появилась морщинка.
– Где он сейчас?
– Знала бы.
У дома Сережка отдал ей рюкзак и пожелал приятного вечера. Не дожидаясь ответа девушки, он ушел, через плечо кинув, что ждет ее завтра на том же месте после уроков. Гаечка кивнула, но Марко этого уже не видел. Подсознательно он был уверен, что Светка придет.

Что-то резко оборвалось. Цель исчезла с радара. Тень вернулась на свое место и принялась наблюдать за тем, как ее хозяин раскрашивает подводную лодку. На кухне царил полумрак. Напрягая зрение, Капитан доклеивал мелкие детали и покрывал все слоем краски.

Глава 5

Вот где-то с этого момента настраивалась на написание песней Green Crow - "Белтейн"
_____________________________________________________


Глава 5

Эхо сидел на полу в своей комнате в Попутном ветре. Он любил вот так вот надеть на себя длинную до колен футболку, выбрать поудобнее место на ковре и устроиться там с книжкой и чашкой чая в руках. Свой дом он уже давно перестал считать местом, куда следовало бы возвращаться каждый вечер. А здесь ему было уютно и очень спокойно.
В книгу парень упорно смотрел, но прочитать не мог ни строчки. Предстояло собрание, на котором будут подведены итоги проделанной работы. Чай медленно таял в кружке, оставляя вместо себя воздух. Нужно будет рассказать про Алешку Каптина. Про то, что этот мальчишка, ровным счетом не думающий о людях, командующих им, ничего не подозревает о готовящемся. О том, что он поссорился с одной девушкой и вообще запутался в себе, но упорно не хочет об этом говорить. О том, что он вообще молчит, когда дело касается повседневности в школе, переводя тему, как только заслышит наводящие вопросы. Придется...
Грохот открывающийся двери и звук дерева о дерево. Марко закинул скейт в угол, снял свои кеды и гордо шагнул на ковер. Улыбка, казалось, прибавляла света в комнате. Эхо ухмыльнулся и нарисовал перед другом мираж: кипяток из чайника медленно наливается в кружку, где уже заварен травяной чай. Марко даже почувствовал его запах: засушенный зверобой, свежая только-только сорванная мята и немного гвоздики. Улыбка теперь сверкала на весь Попутный ветер.
Следующим в дверь влетел Кай, на ходу скидывая шлем на ближайший к двери стул и забираясь на подоконник. Его длинные высветленные волосы с рыжими прядями оставили за собой по воздуху дорожку, сливаясь в подобие шарфа. «Ангел во плоти, хранящий в душе демона», – думал про себя Эхо каждый раз, как видел своего друга. Из-за цвета волос голову окутывал как бы ореол, а тело покрывал черный костюм мотоциклиста. Свет и тьма. Одно сплошное противоречие. За ним было здорово наблюдать.
Извлечь пепельницу из тумбочки, прикурить сигарету от спичек и с довольным видом плюхнуться на подоконник – такое себе позволял только Кай. Вишневый аромат разносился по комнате, заставляя присутствующих чувствовать себя как в саду, где падают на землю сметенные ветром белые лепестки. Падают и пахнут еще сильнее, чем раньше, когда были на дереве. Марко же как всегда, чуть нахмурившись, сидел в глубоком кресле, поглощавшим его целиком и оставлявшим виднеться только голову и ноги. Остальное кресло закрывало собой.
– Эхо горевое, – начал Кай, выпуская одновременно дым изо рта, – нафиг ты нас выдернул?
– Заткнись, будь добр. Я дочитаю абзац и обязательно начну собрание. Докуривай, – пробурчал парень.
– Ага, сейчас! – хмыкнул Марко. – Тебе дай только за книжку взяться – ты из нее не вылезешь даже после прочтения десяти следующих абзацев.
Книга тут же перекочевала на полку, чтобы светловолосый до нее не смог дотянуться ни при каких обстоятельствах. Ради того, чтобы оторвать от нее друга, Марко даже поднялся со своего места и снова на пару минут осветил своей улыбкой помещение. По комнате разнесся рассеянно-возмущенный вздох. Чуть слышно скрипнуло кресло, тлела бумага на сигарете Кая, шумно дышал Эхо, все еще возмущаясь потерей книжки.
Он так долго планировал этот разговор, а теперь даже не знал, с чего лучше начать. Да и желание пропало. Была цель, к которой они шли, но теперь она практически достигнута и не оставляет выбора, предлагая следовать дальше. Только что там, в этом прекрасном «дальше», парень не знал. Думать об этом даже было немного противно, хотя и садняще сладко. Начинала сбываться мечта его юности, а он на нее больше не обращал пристального внимания. Он думал, что никогда не дойдет до претворения ее в жизнь и просто хранил в сердце, живя ею до последнего.
– Э, помолчать я могу и в дороге, когда слышу шум колес. С курением только проблемы возникают, – разрушил тишину Кай.
– Да вот думаю, с чего лучше начать? И не говори, что с самого начала, я не знаю где оно.
– Тогда с конца, – предложил Марко, начиная тихо смеяться в ладонь.
– М, прекрати ржать. С конца – меня хотят убрать. Бармену я больше не нужен.
– Ой, давно же тебе говорил – убери Бармена. Бесит он меня. Взгляд скользкий и липкий, трубочка его вот эта с дымом странных оттенков. Психическими болезнями от него так и несет. А ты все твердил, мол, он нам еще нужен. Угу. Доигрался? – Кай закурил еще одну сигарету и отвернулся к окну. Там мальчишки на речку спускали наконец-то доделанный корабль.
– То есть, ты не помнишь, какие доводы я тебе приводил тогда, списывая все на мою чрезмерно раздутую самооценку и желание понаблюдать за людьми, пытаясь их изучить?
– Ты хочешь сказать, что нашел парня, про которого рассказывал нам Один? Если честно, то я был уверен в том, что он несет полнейшую чушь. Тень, какие-то особые задатки, умный. Ты просто нас с Марко сидишь и мило разыгрываешь?
– Кай, он не врет. Я, кажется, нашел девушку. Она рассказала, что поссорилась с лучшим другом из-за какой-то ерунды. Теперь места найти себе не может. Еще одно – у нее на груди висит монетка Одина. Этот старик как всегда нашел нужное раньше нас самих.
Одиночество, острое и непередаваемое, встало перед Эхо стеной. Парень соорудил иллюзию того, что он до сих пор сидит на ковре и внимательно слушает ребят. Сам же взял у Кая пачку сигарет и вышел на улицу. Он знал, что друзья будут долго разговаривать. Пересказывать новости. Марко начнет трепаться о девушке, которая, видимо, понравилась ему, как и десятки до нее. Кай вспомнит все изгибы дорог, которые удалось пересечь в последнее время, потом перейдет к приметам. Закончится все это тем, что они обнаружат исчезновение виновника этого сбора и отправятся его искать.
Дым сгустился в легкое облачко и тут же рассеялся порывом ветра. Эхо стоял на улице в своей неряшливой и затертой футболке до колен со смешным Микки Маусом спереди, в трусах и босиком. Весенняя земля в Приюте начинала потихоньку греться, но все-таки, размоченная дождем, не напоминала летний песок у моря.
Семнадцать лет. И казалось, что хотя бы половину этого времени он шел к одной единственной цели. Он жил ей. Несбыточной полумечтой, которая просила его найти нужных людей и разнести к чертям то, что так мешало жить. Он сошелся с Марко и с Каем, перестав быть отчужденным мальчишкой, пытающимся избежать коллективных игр. Он даже забыл про свою семью, относя ее к тому, что ненавидел столько лет. Теперь же задачка оказывалась решенной. Выслушивая Марко, парень отчетливо понял, что их дело сдвинулось с мертвой точки. А его как будто переехали паровозом, забыв, что он все еще стоит на рельсах и наблюдает за дорогой впереди.
Еще затяжка, чтобы в голове появился такой же туман, как и снаружи. Чтобы не стучать так противно зубами от холода и не чувствовать под ногами жижу. Еще одна, чтобы отогнать тревогу и снова встать на протоптанную дорожку. Еще одна, чтобы начать верить в чудеса. Еще одна, чтобы поверить в происходящее. Затушить, прикурить новую. За перемены, за открывающиеся перспективы, за одиночество, которое после знакомства с Капитаном все чаще посещало его. Осталось только придумать, как помирить Алешку с его лучшей подругой и рассказать им обоим о миссии. В том, что именно девушка Марко ей и была, он не сомневался.
Вот только этого придумывать Эхо не собирался. Всеми силами он пытался остаться в своем старом мире, не подпуская близко никого нового. Но Каптин понравился сразу. Своим желанием скрыть произошедшее, оградить дорогих людей от неизвестности. Воспоминания о нем прорывали стену, возводимую довольно продолжительное время. Без него Эхо бы точно жить не смог. Хотя...
– Эхо, мать твою! Ангину решил подхватить по весне и провалить все к чертям собачим? – Кай мчался к тому месту, где с пачкой сигарет стоял его друг, уставившись глазами в пустоту. Бело-рыжая шевелюра опасливо поблескивала. Первым делом руки выхватили у Эхо сигареты. Быстро убрав пачку в карман, Кай подхватил парня на руки и потащил обратно внутрь.
– Всегда знал, что он сумасшедший. Совсем с катушек съехал. Что с ним, док? – Марко сидел в той же позе в своем любимом кресле.
– Дурак на всю голову, что сказать? Еще и способности свои по пустякам тратит. Кретин. Марко, будь добр, налей горячую ванную. Нашему герою неплохо было бы в ней искупаться вместе с семейством уточек и его любимым тикающим крокодилом. Разговор продолжим уже там. Эй, Эхо, ты жив? – Кай пощелкал пальцами у друга перед носом.
– Жив. Ничего со мной не случится, – обиженно возразил тот.
– Тогда какого хера?
– Не твое дело. Что вы решили?
– Мирить наши кадры и привязывать к общему делу.
– Каким образом?
– Сейчас Марко нальет тебе ванную, и мы решим окончательно. Вариант уже есть. Осталось получить у тебя одобрение. Ебнутый придурок. Никогда так больше не делай!
– Ты мне не мать и не отец. Так что мое поведение не должно тебя касаться. Волновать не должно уж тем более. Сочту нужным – расскажу тебе свои тревоги и сомнения.
– Вот именно, Эхо, в последнее время я стал слишком похож на твою сиделку. У тебя постоянная депрессия и резкие перепады настроения. Что я должен делать, по-твоему?
– Заткнуться и делать вид, что все хорошо.
– Кидай это бездыханное тело в ванную и тащи сюда две табуретки! – выкрикнул Марко, появляясь в дверях как раз вовремя, чтобы прервать ругань друзей.

Вода обжигала, а пена приятно щекотала тело. Утиное семейство и крокодил плавали рядом, сталкиваясь друг с другом, но не издавая ни единого звука. Иногда Эхо хватал кого-то из них рукой и сжимал настолько крепко, насколько мог. Успокаивало. Еще предстоял серьезный разговор, но ребята что-то говорили про уже имеющийся план. Значит, самому думать не придется, что немного радовало.
– Кай, ты что-то говорил про план?
– Вообще-то, его предложил Марко. И могу тебе сказать, что он садист тот еще. Да и меня подставить собирается.
– Ну, Ка-а-ай, я ведь всего лишь предположил. Ты умеешь все делать аккуратно. Нам ведь не убийство нужно.
– Убийство? Кого вы собрались препарировать, как лягушку? – Эхо сразу подумал, что Капитана, но все-таки загнал тревогу в уголок и приготовился слушать.
– В общем, как мы поняли, твой Капитан и моя Гаечка как раз-таки и были лучшими друзьями, пока не поссорились. Тебе ведь он не рассказывал причину? Мне тоже об этом ничего неизвестно. Но мириться они явно не собираются в ближайшее время. И, хочу тебе сказать, в этом виноват Капитан, который постоянно бегает и скрывается, отмалчивается, – Эхо вопросительно поднял бровь и кинулся в Марко комком пены. – Плавай-плавай, сейчас утоплю тебя!
– Кто кого еще. Придется тебе с иллюзиями побороться в ванной, в то время как я уже буду сидеть в твоем любимом кресле и попивать чай. Продолжай без этих подробностей.
– Хорошо. Я предлагаю Каю легонько сбить Гаечку. Ну, чтобы максимум – сотрясение легкое. Он же хорошо водит мотоцикл и может рассчитать силу удара. Она попадет в больницу, а Капитан обязательно придет навестить подругу. Или не придет?
– Думаю, что придет. Она ему дорога, но задает слишком много вопросов, на которые он не хочет ей пока давать ответы. Понял?
– Уяснил. Так ты принимаешь план?
– Вполне. Только, Кай, вопрос в том, насколько точно ты сможешь рассчитать все?
– Настолько, что могу специально срезать прядь ее волос в падении. Эхо, это глупые вопросы – я всегда в ладах с дорогами и со своим мотоциклом. Поверь, справлюсь, если уж это так необходимо. Просто если она где-то запомнит мое лицо, или цвет моих волос, или байк, то она сразу же может от нас уйти, как от людей, насильно затащивших ее во все наше дело. А лично я не собираюсь рассказывать ей правду. Так что, Марко, подумай о том, хочешь ли ты лишиться ее доверия?
– Эхо иллюзию тебе построит! – воскликнул радостный Марко, начиная мерить шагами ванную комнату.
– Больше тебе ничего не сотворить? Новую вселенную из воздуха?
– Нет, сэр, – парень шутливо отдал честь и ушел.
– Кай, дай сигарету. И пепельницу, пожалуйста.
– Вредно, – пробурчал парень, но протянул другу то, что он просил.
Пена причудливо шипела. Утки плавали, но когда Эхо попытался поставить на одну из них руку, представитель пернатых вдруг начал тонуть. Поэтому парень оставил эту затею и облокотился о бортик, задумчиво покручивая зажженную сигарету в руках. Кай тоже закурил.
– Слушай, ты, когда из дома уходил... Ты не чувствовал, что ты им нужен, но они тебя отпускают в свободное плавание. А потом какая-то смутная тревога появляется. Такое ощущение, что они на тебя как на обреченного и отреченного смотрят.
– Эхо, ты давно там не был?
– Два года. С тех пор как ушел. Никого не видел. Сестру изредка. Но я с ней даже не здоровался, наблюдал только. Вроде, счастливая. Как оно там на самом деле, не знаю. Почему-то кажется, что если я туда приду, то уже не смогу уйти. А останусь – чужаком буду. Не в своей тарелке.
– Ты ведь сам свой выбор сделал. Тебя никто не просил. Это за ребят мы сейчас решаем, потому что без них не сможем действовать. У тебя же это цель была. Мечта, так скажем. Один просто собрал нас вместе. Теперь механизм запустился. Перекрашусь после этой аварии. К чертям. В черный. Пряди только оставлю. Или в рыжий. Не решил еще.
– Что дальше-то будет?
– Дальше мы попытаемся связаться с Энтри. Точнее, Марко свяжется, – с грустью выдал Кай, туша сигарету в пепельнице.
– Вы с ней больше не общались? Не знаешь, как она?
– Эхо, не строй из себя придурка. После того я бы с ней и не стал общаться. Да только ничего не поделаешь. Она в Городе лучше всех ориентируется на местности. Нам без ее навыков не справиться. Тем более, она тогда пыталась группу сколотить. Да ребята после первого же дела струсили и ушли. Ну и роман с одним закрутить пыталась.
– А ты ревнуешь, – улыбнулся Эхо.
– Не твое дело. Свои эмоции могу оставить при себе, зануда.
– Ага. Включи кран, пожалуйста. Вода остывать начинает.
– Сука-эксплуататор. И тебя сжечь нужно в адском огне. Рискуешь, парень!
Оба засмеялись и тут же резко замолчали. Каждый снова ушел в свои мысли.

Глава 6

Глава 6

Несмотря на весну, ночи все еще оставались холодными. Эхо понял это, когда до восьми утра продежурил у дома Капитана, пытаясь поймать его до уроков и отговорить от очередного похода в паб. Во-первых, спустя неделю после второго пустякового задания, Бармен ничего не требовал от парня. А это значило, что с каждой новой встречей он сканирует Каптина и проверяет, подходит он ему для работы или нет. Эхо следил за этой хитрой кошкой и приходил к выводу, что его устранение – вопрос времени. Еще дней пять. Может, чуть больше. Во-вторых, сегодня Алешка нужен был ему в школе, а не где-либо еще. Руки дрожали. Нервно. Он не был уверен, что его послушают – уж слишком его знакомый был своевольным.
Заспанный Каптин вышел из подъезда, натягивая на ходу легкую куртку и одновременно пытаясь удержать двумя пальцами рюкзак. Эта картина искренне позабавила Эхо, но уверенности перед разговором не прибавила. Скорее, наоборот, она улетучилась в неизвестном направлении. Не хотелось портить такое утро такому человеку, особенно когда и так собрался подпортить ему жизнь.
– Привет!
– Ой, Эхо, как ты нашел мой дом? – удивился Капитан.
«Шпионил», – чуть не слетело с языка.
– Ты мне как-то адрес писал, – уже увереннее.
– Прости, забываю такие мелочи. Ты поговорить хотел? Я просто как раз думал, куда идти – в школу или в паб. Но раз уж ты здесь, то пойдем, повидаем Бармена. Давно он мне никаких заданий не давал.
– Стой, – Эхо вдруг понял, что не приди он сюда сейчас, Алешка бы пошел в школу. По крайней мере, шестьдесят процентов именно за это. – Я как раз пришел, чтобы попросить тебя не появляться там хотя бы в ближайшие пару дней. Боюсь, что тебе будет не до этого.
– В смысле?
«Ляпнул», – вдруг сообразил Эхо: «Сейчас спросит, откуда я это знаю. Не отвечать же ему, что я пытаюсь построить его шаги в том направлении, в котором мне нужно. Каптин, прости. Это и вправду нужно. Не тебе, так мне».
– В том смысле, что не нравится мне в последнее время лицо Бармена. Странный он очень.
– Нет, в каком смысле мне будет не до этого?
– Хочу тебя попросить отправить к нему Тень, чтобы понаблюдать. Сам понимаешь. Как друг тебя предупреждаю, – лицо Капитана чуть скривилось.
«Еще один промах. Поздравляю тебя. Кто еще завалит сегодняшнее дело? Скорее всего, ты, а не Кай. Умник, блин. Забыл, что они с Гаечкой уже месяц не общаются, а тут ты с дружбой лезешь».
– Просто поверь мне. Не суйся туда. Хорошо?
– Ладно. Тогда в школу. Проводишь?
Капитан и сам понимал, что слишком в последнее время все шло гладко. Бармен ничего не требовал от него. Такое затишье бывает только перед бурей, и оно уж точно не к добру. Но в пабе он все равно появлялся каждый день, просто потому, что скучал по атмосфере, по рассказам путешественников, по спорам о природе энергий и по Эхо, как бы Капитан не твердил себе, что это ненадолго. Он привязался к этому месту, к конкретному человеку, но никак не хотел признаваться в этом. Отчасти, такое положение дел значило бы проигрыш перед самим собой, отчасти – начало новой ступени жизни, которая несла за собой неизвестно что.
– Чего ты нервничаешь? – Эхо удивленно моргнул глазами, понимая, что это его роль сканера, это он должен задавать подобные вопросы.
– С домашними поссорился, – ответил парень, пытаясь не смотреть Капитану в глаза и не показывать, что врал. На сегодня назначили операцию. Значит, нужно было доставить приятеля точно в школу и следить за ним, чтобы он никуда не выходил и ни о чем до следующего дня не узнал.
– И так из-за этого переживаешь?
– Ну да. Не знаю, что будет по моему возвращению.
– Хорошо бы, чтобы все у тебя было нормально с ними, – немного мечтательно пробубнил Капитан, поудобнее закидывая рюкзак на плечо.
«Хорошо бы», – решал про себя Эхо: «Здорово, если моя ложь не откроется, если меня не достанет Бармен в ближайшее время, если сегодня все пройдет успешно. Черт, Э, ты слишком многого хочешь!»
У входа в школу Эхо пожал приятелю руку и уже направился прочь, когда Алешка его неожиданно окликнул.
– М? Ты чего хотел?
– Где я могу тебя найти, если понадобится?
– Я сам тебя найду, – улыбнулся про себя Эхо. Значит, Капитан по нему скучал.
Внутри школы все гудело, как будто пчелы собирали мед и приносили его в соты. В классе ребята перекидывались ластиком и самолетиками. Место Гаечки пустовало. За последний месяц она редко появлялась в школе, поэтому ее отсутствие особо не напрягало Капитана. Скорее, придавало ему уверенности в своих силах и давало время на то, чтобы подготовиться к миру и к долгому разговору о междумирьях. Еще в конце той недели мальчик твердо решил, что все расскажет однокласснице, чего бы это ему ни стоило. Просто надоело врать, ловить ее обиженные взгляды, а иногда и злые. Никогда за все десять лет общения он не видел такого чувства в глазах у Светки. Казалось, она просто не умеет его испытывать.

Все внутри требовало снега. Но стояла весна. В конце апреля уж точно бессмысленно ждать прихода зимы. Только Эхо снова хотел утонуть в этих белых хлопьях, чтобы ни о чем не думать. Отогревать руки чашкой чая, когда приходишь к себе в комнату. Закутываться в свитер, а на ноги надевать шерстяные носки, когда сидишь и читаешь книжку. Смотреть на белую пелену за окном и чувствовать спокойствие, смешанное с детской радостью. И мальчишки на улице, играющие в снежки, детские улыбки, колокольчиками разносящийся смех. Хоть в банку собирай и выпускай иногда его прогуляться, чтобы поднять себе настроение. Хотелось зимы.
Дверь в комнату тихонько скрипнула. Пришлось оторвать взгляд от страницы и посмотреть на вошедшего. Марко.
– Какого черта вы меня не предупредили? Какого черта вы отправили ее в больницу и нихрена мне не сказали?! Почему сегодня? – Марко срывался на крик, расхаживая по комнате взад и вперед, пачкая ковер своими ботинками.
– Мар, это была твоя идея, замечу, – Эхо скептически поднял бровь и непонимающе посмотрел на друга.
– Она была менее жестокой! Просто аккуратно сбить. Ну, максимум, легкое сотрясение мозга. Но никак не перелом ребра и сотрясение средней тяжести!
– Угомонись!
– Иди к черту!
– С удовольствием пойду. Только, боюсь, ты мне не дашь этого сделать, пока не получишь все ответы на заданные вопросы, – Эхо встал с кровати и направился к бару. Достал оттуда бутылку коньяка и стакан. Налил в него немного жидкости и передал взбешенному Марко.
– Ты чертовски прав.
– А у тебя очень разнообразный набор ругательств. Как ты думаешь, будет ли правдоподобно, если ты собьешь человека, а у него все будет в норме? Учитывая скорость мотоцикла и все остальные параметры.
– Ну-у-у, – протянул парень, отпивая немного из стакана и потихоньку начиная успокаиваться. – Не очень.
– Вот и мы с Каем о том же. Поверь, если девушка пролежит неделю в больнице, она принесет нам больше пользы. Во-первых, я уже был у нее и сказал, что это именно я вызывал скорую. Во-вторых, ты можешь с ней поближе сойтись и понять, каких взглядов она придерживается на эту жизнь. В-третьих, когда в школе все об этом узнают, Капитан наведается в больницу. А в один прекрасный день застанет там тебя.
– Почему не тебя?
– Отлично будет смотреться! Ты хоть знаешь, сколько раз я сбалтывал лишнее сегодня утром? Он же не дурак и сможет догадаться. Эхо волновался утром. Эхо настаивал на том, чтобы он шел в школу. Эхо пообещал, что при надобности с ним свяжется. А здесь вдруг он сидит рядом с кроватью его одноклассницы и делает вид, что не знает об этом. Хотя Капитан мне несколько раз рассказывал про эту девушку. Красивая картина. В итоге – обида за то, что не сказал ему сразу, когда нашел ее на дороге после аварии.
– Мотивируй это тем, что не знал.
– Ага, у него память хорошая. Так что сидишь ты.
– Эхо, я не могу долго сидеть и часто. У меня брат и ты это прекрасно знаешь. Сюда и то еле выбираюсь, – весь гнев улетучился. Пришла усталость.
– И что, что брат. Давно бы пора ему все рассказать.
– Я сделаю это тогда, когда ты вернешься жить к своей семье, – фыркнул Марко, а Эхо зло на него покосился.
– Долго же тебе придется ждать.
– Ничего. А теперь, извини, я в больницу. Точнее, нет, не так. Зайду к ней домой, спрошу у ее матери, где она. Ведь мама в курсе, что случилось с дочерью? Скажу, что опоздал сегодня на наше место встречи из-за того, что проспал. Ну а дальше что-нибудь еще придумаю. Ненавижу Кая. Он ведь меня по делам послал в то время, как я должен был встретить Гаечку у подъезда!
– Тише. План хороший. Топай. Только попытайся врать убедительнее.
– Прости, но у меня-то все на высшем уровне. Это у тебя проколы каждый второй раз. И полная путаница, когда придумываешь истории.
Дверь за Марко закрылась. Снега на улице было бесполезно ждать. Усталость никуда не делась даже после прочтения нескольких страниц книги. Значит, нужно залить всю эту невезучесть алкоголем и чувствовать себя прекрасно. Благо, в стакане еще остался коньяк. А дня через три наведаться к Капитану снова и поговорить с ним о чем-нибудь.
С другой стороны, если они помирятся с этой девушкой, то о дружбе с Капитаном можно было бы и не думать. Сразу же видно, что она для него – целый мир. А он даже в список «знакомые» с трудом вписывается. Подумаешь, поработали вместе. Об этом даже лучше не вспоминать, поскольку, когда кому-то должен, как Алешка должен Бармену, логичнее просто уходить. Иначе подпишешься под смертельным приговором для кого-то другого. Жизнь определенно запутывалась. Эхо налил еще коньяка и выпил его залпом. Лучше просто не думать, забывая про повседневность. Не сегодня.
– Черт, ну почему в междумирьях время года всегда совпадает? И в пространствах во всех тоже! И снега нигде не найти. Дурак, живи весной, а не ушедшим сезоном, – парень осушил еще один стакан. За зиму.


Новость действительно разлетелась уже на следующий день. Все одноклассники были в курсе аварии. Но никто так и не предложил сходить в больницу. Да, Гаечка нужна была им для решения их проблем, а вот как человек она мало кого интересовала.
Идти-не идти – Капитан гадал на одуванчиках, понимая, что это абсолютно бессмысленное занятие. Месяц тяжелого молчания, несчастный случай и уже просто надобность рассказать ей правду. Вопрос в том, что она будет с ней делать? Но это его уже мало волновало. Главное было высказаться и оправдаться перед самим собой. Мол, он не такая бездушная свинья. Он зашел и проведал человека, с которым общался с детства. «Идти» – осталось на одуванчике. И он пошел.
– Привет! – Гаечка лежала на кровати и смотрела в открытое окно. Молчание. – Привет! – еще одна попытка.
Девушка прислушивалась к звукам, доносящимся с улицы. Машины, пение птиц и голоса прохожих, отчетливо слышимые на втором этаже. Даже звуки больничного коридора казались более приглушенными.
Ее положили в общую палату. Обычная обстановка – четыре кровати, накрытые желтоватым постельным бельем от множества стирок, тумбочка, на которой обязательно должно стоять растение и скучные белые стены. Как будто известки было слишком много, поэтому в ней оказался не только потолок, на обои просто не стали тратиться. Сейчас три места пустовало. В городе вообще редко кто попадал в это заведение. Слишком здесь было спокойно и безмятежно. Защищенно, как выражались многие. Мертво – как иногда думала девушка.
– Гай, ты можешь сколько угодно на меня обижаться. В любом случае ты права, – девушка все так же смотрела в окно. На глаза наворачивались слезы, но она уверенно их сдерживала. – Я просто не хотел тебя впутывать. Знаешь, эта монетка у тебя на шее – она не отсюда. Она не от нас...
Капитан говорил и говорил, пытаясь рассказать про то, где он пропадал целый месяц. Про Бармена с его привычками, про Эхо, к которому он привык, про энергию и существование различных пространств. Главное было выговориться. Главное – не молчать, когда вокруг и так все пропитано какой-то дикой смесью – не то отчаяние с грустью, не то ложь с недоверием.
– Значит, ты просто проводил где-то все это время, не вспоминая про своих старых друзей? Зачем же тогда пришел сейчас? Если просто выговориться, то я ушла в монастырь и вернусь не скоро. Ну, если так будет проще, я просто в домике и не слушаю ничего, – голос отдавал спокойствием и натянутостью гитарной струны. Вот-вот сорвется и зазвучит. Только вот пока на время всю картину заморозили, заставляя для начала позвякивать на струнах кубики льда друг о друга.
– Друзей?
– Ясно, значит девять лет, проведенные вместе, не в счет. Каптин, ты можешь не мучиться со своей совестью. Пришел, выговорился, тихо ушел. Я же для тебя никто. Вот и все – закрыли тему. Ты месяц ко мне даже не подходил! Как послал меня в тот день куда подальше, так и не вспоминал. Ни приветствия, ни даже звонка. А здесь заходишь ко мне в больницу и делаешь вид, как будто что-то мне должен.
– Но ведь и правда должен, Гай. Должен рассказать всю правду, должен извиниться перед одноклассницей, с которой мы столько времени уже общаемся.
– Да ничего ты мне не должен, – такой же спокойный голос. Только внутри что-то начинает дрожать. Да слезы становится все труднее сдерживать. Все-таки не друг она ему. Все-таки чужая. – Доволен? Теперь ты можешь уйти. Ты прощен, ты свободен. Лети, финист-ясный сокол.
– Я только плавать умею.
– Ну, тогда плыви.
Слезинка все-таки вырвалась наружу и покатилась по щеке. Как назло, Капитан ее заметил и, как это обычно бывало, крепко-крепко прижал девушку к себе, пытаясь ее успокоить. Вот только на этот раз он вызвал еще более бурные потоки слез. Футболка уже промокла, а Гаечка все никак не могла успокоиться.
– Дурак, никогда так больше не делай. Рассказывай мне все и сразу, по мере поступления, – всхлипнула она. – Обещаешь?
– Угу, – прошептал Капитан ей в волосы, продолжая гладить по плечу. – Все будет хорошо. Точно тебе говорю. Только верь и не обижайся. Хорошо?
– Ладно.
Теперь Капитан точно понял, что девушку отпускать никуда не собирается. Действительно, друг. А, может, даже больше. Все-таки они слишком долго общались.
Когда слезы закончились, а комнату наполняли только звуки весеннего вечера, ребята все еще сидели на кровати и о чем-то разговаривали. Негромко, чтобы не нарушить магию этого вечера и мнимую тишину.
В тот день визит Капитана для девушки стал неожиданностью. Такой же неожиданностью стал приход Лейна в среду днем, как раз перед днем выписки. Врачи, вроде, обещали Светке, что та останется жить. Только дышать все еще было немного трудно из-за сломанного ребра, да голова изредка кружилась.
– Привет. Извини, что-то сегодня я не в форме кататься на доске, – попыталась пошутить девушка, видя серьезное выражение на лице собеседника.
– А я не за этим, – чуть растягивая слова, произнес он, придавая голосу как можно более грубые оттенки.
– Тогда по какой причине?
- Брат дома редко начал появляться. Догадываюсь, что он сидит часами у тебя в больнице. Знаешь, я его дома тоже очень хочу видеть. Так что не будь собственницей и не занимай его здесь всякими пустыми разговорами. Может, конечно, вам здесь и весело, но я его не собираюсь далеко отпускать от себя. Усекла? Еще раз он пропадет где-то на целый день – отделаешься не только сломанным ребром. Даже не посмотрю на то, что ты девушка.
В голосе отражалось столько желчи, что Гаечка уже начала верить в истинность его угроз. Другое дело, что они были абсолютно безосновательными, но опровергнуть их она никак не могла, поскольку вещественных доказательств не было. Да, Марко забегал иногда на час, но не больше. Ссылался на дела и на занятость дома. Если к ней заявился Лейн, значит, его братец просто ей бессовестно врал все это время. «Расспросить про то, какого черта Сережка мне не говорил всю правду», – занесла мысленно в свои планы Светка, параллельно пытаясь сдержать как всегда не вовремя появляющиеся слезы. Такая защитная реакция на любого рода обиду, вроде, уже привычка. А, вроде, уже неприлично. Особенно не стоит показывать свою слабость малознакомому человеку.
– Если у вас в семье проблемы с доверием, я в этом не виновата. Больше часа в день Сережка у меня не сидит. Хочешь – верь. Не хочешь – я тебя заставлять не буду. Только твои разговоры немного бессмысленны и ни к чему не приведут. Хочешь ударить – бей прямо сейчас. Видишь, я тут сижу беззащитная. Даже блок не буду ставить.
– Господи, да я тебя с одного удара сломаю. Такое ощущение, что ты только воздухом питаешься.
– Все возможно. Ты ведь не проверял эту теорию, Лейн, а теперь, будь добр, уйди отсюда. Ты – последний человек, которого я бы сейчас хотела видеть.
Незнакомое чувство уверенности в своей силе наступало и подавляло жалость к самой себе и страх за то, что не сможет отбиться. Приходил еще здоровый пофигизм. Усиливалось недоверие. Жалко, что Капитан ушел уже и не сможет ее выслушать. Ну, ничего, ведь завтра он провожает ее до дома. Значит, все и узнает.

__________________________________________
P.S. хочется, все же, услышать отзывы читающих


Глава 7

Глава 7

В тот день, когда девушку уже должны были выписывать, забежал Марко. Улыбчивый как всегда, но весь в безупречном черном без единой пылинки. В руках даже скейта не было. «Значит, забирать пришел», – решила Гаечка, устраиваясь поудобнее на кровати. Вещи у нее уже были аккуратно сложены в рюкзак. Оставалось только дождаться главного врача, который ее и отпустит на все четыре стороны из больницы.
– Привет, как ты себя чувствуешь? – поинтересовался Сережка, из-за спины доставая коробку шоколадный конфет.
– И тебе привет, – немного резче, чем хотелось, проговорила Гаечка, показывая парню на стул рядом с кроватью. – Разговор есть. Со-о-о-всем такой небольшой.
Внутри опять появилась вчерашняя уверенность в своих силах. А еще как всегда хотелось правды и хорошего к себе отношения со стороны окружающих. Лейн ее, казалось, не уважал в силу каких-то обстоятельств, раз позволял себе являться к ней в больницу и задавать вопросы, ответить на которые она просто не в состоянии.
– Ко мне тут вчера Лейн заглядывал. Он ревнует тебя ко мне, думая, что ты проводишь у меня все дни напролет, не появляясь дома. Не хочешь объясниться, какого хера он делает в моей палате и предъявляет мне претензии о твоем местоположении? – если в начале предложения Марко перевел взгляд на окно, то в конце тирады уже удивленно пялился на девушку, недоумевая, откуда взялись такие прямолинейные конструкции и такая уверенность.
– Гай, я просто не могу тебе этого рассказать, – парировал он. – Есть дела. Далеко не дома и далеко не в этом городе.
– О, еще один нашелся. Ко мне на досуге Капитан заглядывал. Рассказал кое-чего про паб и про междумирья. В общем, что сам знает. Тоже в начале заявлял, что все в полном порядке. И это еще ты учил меня тебе доверять и не бояться тебя. Не пошел бы ты отсюда? До дома сама доберусь.
– Послушай, Гай, правда, не сейчас.
– Угу, в другой жизни, – обычно в такие моменты к горлу подступал комок, а глаза начинали судорожно моргать в попытке остановить начинающиеся слезы. В этот раз все было спокойно.
– Нет, не в другой жизни. Просто не сегодня.
– Оу. Нет, правда, топай отсюда. Правильно я тогда сказала про вас – идиоты. Да еще и больные на голову.
– Сейчас я уйду. Но сегодня в семь буду стоять у твоего дома вместе с Капитаном и с его новым знакомым Эхо. Он, должно быть, рассказывал. Тогда ты и узнаешь всю правду. Только попробуй не выйти, – последние слова Марко прошипел и, поднявшись со стула, быстрым шагом вышел за дверь.
Последней фразой, а особенно ее тоном Марко заинтриговал девушку до такой степени, что та уже не могла на него злиться за то, что все-таки не забрал из больницы да и утаил правду. Все чувства сменились любопытством. Что ей там расскажут? Почему это приглашение имеет форму приказа? Какого черта он решил ею командовать?

Из книги, которую читал парень, выпал аккуратно сложенный белый лист бумаги. Капитан точно помнил, что не закладывал ничем страницу, да и такой кристально-чистой бумаги в коммуналке не водилось. Значит, кто-то отправлял ему записку таким странным образом. Значит, кто-то знал, что он возьмется за книгу.
Обстановка в комнате все та же. Слева от двери закрытая шкафом кровать Капитана. У окна – стол. На нем как всегда художественный беспорядок, который владельца комнаты никак не волновал. Ну, разве что, совсем немного, когда мама заглядывала в комнату и требовала немедленного устранения бардака.
Окно открыто. Но что-то мало верилось в сказку о том, что кто-то залез на пятый этаж по водосточной трубе просто ради того, чтобы в книгу положить белый лист бумаги. Да еще и попасть на ту страницу, где остановился Капитан тем утром.
«Сегодня в половину седьмого зайду за тобой. Есть разговор. Эхо».
– Забавно, – присвистнул Капитан, поглядывая на часы. Шесть вечера.
Книгу в школу он с собой не брал. Соседка не говорила ему ни о каких посетителях. Значит, никто не приходил и, что совершенно точно, не уходил. По гладкой стене дома подняться наверх было просто нереально. Такой же нелепостью казалась и спущенная с крыши веревка – крюков, чтобы зацепиться, там не было – гладкая поверхность, да хлипенький громоотвод. Там – путь к солнцу и небу, но никак не в квартиры к соседям. Идею же с тем, что кто-то держал веревку, как-то отпадала сама собой. Эхо с виду весил не очень много, но все-таки не был таким легким, чтобы кто-то смог удержать его, болтающимся на уровне пятого этажа.
Что-то в воздухе начало изменяться. Сгущение воздуха, как показалось Алешке. Тут же книга, которую он держал в руках, начала пропадать. Растворяться прямо у него на глазах. Каптин даже протер глаза одной рукой для пущей уверенности в этом факте, но картина не изменилась. Томик Довлатова мирно таял, оставляя вместо себя обычную пустоту комнаты.
– Забавно, – уже удивленно. – Экстраординарно. Шутки у кого-то хорошие. Очень. Не поддающиеся законам физики. Жизни. Вселенной?
Из состояния легкого анабиоза его вывел звонок в дверь. Стрелки часов подползли уже к половине седьмого. Это могло означать только то, что пришел Эхо. Эхо, передавший ему записку о том, что нужно бы поговорить. Только записка растаяла, отчего возникал немаловажный вопрос – а должна ли была состояться встреча или она тоже растворилась?
– К тебе, Леш, – Дарья, как представилось Капитану, с полотенцем в руке стояла посреди коридора и звала его, одновременно свободной рукой указывая гостю дорогу в его комнату.
– Пусть заходит, – чуть помедлив, прокричал Капитан. В такие моменты он чувствовал себя аристократом и тешил себя надеждами, что когда-нибудь это будет правда, а не его мечты.
Первое, что появилось из-за двери – светлые волосы. Дальше вошел и сам Эхо. Вместо плаща на нем теперь красовалась футболка с мышонком, а вместо брюк – обтягивающие черные джинсы. Довершали образ потрепанные оранжевые кеды, да пара колец на указательном пальце левой руки. Волосы парень аккуратно собрал в хвост, поэтому та деталь, которая первая «вошла» в комнату, оказалась кончиком этого самого хвоста.
– Привет, получил записку? – улыбнулся он.
– Какого хера? – только и смог выдавить Капитан, отстраняясь от мыслей о социальном положении и вспоминая про исчезнувшую книгу, за которую родители наверняка убьют – они же ее из библиотеки взяли.
– И все на меня сразу же кричат, – поморщился Эхо, усаживаясь на довольно широкий подоконник.
– Все же, что это нахуй за фокусы?
– Ты о книге? – немного лениво протянул парень, подтягивая коленки к груди.
– Бля, нет, я обо всем об этом! Мой Довлатов исчезает у меня же из рук. Точнее, нет, не так. В родительской книге, которую я читаю, оказывается записка от тебя. Когда я ее прочел и переварил, все испарилось. Пуф. Хорошо хоть не взорвалось. И на том спасибо, бля.
– Без истерик. Еще один на мою голову. Лежит твой Довлатов там, где ты его в последний раз и оставил – в пабе у Бармена. Страницу, где ты читал, я видел и запомнил. Заходить к тебе не хотелось. Оставил иллюзию.
– Объяснения приняты, но не засчитаны. Ты: а) – не предупредил меня о возможности ТАКОГО, и б) – никуда сегодня не иду, потому что устал и очень хочу докрасить U-30, которая стоит на столе в кухне. Кстати, еще одно есть – откуда я знаю, что ты сейчас не испаришься так же, как и книга? – все это время Капитан раздирал в клочки свой несданный реферат по биологии.
– Ты пойдешь. Ничего не хочу слышать о причинах твоей лени. Считай, что это дружеский совет – присутствовать на сегодняшнем разговоре. Иначе потом долго будешь спрашивать, почему тебя никто не предупредил о переменах в твоей жизни.
– Мне кажется, что свою жизнь я решаю сам. Сейчас я хочу окончить школу и пойти учиться дальше. Мне это интересно.
– Стереотипно, – Эхо закурил. – Старо и неинтересно. Кстати, что это за лоскутки бумаги у тебя в руках?
– Охренел курить в моей комнате? Бля... – со стула Алешка тихо сполз на пол и закрыл лицо руками.
– Когда сигарета погаснет, ты должен быть готов. Надеюсь, твоя соседка не слышала весь этот поток ругани, потому что ей этого делать не следует, – абсолютно равнодушно пробубнил себе под нос парень, свешивая ноги из окна.

Из больницы она вернулась только в пятом часу вечера. Первый раз за неделю девушка увидела настоящую весну и теперь пребывала в приподнятом настроении. Близился конец апреля. Близились майские праздники, за все пятнадцать лет жизни ставшие какими-то магическими. Первого весь город сверкал флагами и обязательно светило солнце. Девятого суровые люди изредка рассказывали о войне ребятам, кучкой собравшихся рядом с ними. Вот только не любила Гаечка настолько заглядывать в будущее, зная, что в любой день все может измениться.
Мама дежурила в дневную смену. На столе лежала записка, которую Светка тут же отправила в мусорку, понимая, что ничего жизненно важного там не прочтет. Приготовить поесть она могла бы и сама. Уходить или не уходить гулять – тоже ее решение. Самое главное – вернуться до прихода матери. Тогда точно ни о чем не спросят.
В комнате царил абсолютный порядок. На подушке все так же лежала тетрадка, где неровным, но при этом округлым и вполне разборчивым почерком начинали вести дневник. Тапочки нашлись рядом с кроватью на коврике с кошками. Даже неоткрытая бутылка воды осталась на своем месте. «Значит, мама не заходила не только ко мне в больницу, но и ко мне в комнату. Похвально», – усмехнулась Гаечка, осознавая себя чужой в этой странной семье.
Она бы сейчас с удовольствием куда-нибудь уехала. Лучше всего навсегда. Да, она безумно любила родителей, но с их стороны все казалось совсем не взаимным. Либо вечные поездки и трусливые взгляды – отец, либо посиделки у телевизора с опухшими от недосыпа глазами – мать. Только мишка ждал ее постоянно на подоконнике и как бы приглашал посидеть рядом. Но было как-то не до него и не до созерцания пейзажей. Она как всегда возвращалась туда, где никто ее не ждал. А в этот день желание куда-нибудь смыться засело внутри настолько плотно, что выбить его уже было невозможно.

Ребята уже около получаса блуждали по городу, пребывая в полном молчании. Изредка матерился Эхо, когда открывал очередную дверь и обнаруживал за ней пустоту, а никак не искомое пространство. Как он объяснил еще вначале, планировался разговор. Его разрешили провести в какой-то библиотеке, но ни сам парень, ни Марко не помнили, в каком месте находился проход.
Засветили фонари. Светлячками они маячили вдоль улиц, но в тот двор, где стояли ребята, света не прибавляли. Очередная котельная, где замок на двери отсутствовал полностью. Некоторое время стояли перед ней молча, потом решили зайти внутрь. Только внутри оказались далеко не трубы, а огромное помещение, больше напоминавшее собой бальную залу во дворце по своим размерам и очертаниям.
Потолок, украшенный мозаикой с ангелами, где-то в небе явно прятался бог, позолоченные стены, на которых висели зеркала. Чуть впереди стояли мраморные колонны. Гаечка еле подавила в себе желание добыть где-нибудь пузырек с соляной кислотой и капнуть на них, чтобы проверить камень на подлинность. Стоило девушке перевести взгляд на паркет, как она забыла об этой идее. Деревянные пластинки причудливо складывались в образы животных и людей. Все они как будто бы пребывали на каком-то торжестве. При этом они явно хорошо ладили друг с другом и праздновали все вместе.
На другом конце зала еле заметно мастера сделали дверь. К ней хозяйским шагом и направился Эхо, призывая остальных следовать за ним и стараться не отставать, не любоваться тем местом, куда они попали. Марко потащил Гаечку за руку вперед. Так автоматически вцепилась в Капитана. Такой цепочкой они и ввалились в библиотеку.
Насколько хватало глаз – везде стеллажи с книгами, заканчивающиеся где-то под потолком, наверх вели длинные лестницы. Как здесь можно было что-либо найти, ребята не подозревали, но в данный момент они этим и не интересовались. В противоположность залу пол здесь оказался устлан мягким ковром, на котором удобно было сидеть и читать или же лежать, зарывшись пальцами в длинный ворс закатного оттенка. Сквозь стеклянный купол можно было разглядеть при желании небо и звезды. Но, несмотря на то, что на улице стоял вечер, в помещении не замечалось недостатка света. Наоборот, он исходил из ниоткуда. По крайней мере, источник Капитан так и не смог определить, как ни пытался. Уверенными шагами ребята передвигались внутрь лабиринта, предварительно оставив свою обувь при входе.
В определенный момент стеллажи расступались, образуя небольшое круглое пространство, похожее на поляну в лесу. Прямо на ковре лежали какие-то книги. Тут же стоял и поднос с пятью чашками чая: два красных, два черных и один зеленый. Рядышком поместилась вазочка с печеньем.
– Садитесь, – пригласил Эхо, сам плюхаясь на пол и хватаясь за чашку с красным чаем.
– Кай? – приподняв бровь, поинтересовался у парня Марко.
– Не поверишь, Один разрешил здесь курить. Мы купили сигарет. Теперь этот бедолага ищет пепельницу в библиотеке, – Эхо обвел рукой помещение, обращая Сережино внимание на то, какими масштабными оказывались поиски.
– Ждем?
– Ага. Курить хочется. Не буду же я пепел на ковер скидывать! Один мне такое потом устроит, что лучше будет сразу пойти и постирать себя пару раз в машинке.
– Кто-нибудь объяснит план действий? Мне еще домой стоит вернуться раньше мамы, чтобы не слышать нудные лекции об учебе, – прервала ребят Гаечка, опуская взгляд на свои руки.
– Ждем Кая и начинаем разговор. Если что-то понадобиться, просто подумай об этом. Вот, единственное, пепельницы не оказалось.
– Надеюсь, это не твои иллюзии, – буркнул Капитан, отпивая чай и засовывая в рот печенюшку.
Из-за стеллажей показалась рыжая шевелюра с черными прядями незнамо как оказавшимися в таком ярком окружении. Обычно улыбчивые глаза казались виноватыми. Костюм мотоциклиста сменился на повседневную одежду. На ногах – розовые тапочки с изображениями котят. В руках он держал кружку. Его тонкие, больше похожие на женские, пальцы оплетали ее. Костяшки чуть побелели от того, с какой силой он это делал.
– Пепельницы не было. Стащил кружку со стола в кабинете. Я честно обещаю ее вымыть, - как бы в извинение проговорил Кай, облокачиваясь спиной о стеллаж и доставая из кармана пачку сигарет.
В помещении появился легкий запах ванили и черемухи. Весна вырвалась под купол вместе с табачным дымом, по крайней мере, так казалось сидящим рядом. Эхо и Кай, пиная друг друга локтями, сидели рядом и курили с блаженным выражением на лицах, изредка стряхивая пепел в кружку и объясняя ребятам суть их собрания в тот день.
– Не люблю много говорить. Да и не умею. К тому же, идея принадлежала не мне, а предзнаменование уж точно, – Каю дали право начинать рассказ как самому старшему, но он все-таки предпочел быть сторонним наблюдателем.
– Видимо, как всегда мне предстоит доносить до ребят истории. Чувствую себя архивной крысой как минимум, – вздохнул Эхо. – Но, видимо, все придется делать самому, как и всегда в таких ситуациях.
– Заткнись, мистер самостоятельность и болтай только по делу, – вставил свое слово Марко, прежде чем тоже потянуться за чаем и печеньем.
– Суть предложения – переезд в Попутный Ветер. Это тоже междумирье, но контролирует его Один. Гаечка с ним встречалась – это он дал тебе монетку. Для нас – опознавательный знак. Там есть все необходимое для жизни, уверяю вас. По крайней мере, я живу уже года два, да не даст мне соврать Кай, и ни на что не могу пожаловаться. Правда, особого выбора у вас нет. Это скорее факт. У вас два дня, чтобы подумать, как прощаться с родными. Хотя, я бы не стал этого делать. Просто бы исчез из жизни там, да и дело с концами. Поверьте, проблем будет меньше. Все равно вам вряд ли посчастливится вернуться в то место, где вы родились и росли. Марко уж как-нибудь открутится от ненужных разговоров с милицией, если те вдруг узнают о его общении с Гаечкой.
Капитан поперхнулся чаем. Его обычно суженные глаза распахнулись настолько, насколько это вообще было возможно. Даже рот против его воли открылся. Еще чуть-чуть и он бы выронил чашку, но Гаечка вовремя забрала ее у друга из рук. Сама девушка оставалась спокойной. В последнее время она все чаще ловила себя в таком состоянии духа, когда эмоции куда-то исчезали. Было все равно. Хотя, в этот момент она, пожалуй, даже испытала легкий приступ радости. Ее мысли воплощались в жизнь. Для этого даже не нужно было прилагать особых усилий.
– Эхо, если ты расскажешь, зачем лично я вам понадобилась, то я даже с радостью уеду из дома.
– Рехнулась? Гай, а мама? А папа? А школа? – Лешино недоумение перерастало в настоящую злость.
В голове крутились абсолютно ненужные, как казалось ему, мысли. Он привык к Эхо. Но он хочет жить с родителями и ходить в школу. Жаждет быть обычным. Здесь ему не оставляли выбора. Это, пожалуй, становилось самой большой причиной гнева. Да еще и Светка начинала нести какие-то глупости по поводу хорошей идеи с переездом. У нее ведь все было. Абсолютно все.
– Мама и папа? Леш, ты можешь думать все, что хочешь. Нет, я не рехнулась. Мать знала, что меня сегодня выписывают из больницы. Она ушла на дежурство, потому что по ее расчетам нам не хватает денег, присылаемых отцом. Воспринимай как: «Если я откладываю ежемесячно по пять тысяч рублей – это мало». Думаешь, она оставила мне записку или позвонила? Как бы не так. Отец в разъездах. Не помню, когда он в последний раз дома-то появлялся. В любом случае, для них это будет хороший способ задуматься над всем и начать жизнь заново. Просто достало. Еще и эти вечные лекции об учебе. Школа? Я учусь на отлично. Надоело. Одноклассники – ни с кем из них кроме тебя я близко не сходилась. Там у меня нет ничего. А здесь, надеюсь, у меня что-то будет. Это ты у нас счастливец редкостный.
– Дура, Свет.
– Подумай. Ты же любишь это делать. Только не слишком усердно. Говорят, это влияет на нормальное течение жизни.
– Дура. А с тобой, Э, мы позже поговорим наедине, – взгляд на свои ноги. Полное абстрагирование от разговора.
– Хорошо. Но сейчас я отвечу на вопрос Гаечки. Зачем вы нам? Есть одно место – Город. Он находится, скажем так, в основном пространстве. Изменяя его, мы изменяем все прилежащие территории и времена. Думаю, Энтри вам его с радостью покажет, – при упоминании этого имени лицо Кая приобрело бледноватый оттенок, а пальцы потянулись за еще одной сигаретой. – Вы увидите, что люди там изнутри абсолютно мертвы. С самого детства я хотел изменить их, оживить. Для этого нужно заставить их задуматься о собственной безопасности. Наша деятельность – подрыв зданий. Не смотри на меня такими глазами. Не собираемся мы никого убивать. Просто взрывать, изменять. Здесь четыре мастера. Мастер иллюзий, мастер взлома, мастер тени и мастер ключей. Плюс связной и навигатор. Еще один, собравший всю нашу разношерстную компанию. Когда все только находилось на уровне задумок, Один увидел, что будут парень и девушка с нужными нам навыками. Тень и ключи. Без них нам не справиться. Два года ушло на ваши поиски. На улице Один увидел тебя, Гай, и понял, что ты – нужный человек. Тогда он дал тебе монетку. Она реагирует на близких людей в тот момент, когда их жизни что-то угрожает. Заодно послужила для нас маячком.
– Знаешь, я согласна, – не задавая вопросов, сообщила Гаечка и встала с ковра. – Завтра у матери снова дневное дежурство. Буду готова выбраться из дома в пять. Марко, ты проводишь меня до Попутного Ветра? Сейчас, с вашего позволения, я пойду домой. Негоже девушке по выходу из больницы где-то пропадать. До завтра.
Девушка ушла, даже не обернувшись на своего друга. Капитан сидел с выражением хмурого отчаяния на восточном лице и расчесывал недавнюю ссадину на локте. Ему отчаянно хотелось верить в то, что происходящее – сон. Он вернется к реальности, как только расковыряет болячку и увидит кровь. Кай протянул ему сигареты, но парень этого даже не заметил, продолжая сидеть, уставившись в одну точку. Кудрявые волосы падали на лицо.
– Знаете, я тоже, пожалуй, пойду. Провожу Гаечку, доберусь домой. Лейн будет в ужасе, если еще и я не вернусь однажды днем. Тем более, он за эти месяцы стал совсем параноиком. Бля, как бы я хотел ему все рассказать. Но этим уж точно никому лучше не сделаю, – Марко растворился в сумраке стеллажей, не слышно стало даже его дыхания.
– Нет, – четко вдруг сказал Каптин, разрезая тишину звонким и твердым голосом. Эхо чуть не прожог глаз у мышонка на футболке. Кай удивленно прищурил глаза. В тот момент, когда все их открывали пошире, парень сужал видимое пространство. Вдруг будет что-то еще неожиданное?
– Мне кажется или я упомянул об отсутствии выхода? – со звоном металла и серебряным отрывом. Чуть лениво и в то же время в приказном порядке.
– А еще ты обманывал, предавал и приказывал. Больше всего ненавижу в людях такие вещи. Спокойной ночи.
– Не так быстро, – осадил его Кай, надавливая руками на плечи и усаживая обратно на пол. – Эхо абсолютно прав. Выхода у тебя нет, – глаза в глаза. Капитан видел этот странный цвет земли, притягивающий к себе и гипнотизирующий. Черные зрачки затягивали. Даже рыжие волосы не делали их светлее. Чужая челка закрыла всю видимость. Властный спокойный голос. Река, диктующая утопающему свои условия.
– С чего вдруг? – оставалось еще по-волчьи завыть, чтобы попытаться хоть как-то вырваться из течения, позвать собратьев на помощь.
– Бармен – твоя первая проблема и, поверь мне, не самая маленькая. Он знает, где тебя можно найти. Он знает все пути, по которым ты ходишь. Ты уже некоторое время не появлялся в его заведении. Считай, предательство. Да, еще кое-что о нем – люди для него становятся обычным товаром с той самой минуты, как он их видит. Ты выполняешь все его поручения, взамен – кто-то новый тебя устраняет. Кстати, твоим следующим заданием стало бы убийство Эхо. Представляешь, руки в крови, рядом валяется пистолет или нож. Смог бы? – Капитан помотал головой. – В Ветер он являться не имеет права. Его еще на границе парализует. Вторая проблема – мама Гаечки. Представь себе: единственная дочь уходит из дома, ничего не сказав. Она поднимет на уши весь город. Кстати, прибавь еще доблестных милиционеров, жаждущих получить побольше денег за раскрытие дела. Ты с ней общался больше всех. Допросы, подозрения. Выдержишь? Не думаю.
– Послезавтра зайду к тебе под предлогом прогулки на великах, видел твой в коридоре. Ты уже должен быть готов к переезду. Чемоданы скрою иллюзией пустоты. Вечером ящик сообщит, что двух ребят сбила машина, – нерешительно продолжил начатую Каем тираду Эхо, зарываясь носом в свои колени, сжимая руками покрепче чашку чая.
Сначала внутри клокотал гнев. Необузданный и ранее неиспытываемый. Каждая клеточка кричала, что нужно убить. Только самоконтроль не сдавался, продолжая держать оборону. В конечном итоге все это сменилось бессилием. Действительно, что он мог сделать против сложившихся обстоятельств? Некстати вспомнилась цепочка – звенья еще не сошлись в круг. Значит, ответ на вопрос получен еще не до конца. Если выйдешь раньше, то, вернее всего, погибнешь. Жить чертовски хотелось. Но это значило еще и погубить Гаечку. Следовало просто дойти до конца.

Глава 8

Глава 8

Вечером она найдет на столе записку, написанную ровным почерком: «Знаешь, мне надоели наши вечные пререкания. Ты делаешь вид, что меня нет. Отец думает исправить все свои промахи, привозя мне камни. Все здорово, правда, только это не жизнь с нормальной семьей. Думаю, ты простишь мне мой уход. Никогда тебе этого не говорила, но я люблю тебя, мам. Твоя Светка”. После этого она сядет на табурет и заплачет, закрыв лицо руками. Просидит так до поздней ночи и только потом начнет понимать, что произошло на самом деле. Она тут же бросится к телефону, но поймет, что номера своего мужа не знает. Тогда она просто пойдет спать. Утром же проснется и уволится с работы. Выкинет пульт от телевизора и начнет жить по-новому, в надежде, что дочь вернется.
Вечером они, как и всегда вместе, вернутся в квартиру. У входной двери их уже будет ждать Дарья: заплаканное лицо, в руках кухонное полотенце, которым она изредка пользуется как салфеткой. На кухне будет сидеть уже в летах милиционер и смотреть в пол. Когда его спросят, зачем он пришел, он сухо кашлянет и, не в силах произнести ни слова, протянет документ, на котором окажется всего-то: «Вашего сына сбила машина. Личность водителя не установлена». Не каждый день он сообщает родителям о гибели их детей. С этим он тихо возьмет со стола свою фуражку и выйдет в прихожую. За ним, поскрипывая, закроется входная дверь. Только этого уже никто не услышит из-за всхлипов и собственных переживаний.

В Попутном Ветре сидели трое и смотрели друг на друга. Светка как всегда смущалась незнакомых людей и не знала, о чем с ним разговаривать, поэтому исподлобья наблюдала за Эхо, который только молча курил в открытую форточку. Капитан пытался чем-то занять свои руки, чтобы не съездить приятелю по его приятной физиономии. Сказать родителям, что он умер. Сымитировать эту смерть. Какое он имел на это право – так распоряжаться его жизнью?!
Виновник всего этого пытался отогнать от себя не на шутку разыгравшуюся совесть. Он больше не верил в правильность своих действий. Медленно закипал чайник. Часы мертвенно отстукивали свой ритм.
– Привет всем! – дверь распахнулась, на пороге появился довольный Кай, одной рукой пытаясь стянуть с себя шлем. – Кисло у вас тут. Эхо, еще одна сигарета, и закончишь жизнь очень плохо. Вообще, подвинься. Я тоже хочу курить.
Шлем упорно застревал на подбородке. Одной рукой можно было разве что расквасить себе половину лица, пытаясь рывком снять с себя это средство защиты. Кай выматерился, но все-таки подключил к этому делу вторую конечность. Из-под полированного красного шлема высыпалась копна рыжих с черными прядями волос. Сразу же стал виден прямой нос, вслед за ним появились внимательные и проницательные глаза, напоминавшие первую траву, спелое антоновское яблоко. Взъерошив волосы, он одним движением поставил Эхо на ноги и сам залез на подоконник.
– Дружище, пойди-ка и проветрись.
Ответом ему послужило безразличное пожимание плечами. Худенький и чересчур высокий парень, чье тело скрывалось под бесформенной домашней футболкой, на этот раз неестественно черной и от того хорошо гармонирующей с волосами цвета молока, на ногах домашние тапочки. Эхо всегда любил эффекты, поэтому и сейчас решил поиграть на контрастах. Он уже хотел было раскрыть дверь и выйти, но обернулся на кашель.
– Совсем ебнулся, Э? Второй раз за эту весну вот так вот на улицу ходишь! Взял и надел джинсы, а сверху что-нибудь вроде кофты. И тапочки переодень, это мои кролики, не хочу, чтобы испачкались, – абсолютно спокойно отчитал его Кай, довольно затягиваясь.
Кожаную куртку на плечи, дырявые на коленках обтягивающие джинсы, а на ноги шлепки, из которых вылезали не в меру длинные пальцы. Входная дверь захлопнулась – Эхо ушел, забрав с собой атмосферу сдавленности, обиженности и нерешительности.
– Лех, давай ты покуришь и забудешь о том, что кто-то решал твою судьбу за тебя. Считай, что это делал не Эхо, а тот, кто выше. Веришь в предопределенность? – кивок со стороны Капитана. – Тогда знай, что такое вот положение вещей было предопределено заранее наверху. И, да, извинись перед Эхо. Не дергайся, я еще не закончил.
– Слушаю, – не выдержал и улыбнулся Каптин.
– Свет, от тебя по Ветру ходит одна тень. Прекрати всех бояться – это бессмысленно в сложившихся обстоятельствах. Один разрешил тебе заглядывать в библиотеку. Найди информацию о взрывчатых веществах, взрывательных приборах и их применении. Желательно с максимальной силой действия, но в разумных пределах – никто из жителей не должен пострадать. Задание получишь потом. Да, еще, скоро к нам зайдет Энтри – моя старая знакомая, которую я терпеть не могу. Она вас проводит в Город на экскурсию и покажет место дальнейшей работы. Учитесь. Не беспокойтесь, она добрая. Да, еще, Марко забежит сегодня вечерком. Он, кажется, крупно поссорился с братом.
Легкий вздох разнесся по комнате. Капитан вскочил и понесся на улицу, чтобы найти своего знакомого. Гаечка только спросила, как попасть в библиотеку и, получив указания, исчезла. Кай остался сидеть на подоконнике, скуривая одну сигарету за другой. Часа через четыре на пороге этого дома должно было возникнуть его прошлое, встречи с которым он пытался избежать уже какое-то время. Оказалось, все повторяется по круговым орбитам, запуская старые заржавленные механизмы с новой скоростью и амплитудой еще больше. Сердце ударов на десять быстрее. Забывать не получалось. Как же можно вычеркнуть из памяти то, что было, самое важное? Хотелось сесть на мотоцикл и уехать подальше, отдаваясь пространству дорог.
Он воспитывался в нем как в колыбели. Ночь и огни автострады. По бокам – огораживающие решетки и столбики. Впереди – еле различимая дорога из сливающихся воедино фонарей. Под ним – асфальт с белыми разделительными, уплывающий назад, одинаковый во всех местах по виду, но абсолютно разный по звукам. Шумы дороги, разные в каждом направлении, но одинаковые при стремлении к единственной цели. Это была его жизнь после ухода от реальности. Так он пытался забыть. Так он пытался не встречаться с прошлым. Еще лучше было бы разбиться, но он слишком хорошо оказывался настроенным на трассу, даже при огромном желании он не смог бы не справиться с управлением.
Дорога сама вела его вперед как своего сына. Убаюкивала по ночам и прикрывала своими обочинами. Освещала сама себя тысячью дополнительных огоньков, чтобы видимость была лучше. Не создавала лишних путешественников на его пути. Он хотел быть один, и она, как верная жена, оставляла его одного. Ему было одиноко – она пела ему песни. Его дорога, выбоины на которой он изучил уже множество раз, но в которых находил все больше и больше интересного и нового. Уехать бы.
Только обещание оставалось в силе. Он говорил с Эхо о том, что сам встретит Энтри. Если он попытается сбежать, дорога вновь выведет его к этому обещанию. Пути возврата просто не предвиделось. Встреча с прошлым. Встреча с самим собой.
Сигарета за сигаретой. Белым дымом в глаза, чтобы увидеть знакомые фонари и восстановить видимость езды. Запахом ванили, чтобы думать о вишневых садах вдоль одной из автострад. Кай и сам не заметил, как лбом уткнулся в оконное стекло, разбросав волосы в абсолютном беспорядке на голове. Курить втемную, забывая убрать изо рта сигарету. Дымить прямо в лицо, чтобы отрезвить разум. Заставить себя не думать о том, что когда-то происходило. Открыть новую полосу в этой жизни. Прошлое. Там, где не было никаких дорог. Были только ошибки, за которые всегда приходилось долго платить. Сначала Айвери, чья смерть оказалась абсолютно случайной. Потом их распад как одной команды. Потом уход Энтри из его жизни навсегда. Случайное знакомство с Эхо. Кай на клеточном уровне ощущал, что это не совсем его путь. Кажется, он просто хотел остаться в прошлом, чтобы все шло так, как и должно было. Без стрессов и лишних движений в сторону. По прямой. Зачем ему рисковать собой, если люди уже гибли ни за что? Он не верил во всю эту идею, только выбора в данном случае и у него не оставалось. Раз начал – нужно доделывать до конца. Фильтр сжигает губы своей теплотой. Забыл затушить сигарету.
Водить зажженной зажигалкой по пальцам, прижигая кожу. Все равно, что греть душу воспоминаниями прошлых лет, прожигая ее насквозь и оставляя черные пятнышки на всем ее пространстве. Забыть поставить на предохранитель и перейти границу. Где смешалось настоящее и это чертово прошлое? Что теперь стоит помнить? Как стоит говорить? Что еще она будет говорить про Айвери? Спросит ли про Лейна? Нет, скорее всего, просто забудет вообще о существовании Кая. Холодность и споры. Так легче. Не показывать, что скопилось внутри за это время. Конечно, она ведь уже все забыла. Для нее ничего не существует. Кроме ее ссылки в Город. Кроме ее работы. Снова пламенем по коже. Оставляя свежие следы.
Главное – не подпалить волосы. Главное – не закрывать глаза и не отключаться.

В этот день прошибал холод. Либо так, либо у Эхо начинала подниматься температура. Кай ведь не знал, что его друг каждую ночь выходил из своей комнаты в том виде, в котором и сегодня собирался улизнуть на улицу, стоял под тем самым деревом и курил. Иногда прохаживался по окрестностям и стоял у реки. Оттуда, с небольшого пригорка, открывался вид на всю долину. Кругом – черное поле с еле различимыми прогалинами желтизны, посадки еще не начались, поэтому весенний пейзаж в точности повторял осеннюю жижу. А прямо под ним – небольшая лента воды, чистейшее отражение неба в любую погоду. Когда шел дождь, оттуда тоже падали капли, только на хмурую гладь неба. Зеркало.
Сегодня он кутался в кожанку и прятал пальцы в карманы. Казалось, что был минус. Бросало то в жар, то в холод. Хорошо ли, что мечты начинали исполняться? Хорошо ли, что выбора лишались люди, которые могли неплохо жить своей жизнью? Кто давал ему право вмешиваться в судьбы?
Всего лишь иллюзии. Он умел сотворить что-то физическое, но иногда мог подделывать и эмоции. Только этого не требовалось – слишком уж он любил честность в ее самых лучших проявлениях, поэтому предпочитал не подмешивать горечи к радости или наоборот. Все должно идти своим чередом. Глаза резануло. Нестерпимо хотелось отправиться в кровать, но так, чтобы ничего не заметил Кай. Потом еще и Марко наподдаст за то, что так самовольничал и ходил практически голышом в такую погоду.
Две ночи назад он залез в реку и дошел до ее середины. Он попытался создать иллюзию счастья и увидел на какой-то момент счастливое лицо мальчишки. Этого оказалось достаточно, чтобы возненавидеть самого себя. Он хотел переделать то, что было человеческой сущностью. Он не мог разобраться в себе, а это пугало как никогда. Слишком сильно хотелось человеческого тепла рядом с собой и человека, разделившего бы все его переживания. Но ведь Капитан не поймет, а к Светке он сразу почему-то начал относиться как к какому-то придатку, хотя она и должна была стать ключом ко всему – мозговым центром. Своих не хотелось напрягать – каждого из них и так хватало проблем.
– Эхо, прости меня! – послышался сзади запыхавшийся голос. Слова через вдох на выдохе, прерывисто и немного приглушенно. На плечо легла рука Капитана, можно было и не оборачиваться, чтобы понять.
– За что? Ты прав от начала и до конца. Вот есть два энергетических поля. Они не успокоятся, пока одно не займет место другого, то есть, не поглотит его. Так же и здесь – есть те, кто постоянно мечтает, а потом воплощает это все в жизнь. У меня была цель, Один ее поддержал, ребята присоединились. Вы же нужны были для дела, вас вообще никто не спрашивал. Подчинение одних идеалов другим. Так что это ты уж меня извини. Грязно, дико. Вообще, я больше не уверен в том, что хочу приближаться к исполнению. На уровне цели это смотрелось лучше. Всегда было к чему идти. Дошел. Что дальше – знать даже не хочу.
– Прекрати. Если я извинился, значит, было за что. Принимаешь?
– Принимаю.
– На счет твоей цели – забрав нас из обыденности ты построил новые дороги. Я вообще жил без особого пути, куда говорили, туда и направлялся. Мечтал научные открытия делать. Только понимаю, что структура у всего этого слоистая. С одной стороны – нужно, с другой стороны – баловство, которое не всегда станут выпускать и будут заставлять работать. Да еще при том, что с физикой у меня туговато. Светка, насколько я знаю, вообще мечтала уехать подальше. Она не нашла еще места в жизни, да с такой семьей это и сложно.
– Значит, ты не злишься на меня? – глядя в глаза товарищу, произнес Эхо. Он увидел себя, растрепанного на фоне закатного неба, играющего невесть откуда взявшимися желтыми колосьями и только появившейся листвой с деревьев.
– Было бы за что, – фыркнул Капитан. – Друзья?
– Надо же, ты понял, что это такое? – немного с сарказмом, пытаясь прочесть, о чем в этот момент думал собеседник, и одновременно задумываясь о том, понял ли сам он до конца, в чем эта странная штука заключается.
– Не совсем. Но очень надеюсь понять. Никогда не мыслил такими категориями, как эта. Все было на порядок проще. Даже, на два.
Улыбка уголком губ, немного неискренняя и, скорее, обращенная к самому себе. Эхо для самого себя еще не решил, что это значит. Какие-то новые обязательства? Просто ли категории? Что значит не обременять других людей своими проблемами? Что значит это странное слово «доверие», стоящее рука об руку с дружбой.
– Кстати, знаешь, я притащил тебе из города новые модели подлодок, они лежат у тебя в шкафу. Надумаешь – мастери. Или же к мальчишкам присоединяйся – они роботов конструируют. Тоже занимательно, – уже искренняя улыбка, открытая.
– Ой, это очень неожиданно. Думал, что все это останется в прошлой жизни. Ты – гений, Эхо!
– А теперь пойдем внутрь. Я замерз, забыл сигареты в комнате, да еще и не рассказал пару вещей.
– Обещай мне одну вещь, Э...
– Какую?
– Курить будет Кай. Тебе это вообще не к лицу. Ты ведь еще не привык к этому?
– Нет, недавно начал. Все нормально. Спасибо за эту просьбу. Как-то стимула не находилось, чтобы не таскать очередную пачку у этого рыжеволосого. Нам в библиотеку, если не ошибаюсь, твоя подруга уже пропала там.
Вместе со словом «подруга» к горлу подкатился какой-то нежелательный комок. Она нравилась и не нравилась одновременно, лишний раз не хотелось ее видеть. Ведь Светка знала Каптина в тысячу раз лучше – все его привычки, все его черточки характера. Смешно, она еще и ссориться с ним умудрялась.

Легкий стук в дверь, больше похоже на неуверенное постукивание кончиками пальцев по барабану. Кай уныло поплелся открывать. Он четко знал, кто окажется на той стороне. Пожалуй, это его даже немного пугало.
В его сознании Энтри еще была восемнадцатилетней девчонкой с иссиня черными короткими как у парня волосами и единственной белой прядью, доходящей до плеча. Ее она оставила в память о своем отце, который умер в больнице по неосторожности врачей. Свет в волосах как напоминание о смерти. На его памяти, цинизма в ней было достаточно. В глазах всегда плясало озорство. Не то, чтобы это была отдельная искринка, нет, оно наоборот затопляло их целиком и полностью. От этого, пожалуй, невозможно было определить и цвета глаз, хотя он столько раз всматривался в них. Да и чаще всего девушка накидывала на голову капюшон, чтобы никто не видел. Пыталась стать невидимкой в мире ненавистных ей людей. Балахон скрывал не только округлое личико, но и тело, мешая определить пол.
– Вижу живой труп, – радостный голос разрезал задумчивость, заставляя сосредоточиться на действительности. – Когда ты спал в последний раз? Хотя, нет, не тот вопрос. Нахера столько курить?
– Может, решил быстрее умереть, а самоубийство совершать слишком для меня низко.
– О, неужели ты решил избавить мир от своего присутствия? Отлично, буду рада и заранее благодарна. Впустишь или так и будешь держать на пороге? И где ребята? Твою рожу я созерцать не намерена в единственном экземпляре. Говорить нам, кажется, не о чем.
Девушка изменилась, как показалось Каю, далеко не в лучшую сторону: образ легкомысленной блондинки со стрижкой, больше похожей на ткань, которую не глядя обрезали тупыми ножницами, платье, подчеркивающее все изгибы стройного тела, аккуратная грудь первого размера, чересчур хрупкая талия. Из-под подола – ноги как у моделей, только далеко не похожие на скелет. Тянуло холодом. Не о чем разговаривать. «Что же, это правда. Мы теперь как два незнакомых человека, только заранее знающих, что ничего положительного друг в друге найти не смогут, и от этого начинающих открыто враждовать. Поиграем в святую наивность, Энтр?» – парень уже вел знакомую специальными коридорами в библиотеку, туда уже должен был прийти Марко.
Все действительно были в сборе. Парни играли в покер, удобно устроившись на полу. Капитан явно проигрывал, что отражалось на его лице. Крайняя степень напряжения, желание кинуть карты в сторону и объявить проигрыш. Но что-то мешало ему это сделать. Обычно лучезарный Марко явно инстинктивно натягивал улыбку на лицо, пытаясь не отличаться от остальных.
Гаечка сидела чуть поодаль, положив книгу на колени, и с интересом читала, изредка делая пометки в блокноте. Рядом с ней стоял поднос с чашкой и самоподогревающимся чайником. На полу валялся фантик от шоколадки. Казалось, она даже не слышала голосов ребята, уж о вошедших и речи не шло – ковер скрывал звуки шагов.
– Марко, салют! Паршивец, хоть бы наведался ко мне в город за столько-то времени. Нет, пришел в самый последний момент и доложил о задании. Сука ты, но любимая, – Энтри сияла от счастья, обнимая парня. – Тебе тоже привет, Э. Тезка почти. Когда нас Один познакомил? Зимой? Вот и ты тоже ко мне не заходил.
Казалось, она сейчас возьмет, надует губки и уйдет из библиотеки, ожидая извинений. По крайней мере, Гаечка бы по подсчетам Капитана поступила бы именно так. Но незнакомка продолжала улыбаться, обнимая то Марко, то Эхо, и вообще не казалась расстроенной или обиженной. Скорее, с ее стороны это было обычным ритуалом.
– Это, видимо, Капитан и Гаечка. Наслышана о вас, Марко уже рассказал. Рада с вами познакомиться, – она подала руку Лешке и пожала ее. Силы Энтри было не занимать. Светке, оторвавшейся от книги при звуке своего имени, она просто кивнула, а потом прислонилась к одному из шкафов со скучающим видом.
– Очень приятно, – выдавил из себя опешивший Капитан. Эхо немного скривился. Марко тоже не стал веселее.
– Знаете, я устала, все-таки время уже почти ночное. Так что говорите, что планировалось, и покажите мне мою комнату. Надеюсь, меня кто-нибудь проводит. Кай по моим ощущениям уже смылся отсюда. Да и не хотелось бы мне видеть его в проводниках.
– Как будто ты не найдешь свою обычную комнату, – радости в голосе Эхо не было никакой. Там, скорее, проступали нотки злости, и немного сквозило усталостью.
– Ну, мне нужна история на ночь.
– Хорошо, я провожу. Ты отведешь ребят в город завтра? Пусть посмотрят место действий.
– Ага. Чтобы к девяти часам были готовы. В городе как раз только семь, успеем пройтись по всем самым хорошим местам. Заодно в универ забегу, задание сдам. Посмотрят еще и на школьников, – немного лениво, но с внутренней энергией.
– Отлично. Марко, расскажи ребятам все, что хотел поведать я. Пойду, провожу Энтри, – Эхо кивнул и пошел на выход из библиотеки.
Увесистый том истории водородных бомб скрывал лицо Гаечки. Девушка из всех сил старалась не заплакать при виде Энтри. Во-первых, она оказалась в несколько раз красивее ее самой. Во-вторых, принимали ее здесь как дома, а ее считали чужой. В-третьих, новых людей она просто боялась. В-четвертых, на следующий день предстояла прогулка по Городу. Благо, рядом будет Капитан, вот только от ощущения покинутости это не спасет. Ее друг всегда легко сходился с новыми знакомыми и находил разнообразные темы для разговоров.
– Гай, вернись к обществу, – стоило Марко закончить фразу, как кипяток тут же разлился по ковру, а из глаз у девушки брызнули слезы.
Пожалуй, ни при ком другом она бы не позволила себе плакать. Но Капитана она давно считала родным человеком, который знал обо всех ее слабостях и сейчас мог понять ее, как никто другой, а Марко за все это время просто стал довольно-таки близким. По крайней мере, он первый заставил ее перестать бояться и влиться в новую компанию буквально за пару часов общения. Ни с кем еще ей не было на столько уютно и спокойно, как с ним и с его скейтерами. Лейна девушка могла воспринимать абсолютно нормально, если тот не начинал острить на свой излюбленный манер. Тогда появлялось ледяное спокойствие. При виде Энтри оно убежало под диван и попыталось вообще не выползать на свет. Вернулась к жизни импульсивная и остро на все реагирующая девушка, которая не знала, как ей жить в новом мире.
Как будто укутали в плед. Она чувствовала, что плачет у кого-то на плече, но понять, у кого именно, не могла. Две пару рук обнимали ее за плечи, одни спереди, другие сзади. Пытались успокоить. В ухо кто-то что-то усердно нашептывал. «Для маленькой такой компании огромный такой секрет», – разобрала тихие слова девушка и поняла, что это мог быть только Капитан – он всегда успокаивал ее этой песней. Становилось спокойнее, слезы отступали, только щеки еще горели. Кто-то протянул ей стакан с обычной водой и еще одну шоколадку. В этот момент снова начала возвращаться способность видеть. Стекала вниз по лицу соленая пелена. Объекты приобретали четкость, а не размывались как при подводном плавании с открытыми глазами.
Перед ней на коленях сидел Марко. Плечо его белой рубашки вымокло насквозь. От этого девушке стало немного стыдно и захотелось убежать куда-нибудь в другое измерение. Лучше не видеть больше этого человека. Как можно было плакать у чужого человека на руках – оставалось загадкой. При нем было можно, а вот портить его одежду нельзя. Если бы это оказался Капитан, она бы смутилась не меньше, но друг сидел уже сбоку от нее и пытался найти и заложить то место в книге, на котором она остановилась.
– Спасибо.
– Все хорошо, – успокоил ее Марко, неопределенно махнув рукой.
– Так что ты хотел нам сказать? Или Эхо хотел. Гайку бы сейчас отправить спать. Убью лично, если узнаю, что она прочитала почти целиком эту книгу за столь короткое время. Зрение нужно беречь.
– Кап, я еще три таких же успела осилить. Весь блокнот исписала. Зато много чего полезного нашла. Думаю, сгодится. Эту, наверное, даже дочитывать не стану. Водородная – слишком серьезное воздействие, рушит все до основания. Для нас – шибко действенный эффект. Так что можешь не искать то место, где я закончила чтение. Просто попроси ее вернуться на место, – голос еще дрожал и никак не хотел четко выделять нужные слова. Усталость.
– Ладно, я, собственно, хотел попросить вас быть поосторожнее с Энтри. Она не настолько проста, насколько кажется. Далеко не добрейшей души человек и вообще чертовски сильно могла измениться с того времени, когда я последний раз с ней общался. По крайней мере, внешний вид уже не напоминает прошлую Энтри. Еще хотел попросить внимательно всматриваться в Город. Это странное местечко, мне во многом нравится. Если бы не люди, отравляющие собой все вокруг. А теперь все отправляются спать. Правда, Гай, я бы вытащил тебя немного на улицу проветриться и поговорить.
– Хорошо, – немного безразлично.
– Капитан, ты не против?
– С чего бы мне, – из-за стеллажей отозвался парень, пытаясь самостоятельно найти место, с которого брали книгу. – Ты у Светки лучше спрашивай. Я-то ограничусь исключительно битьем твоей милой физиономии, если ты ее чем-то расстроишь. Так что здесь все просто.
С ним было легко. Он любил поговорить на серьезные темы и поспорить, но все вещи ставил на свои полочки с нужными номерами и никогда их не смешивал. Если Гаечка была его подругой, то она была его подругой. За нее он вступился бы при любых обстоятельствах, но всегда оставил бы ей право выбора. Все четко. Правда, внутренне Марко очень боялся того, что Каптин выполнит свою угрозу. Лицом он очень сильно дорожил, каждое утро крутился у зеркала, пытаясь найти малейшие изъяны и постоянно оставался чем-то недоволен. Хотя разбиться на скейте он не боялся. Там как-то разговор о сохранности формы носа не шел. Ветер в ушах, свобода. Последствия не волновали.
– Иди на хрен! Мое лицо ты точно не разукрасишь ничем. Спокойной ночи тогда. Свет, идешь?
Ребята вместе вышли из библиотеки в непроглядную темень. Снаружи здание оказалось средневековым замком со множеством башенок. Но выглядело оно уж слишком тяжеловесным за счет темных каменных блоков и практически полного отсутствия окон. Да еще и дверей размером этажа в три, не меньше. А вокруг – территория поместья, парк, где-то журчала вода. Еще дальше явно должны были быть ворота, через которые можно было покинуть это место. Светка поставила себе целью узнать побольше обо всем этом. Но усталость брала свое, ночью нужно было спать, а не сидеть за книгами до утра.
Беседка из старых фильмов, увитая плющом. Внутри – две скамьи друг напротив друга. Марко сорвал розу и протянул девушке. Второй рукой он сделал девушке знак сесть на скамейку. Сам же раздвинул руками растения и уселся на перила, подогнув под себя ноги. Откуда-то из кармана куртки он выудил пачку сигарет и прикурил от спичек, завалявшихся там же. Пачка была настолько измятой, что, казалось, провела там как минимум года два, да еще и пару раз оказалась выстиранной в стиральной машинке. Когда парень убирал все это обратно, на скамейку выпала брошка.
Обычная серебряная брошка с цветочным узором. Такие обычно бабушки прикалывают детям зимой на пуховые шапки, чтобы как-то порадовать своих внуков. Они всегда металлом холодят голову и вселяют страх того, что иголочка вдруг вылетит со своего места и вопьется прямо в тебя. Только ты боишься обидеть свою добродетельницу, поэтому покорно молчишь. Правда, глаза сразу же раскрываются шире, когда видят брошь. В ней отражаются все цвета радуги, на ней играет солнце. Кажется, будто вместе с ней в мир приходит капелька волшебства.
Первой среагировала Гаечка. Она потянулась рукой к броши как раз в тот момент, когда потерю заметил Марко. Одна рука накрыла другую. Девушка тут же отдернула свою, забирая с собой вещицу.
– Откуда она у тебя, – спросила девушка, убирая с лица некстати упавшие волосы и рассматривая предмет.
– Вот этого не скажу. Кому нужно, тот знает и так, – получилось грубее, чем хотелось. На миг Марко даже показалось, что собеседница встанет со своего места и уйдет спать, но девушка продолжала сидеть рядом.
– Как хочешь. Так о чем ты хотел поговорить?
– Почему ты себя так ведешь?
– Ты мне в няньки заделался. Нормально все.
– То есть, скрываться – это нормально? Бояться здороваться с людьми – тоже вполне жизненная вещь?
– Это мой характер. Не лезь в мою жизнь, не придется во всем разбираться, – огрызнулась девушка, сама от себя такого не ожидая.
– А если я хочу, Гай? Хочу понять тебя?
– К психологу с таким зайди. Он точно скажет, что не стоит, иначе потеряешь внутреннюю гармонию с самим собой. Да к тому же сообщит, что все твои желания – ложь от начала и до конца. Нужно подчиняться сильным и никогда никем не командовать, потому что ты стоишь ниже всех на социальной лестнице.
– Бля, да у меня дома один сплошной психиатрический диспансер, как ты не понимаешь? Одним больше человеком, одним меньше, все равно ничего не изменит.
– То есть, по сути, ты это говоришь только из какого-то любопытства. Может, из чувства жалости к ближнему. Пытаешься выслушать. А на самом деле это для тебя ничего не значит. Подумаю впредь, кому доверять, пересмотрю списки.
– Дура! Ты закрываешься сама в себе, а я должен сидеть в стороне и наблюдать за тем, как ты пытаешься сложить руки в новом для тебя мире? Эгоистка чертова! Тебе хоть до кого-то, кроме Капитана, дело есть? Есть или нет?
– Тебя это тоже не касается, многоуважаемый Марко. Это моя жизнь, только моя. Не тебе в нее лезть.
– Нет, Гай, это теперь наша общая совместная жизнь. Общая идея. Общая борьба!
– Кажется, ты еще не понял, что у меня не было особого выбора. Думала, хоть здесь все будет спокойно. Ты решил мне мать заменить?
– Нет, черт бы тебя побрал. Нет! Знаешь, откуда эта брошь? Мне перед смертью ее передала девушка Лейна. Попросила ему вернуть. А я не смог. Понимаешь, не смог ему рассказать о том, что произошло в ту ночь, что она у меня на руках умирала. Брат до сих пор думает, что она просто пропала, поэтому и меня не отпускает никуда одного надолго. Он знает про идею, но он больше не хочет в ней участвовать из-за ухода Айвери. Он пытается меня держать подальше. Это не квартира, ебать, это лазарет психических расстройств, моих и его. Думаешь, я бы начинал лезть в чужую жизнь, если бы не считал нужным? Думаешь, не пытался бы держаться в стороне от новых знакомств? Ха, я живу и мне хорошо. Понимаешь?
– Прости. Сама не знаю, что на меня нашло, – всхлипнула Светка, подтянув колени к лицу и уткнувшись в них. Ее голос доходил до Марко как сквозь стенку. Сдавленный, хриплый и сбивчивый, прерывающийся на каждом слове. – Все полетело к чертям... Когда Каптин накричал на меня в школе... А потом я слышала их с Эхо разговор... Они сидели на бункере, а я в нем... И плакала. В тот день я встретила вас... Испугалась. Ненавижу новых людей... Не умею доверять, потому что... Некому особо было. Да и зачем? Теперь еще и Энтри... Девушка-ураган? Все встанут в случае чего на ее сторону... А я для вас все равно чужая. И всегда ей буду.
– Дура!
Шепот в ухо. Теплые руки, обнимающие сзади. Тепло по всем венам, как будто сидишь рядом с батареей зимой и греешь руки. Так казалось Гаечке. Весенний вечер отступал, оставляя место только ощущениям уюта и домашнего очага. Никуда не хотелось уходить, но оба понимали, что придется. Энтри не терпела опозданий, а Светке нужно было выспаться, чтобы спуститься вниз вовремя. Последнее, что услышала девушка перед тем, как уснуть в беседке отдаленно напоминало: «Дура, ты мне не чужая и никогда ей не станешь. У тебя есть Каптин и я. Мы-то поддержим».
Проснулась она уже в своей комнате. В окно бил солнечный свет. Он проникал через тонкую перегородку из стекла и падал прямо в глаза, заставляя жмуриться. На корточках рядом с кроватью сидел Марко и легонько тряс девушку за плечо. Когда он увидел, что она проснулась, то поднялся и тихо вышел из комнаты.



Глава 9

Глава 9

– Быстрее, детки. Берем свои фотоаппараты и выходим за дверь, смотреть город. Представим себя туристами. Боже, как меня раздражают их физиономии на улицах Города. Но что уж поделаешь с этими тараканами? Вечно влезут и испоганят все, что тебе раньше нравилось. Хотя, местные людишки ничем не лучше, даже хуже. Так, я что-то заговорилась. Детки, на улицу, марш! – Энтри расхаживала по холлу и изредка пинала кресло. То отзывалось скрипом, но ничего не предпринимало в ответ просто потому, что не могло. Хотя, оно бы подумало еще, отвечать ей или нет на ее нападки, если бы имело способность драться.
– Если не прекратишь мельтешить перед глазами, дотянусь до тебя металлическим прутом и ткну в бок. Потом быстренько сделаю вид, что это вертел и пойду жарить тебя на костре, – отозвался Кай, вальяжно развалившийся на небольшом диване. Своими вечными переходами с одного места на другое девушка мешала ему смотреть в окно на роботов и ребят.
– Кто бы говорил про вертел. У тебя из потребностей только пожрать и покурить.
– Не надо грязи, милочка. Боюсь, что в ваши недостатки скоро еще впишется любовь к походам по магазинам. То есть, превращение в зажравшуюся буржуйку общества Города, которая не думает ни о чем, кроме внешнего вида.
– Дети, бля, в сад! – Энтри начала злиться, поэтому, не дождавшись реакции подопечных, вылетела за дверь. Кай показал ей фак и довольно уставился в окно, радуясь очередному весеннему дню.
Сначала Энтри провела их вдоль речки, потом свернула в небольшую рощу. Все это расстояние она проделала практически бегом, благо джинсы ей это позволяли, не сковывая движений, а кроссовки оказывались не в пример удобнее туфель на каблуке – не проваливались в мокрый от росы грунт. Рюкзак только постукивал по спине в ритм быстрым шагам, но она этого не замечала. Ребята пытались не отставать, поэтому по инерции пролетели мимо того квадрата из деревьев, рядом с которым остановилась проводница.
– Так, сейчас мы окажемся в Городе. Стоит зайти в этот квадрат – мы выйдем где-то рядом с заброшенным дворцом. Тихое место утречком. В любом случае, идти будем довольно-таки быстро. От меня не отставать – поглазеете на все это месиво идиотов, когда окажемся в самом центре. Кстати, запомните, выходов из Города в Ветер много, найдете, если настроены на это место. Все. Топаем, – вдох, и девушка прошла между двумя еще черными осинками. Внутри квадрата никого не оказалось. Все та же пустота.
Они очутились на окне первого этажа какого-то явно заброшенного здания. Прыгать что на улицу, что внутрь – лететь одинаково метра два уж точно. Энтри уже стояла внизу и махала рукой, призывая стартовать прямо на свежую траву. В Городе действительно только начиналось утро.
Внизу виднелись пруды, больше похожие на маленькие кусочки моря, готовые с ним воссоединиться в любой момент. Посередине – островки, а на другом берегу – лодочная станция. Прямо за ней и начинались небесные полосы. Радуга из слов “Каждый охотник желает”. Разве что не каждый, а всего лишь наблюдательный и рано вставший. Охотник – спорный вопрос. Даже в том мире, где жили Капитан и Гаечка, а, по словам ребят, он был похожим на этот, такие люди уже давно превратились в представителей отдельно взятой профессии. Ну, вот желать явно желали все. Каждый своего.
Трое же любовались утром: непримятой травой, птицами в лесу и прохладным воздухом, таившим в себе, казалось, комки влаги. Прыжок, легкие наполняются внезапно сжавшимся воздухом. Слишком короткий полет. Приземляясь, Гаечка умудрилась до крови прикусить губу, да еще и удариться ею о свою острую коленку. Тут же девушка почувствовала, как ушибленное место начинает распухать.
Они пробирались парковыми дорожками: ровный, недавно положенный асфальт, клумбы в форме корон, завитушек и королевских вензелей, на которых уже отцветали махровые тюльпаны всех возможных цветов. Даже один черный как-то затесался на этот праздник жизни.
На фоне всего этого великолепия выделялось полуразрушенное здание дворца (как это поняли ребята). Чуть поодаль, через овраг, протянулся мост. В его розовой кирпичной кладке темным выделялись выбоины и дыры. Две тайны – пешеходная дорожка на тот берег и недостроенное здание. Что-то непреодолимо тянуло к ним, заставляло содрогаться при одном их виде. Светлые камни на фоне трехцветного рассвета, стоящие прямо на воде.
Чем дальше шли ребята, тем больше людей попадалось. Все шли. Шли также быстро, как и они сами, иногда даже обгоняли. Не смотрели по сторонам, просто видели конечную цель у себя в голове и пробирались известными им одним маршрутами, зачастую толкали друг друга, просто не замечая.
– Пришли, детки. Проездной у меня есть, но предпочтительнее перепрыгнуть через турникеты. Думаю, сами вы с этим справитесь. Потом бегите вниз по эскалатору, если позволит толпа – все-таки метро здесь загруженное, – две пары удивленных глаз уставились на Энтри. – Сами сейчас все поймете. Запомните, ловкость – это главное. Встретимся внизу на станции.
Девушка исчезла в дверях круглого здания, куда как в муравейник стекались люди, образуя очереди. Как будто каждый нес груз на своих плечах и надеялся избавиться от него там, внизу, а потом побежать за новым. Это и было бы так, если бы не ругательства со всех сторон, не злобное шипение из-за ушибов и отдавленных ног, не перерезание отдельными прохожими всей толпы. Хаос. Такого ни Гайка, ни Капитан еще не видели. Хотя окружающий пейзаж был им примерно знаком.
Многоэтажные дома, такие же, как и у них, только выше. Детские площадки, дороги, где толпились машины подобно людям на вход в это здание, которое Энтри мило окрестила “Метро”. Машины однообразно серые и пыльные, с виду довольно-таки дорогие. У них такого не было. Еще внутри никак не открывалась карта Города, не приходил настрой на него. Такое ощущение, что это место оказывалось абсолютно статичным и не меняло своего очертания. Люди просто выучили все улочки наизусть и теперь передвигались, ничего не опасаясь.
– Мертвый город, если он абсолютно статичен, – шепнула другу Гаечка и попыталась пробраться к дверям, действуя по принципам тех, кто толкался и разрезал толпу. За рукав ее ухватил Капитан, чтобы не потерять.
Вместе они миновали стеклянные двери с надписью “Вход” и оказались под куполом. Здесь давка оказалась страшнее, чем снаружи. Все выстраивались в чуть сбитые линии, чтобы преодолеть две металлические штуки, преграждающие путь вниз. Видимо, это и были турникеты, про которые Гаечка и Капитан услышали еще на улице. Вопрос в том, зачем их перепрыгивать, если можно пройти сквозь. Там же специально оставался проход между ними. Вот только все прикладывали какие-то бумажки к желтому кругу. Загорался зеленый свет, человек входил внутрь, сигнал снова менялся на красный. Где-то ближе к концу у каждой этой железной штуковины темнела прорезь почти во всю высоту. На глазах у ребят кто-то попытался пройти просто так. Из непонятных отверстий тут же вывалились металлические параллелограммы, перекрывая дорогу. В тот момент и стало понятно, зачем именно прыгать.
Приободряюще посмотреть друг другу в глаза и, расталкивая толпу, броситься к турникетам. Оттолкнуться от верха руками, поджать ноги и пролететь через полосу препятствий. Из кабинки вылетела тетка со свистком и усердно начала подавать позывные. Капитан с Гаечкой этого уже не слышали, они бежали вниз по эскалатору на спасительную станцию. Обоим от увиденного становилось страшно. Как вообще можно так жить?
На поезде уже втроем ребята доехали до Театральной и вместе с людским потоком поплыли на выход в город, пытаясь поправить скомканные футболки и растрепанные волосы. Больше всех усердствовала Энтри. Сначала пятерней расчесывала свою шевелюру, а потом извлекла из сумки расческу и зеркало. Пока люди шли на выход, она поправляла беспорядок на голове.
– Что? Каждый день так в университет езжу! – буркнула она смотрящим на нее Каптину и Светке.
– Да нет, все в полном порядке, – отозвалась Гаечка, чувствуя, что больше не может находиться в обществе девушки.
– Окей. Сейчас тогда от выхода налево. Там и остановимся на небольшой перерывчик.
Эскалатор закончился неожиданно. С радостью Гаечка почувствовала у себя что-то твердое под ногами и поняла, что людской поток рассеивался, предоставляя ей самой передвигаться.
Энтри за руки довела ребят до небольшой ниши в стене того здания, откуда они только что вышли. Вокруг сновал люди, слева возвышалось что-то из красного кирпича. Такой красоты никому из двоих еще не приходилось видеть. Проводница наморщилась и, стрельнув у прохожего сигарету, с надменным видом продолжила рассматривать жизнь вокруг.
– Мне не кажется, что с людьми что-то не то, – отмахнулась от дыма Гаечка, продолжая рассматривать окружающий пейзаж.
– Мне тоже кажется, что все абсолютно нормально, – наконец-то решился Капитан.
– Хо-хо, – дым колечками вырвался у девушки изо рта. – Понаблюдайте получше, посмотрите на их лица. Вы видите что-нибудь? Ну, кроме спешки, грубости и каменности. Улыбку, положительные эмоции? Чувствуете, что от них исходит?
– Ну, да, жестокость плещет. Да, лица каменные, но у нас в городе абсолютно так же было. Правда, там ребята постоянно жизнерадостные. А взрослые... Хотя бы на мою маму посмотреть. Помешанность на деньгах, вечная усталость, вечная работа. Ничего нового.
– Гай, не говори за всех людей у нас в городе.
– Не начинай спор. Хочется хотя бы одного дня спокойствия от твоей железной логики, которая очень сильно утомляет, Каптин.
– Хорошо. Буду молчать до конца дня.
– Отлично.
– Дети, не ссорьтесь. Сейчас я вам дам денег, посажу в кафе и съезжу к себе в университет. Нужно отвезти пару конспектов своим одногруппникам – они очень сильно просили, забрать у них свою прошлую контрольную, которая незнамо как у них оказалось. Можете пока посмотреть город сами, только учтите, что через три с половиной часа мы встречаемся там же, где и разошлись. Часы городские найдете, они везде практически. Да и вон на той башне тоже есть. Там – точное Городское время. Президент сам свои наручные сверяет с этой вот громадиной.


Спать под ярко-красным вязаным пледом становилось все уютнее и уютнее. Вытянув ноги до конца дивана, Энтри наслаждалась тишиной и спокойствием Ветра. Мыслей в голове не было. Вернувшись в это место, она почувствовала, что вернулась наконец-то домой, где не была уже несколько долгих лет. Теперь же заново узнает людей. Точнее, некоторых из них. Кай для нее всегда оставался константой, разве что менялось отношение к нему.
Сквозь неплотно задернутые шторы гостиной первого этажа пробивался солнечный свет. Он желтоватым отпечатком падал девушке на лицо, рассекая его вдоль четко на две части и начиная посягать на все остальное тело. От этого окончательно уснуть никак не получалось. Сладкое состояние полудремы, мышцы уже отдыхают, но голова все еще осознает происходящее.
– Эй, какого черта ты тут делаешь? – еще одна помеха для сна. Грубый голос резко выдернул девушку из всей магии существа. Да еще и плед кто-то усиленно с нее стягивал.
– Сплю. Плед верни, пжа-а-а-алста, – только и получилось сиплым голосом проговорить. Некто так хорошо закрывал солнце, что становилось возможным уснуть окончательно. От этого становилось еще лучше.
– Подъем! Где ребята? – в нос ударил запах сигарет.
– Кай, бля, мой личный возмутитель спокойствия, перестань ты. Бесишь.
– Ой, Энтри, а ты такая милая, когда спишь. Никогда не замечал. Такой голос, мол, дорогой, отвали. Давно не слышал.
– Угу. Ты тоже милый, когда молчишь или не появляешься ближе, чем в пяти метрах от меня. Дай поспать, Каюшка.
Диван резко ушел вниз. Энтри ощутила, что находится в воздухе. Руки Кая довольно грубо перекинули девушку через плечо, при этом кость упиралась четко в живот, от чего становилось не только неуютно, но даже больно. К голове начинала приливать кровь. Запястья оказались прижатыми друг к другу, отчего двигать руками становилось просто невозможно. Под собой девушка различала плывущий ковер, потом резко появился порожек, потом перед глазами оказалась весенняя трава, а уши уловили звук речки.
Еще пара минут и движение прекратилось. Еще пара шагов и Кай бы зашел в еще холодную воду реки, что протекала недалеко от Попутного Ветра. До мая месяца воды в ней было столько, что можно было бы уйти с головой и еле достать до дна. Зато ближе к середине лета она мелела так, что парень доходил от одного берега до другого, погружаясь не больше, чем по пояс.
– Купаться, – четко заявил Кай, поправляя легким броском девушку на плече и пытаясь достать из внутреннего кармана сигареты. Это оказалось немного проблематичным из-за того, что одной рукой он держал запястья подруги, а второй пытался удержать тело от падения. – Докурю и скину. Ты, кажется, поправилась килограмма на три за время своего отсутствия.
– Поправилась?! – взревела девушка. – Да я тебе дам! Разговоры такие заводить. Я наоборот похудела!
– Значит, действительно поправилась, – выдохнул дым из легких.
Под маской абсолютного спокойствия скрывалась злость, смешанная с болью, взрывоопасный коктейль, которому Кай пытался не дать вырваться на поверхность. Он мог кричать на Марко или на Эхо просто потому, что считал их неопытными юнцами, предпринимающими неверные ходы. Но на эту девушку он не имел права срываться. Не из-за того, что она была одного возраста с ним, а из-за того, что терялся в ее присутствии и не знал, как себя вести.
Изобразить, что они познакомились впервые в жизни, становилось довольно проблематичным. Он мог поклясться, что знает все черты ее характера. По крайней мере, знал. Он мог с уверенностью предугадать все ее действия в следующий момент, поэтому заранее предупреждал их. Как в этот раз с зажатыми за спиной запястьями – раньше, когда он в шутку таскал Энтри на плече, девушка постоянно колотила кулаками в спину.
За несколько лет знакомства Кай изучил все ее привычки, запомнил все больные места. Да, когда он только-только поднимал девушку с дивана и закидывал на себя, он предполагал, что плечом упрется ей в живот, чтобы доставить больший дискомфорт. Он осознавал, что она готова его убить за всю эту последовательность действий. Но в голове никак не могло уложиться, что Энтри бросила в городе ребят и не собиралась за ними возвращаться. Он помнил ее абсолютно разной, но только не предательницей и не таким игроком с людьми.
Прозрачные капли попадали на нос и на волосы, скатывались на лоб и бежали дальше в глаза. Парень сам очень смутно осознал, когда успел закинуть Энтри в речку. А когда понял, то уже оказался весь в брызгах. В ближнем лесу еще раздавалось эхо от шлепка об воду. Из речки торчала мокрая белесая голова девушки с перекошенным от злобы лицом и расплывающейся черными разводами косметикой.
– Энтри, вот теперь скажи, какого черта ты это сделала? Какого черта ты оставила ребят в городе и вернулась сюда? – прошипел Кай, отворачиваясь от речки.
– Меня кто-то пригласил, вот я и вернулась. Вообще, ты забыл, наверное, но это и мой дом тоже. Сколько уже Приюту? Лет пять? Больше? Так что придти я сюда могу в любое время. Кстати, присоединяйся. Лучше утреннего кофе освежает, – улыбаясь сквозь стук зубов, промурлыкала девушка.
– Нет, мне плевать, почему ты вообще вернулась! Это я и так знаю. Ответь на первые два вопроса?
– Давай без сантиментов? Не делай вид, что тебе жалко этих двоих. Не делай вид, будто они так тебе нужны. Если действительно повязаны в нашем деле, то сами найдут обратную дорогу. Станут чуточку хитрее и недоверчивее. Ну, нельзя же так вестись на показную доброту.
– В тебе не было этого раньше. Обидно, что узнал вот эту сторону так поздно.
– Ха, а ты раньше проще ко всему относился и меньше ценил людей. Кто еще переменился?
– Вылезай, замерзнешь. Они нам действительно нужны. И это мы с Эхо и Марко сделали за них выбор. Так что помалкивай. Тебе повезло, что эти двое отправились по делам и не видят всего происходящего. Думаю, кое-кто из них не преминул бы вообще съездить тебе по лицу. Хотя, надеюсь, они бы это сделали сообща и даже не посмотрели бы на то, что ты – девушка.
– Женщина, Кай, жен-щи-на. Разве не помнишь?
Не в силах слышать наполовину истерический смех, Кай пошел прочь. Он дошел до опушки и только там бросился бежать сквозь деревья, не разбирая тропинки, ломясь прямо сквозь заросли редкого кустарника, раздирая футболку о шиповник и непонятно откуда взявшиеся кусты диких роз. Еще немного и будет дорога. На обочине черная Ямаха уже ждет его появления. В голове только одна мысль: “Неужели одна смерть может настолько сильно поменять людей?”

Невыспавшийся и от того не в меру медлительный и рассеянный официант принял у ребят заказ. Забив его в компьютер, он уселся за стойкой с чашкой утреннего кофе и змейкой на телефоне. Все равно его звоночком оповестят о том, когда все приготовится. Хотя, два чайника чая завариваются довольно быстро. Пирожные же нужно только разложить аккуратно по тарелочкам и можно относить за столик.
– Здесь вообще кто-нибудь нас замечает? – наморщила нос Гаечка.
– В смысле?
– Ну, они, интересно, видят что-то дальше угла своего портфеля, болтающегося внизу.
– Какая нам разница? Что видят, то и видят. Если они не замечают окружающей их красоты, то они просто дураки. Смотри, там полоска такая розово-красная отражается на стеклах гостиницы. Рассвет в многомерном пространстве.
– Да, проносящиеся мимо машины. Наблюдаешь за ними, и хочется так же. А у нас ведь совсем не быстро ездят.
– Вывески светящиеся. Камень домов. Это действительно похоже на то, что было у нас, но как-то видится все по-другому.
– Ага. Если бы не люди. Пока Энтри не указала, я ведь не заметила. Любовалась тем, что вокруг. Только вот их “Метро” мне абсолютно не понравилось. Страшно, когда под землей и на поезде. Тоннели, станции и постоянные реки из пассажиров. Забудешь зацепиться за перекладину, тебя вытащат на станции и уже не запихнут обратно в вагон. Хотя, если попасть в противодействующее течение… Можно попробовать.
– Еще скажи, Гай, что можно корабли и подлодки по этим потокам пускать. Мол, людская масса выдержит и даже не заметит.
– А что? Это ведь идея неплохая! И топлива не требуется абсолютно, только успевай перестраиваться туда, куда тебе нужно.
Чайнички опустели, деньги официант забрал и обещал принести сдачу, но как-то слишком неохотно. Еще более злобно он смотрел тогда, когда ребята забрали эту самую сдачу и оставили книжечку абсолютно пустой. Про чаевые даже и не вспомнили, а на самом деле не знали, что так принято. Мужчина уже начинал гадать, почему же утро не удалось – первые клиенты и те ушли. Попрощавшись, конечно, только вот бумажек цветных дали ровно столько, сколько потребовалось, а значит, прибыли в его кармане больше не делалось.
Раскрыв рты, Капитан с Гаечкой гуляли по Городу, абсолютно забыв про непонятно от чего нахмурившегося официанта. Им нравилось все: от красного кирпича мостовой, до вывесок на кафе и рекламных листовок, которые раздавали люди в костюмах. Перед глазами мелькали серые булыжники, витрины магазинов, как в калейдоскопе сменялись люди, выкладывая все новую и новую мозаику. С моста отчетливо можно было различить то место, где крыши домов сливались с небом, и тогда казалось, что всему этому городу нет конца. Есть только начало, именно на том месте, где они стояли, а оттуда можно дойти до края Земли и не увидеть ни полей, ни уютных дачных домиков – одни сплошные многоэтажки и улицы, по которым чуть ли ни бегом носятся прохожие.
Часы на башне пробили двенадцать. Значит, с Энтри им нужно было встретиться у кафешки ровно через пятнадцать минут. Ребята поторопились, но когда пришли, девушки там еще не было. Не пришла она и через полчаса.
– Каптин, нас бросили. Просто специально завели сюда и оторвали от всего того, к чему мы привыкли, – из глаз тут же предательски хлынули слезы. Парень прижал подругу к груди и начал гладить ее по голове.
– Дурочка, зачем им это делать?
– Говорила же я, что Энтри не стоит доверять. Она мне сразу не понравилась, – всхлипывала Гаечка и звук ее голоса заглушала не только куртка, к которой она прижималась лицом, но и гудящая мостовая, по которой неслись машины.
– Без паники. Если ты думаешь, что я тебе вчера не поверил, то ты ошибаешься. Знаешь, Тень ведь может перемещаться по знакомым мне пространствам. Поэтому, думаю, она нам сообщит, куда подевалась наша знакомая.
– Ой, Лешка, ты – гений, – заплаканное лицо Гаечки засияло от радости. Плакать она перестала, но все еще прижималась к другу то ли от страха, то ли от того, что боялась показаться в таком виде прохожим.
– Не только же тебе такой быть, – хмыкнул он, связываясь с Тенью. – Ну, наша подруга уже в Ветре. Не сказать, что ей очень уж хорошо и сухо, но находится она именно там.
– В смысле? – уже удивленно, но все равно как-то придавлено. Капитан скорее различал слова не по звуку, а по количеству выдохов в куртку.
– По крайней мере, следует быть настороже только с ней. Кай искупал нашу новую знакомую в речке, когда обнаружил спящей на диване в доме. Можешь радоваться. Если это было испытание на хитрость, то мы его прошли. Нам на соседнюю улицу. Там должен быть выход из этого места. Не висни на мне, Гай. Сейчас брошу тебя тут одну.
– Только попробуй! Я обижусь!
– Ага. И утопишь весь город в своих слезах. Этого я и боюсь больше всего.
– Каптин! Придурок!


Глава 10

Глава 10

Саму операцию назначили на двенадцатое июня, точнее, на ночь с одиннадцатого на двенадцатое. Энтри сказала, в этот день отмечался какой-то бессмысленный праздник, к которому как раз и можно было преподнести сюрприз – взорванный центр искусства, превратившийся просто в рассадник массовой культуры. Как синоним к непонятному для Гаечки и Капитана выражению Кай привел в пример культуру умирающую и отнюдь не новую. Мол, брали старые идеи, немного меняли и продавали, выдавая за гениальные шедевры.
Если смотреть планировку, то это оказывался ансамбль примерно из пяти зданий. Благо, это были всего лишь одно-двухэтажные постройки, а не многоэтажки, как испугалась Гаечка – взрывать их было бы на порядок сложнее, да и шуму наделали бы больше. Да еще была вероятность зацепить и порушить близлежащие жилые дома.
Практически весь месяц Светка не вылезала из библиотеки: она строила расчеты, пыталась спроектировать всю ситуацию на макетах и находила, что у нее неплохо получалось. Собственно, бомбы изготавливала она же из подручного материала. Эхо в самом начале был прав – в этом междумирье появлялось все нужное для жизни от еды и до взрывчатых компонентов. Ребята полагались полностью на нее.
Разве что иногда по вечерам заходила Энтри, прислонялась спиной к ближайшему шкафу и наблюдала за работой Гаечки. Глаза ее не выражали никакого интереса, но все же было заметно, что она пристально следит за всеми действиями. Руки она обычно скрещивала на груди, а волосы специально не закалывала ничем, чтобы они закрывали часть лица. Для устойчивости одну ногу она подгибала, упираясь ею в стеллаж. Она могла простоять там и около часа, если ей так хотелось, а могла уйти минуты через две, скромно улыбнувшись.
Руки у Светки начинали трястись, мозг работал вдвое медленнее, потому что параллельно пытался сообразить, зачем Энтри заглянула в библиотеку. До сих пор Гаечка боялась ее. Особенно сильно после того, как их с Капитаном бросили в Городе. Недоверие и непонимание того, что же можно от нее ожидать.
За ничего не видящим взглядом скрывалась усталость. За ней – печаль. Еще глубже устроилась ностальгия по давно прошедшим временам. В библиотеке на полу возился подросток с темными, отливающими металликом волосами. Из всего этого короткого и пышного великолепия выбивалась единственная белая прядь, доходившая до плеча и постоянно падающая на глаза при чтении книги. Перед ней разложены всевозможные томики. На одном из них валяется блокнот, в зубах она неуверенно грызет ручку. Беспокойство, граничащее с легкой паникой, и уверенность в своих силах. Затопляющая все кругом гордость. Она тоже планировала операции.
Наблюдения возвращали в прошлое. Такой она помнила себя. Только в свои восемнадцать она уже не плакала. Из нее выковали молибденовый стерженек, упругий ко всем ударам, готовый ко всем воздействиям. Она верила, что эта девочка тоже сильная, тоже гордая, вот только над ней еще предстояло серьезно поработать жизни. Стоит немного огранить, чтобы из бесформенного куска халцедона получился агат. Или же под воздействием температуры и давления чужих людей оказался кусок новорожденной яшмы. Снаружи посмотришь – гладкая, а внутри видишь все изгибы человеческого разума, все спектры эмоций.
Определенно, Один нашел неплохую замену. Об этом и думала Энтри, находясь в библиотеке. Когда становилось совсем невмоготу, она выходила на улицу и шла к той самой беседке, чтобы еще немного повспоминать. Свою-то часть операции девушка уже выполнила. Она нашла место для четырех операций, четко обрисовала местоположение объектов, отвела туда ребят и предоставила им полную свободу действий. Второстепенная и довольно безопасная роль. Большего ей и не требовалось.
Большую часть времени Капитан проводил в Городе. Он сидел в кафешках, рассматривая многолюдные утром и абсолютно пустые днем узенькие улочки. Пытался понять бродяг на вокзалах и увеличить уровень мастерства владения Тенью. Поочередно он отсылал ее то к одному охраннику, то к другому и под конец выучил весь график.
Он знал время, когда галерея открывалась, когда завсегдатай в аляповатой рубашке появлялся у калитки и просил мужчину в будке впустить его внутрь на очередную экспозицию. Он изучил все его привычки. Он видел, как мужчина выходил с каким-то одухотворенным выражением на лице в середине дня и тут же начинал звонить жене, делясь впечатлениями. Тень начинала передавать разговоры и мимику, потихоньку училась читать мысли.
За месяц Город начал казаться мертвым и пропитанным запахами дешевого алкоголя, пота и табака. На каждом углу просили денег те, кто считал выше своего достоинства работать и ниже своего социального статуса не есть вообще ничего или не выпивать. В каждом переходе ранним утром прятались, прикрытые разодранной одеждой, нищие, не способные вообще ни на что. Между ними пробегали разодетые люди и даже не замечали их. Хотя каждый мог оказаться на месте спящего в переходе, стоило в их жизни сломать какую-нибудь детальку.
Раза три на неделе забегал Марко. Он то и дело ссорился с братом, поэтому оставался ненадолго. Дожидался вечером Гаечку, перекидывался с ней парой слов и отпускал ее спать. Садился с Эхо играть в карты на алкоголь и задолжал уже пару бутылок качественного коньяка, но это не мешало ему играть дальше. Он все равно знал, что принести их сможет в любое время, после чего они займут свое место в шкафчике друга и будут там пылиться до востребования. Только наступит оно не скоро.
Раз в неделю появлялся Кай. Он приносил новости от Одина и уезжал куда-то на своем мотоцикле. Казалось, черный зверек стал ему роднее всего в эти дни. Дорога молчала и ни о чем не спрашивала, ничего не требовала. Ветер бил в шлем и проникал под него, помогая справляться с эмоциями.
Один Эхо не делал ровным счетом ничего. Он разве что перечитывал по энному кругу любимые книги и поил всех чаем из своих коллекций. По вечерам развлекал всех своими фокусами с иллюзиями да придумывал новые карточные игры. Иногда сам с собой играл в шахматы.
Пару раз он сбегал в Город к Капитану, и они сидели и разговаривали. В основном Алешка задавал вопросы про энергии, про образование новых пространств, про связь между имеющимися. Как умел, Эхо на них отвечал. В такие минуты казалось, что они сроднились и стали братьями. Только в Приюте ощущение пропадало, стоило Каптину подсесть к Гаечке и начать ей рассказывать обо всем увиденном за день. Выплескивалась на поверхность злость.
И Эхо беззаветно предавался ей, обыгрывая Марко в карты. Он окунался в нее с головой, потому что Светке Капитан рассказывал все, а ему только задавал вопросы. Энтри иногда прожигала парня взглядом. В такие моменты сразу же Эхо начинал приходить в себя.
Весь месяц можно было ничего не делать, зато во время операции придется очень хорошо поработать с иллюзиями.

Днем перед операцией вся команда собралась в гостиной. Младших ребят выгнали на улицу с их роботами, чтобы прогулялись. Эхо, Марко, Гаечка, Капитан, Кай и Энтри считали, что никто из обитателей Ветра не должен знать их планы. Либо ты известен всем и действуешь легальными путями, либо ты скрываешься и ищешь новые методы.
– Выпьем? – радостно предложила Энтри, пальцами взъерошивая волосы.
– Напиться перед операцией. Нет, это, конечно, очень хороший план, не спорю. Только ты не будешь помнить ничего из того, что произошло. Уснешь тут же. На тебя ведь все это так умиротворяюще действует.
– Заткнись, Кай, тебя никто не просит заботиться о моем состоянии. Все равно меня страхуют.
– Угу. Так как это делаю именно я, то в эту страховку не входит вынос бесчувственного пьяного тела с поля брани. Максимум – пинок под зад тяжелым ботинком, чтобы летелось лучше. Ну, или кнопку на стул положить для быстроты движений.
– Кай прав, выпьем мы уже после того. Сейчас нужно еще раз собраться и понять, все ли готовы.
– Эхо, мы к этому слишком долго шли, чтобы теперь отступать!
– Слишком много сил затратили на книги и планы.
– Ага, слишком долго проторчали в Городе, чтобы за всеми проследить. Короче, вложили себя целиком.
– Тогда предлагаю вам все закрепить для достижения хорошего результата, – Эхо достал из ящика ножницы и шесть свечей.
Каждый отрезал себе прядь волос и положил ее в центр образованного свечами круга. От огня начинала исходить магия. Накатывало спокойствие, возрастала уверенность. Когда все закончится, кто-то один задует пламя. Если кто-то погибнет, его свеча будет гореть до конца. Молчание.
– Все, хватит рассиживаться. Пошли. Кай, ты обещал найти хорошее место, – бодро скомандовал Эхо.
– Нашел. Пришлось помудрить немного. Свести парочку пространств в одну точку – не посадить цветочек в горшок.
– То-то ты в последние пару дней здоровье гробил самыми крепкими сигаретами. Смотри, легкие отвалятся, даже цветы пересаживать не сможешь на любимом мотоцикле, – Энтри показала парню язык и уверенно вышла за дверь.
Шли все, кроме Гаечки. Ее решили оставить в Попутном Ветре просто потому, что свою часть работы она уже сделала, да и лишние руки были абсолютно не нужны. Все и так оказывались на своих местах. Энтри отвечала за знание планировки галереи, количества выставочных павильонов и ценности хранящихся там произведений для обычных людей. Она чертила карты и помогала закладывать взрывчатку в отмеченных заранее Гаечкой местах. Кай должен был следить за сохранностью девушки – задача, с которой он справился бы как никто другой. Марко с легкостью взламывал любые замки, поэтому оказывался просто незаменимым членом команды. Эхо должен был укрыть всех своими иллюзиями, и увести единственного охранника. Капитан при помощи Тени отслеживал бы каждого и выполнял функцию вестового.
За углом Ветра ребята увидели дверь, стоящую без всяких стен и удерживающих крепежей.
– Ну, войдете и получите то, что хотели, – Кай распахнул дверь. За ней вырисовывался ночной город, полный звуков проносящихся на головокружительных скоростях машин по пустым автотрассам, песни бродяг да смех загулявшейся молодежи. Неподалеку прогромыхала электричка, и в унисон с ней застонал проржавевший со временем мост – извечный наблюдатель.
– Надеюсь, Каюшка, ты нас не выкинешь прямо на проезжую часть, – скептически заметила Энтри, наблюдая за фарами мерседеса, пронесшимися прямо перед дверью.
– В любом случае, ты пойдешь первой. Вот и скажешь. Помашешь ручкой на прощанье, например, – ухмыльнулся парень, делая пригласительный жест.
– Хватит, вам еще вместе работать. Первым пойду, пожалуй, я, если каждый из вас играет в убийц. Только попробуйте что-либо друг с другом вытворить в Городе. Если вдруг, по возвращении будете все время проводить вместе в одной комнате под чьим-либо присмотром, – препирания друзей уже порядком достали Эхо за все это время.
– Эх, мне будет жалко того, кто будет сидеть рядом с нами. Он повесит сам себя намного быстрее, чем мы с Энтри друг друга начнем бить.
– Тогда придется приковать вас к разным стенкам и оставить так на пару дней. Гарантирована только словесная перепалка. Все, я решил. А теперь – нам пора, – с этими словами парень шагнул за дверь.
Последними в дверном проеме исчезли молочного цвета волосы. По ту сторону мелькала своими огнями ночь. Среди нее вырисовывался силуэт худенького парня с зализанным хвостиком на затылке. “Ок”, изобразил Эхо, сложив большой и указательный пальцы правой руки в колечко, набрасывая на себя иллюзию невидимости и растворяясь в воздухе Города. Пустой тротуар. Влюбленная парочка, фотографирующаяся на мосту с видом на какую-то усадьбу. “Дураки, лучше бы смотрели на эту красоту каждую ночь, а не светили ее на пленку”, – отметил про себя светловолосый, улыбаясь самому себе и улицам.
– Распластать себя на мостовой и будь что будет. Распять, сложив в крест улицы Города. Он что, только ночью начинает притягивать настоящую жизнь? – шепнул себе под нос Капитан, растворяясь вслед за приятелем в дверном проеме.
– Дамы вперед, – галантно предложил Кай руку своей спутнице.
– Ага, а ты подтолкнешь? Нет уж, как настоящий эгоист – покажи даме пример смелости и иди первым.
– Обязательно, чтобы моя спутница ненароком сбежала? Нет уж, миледи, сегодня не ваш день.
– Ты ведь знаешь, что я так и продолжу стоять на месте, если твердо захотела именно этого. Излишние жесты прибереги на потом.
– Отлично. За последствия я не ручаюсь.
С этими словами Кай поднял девушку на руки и вместе с ней шагнул через порог им же самим сконструированной двери. На пару секунд Энтри зажмурила глаза, боясь, что их все-таки собьет машина. Инстинктивно, она даже прижалась к парню, но как только почувствовала себя в полной безопасности, спрыгнула на асфальт и бодро зашагала вперед. Местность оказалась знакомой. Хотя девушка с уверенностью могла сказать, что за свою жизнь она успела обшарить все переулки и тупики и смогла бы составить карту Города, не забыв отметить на ней ни одного дома и даже сарайчика.
Десять шагов вперед, пройти под мостом и взять чуть правее. Вот она – проходная. Будочка охранника, сложенная из кирпича. Арочка, в ней металлическая дверь, на которой висит замок. Сам сторож смотрит телевизор – из окна идет мерцающий сине-зеленый свет. Постоянная смена картинки.
Жестом девушка заставила всех остановиться. Еще пара шагов и их услышат. Охранник же наверняка перепугается, когда выйдет на улицу и никого не обнаружит, однако услышит пять голосов. Нервный срыв ему обеспечен, а именно этого и следовало избегать.
Каждый почувствовал крепкое рукопожатие. Прежде чем скинуть иллюзию с себя, Эхо сделал каждого из ребят невидимым друг для друга. Разве что Энтри с Каем могли наблюдать кислые физиономии друг друга.
Прямо перед дверью будочки охранника появился среднего роста мальчишка. Обычный человек мог бы зажать его руки в своей ладони при сильном желании, настолько он был худ. Черные цвета вороновых перьев волосы торчали в разные стороны, на щеках грязные разводы. Одежда висит мешком, штаны порваны в нескольких местах, кеды сношены донельзя. Кулачок легонько коснулся двери.
– Кого несет... – пробормотал охранник, отрываясь от телевизора и направляясь к выходу из комнатки.
Около двух лет он уже занимал должность охранника в галерее. Не то чтобы ему это приносило большие деньги, нет, скорее, это ему нравилось. Дома его уже давно никто не ждал – жена ушла года четыре назад. Просто вышла из дома и не вернулась. Поиски ничего не дали, как этого и следовало ожидать. Какой смысл искать успешного адвоката, который пытался действительно отстаивать правую сторону? Такие Городу не нужны, с такими слишком малый процент посадок нужных людей в тюрьму. А убивать всех неугодных – денег слишком много требуется, легче устранить защитника. Вот так вот и она когда-то попалась.
На прикроватном столике в коморке рядом с галереей стояла их фотография. Два подростка, улыбающиеся слишком по-доброму. Слишком много наивности в жестах и в глазах светится. Они бегут на камеру, крепко держась за руки. Такой жена для него и осталась. Девочкой, чью теплую ладошку он зажал в своей.
Дети его уже выросли и предпочитали пореже вспоминать о своем отце. Сторож – слишком маленькая должность, чтобы помочь при продвижении по карьерной лестнице. Такого, скорее, нужно стыдиться и избегать. Поэтому он и коротал дни и ночи на работе, радуясь людям, проходящим мимо. В ком-то он еще видел настоящих живых людей, кого-то относил к обывателям и провожал сожалеющим взглядом.
Он открыл дверь и увидел перед собой мальчишку, которого тут же отнес к категории бездомных. В этом районе Города таких было сколько угодно. Вокзал – теплое место, где все они могли переночевать, где можно было своровать и на эти деньги купить еды. Он знал каждого в лицо – изредка ребята вроде этого приходили к нему, чтобы обогреться. Он пускал их абсолютно бескорыстно, разве что просил рассказать об их жизни. Казалось, что сторож работал исповедником, который внимательно слушает, а потом отпускает нарабатывать новые грехи, чтобы разделить и их тоже через какое-то время с юным страдальцем.
– Вы переночевать? – на лице охранника заиграла улыбка. Сквозь густые седые усы ее было не различить, но те, кто видел ее, утверждали, что такой же она была и в молодости.
– Нет. Дя-я-я-дь, там, у речки моя сестра упала и не может встать. Я не знаю, как ей помочь, а она держится за живот и плачет. А на улице людей нету. А на улице пусто. А те, кто в машинах, проезжает мимо, даже не посмотрев в нашу сторону. Дя-я-я-дь, ты можешь что-то сделать? – Эхо указывал своей ладошкой в сторону железнодорожного моста, в сторону набережной.
– Кто же сторожить-то будет?
– Дя-я-я-дь, у меня мама в больнице лежит. У нее рак. Не знаю, что дальше. Только сестра. Ты подумай, что со мной потом будет?
– Все с тобой, да с тобой. Ты бы об их жизни подумал. Хорошо, подожди только, ботинки одену и телефон возьму.
Мужчина исчез внутри. Эхо жестами показал ребятам, что вернутся они только минут через двадцать. За это время все дела должны быть сделаны. К его правому запястью оказалась привязанной Тень. Парень тут же почувствовал, как за успех его маленького спектакля волнуется Каптин. Внутри загорелся какой-то неведомый огонек. Стало теплее.
Стоило охраннику и Эхо исчезнуть из поля слышимости, Марко взломал замок на металлической двери и приоткрыл ее, давай всем понять, что приглашает их войти.
– Больше людей в галерее ночью нет, надеюсь? – осведомился взломщик. Голос из пустоты, как будто частицы воздуха переговариваются между собой.
– Никого, я довольно долго за всем за этим следил.
– Тогда вперед. Бери часть взрывчатки у ребят и пойдем. Следи за Тенью.

На набережной прямо рядом с заборчиком, отделяющим стенку канала от асфальтовой дорожки лежала девушка. Она вся свернулась в калачик и тихонько подвывала. Грязные волосы спутались и лезли ей в рот и в глаза. На вид ей можно было бы дать лет девятнадцать. Но с возрастом охранник мог бы запросто напутать – лица он никак не мог разглядеть в темноте, а светить фонариком не хотелось – человеку явно было плохо, от резкого света могло стать еще хуже.
– Что делать? – Эхо подергал сторожа за рукав длинной кофты.
– Мы можем перенести ее в мое небольшое жилище. Туда же вызвать скорую помощь.
– Не надо меня переносить, – слабо простонала девушка. – Мне очень плохо. Будто внутри что-то рвется.
– Тогда я звоню в скорую. Девочка, ты протянешь еще минут двадцать пять?
– Спасибо вам. Больно. Очень.
– Дя-я-я-дь, с ней все будет нормально? Правда? Вы подождете с нами скорую помощь? Мне одному страшно очень. За нее страшно.
Мужчина кивнул, тыкая кнопки на телефоне.

План зданий точно должен был лежать во внутреннем кармане куртки. Девушка помнила, что положила его именно туда перед выходом. Рука упорно обшаривала абсолютно пустое пространство.
– Барышня, вы не это ищете? – Кай покрутил перед носом спутницы сложенной вчетверо бумажкой.
– Ты еще и мои карманы проверяешь? Я этого не просила, – она попыталась выдрать листок, но парень повыше поднял руку. – Кай, нам нужно сделать дело. Так не хочешь отдавать план – командуй. Буду устанавливать взрывчатку. Мы всех подставим!
– Вот и отлично. Люблю командовать. Второй этаж левый коридор – последний зал. И в зеркальном отражении. Пошли.
– Какая же ты сволочь. Напомни мне в твои сигареты запихать чай Эхо. Может, поумнее станешь, – устало.
– Буду готовиться к этой атаке, – подмигнул ей Кай, подталкивая девушку к лестнице. – Предупрежден – значит вооружен. Премного благодарен.
Взрывчатка подходила к концу. На плане осталось всего одно место, куда ее следовало заложить. Потом следовало добраться до выхода и дождаться там Капитана и Марко. Энтри упорно не видела, какую пользу могли принести Гаечка и ее друг. Перелопатить всю библиотеку в поисках способов подрыва она вполне могла и сама. Расставить крестики в нужных местах, в общем-то, тоже. Тень оказывалась штукой полезной, но ведь никто не отменял старые добрые способы слежки. Тем более Эхо мог оставаться под иллюзией невидимости всю ночь и оставаться в галерее, чтобы наблюдать за всем происходящим.
Вот без иллюзий было бы трудновато. Когда идея с оживлением населения Города начиналась, они работали всего-то впятером. Из них у единственного Марко были хоть какие-то способности. Все остальные кроме Лейна – дети этого места, которые ориентировались на местности подобно хищникам на своей территории и умели довольно быстро уносить ноги с места происшествия, чтобы милиция не подоспела. В общем, подобие уличной шпаны, которая могла войти куда угодно благодаря таланту взломщика у одного из членов этой группки.
“Господи, Эн, признайся, ты просто не хочешь принимать новых людей в уже сложившуюся команду. Представь, как бы уставали вы с Эхо, совмещай вы работу свою и чужую. Перестань так предвзято относиться к ребятам. Тем более, Марко наконец-то начал заниматься хоть чем-то полезным, чтобы вырасти в глазах Гаечки”, – про себя девушка ухмыльнулась.
За время своих размышлений девушка умудрилась настолько отключиться от реальности, что споткнулась о какую-то железку, вмонтированную в пол, и с грохотом полетела на пол. По ощущениям – вывих ноги и растяжение мышц.
– Энтри, мать твою. Насколько серьезно ты ударилась?
– Не важно. Нам осталась одна бомбочка. Тогда дело будет завершено.
Попытка встать провалилась. Боль пронзила ногу до самого основания, парализуя.
– Полежи здесь, я быстро все сделаю и отнесу тебя до выхода.
– Кай, мне не нужна твоя помощь. Все, что я должна выполнить, я выполню. Лучше подставь мне руку, чтобы я смогла нормально встать. Дальше сама уже как-нибудь управлюсь.
– Самоубийца, – с нотками восхищения в голосе констатировал Кай, помогая спутнице подняться.
– Кто бы говорил!

Тень соскользнула с руки, а через несколько минут снова вернулась на свое уже ставшее законным место. Это означало, что ребята уже выбрались из галереи и теперь находятся от нее на безопасном расстоянии. То есть, уже дома. Минуты через две должны прогреметь взрывы. Это значило, что следовал побыстрее смыться от доброго сторожа, чтобы не попасть под подозрение.
– Дя-я-ядь, а с какой стороны они приедут?
Охранник сидел на корточках рядом с девушкой, гладил ее по голове и пытался хоть как-то успокоить. Он наконец-то смог разглядеть ее заплаканное лицо, бледное в свете уличных фонарей. Пронзительные такие миндалевидные глаза – очень похожи на те, которые у нее были. Только цвета другого – непонятного такого, мутно-лазурного. Тонкие дрожащие губы, которые, кажется, всегда пребывают в состоянии полуулыбки. Уголки при этом чуть опущены вниз.
– Ты хочешь выйти на дорогу и посмотреть?
– Угу, – Эхо опустил глаза на асфальт.
– Пройди под мостом. Оттуда должны.
– Хорошо. Спасибо вам за помощь.
Он бросился бежать как можно быстрее. Он уже не задумывался о том, что больная девушка тает прямо на глазах у мужчины. Он уже не пытался анализировать все произошедшее за эту ночь. Мысли лихорадочно прыгали. Такой добродушный сторож, такая легкая игра. Впереди спасительная дверь. Впереди – дом. А с этой точки очень хорошо наблюдать за взрывом. Шаг, вдох, шаг, выдох.
Сначала тихо, а потом все громче и громче раздается грохот. Асфальт начинает плясать под ногами румбу. Он не пытается себя контролировать. Со стороны галереи начинает доходить свет. Красное рассветное небо, наполненное пламенем и гарью. “Так гибнет массовое искусство”, – завороженно наблюдая за взрывом, заметил про себя Эхо. Клубы дыма, щепки, железные прутья – в воздух, озаряя беззвездную глубину неба. Осталось еще пару метров до двери. На дороге расползается пятно цвета взрыва. Контуры очерчиваются все более и более заметно. Эхо исчез в дверном проеме, оставляя за собой надпись “1-0”, которую не заметил бы даже слепой.
Запыхавшийся, но при этом с видом триумфатора, он влетел в Попутный Ветер. На ходу скидывая ботинки, задул единственную горевшую свечку и помчался в свою комнату. Первое дело ими успешно выиграно. В Городе еще неделю как минимум будет стоять шум. Лучше туда не соваться просто так – встревоженные лица людей, кипишующие СМИ, которые в последнее время тянулись за сплетнями, а не за фактами. Пусть попробуют докопаться до сути этого взрыва. Найти хоть какие-то улики. Из всех участников действа только одна девушка числится проживающей в городе. Еще один считается без вести пропавшим. В любом случае, никто про них даже и не вспомнит. Зато всяким нелегалам лучше было бы скрыться где-то в подполье.
– Мы их сделали! – открывая дверь, выпалил Эхо.
– Выпьем за это? – улыбнулась Энтри.
В углу сидели Гаечка и Капитан. Они оживленно что-то обсуждали. Видимо, произошедшее этой ночью. Марко мрачно сжимал в руке стакан с коньяком – жидкость Эхо угадал по бутылке, которую держала в руке Энтри. Кай как всегда курил на подоконнике.
– За победу, – звонко выговорил светловолосый. Все его поддержали и вернулись каждый к своим делам.
Первой с торжества испарилась Энтри. Сослалась на то, что хочет подышать свежим воздухом и покинула комнату. До этого времени она говорила с Марко и с Эхо, хвалила их. Про ногу так никто из них и не узнал.
Вторым исчез Кай. Правда, этот ушел намного заметнее.
– Эхо, доберись до семьи. Ты же не можешь без них жить. Думал, ты сегодня сказочку пооригинальнее сыграешь. А ты – сестра. Поговори с ней! Поговори с матерью! Ты проблемы только притягиваешь, а не решаешь. Пора взрослеть.
– Какое тебе дело?
– О тебе забочусь, дурак, – шепнул ему Кай, закрывая за собой дверь.
Самый заманчивый вариант, который видел Эхо – напиться. Тем более, что Тень больше не грела его руку и не могла передать своему хозяину, в каком состоянии алкогольного опьянения он находился. Достав еще одну бутылку из бара, он подошел к Марко и хмуро сел рядом с ним. В углу весело трепались Гаечка и Капитан, правда, скоро и они ушли спать.
Две бутылки ритуально стоят в центре круга, образованного стопочками для текилы. Еще две бутылки перевернутыми лежали вне этого жертвенного постамента. С открытыми глазами Эхо лежал на полу и смотрел в окно на звездное небо. Картинка менялась со скоростью телевизионных кадров, таких, которые прекрасно были заметны. Они наплывали один на другой как в старых диафильмах, вытягивали изображение.
На кровати расположился Марко. Он уже спал, не обращая внимания на включенный свет.
– Может, ты наконец-то наберешься сил и зайдешь к семье? – беззвучно, одними губами, проваливаясь в сон целиком.

Глава 11

Глава 11

В гостиной возня началась с раннего утра: мальчишки как всегда запускали нового робота на выходных. Точнее, пытались запустить уже в который раз, вот только модель упорно не хотела функционировать полностью. То отказывали шасси, то ноги переставали двигаться в нужном ритме. В итоге, металлическая конструкция из болтиков, гаечек и перегородочек рухала на землю. Обратно ее приходилось нести на руках, словно больного, который невовремя решил встать с кровати и упал. Но все-таки модель для ребят представляла определенный интерес – на ее доработку ушло два месяца. Потом приходилось мудрить по мелочи, а потом пытаться правильно собрать. Кто-то пролил на единственный экземпляр чертежей кофе, поэтому часть инструкции пытались вспомнить по памяти. Естественно, детальки занимали не совсем нужные места на теле у агрегата. Из-за этого все и приходилось перестраивать по нескольку раз.
Любой другой на их месте давно бы плюнул и перешел бы на какую-нибудь новую модель, вот только ребята считали, что вложили в нее всю душу и просто обязаны запустить. В каком-то роде робот уже стал их другом, хоть и состоящим из металлических деталей.
На шум никто из старших даже не отреагировал. Даже Гаечка, привыкшая вскакивать раньше всех, посапывала у себя в кровати, подперев щеку обеими руками.
Зато ближе к полудню все снова собрались в комнате у Эхо. Первым пришел Кай. Он увидел своеобразный алтарь из рюмок и бутылок, увидел спящего тут же светловолосого, ухмыльнулся и уселся на подоконник. Специально для того, чтобы хоть как-то пробудить ребят к жизни, он достал сигареты с запахом спелых яблок. Обычно аромат затоплял все помещение и вызывал чувство голода у всех, кроме человека курящего. По крайней мере, Марко моментально вскакивал от этого запаха и несся на кухню.
– Сонное царство, подъем! – в комнату вплыла Энтри. Выглядела она абсолютно невыспавшейся, но от этого еще более домашней. Волосы она попыталась собрать сзади в хвост, но при этом расческой она явно не воспользовалась, так как на голове царил полный кавардак – будто кто-то подошел и рукой растрепал всю прическу. Дополняли гардероб мятая футболка в цветочек, в которой девушка очень любила спать, домашние клетчатые штаны до колен и шерстяные носки вместо тапочек.
– Ой, да они еще и алкоголики. Каюшка, ты бы убрал за подрастающим поколением, что ли, – Энтри уселась в кресло, которое обычно занимал Марко.
– Делать мне больше нечего. Сейчас проснутся, сами все уберут. Они же все равно на кухню за едой побегут.
– Ты опять народ своими яблоками травишь?
– Почему это травлю? Пытаюсь устроить им наиболее комфортное пробуждение после полной выпивки ночи.
– Действительно. Мне бы ты просто вылил на голову стакан ледяной воды из речки.
– Нет, до речки нужно сначала дойти. Я бы воспользовался просто ванной.
– Переложил бы меня в ледяную ванную?
– Кстати, неплохая идея. Да, кто-то обещал мне запихать в сигареты замечательный чай Эхо.
Энтри расползлась в блаженной улыбке, подтягивая коленки поближе к груди и упираясь в них своим довольно-таки острым подбородком.
– Спасибо, что напомнил. Я начала забывать.
– Как нога? – в свою очередь спросил парень, сминая окурок в пепельнице.
– Вот это уже абсолютно не твое дело, дорогой мой. Была бы плохо, я бы тут не сидела, наверное.
Сонно потягиваясь, Марко свалился с кровати с довольно-таки характерным стуком падающего бруска на деревянный настил. Чертыхнувшись, он схватился за ушибленную голову и резко сел. Перед глазами поплыли разноцветные круги, а потом на несколько секунд наступила полная темнота. Парень судорожно принялся моргать глазами, восстанавливая привычную картинку реальности. Первое, что он увидел – бутылки и рюмки, находящиеся точно по центру комнаты. Потом перевел взгляд на гостей. И только потом принюхался к запаху в комнате и погладил свободной рукой желудок, начавший урчать.
– Марко, пойдешь за едой на кухню, прихвати с собой грязную посуду и мусор, будь добр. Да, еще, принеси мне парочку бутербродов, пожалуйста. Да и Эхо, думаю, не помешает чего-нибудь перекусить. Чайник я уж поставлю, – прощебетала Энтри.
Встать получилось не сразу. Комната резко расширилась в размерах, а потом начала сужаться не менее резко, заставляя присесть, уворачиваясь от надвигающегося потолка. Когда картинка прекратила выделывать странные трюки и стала довольно-таки статичной, на сколько она могла быть после пьянки, парень на ощупь собрал рюмки и бутылки, выбрался из помещения и начал довольно долгий спуск вниз.
Стоило двери закрыться с негромким стуком, в себя начал приходить Эхо. Он зевнул пару раз для приличия, прежде чем пытаться открыть глаза. Солнечный свет упорно мешался. Правда, что-то похожее на тень тоже было. Кай, поняв, что создает уют парню, ретировался с подоконника, впуская еще больше яркости в комнату.
Даже не пробуя отодрать голову от ковра, Эхо прижал средние и указательные пальцы к вискам. Нестерпимо хотелось пить. Еще больше хотелось есть. Где-то начал посвистывать чайник, вот только это обычно умиротворяющее посвистывание превратилось в чрезмерно шумный звук пылесоса, от которого хотелось спрятаться под подушкой. Только подушки рядом не было. Равно как и одеяла. Равно как и спуска вниз, как это обычно бывает у кровати. Только тогда парень понял, что лежит на полу, отсюда и обилие солнечного света, попадающего в глаза, отсюда же и затекшая спина. Только больная голова оказывалась явно не из этой оперы. Память услужливо отказывалась работать, показывая образы дела, лицо Каптина, Бармена, но только не причину всего происходящего вокруг этим утром. Хотя, в том, что было утро, светловолосый очень сильно сомневался.
– Как хорошо, что я практически полностью завязал пить, когда сел за руль мотоцикла, – улыбнулся Кай, доставая из кармана узких джинсов вторую пачку сигарет.
– Значит, я вчера пил.
– Я бы не стал это так преумалять, Эхо. Ты вчера надирался. Хорошо праздновал победу, скажем так. Душевно. Сейчас ты придешь в себя, Марко тебе принесет еды, и мы поговорим о следующем нашем объекте. Потом советую снова завалиться спать, только теперь уже в кровати и здоровым сном, а не пьяным.
– Сколько?
– Ну, по две бутылки на каждого вы выпили. Хотя, Марко досталось меньше – из первой его тары наливали всем изначально.
– Мог бы эту деталь не уточнять. Теперь я чувствую себя еще хуже.
– Приятель, ты сам спросил. Ведь это не я валяюсь на полу с глазами, больше похожими на прорези на баррикадах для удобства стрельбы. И это не у меня сейчас колокол вместо башки. И это далеко не мне кажется, что внутри у меня как минимум рассыпалась пустыня, ранее находившаяся в банке.
– Заткнись. Тошно.
– Знаю, – улыбнулся Кай.
Энтри с интересом слушала этот диалог, пытаясь понять, какие отношения установились между ребятами. Она ловила себя на мысли, что ничего не знает об Эхо. Да, видела пару раз, но так и не удосужилась поговорить по душам.
Вместе с Марко в комнату вошли абсолютно бодрые Гаечка и Капитан. Вот они-то уж точно ночью спали абсолютно спокойно. Они подождали, пока ребята завтракали, довольствуясь только чаем.
– Эхо, теперь ты нам расскажешь, что мы будем делать дальше? – осведомился Кай.
– Нет, теперь это до нас донесешь ты, а потом все обрисует Энтри, – нахмурился Эхо, допивая примерно шестую по счету чашку чая.
– Ладно-ладно. Следующей целью Один выбрал вокзалы.
– С ума сошел? Это морОки... Да и народу там в любое время суток. Как муравьи на перроне стоят, ожидая поезда. Тем более мы кого-нибудь точно угробим. Короче, не здание подорвем, а терракт устроим, – Марко клацнул зубами и облизнулся.
– Он считает, что мы сможем это сделать, – вступила в разговор Энтри. – По крайней мере, я очень надеюсь на догадливость Гаечки в этой ситуации, как мозгового штурмана нашей компании. Помимо того, очень пригодятся иллюзии. Ну и, естественно, все руки будут на счету.
– Это понятно, что вокзалы – их три? Мы не сможем подорвать, используя только пятерых человек, как это было вчера. Шесть – по двое на каждый. И то, есть шанс, что мы не управимся.
– Куда же мы денемся? Нам придется. Один поставил нам сроком следующий месяц. То есть, что-то около середины августа, число пятнадцатое и шестнадцатое.
– Вот теперь я присоединюсь к Марко – в это время народ возвращается из отпусков, - напрягся Кай.
– Значит, нам остается только что-то придумать. Перелопатить все возможные варианты, – отозвалась Гаечка, до этого задумчиво сидевшая на полу и постукивающая пальцем по фарфоровой кружке.
– Договорились. Приступаем к делу. Но завтра у нас с вами заслуженный выходной. Еще раз с победой вас! – Энтри встала с кресла и вышла за дверь.
Практически сразу же убежала Гаечка, сославшись на то, что она прекрасно отдохнула и теперь сможет порыться в библиотеке на интересующие ее темы. Может, набросает кое-какой план. Следом за ней разошлись и остальные. В основном, чтобы поспать.

В библиотеке как всегда царил покой. Стеллажи с книгами одним своим видом успокаивали. Жизнь могла делать сколь угодно длинные или короткие витки, меняться, прерываться, а здесь всегда все оставалось по-старому: умиротворение, тишина и пыль на носках от ковра и от страниц. Сдуваешь и чувствуешь, будто кончиками пальцев прикасаешься к старине, к умным мыслям, к душам хороших людей. При этом ты самому себе раскрываешь и себя. Именно за это Гаечка и любила такие места – откровенность с самой собой, откровенность с писателями, ненужность в отчетах тем людям, с которыми ты общаешься только мысленно.
Первостепенная задача – походить по отделам и посмотреть на то, что могло вообще пригодиться. Первыми Гаечка решила посмотреть книги об архитектуре Города. Вокзалов должно было быть несколько, но вот что именно следовало искать – она не знала.
– Посмотри вот это. Площадь трех вокзалов – знаковое для бомжей место. Да и для остальных тоже – ведь оттуда можно уехать в Северную столицу. К морю поближе, – прислонившись к стеллажу, стояла Энтри.
Девушка улыбалась не своей обычной жесткой и немного сумасшедшей ухмылкой. В руках она держала довольно увесистый том, покрытый целиком пылью. Видимо, никто в него не заглядывал уже на протяжении большого количества времени. Про себя Гаечка отругала того, кто следил за библиотекой – нельзя же до такого состояния доводить труды. Нужно же иногда и убираться.
– Спасибо большое, – Светка смутилась и боялась посмотреть на свою собеседницу.
– Обращайся. Знала, что ты не поймешь, что за вокзалы в Городе. Я вас туда не водила.
– Действительно, ты нас в тот раз просто бросила одних в новом для нас месте и оставила самих справляться со своими проблемами.
– Не вспоминай о том, что было. Теперь мы – единая команда.
Среди этих стеллажей к Энтри пришло осознание того, что она могла бы в первый раз и довести ребят обратно до выхода. Просыпалось чувство вины, но она тут же его гасила. Следовало бы как-то откупиться от него, от самой себя и в каком-то смысле от Гаечки. Захотелось ее приручить. Она стояла рядом, пытаясь не заплакать, отчего все больше и больше начинала нравиться Эн.
– Если ты не против, то завтра совершим прогулку по Городу. Нормальную. Я думаю окончательно перебраться в Ветер. Поэтому заодно заскочим ко мне на квартиру, вещи возьмем. Черт с ним, с универом. Согласна?
– Хорошо, – краснея, пробормотала Гаечка, забирая у старшей книгу и устраиваясь с ней прямо там, на полу.
– Да не читай ты в таком полумраке. Дойди до круга и чаю себе сделай. Долго ты ведь так не просидишь.
Когда девушка решилась поднять глаза, Энтри уже не было рядом. Она исчезла в коридорах между стеллажами. Ковры заглушали вообще какие-либо звуки. Зато на круге, когда туда добралась Светка, стоял поднос с чаем и печеньем. Там же лежала и тетрадка для записей с новой ручкой, которой еще никто не писал.

Оказывалось довольно волнительным сидеть утром в гостиной в ожидании Энтри. Очень не хотелось, чтобы мальчишки спустились вниз раньше девушки и знали, что они куда-то уходят вместе. Казалось, будто Кай точно не одобрит этого похода, Марко начнет напрашиваться с ними, а Эхо с Капитаном всё-таки предоставят ей выбор. В последнее время все больше она думала о последних двоих как об одном каком-то целом. Самоуверенный Каптин на неуверенного и запутавшегося белобрысого парня равнялось целостной многогранной личности, что несказанно радовало Светку. Они должны были притягиваться, как две противоположности. Вот только Алешка каждый раз приходил к ней поделиться своими радостями.
Пытаясь не шуметь, вниз спустилась Энтри и заметила на диване свою спутницу на предстоящий день. До конца она не была уверена, что Гаечка придет и последует за ней в Город – слишком велика была вероятность того, что ее снова бросят в городе. Зная ее характер, можно было подумать, что она на это не пойдет. Но девушка сидела и ждала – это не могло не радовать Энтри.
– Утро доброе. Готова?
– Ага, – довольно бодро откликнулась Гаечка, поднимаясь и направляясь к выходу.
– Держи, пригодится.
Энтри перекинула через комнату сумку через плечо спортивного фасона. Ее нельзя было назвать слишком легкой, но и тяжелой она не была. Внутри Гаечка обнаружила карточку с обозначением метрополитена Города, еще одну книжку, которую полезно было бы прочитать в преддверии грядущей миссии и вчерашний блокнот, который оказался исписанным только наполовину. В спиральке блокнота удобно устроилась ручка. В одном из кармашков обнаружился яркий кошелек с небольшой суммой денег внутри. В специальном отсеке нашелся телефон.
– Спасибо.
– Да не за что. Думаю, ты оценишь все, что находится внутри. Телефон мой там забит в записной книжке мобильника. Если нужно будет позвонить – звони и не стесняйся. Деньги на всякий случай. Вообще, у меня с собой приличная сумма, которой должно хватить нам обеим на весь сегодняшний день уж точно.
Сначала отправились к трем вокзалам. Выйдя из подземки, девушки очутились прямо напротив рынка. Темнокожие торговцы сновали туда и сюда, пытаясь продать кому-то мобильные телефоны, плееры и прочую радиотехнику. В ларьках торговали спиртным и сигаретами, на каждом красовалась круглая наклейка с надписью №до 18 лет продажа алкогольной и табачной продукции запрещена», однако это не мешал мальчугану лет тринадцати купить новенькую пачку и с довольным видом закурить.
Слева – один из вокзалов. Вдоль стены рядком лежали бомжи: замусоленная и чумазая одежда, спутанные и слипшиеся волосы. Пахло от них также не самым лучшим образом, но Гаечка предпочла не принюхиваться. Заткнула нос ладошкой и аккуратно прошла мимо. От них не веяло агрессией. Разве что от одного – он стоял и выкрикивал строчки из каких-то стихов, отчаянно жестикулируя. Над ним посмеивались прохожие, да немного странно косился милиционер, стоящий рядом с парковкой и исправно берущий у автомобилистов деньги за час стоянки рядом с вокзалами.
Недалеко гудела автобусная станция. Отсюда, в основном, уезжали на юг, купив билеты у восточных людей. Не очень дорого, но и не слишком надежно.
Внутри каждый из трех вокзалов по высоте потолков оказался похож на дворец. В первом казалось, будто крыши и вовсе нет, а над ними пасмурное небо из которого вот-вот ливанет дождь. Посередине располагался бюст народного вождя, как успела прочитать Гаечка. По-над стенками – куча палаточек и киосков с самой разной продукцией, от еды и до сувениров.
Удивительно похожие люди рядками выстроились на перронах, обустроенных под открытым небом. Кто-то ждал пригородного поезда, кто-то надеялся в середине лета уехать на юг или за границу. Зато у всех имелись переполненные чемоданы с вещами, которых хватило бы на весь теплый сезон.
Вокруг – шум. Цыганские дети ходят и просят денег. Если кто-то дает, то обязательно около ста рублей. Иначе велика вероятность того, что лишишься своего кошелька. Сумку поэтому Гаечка предусмотрительно прижимала к себе рукой.
Снова люди, объявление отправляющихся поездов, отъезжающие и провожающие. Потом бомжи рядком у стен вокзалов и душное метро, куда каждый стремился попасть вне очереди. Еще около получаса дороги.
В квартире у Энтри они оказались около полудня. Однокомнатная и уютная, она располагалась на восьмом этаже многоэтажного дома ближе к окраине Города. Вокруг полно однотипных домов и магазинов, как продуктовых, так и вещевых. Везде какие-то вывески. Даже на фонарных столбах приклеены листочки с рекламой.
Прихожая немного тесноватая для двух человек, но если Энтри жила одна, то не испытывала от этого никакого дискомфорта. Первая дверь после вешалки по коридору – ванная, вторая – туалет, прямо – кухня, левее – единственная комната.
– Чаю или кофе? – раздевшись, спросила Энтри.
– Чаю, если можно. Не понимаю, как вы здесь выживаете.
– Это сила привычки. Полотенце любое в ванной бери. Потом проходи в комнату.
Старшая ушла на кухню, заперев за собой дверь. Оттуда в прихожую поплыл аромат свежего теста, варенья и варившегося кофе. Постепенно запахи заполнили всю квартиру.
Обстановка в комнате напоминала примерно то, что было у Капитана, только намного комфортнее, миниатюрнее и от этого уютнее. Мягкая кровать у стены, накрытая синим в серый квадрат покрывалом. У окна – письменный стол с компьютером, рядом на стенке три полки под учебники, записи и тетради. Прямо рядом с дверью и до полок – книжный шкаф, в нише спрятался гардероб.
Сразу обращали на себя внимание фотографии в позолоченных рамочках на столе. На одной из них в обнимку стоят Кай и Энтри. В руках у девушки сладкая вата синего цвета и воздушный шарик, на голове – огненно рыжий парик. На второй – пятеро. Среди них Гаечка узнала еще Марко и Лейна. Спутницу Лейна она видела впервые. На третьей маленькая девочка качается на качелях. Ноги ее примерно на уровне солнца, темные косички парят в воздухе вслед за ней. На четвертой – довольно мрачного вида девушка-подросток: под мальчика постриженные волосы ночного цвета, среди них одна единственная выбивающаяся прядь – снежная, как будто седая. На лице скорее отсутствующее выражение. Одета она полностью в одежду с самыми разнообразными шнуровками: корсет, брюки со шнурками по бокам и высокие темные ботинки армейского вида. Завершали картину черные перчатки с обрезанными пальцами. Не хватало, разве что, кастета и ярко красной помады.
– Фотки смотришь? – вывел из созерцания голос Энтри. – Пошли на кухню, там посидим.
Вместо табуреток на кухне Энтри поставила стулья с кожаными подушками на сиденьях. Света здесь было больше, чем достаточно, что заметно контрастировало с той последней фотографией. На столе – две кружки. В одной налит кофе, в другой – чай. Посередине стоит вазочка с малиновым вареньем и свежий пирог. Еще одна вазочка с крекерами, рядом с ней масленка и нож.
– Приятного аппетита, что ли, – пожелала Энтри, намазывая крекер маслом, а потом щедро наливая на него малинового варенья.
– Спасибо. Тебе тоже. Слушай, сколько ты уже знаешь Кая?
– Довольно давно. Ладно, очень давно. Но это мое прошлое. Мне бы не хотелось о нем рассказывать.
– Ладно.
– Ты не думай, что я такая прямо злая и ужасная. Нет. Просто мне нравится все, что было, но сейчас обстоятельства очень сильно поменялись. Это только наша с ним история, и посвящать в нее других я просто не вижу смысла. Да не смотри ты на меня так, будто я тебя сейчас убивать буду. Ты все еще не доверяешь?
– Как можно доверять человеку, который бросает тебя в незнакомом месте на второй же день совместного общения и делает ставки на то, выберешься ты оттуда или нет? – фыркнула Гаечка, поедая пирог.
– Очень даже можно, поверь мне. Обычно на такой почве и завязывается очень крепкая дружба. Хотя, у кого как. По-разному бывает.
– Да ладно, я на тебя не злюсь за тот случай. Обидно просто и страшно было.
– Извинишь?
– Ага.
– Значит, хорошие знакомые? – через стол Энтри протянула свою руку девушке.
– Так точно! – Гаечка заулыбалась.
Чисто внешне Гаечка была не похожа на ту старую Энтри, но характером казалась поразительно схожей. Наивная, пугливая, еще не приспособившаяся к жизни. Старшая и сейчас могла о себе такое сказать, но только не в присутствии посторонних. За то время, которое прошло, она научилась хорошо скрывать свои чувства и эмоции. Задвигала свой игольчатый панцирь, когда являлись по ее душу, и казалась всем бесстрашной. А сидя на кухне со Светкой в тот день очень хотелось рассказать все, что было. Но еще раньше была дана установка не делать этого. Поэтому, сколь бы сильным ни было желание, оно подавлялось.
– Слушай, а почему у тебя нет фотографии родителей? Обычно ведь вешают ее на стену в рамке, – неожиданно спросила Светка, отпивая из чашки. Энтри даже поперхнулась.
– Отец умер. С аппендицитом попал в больницу, там занесли какую-то инфекцию. В общем, для нас это обычное дело – наплевательство на людей. Мать ушла от нас, когда мне было года четыре. Истеричкой была, могла в нас с отцом тарелками кидаться, а потом делать вид, как будто так и нужно. Решили, что разведутся. Совместные фото все порвали пополам, потому что видеть друг друга не могли. Сама понимаешь, я ее даже не помню. Вот такая грустная сказочка.
– Прости, не думала, что все так.
– Не извиняйся. Я ведь после смерти отца и прядь высветлила. Долго так ходила, а потом решила, что снова что-то нужно менять, нужно двигаться дальше. Потом бабушка с дедушкой помогали. Теперь сама пытаюсь выживать как-то. Да ты не смотри на меня так. Мне уже не тяжело это рассказывать. Небось, у тебя-то полная семья была. Непривычно такое слышать, – в Энтри начинала зарождаться привычная злоба.
– Нет. Точнее, семья полная, но там со своими тараканами. Отец постоянно в геологических командировках, мать нацеливалась в основном на деньги. На меня ей было наплевать. Ну а папа откупался камнями, привезенными из разных уголков планеты. Когда все вот так, очень хочется сбежать. Знаю, это самый легкий выбор, но я устала бороться за свою жизнь в доме.
– Понимаю, – злость снова ушла в глухой нейтралитет. Не верилось, что у такой девушки как Гаечка могут быть какие-то серьезные проблемы.

Эхо выполз из своей комнаты часам к десяти и подумал о том, что в Ветре подозрительно тихо. Создавалось ощущение, что он вообще остался один. Кай точно взял из импровизированного гаража мотоцикл и уехал кататься, это сразу можно было понять по отсутствовавшему в гостиной шлему. Марко, видимо, спорил дома с братом и пытался объяснить, почему отсутствовал прошлой ночью. Оставались трое – Каптин, его подруга и Энтри. Но, вероятнее всего, последняя ушла из дома уже давно, чтобы наведаться в Город и забрать свои вещи из квартиры. Все-таки, в последнее время она часто ночевала здесь, а не там.
– О, хоть кто-то живой оказался. У нас колбаса заканчивается. Нужно попросить купить или самим где-нибудь закупиться, – Эхо вздрогнул и судорожно начал оглядывать кухню. В углу стоял Капитан и нарезал сыр.
– Найдем колбасу. Ты лучше скажи, куда пропали обитатели этого захолустья. Точнее, судьбу Кая и Марко я примерно знаю.
– Девушки в Городе. Оставили записку на столе. Я не стал тебя будить. А Марко и Кая действительно нет нигде. К ним я утром стучался уже. К тебе не стал. Побоялся разбудить.
– Так еще утро, – удивился светловолосый.
– Для тех, кто просыпается в семь утра, оно уже заканчивается, – скептически ухмыльнулся Капитан, заканчивая делать себе бутерброд.
– Хорошо, пусть так и будет. Тогда накорми жаждущих завтраком. Как тебе идея?
– Отрицательная. Придется тебе тогда мыть посуду.
– Лучше я останусь голодным. Пошли сегодня в Город?
– Кто будет мыть посуду и кормить тебя?
– Иллюзии помоют посуду. Как тебе идея?
– Спасибо, разбитые тарелки нам не нужны. Уверен, остальные со мной согласятся.
– Отлично. Тогда ты мне сейчас делаешь кофе и бутерброд с сыром, потом моешь посуду, а потом мы идем в парк аттракционов.
В парня полетела держалка, следом за ней – чайная ложка. Последняя со стоном упала на пол, так и не достигнув своей цели.
– Еще, пожалуй, бутерброд с заканчивающейся колбасой, – вешая на место держалку, промурлыкал на ухо Капитану светловолосый и удалился с кухни, попав своим длинным хвостом прямо по носу удивленного Каптина.
– И это он еще борется за то, чтобы люди нормально жили, – фыркнул Лешка, принимаясь за приготовление кофе и бутербродов. – По сравнению с ним Гаечка, пожалуй, займет второе место. Она хотя бы научилась не противоречить самой себе. Дурак. Ты сам с собой теперь разговариваешь? Ничего, раздвоение личности еще никому не вредило выживать.
Завтракали молча. Не то чтобы тем для разговора не находилось. Просто Каптин усиленно показывал, что обиделся, а Эхо поддерживал игру. Нарушил он ее единственный раз, когда оттеснял друга от раковины, чтобы вымыть всю посуду.
– Да помою я, помою. Через полчаса выходим в Город. Повеселимся, послушаем, что там люди говорят о взрыве. Газет местных наберем, почитаем.
Они действительно пошли. На этот раз Эхо где-то отрыл выход прямо в парк аттракционов. Платить нормальными деньгами он отказался, предпочтя иллюзии. Все равно женщина не заметит, что часть денег из кассы неведомым образом испарилась через какое-то время. Увидев цены, Алешка согласился с приятелем – четыреста рублей за одну поездку на карусели оказывалось многовато, да и в кафе цены не самые дешевые. Поэтому там тоже решили расплатиться исчезающей монетой.
На телеэкране над кассой показывали последние новости: пепелище какого-то кирпичного здания. Может быть, когда-то там их было несколько. Репортерша с надрывом щебетала что-то о покушении на искусство.
– Какой ужас, – пробормотал Эхо, расплачиваясь с кассиром.
– Вы себе не представляете, какой! – поддакнул парень, забирая деньги. – Каждые выходные в галерею эту ходил. Обычно я искусство не понимаю, а здесь прямо под каждым фотоснимком подписано было, что это и как понимать. Ну, инсталляции тоже все изложены от и до. Так что даже интересно как-то становится. Думать не нужно. Спасибо за заказ.
– Да, я тоже там был пару раз. Обидно. Мне последняя выставка скульптур понравилась, – вспомнил светловолосый афишу.
Он забрал поднос с едой и пошел к столику, где его уже ждал порядком оголодавший Лешка. Сидел он, повернувшись лицом к окну и наблюдая за тем, что происходило вокруг: за детьми с воздушными шариками и сахарной ватой, взрослыми, хмуро достающими кошелек рядом с очередным игровым автоматом, чтобы только угомонить желания своих чад. Телевизор оказывался вне поля его видимости, а звука с его места слышно уже не было.
– Фурор мы произвели, приятель! – хохотнул рядом с плечом Эхо, ставя поднос.
– Ты о чем? – задумчиво протянул Капитан, подумывая о том, что тоже не прочь купить сахарную вату и перекрасить ею язык в ярко-розовый цвет.
– Второй день подряд говорят о галерее. Вон, парень досадует, что там не нужно было думать, проходясь по очередной выставке. Представь, сколько мыслительных операций приходится ему теперь совершать. Целая цепь логических рассуждений от момента его последнего посещения сего заведения, до взрыва. Плюс, прикинь, как надолго он загрузится, если вдруг зайдет в нормальный музей.
– Нужно как-нибудь тоже перестать думать. Вообще, я вату хочу.
– Э-э-эй, я тебе про наше дело, а ты мне про какую-то чепуху.
– Если ты так будешь кричать, то привлечешь всеобщее внимание, – прошептал Каптин, возвращаясь к созерцанию картины за стеклом. - Так ты мне купишь вату?
– Если будешь хорошо себя вести, то я подумаю над твоей просьбой.
– Хорошо, папа.
– Пофему папфа?
– Ты сначала прожуй, потом разговаривай. Курица кусочками изо рта выпадать начинает, многоуважаемый Эхо.
Ели молча. Молчание нарушилось только тогда, когда очередь дошла до крепкого и горячего чая.
– Видишь, я прожевал. Почему папа? – осведомился Эхо, приподнимая бровь домиком.
– Обычно родители покупают детям всякие сладости. Посмотри на этих веселых карапузов и разочарованных взрослых.
– Обычно родители старше своих детей лет на двадцать. Так что я просто товарищ.
– Обычно у детей есть родители, – резюмировал Капитан. – А у нас с тобой только близкие люди. Видимо, такое происходит по разным причинам.
– Ты опять за старое?
– Да нет, просто к слову пришлось. Ты ведь так и не сказал, почему не живешь дома.
– Это был мой выбор. Я и имя-то свое уже запрятал подальше, назвался другим. Кто для тебя сейчас самый дорогой? – решился задать волновавший его вопрос Эхо.
– Здесь – Гаечка. А что?
– Почему именно она?
– Когда ты пытаешься начать новую жизнь, ты все еще держишься за частички прошлого. Они тебе напоминают, что ты сильный и можешь продолжать идти вперед. Как гарант твоего дальнейшего успеха. Такие остаются на всю жизнь. Тем более, с ней мы очень давно вместе постоянно. Не смотри на меня так! – не выдержал Каптин.
– Как?
– Будто я гадости какие-то говорю и идиотом прикидываюсь. Хочешь спросить, почему именно она, ведь она – истеричка? У всех есть свои недостатки. И ее – не самые худшие, поверь мне.
– А если бы ее не было?
– Тогда бы этим человеком стал ты. С тобой я познакомился раньше, чем с остальными и успел как-то сростись.
«А если бы ее не стало?» – задавил в себе вопрос Эхо, предлагая жестом покинуть кафе и пойти-таки за сладкой ватой.

Глава 12

Глава 12

Уходили снова ночью, посчитав это самым удобным временем. На этот раз где-то между часом ночи и двумя. В основном все поезда уходили до двенадцати ночи, а приходить начинали к пяти утра. Пассажиров на перроне не должно было оказаться слишком много.
Застывал воск, скатываясь со свечек. Шесть огоньков на фоне темного окна. Шесть теней, углубляющихся в лес к тому месту, где можно было выйти к гостинице, а от нее уже пешком до вокзалов недалеко.
Машин на парковке оказалось ровно столько же, сколько в светлое время суток. Казалось, их оставляли здесь ради сохранности и пересаживались на метро. Как же ребята ненавидели слово «сохранность» в эту ночь. Как же хотели они, чтобы и другие понял – нет ее, все это лишь одна из теней их сознания. Ложная.
Перроны практически пустовали. На одном из вокзалов ждали поезда Город – Саранск. На втором пара человек пыталась купить билеты на аэроэкспресс. На третьем только спали бомжи, приткнувшись друг к другу подобно мартовским котам, да девочка болтала ногами над рельсами, сидя на одной из платформ. Видимо, ждала кого-то. Охранники, контролеры и вахтерши дремали на своих рабочих местах. Палаточники предпочитали в такое время суток находиться у себя в кровати, а не торговать, поэтому витрины светились темнотой.
Ночную идиллию разорвал звук пожарной тревоги. Протирая глаза, милиционер на одном из вокзалов начал метаться по зданию, пытаясь втолковать всему встреченному по пути персоналу, что нужно вывести людей и отвести на безопасное расстояние, а потом и самим сбежать куда подальше. Желательно к следующей станции метро, потому что в двух других вокзалах он тоже слышал сигнал. В подтверждение его слов вспыхнули языки пламени в коридоре, а потом и на крыше “Ленинградки” и “Казанки”, как называли их местные жители.
Люди бежали одним потоком, превращаясь в ручеек. Спринт по пересеченной местности с препятствиями в виде все еще ездящих машин. Победой оказывалась долгожданная иллюзия спокойствия. Проигравший минимум отделывался парочкой синяков в самых неожиданных местах. Продолжали спать бездомные, потому что их никто не решился будить. К ним вообще решили не приближаться. Да девочка бежала по рельсам в сторону поезда, который обязан был приехать этой ночью.
Времени до приезда пожарных оставалось минут пятнадцать. Если повезет, и в отделении будут очень медленно просыпаться, то чуть больше. Да еще и милиция обещала нагрянуть для разбирательств. Благо, каждой паре требовалось расставить всего четыре заряда, а потом смываться с места происшествия. Шесть невидимок, ввинчивающихся в толпу и пробирающихся против течения.
Слышались сирены подъезжающих машин. Они остановились примерно в том месте, где собрался народ, не рискуя подходить ближе. Три здания горели вполне натурально, а пожарные не спешили появляться на месте происшествия. Худенькая девушка вся в черном выбежала с площади, а за ней начали раздаваться звуки взрывов.
– Эхо, Гаечка совершенно открыта! – гаркнул на друга Кай.
– Нет, я накрывал всех.
– Эхо, мать твою, я вижу ее! – задыхаясь от бега и косясь вправо на девушку.
– А я не вижу. Какая разница?
– Мы одна команда. Закрой ее!
– Она закрыта, Кай. С каких пор ты стал параноиком?
– Если я коснусь ее?
– Она под иллюзией.
Выстрел из пистолета. Девушка падает на асфальт, вскрикивая и тут же закусывая губу. Из ноги начинает течь кровь и падать на дорогу, застывая в форме причудливых капель. Она продолжает бежать. Слезы стекают по щекам и не желают останавливаться. Она помнила, что выбраться можно, только добравшись до следующего поворота.
– Эхо, я тебя ненавижу! – слышит светловолосый справа от себя и узнает голос Марко. – Молись, чтобы Капитан этого не увидел. Точнее не узнал, что это сделал ты, – переходя на шипение.
Кто-то подхватывает девушку на руки и пытается вытереть слезы. Еще один выстрел. Целятся явно в жизненно-важные органы, но попадают в руку. Снова режущая боль. Ощущение рвущихся тканей, перерубаемых сосудов. Изнутри вырываются частички жизни. Пуля выходит наружу, оставляя за собой рваные края, опаленную кожу и вытекающую кровь.
– Первая заповедь настоящего бойца – прекрати плакать, – услышала девушка над собой, но не смогла увидеть говорящего, не смогла даже узнать его голоса из-за пульсирующей боли.
Еще пара выстрелов. Милицонер стрелял уже в пустоту. О том, что где-то была девушка, намекали только пятна крови, да звук, будто рядом взлетает ракета. В воздух глыбы камня, стекло и какие-то вещи. Обезумевшие люди, которых успели увести по причине пожарной тревоги. Кто-то попытался кинуться к зданиям. Другие убегали подальше. Блюстители правопорядка стояли на месте, с открытыми ртами наблюдая за тем, как опадают вниз взорванные стены вокзалов. Из рук стрелявшего выпал пистолет, покатившись по мостовой.
«А если ее не станет?» – отчаянно пульсировало в голове у Эхо, когда он медленно шел к Попутному Ветру. Только одна деталь осталась непросчитанной – для всех Гаечка стала членом команды, который активно во всем помогал. Все ее приняли как родную и любили. Оберегали, как могли. Особенно в последнее время к ней привязался Марко. Таскал каждое утро цветы, улыбался, стоило только Светке спуститься в гостиную.
«А если ее не станет?» – Эхо пальцами схватился за виски. Ни капельки не стыдно перед самим собой. Он пытался сделать так, как считал нужным. Он действовал только в своих интересах. Он забывал обо всем, когда думал о том, как же можно убрать девушку. Он осознавал, что подумывал об убийстве.
«А если ее не станет?» – планы рушились на глазах. Слишком наблюдательный Кай. Марко, оказавшийся рядом совсем не вовремя. Но, Боже, как же он был прав, пожелав, чтобы Капитан не узнал о содеянном. Если вдруг, никогда он не будет прощен. Сам виноват.
«А если ее не станет?» – задувая свою свечку в гостиной самой последней. Он тоже вернулся. Эхо выжил, как и всегда. Щеку кольнуло от удара. По ушам ударил противный бьющийся звук.
– Еще раз попробуешь вытворить что-нибудь подобное, я тебя лично убью, предварительно поморив голодом. Не ожидал такого. Думал, что мы - друзья, что мы – одна команда. Не удивлюсь теперь, если узнаю, что ты предавал нас и не раз.
Тишина, заполнявшая все существование. Эхо смог сделать то, что хотел. Точнее, смог выполнить свою часть, а потом пустить все на самотек и не довести до конца. Темнота перед глазами. Давящая пустота внутри. Парень выбежал на улицу и нырнул в реку, чтобы никто не смог увидеть слез.

– Эхо, открой дверь! – заорал Марко после того, как светловолосый не откликнулся на его стук.
Парень лежал на кровати, понимая, что не может произнести ни слова. После купания голос сел. Из-за слишком холодного лета вода не успела прогреться до нормальной температуры в июле, а к середине августа и вообще начала остывать. Кое-как сотворив иллюзию, он открыл дверь. В комнату вихрем влетел Серый, пиная еще мокрые вещи, валявшиеся на полу. Он плюхнулся прямо на кровать.
По лицу Эхо и так было понятно, что чувствует он себя паршиво. Круги под опухшими и покрасневшими глазами. Кожа еще бледнее обычного, почти прозрачная. Дышит тяжело. Нашарив взглядом градусник на прикроватной тумбочке, Марко передал его другу и насильно поставил. Через некоторое время извлек его и помотал головой, критично разглядывая показания.
– Отлично, помимо Гаечки еще и себя угробить хотел, – констатировал он.
Больной трагично покивал головой и попытался что-то сказать.
– Молчи уж. Вижу, что разговаривать не можешь. Сегодня придется мне вести монолог. Во-первых, ты подорвал наше с Каем доверие. Хотя, думаю, что мое в большей мере. Не привык я к предательствам людей. Мы с Лейном специально такую команду сколотили, где бы этого можно было избежать. Поэтому последние годы обходилось без этого. Во-вторых, начинай действовать нормально подумав, а не поддаваясь моментальным импульсам. Твое поведение больше похоже на типично детское. Захотел чего-то – использовал первую попавшуюся идею. Понял, что проиграл – побежал сам невесть куда и невесть зачем. Эхо, ты пойми, это никому не пойдет на пользу. В-третьих, ты на некоторое время вернешься жить к семье. Это мера наказания, которую тебе придумали. Будешь разбираться в себе. На дела позовем. Только учти, твои движения теперь будут четко контролироваться.
Светловолосый снова попытался что-то сказать. Он открывал и закрывал рот, не осознавая, что легко мог бы написать что-либо в воздухе. Хотелось кричать и именно вслух произносить слова. На некоторое время беседа умолкла, а кровать осталась в полном распоряжении болеющего. Потом Марко вернулся, втиснув в руки Эхо кружку с горячим молоком с маслом. Парень поморщился.
– Нет, Капитан не знает, что это сделал ты. Он догадывается, но не хочет в это верить. Кажется, парень начинает осознавать такую штуку как дружба. Он сидит с Гаечкой. Да, это резонно – оставить их наедине. Как бы ты не старался – тебе ее не заменить. Она ему роднее, чем сестра. Это часть его самого. Тень он к тебе приставит. Попросим в качестве заботы о тебе. Вдруг тебе тяжело будет дома.

Прошедшие пару дней после второго задания Кай провел в беседке рядом с библиотекой. Раньше он бы взял мотоцикл и уехал кататься в неизвестном направлении. Только в этот раз требовался его прямой контроль. Бушующий Марко мог бы в один прекрасный момент не справиться с эмоциями и случайно убить Эхо каким-нибудь своим по-скейтерски изощренным методом. Он чувствовал, что просто нужен ребятам. Да и за Гаечкой требовался уход. Поэтому четыре раза в день парень покидал свое насиженное место и отправлялся осматривать пострадавшую.
Сам он до последнего момента не думал, что такой импульсивный Эхо решится на убийство. За несколько лет общения он смог неплохо узнать парня, но эту сторону видел впервые. От этого становилось чересчур страшно и совсем одиноко. Своими предположениями не с кем было поделиться.
В беседке он иногда разговаривал сам с собой, скрашивая одиночество и недостаток человека, кто бы выслушал все мысли и хоть как-то приободрил. Иногда доходил до библиотеки и брал оттуда нудную книгу про пэров и лордов, чтобы провалиться побыстрее в спасительный сон. Просыпался весь в холодном поту и нащупывал в кармане ключи от мотоцикла. Окончательно приводил себя в бодрое состояние и осознавал, что уезжать ни в коем случае нельзя. Оставалось только ждать. Ждать, пока вернется голос к Эхо. Ждать, пока затянутся раны Гаечки. Ждать, пока все это наконец-то закончится.
На дорожке Кай услышал чьи-то неторопливые шаги. Трава немного скрипела, не хотела прижиматься к земле. Потом кто-то аккуратно присел на перила, заслонив окончательно солнце.
– Кто бы это ни был, ты пришел с миром или с донесением о начале войны, – не открывая глаз, улыбнулся Кай.
– С разговором, – парень узнал недовольный голос Энтри.
– Тогда начинай.
– Как будто ты не знаешь.
– Прости, твои мысли я читать не умею. Следовало бы научиться?
– Давно уже.
– Так о чем разговор?
– Через сколько Гаечка поправится и будет ли она снова в строю?
– Ты об этом? Она думает, что это несчастный случай. Мол, милиционер просто так начал пальбу по пустоте и случайно попал в нее. Не знаю, как он смог это сделать два раза, если действительно ни в кого не метил. Она верит, что уже играет нам на руку. Капитан скидывает все на несчастный случай.
– Снова ложь?
– Что делать, дорогуша. Ты мыслишь наивными категориями, если думаешь, что в этом мире есть место только добру и свету, – Кай все-таки открыл глаза, но так и остался в лежачем положении.
– Поверь, я знаю о мире даже больше, чем ты.
– Не стану спрашивать, откуда такие сведения, – хихикнул Кай. – Через недельку Гаечка вполне сможет самостоятельно передвигаться. Ну а там и до возвращения к делам недалеко. Только учти, на боевые она с нами больше не ходит. Планированием по-прежнему занимается, потому что без нее мы пропадем. Вообще, знаешь, мне кажется, что наше чудо-горевое влюбилось. Только себе в этом вряд ли признается.
Энтри недоуменно посмотрела на собеседника.
– Нет. В том смысле, что как в человека. Жену он себе еще найдет. При том бедная девушка будет всю жизнь жалеть о том, что ее нашли, поверь. Эхо ведь не чувствовал себя так хорошо с тех пор как ушел из дома.
– А Капитан?
– Что он-то? Он еще мальчишка, для которого все это дико и непонятно. Дружба какая-то, люди новые.
– Хочешь сказать, что...
– Он только сейчас начинает жить. Правда, марионеточной жизнью. Осознает, чувствует, – оборвал девушку Кай.
– А мы?
– Сами выбрали этот путь. Только нам нужно было четкое руководство Одина, чтобы идти по нему. У ребят же все ниточки еще зажаты в руках кукловода, – вздохнул парень.
– Что будет, когда они все поймут?
– Не смогут жить другой жизнью, так как мы ее мастерски отняли. Подменили.
– Знаешь, пусто в последнее время и одиноко. Устала с тобой препираться, поручения устала выполнять.
Кай устроился рядом на перилах и прижал девушку к себе, погладил по волосам, а потом поцеловал ее в губы, как делал это раньше и забыл все свои прошлые тревоги, уступив место наполнившей его целиком гармонии.

Глава 13

Глава 13

В воздухе всплыло «мне нужно с тобой поговорить» так неожиданно, что Кай чуть не порезался кухонным ножом.
В последние дни мало кто навещал больного Эхо. Иногда забегал Капитан, но почти тут же ретировался к своей подруге. Пару раз в день приходил Кай и приносил всякие лекарства. Но уже сегодня пациент казался абсолютно выздоровевшим, поэтому заходить к нему парень не видел смысла. Но раз оказывалось нужным, значит, следовало выполнить просьбу уезжающего человека.
Захватив с собой тарелку с только что приготовленной яичницей с беконом, Кай поднялся в комнату к другу.
Светловолосый крутился рядом с чемоданом, явно прикидывая, что он мог забыть. Ему предстояло около полумесяца провести в том месте, куда он уже и не думал возвращаться, но по которому, как оказалось, безумно скучал. В последнее время все его человеческие иллюзии принимали образ членов семьи.
– Присаживайся, – Эхо рукой указал на подоконник, зная, что Кай даже за едой любил покурить.
– Ты чего звал-то? – разрезая яичницу, начал Кай.
– Приятного аппетита. Сначала съешь, а потом поговорим, – использовал мысль Капитана парень, продолжая возиться с вещами.
Оставалось запихнуть туда еще примерно половину содержимого шкафа. То есть, узкие джинсы различных цветов и оттенков, несколько пар еще не одетых кед, пылившиеся месяцами футболки и даже кепки, которые непонятным образом оказались там. Вот только чемодан уже был забит до отказа.
– Парень, это не на всю жизнь. Умерь свой пыл и возьми только самое необходимое на все это время.
– Вот об этом я и хотел поговорить, – оторвался от своего занятия Эхо и подошел к бару.
Оттуда парень достал бутылку ликера и два стакана. Налив кофейного цвета жидкость в стеклянные емкости, он протянул одну порцию Каю и залез на подоконник, устроившись с противоположной от друга стороны.
– Мне страшно уезжать. Я не знаю, как меня там встретят и встретят ли вообще.
– Куда же они денутся? Знаешь, мне с самого начала было непонятно, какого черта ты ушел от них и больше не появлялся. Я понимаю Гаечку и Капитана. Их реальность практически везде пересекается с пространством Города. Если вдруг появятся два человека, которые заранее знают обо всем происходящем – это произведет фурор. В общем, родители рано или поздно раскололись бы. Поэтому мы и попытались выдернуть их из привычного мира. Но
тебе на кой хрен-то нужно было все рвать?
– Оставь это, Кай. Когда-то я так решил. Когда-то, когда встретил тебя и...
– Давай мы сегодня обойдемся без истерик? Знаешь, как мне было страшно, когда в дверь Ветра стучалась Энтри? Встреча с моим прошлым, от которого довольно долго я почти безуспешно пытался сбежать.
– Какого прошлого? – Эхо оторвался от созерцания жидкости в своем стакане.

Я жил в Городе всю свою жизнь и знал его не хуже любого картографа, потому что почти все время проводил на улице с местной шпаной. Мы наслаждались каждым мгновением, делали то, что просило у нас сердце и не задумывались о последствиях. Радужное время.
Школа? Помню я это заведение. Родители отправили меня туда практически насильно, но со временем я смирился даже с тем, что там мне придется провести ближайшие одиннадцать лет своей жизни. Поверь, местные стены мне напоминали как минимум тюрьму, потому что вся моя свобода оказывалась за общепринятыми рамками. Они говорят, мол, нужно читать книжки и учить математику, а я им навязываю, что вообще не хочу этого делать, потому что мне не нравится. В общем, выращивание человека по общепринятым стандартам. Ощущение, ей богу, что кукол они там пытались вырастить. Не сложилось у нас с ними, одним словом.
Правда, школу я закончил и даже поступил в институт. К тому моменту как-то научился крутиться. Нашел то, чем бы хотелось заниматься. Приоритеты поменялись, старые друзья ушли от меня так далеко, что знать мне их больше не хотелось. Нет, это здорово, когда ты воруешь из магазина обычные ручки или цветные ластики. Но когда это превращается не в забаву, а в профессию – начинает напрягать. Они вот в это и подались. Поэтому гулять мне оставалось только одному, еще больше углубляясь в географию Города.
Обычно ночью мать с отцом сидели у телефона и ждали, пока им позвонят из ближайшего участка. Когда я уходил, а это случалось раза три в неделю уж точно, не оставлял даже записки. Спрыгивал из окна первого этажа и крался ближайшими дворами до проезжих дорог. Там уже ловил машину и ехал на другой конец или в центр. Нравилось мне вот так гулять. Обычно часов в пять утра меня ловили за нарушение комендантского часа и возвращали на законное место, выговаривая родителям все, что они обо мне думают. Кажется, я успел изучить все городские посты. Иногда подолгу болтали со знакомыми милиционерами за жизнь. Они рассказывали о своей службе. Мне их даже жалко становилось. Все-таки не все они суки страшные.
В одну из таких прогулок меня занесло в круглосуточный ресторанчик. Нельзя сказать, что антураж там был очень похож на городской. Отнюдь. Представь себе старые средневековые таверны: барная стойка с бочкой, трактирщик, наполняющий элем кружки и посетители, имеющие довольно примечательную одежду. Нет, у каждого она разная, только не от мира сего. Выйди они на улицы Города, их бы тут же пригласили пройти в психиатрическую лечебницу. Да и деньги за еду и выпивку никто не брал. Вообще.
Там я встретил девицу, похожую на воина. Не хватало разве что колчана стрел за спиной. Да и одета она была в короткую юбку с леггинсами – слишком современно. На самом деле, привлекли меня тогда ее горящие азартом глаза не то маленького зверька, впервые увидевшего этот мир, не то полководца, придумавшего оригинальный план. Она махнула мне тогда рукой, пришлось подсесть к ней за столик.
– Энтри, – представилась девушка.
– Кай, – ответил я, назвавшись своим прозвищем.
– Прямо как из сказки. Неужели у тебя такое же невосприимчивое ни к чему сердце?
– Нет, я наоборот уже выдрался из объятий Снежной Королевы и вспомнил свою сестренку.
– Обидно. Плохие мальчики мне нравятся намного больше.
– Кто-то говорил, что я хороший?
– Действительно, еще никто не отменял игру на масках, – усмехнулась она, отпивая из чашки какую-то мутную жидкость, больше похожую на кофейный напиток.
Связи с ней не было никакой. Зато когда я отправлялся на свои ночные прогулки, девушка сидела в пабе и как будто бы ждала меня. Нельзя сказать, что она мне понравилась в наше первое знакомство. Скорее наоборот. Чем-то она мне напоминала мою прежнюю компанию и заставляла думать о кражах, взломах и прочих непотребствах. Наверное, к тому моменту обществу все-таки удалось меня окультурить и выбить из сердца и из глаза осколки улицы. Но не на столько, чтобы не помнить, кто я и что мне нужно от этой жизни,
Через некоторое время, когда я снова зашел в паб, она сидела за столиком еще с тремя ребятами. Два парня довольно сильно похожие друг на друга – братья, как я тогда подумал, и впоследствии оказался прав. Правда, цвет волос разный: у одного явно крашеные. Не могут же они быть черными как лакированные цветочные горшки в магазинах или как мазут. Как я тогда прикинул – разница между ними года в три, не меньше. Оказалось, что Лейн – так звали старшего, примерно моего возраста. Младший, Марко, младше на четыре года.
Немного в тени скрывалась девушка, которую я пару раз видел ночью в пабе во время наших с Энтри бесед. Нельзя сказать, что внешность у нее неприметная. Увидишь и будешь думать, что надолго ее образ засел внутри. Выйдешь на улицу и поймешь – ничего не помнишь. Просто что-то безумно похожее на лица природы – такое же живое и чистое, переменчивое и нежное одновременно. Ничего резкого. Голос еще ее меня поразил. Она редко говорила во время наших посиделок, но всегда била в точку, всегда как будто слова текли изнутри, отдаваясь небольшими хрипами внутри подобно эху.
– Кай, познакомься с ребятами! Лейн, Марко и Айвери. Думаю, вы с ними быстро найдете общий язык, – Энтри улыбнулась своей самой очаровательной улыбкой, а азарт в ее глазах, казалось, начнет скоро выплескиваться наружу.
Не поверишь, но мы действительно очень неплохо начали общаться. Оказалось, что каждый живет настоящим днем и думает о том, что стоило бы всегда следовать путем своих мечтаний, не сдавая врагу свои идеалы. Рядом с ними я чувствовал себя не просто живым, а каким-то еще и одухотворенным одновременно. Надо ли говорить, что по ночам дома меня стали видеть еще реже?
Одно обстоятельство меня все еще продолжало смущать – я не знал ничьих телефонов и ничьих адресов. Казалось, что ребята существовали только ночью и только в том месте. Только все эти вопросы отошли на задний план, когда начало сказываться переутомление. Днем – институт, а ночью – посиделки с новыми друзьями, к которым я безумно сильно успел привязаться, хотя столько раз говорил себе, что с людьми покончено. Я – одиночка. Как видишь, нет.

– Неужели ты пытался закрыться от мира? – перебил Эхо.
– Как будто я сейчас пытаюсь всем открыться, – хмыкнул Кай, протягивая другу пачку сигарет и пепельницу.
Рыжий смотрел на невесть откуда взявшийся дождь за окном, и, казалось, видел только его и что-то еще внутри себя. Это нечто рисовало ему туманную дорожку из вихрей и метелей, но упорно вело к цели, к финалу.

В середине года я попал в больницу. Помню, свалился на улице в обморок, а очнулся уже в палате. На улице еще снег в глаза бился, как в наше сознание бьются догадки иногда. Глаза резал. Помню еще, что все вдруг вокруг начало расплываться, снежинки как будто мягче стали, будто руки чьи-то били легонечко по щекам, заставляя придти в себя. Только я падал, становилось все светлее внутри и темнее снаружи.
Первым посетителем, кого ко мне пустили, стала именно Энтри. Она пришла в палату и уселась на одиноко стоящий стул. Родители тогда еще вытребовали для меня одиночную комнату с решетками на окне и запирающейся снаружи дверью, чтобы я не ушел. При этом сами они видеть меня почему-то не захотели. Видимо решили, что они мне не нужны, хотя я часто давал им понять, что без них я сойду с ума. Только они никак не заходили, а вот недавняя знакомая заглянула, да еще и притащила шоколадку и бутылку колы.
– Допрыгался? – язвительно спросила она.
– В каком смысле?
– Ну, пытался все и вместе делать. Нельзя же так. Учись, студент – бросить все ради самого себя и действительно жить.
– Есть предложения?
– Ага, смыться на край света, – смех у Энтри тогда уже казался полудиким. Что-то в нем сумасшедшее мелькало. Как будто она не осознавала, что говорит и над чем так потешается. Естественная потребность.
– Извини, я заперт тут в прямом смысле слова.
– Скоро поправишься и вылетишь на простор, – резюмировала она, открывая шоколадку и запихивая кусочек к себе в рот. – Есть одна идейка. Надеюсь, ты поддержишь меня и ребят.
– Грабежи и убийства не приветствую. Если предлагаешь подебоширить, то я только за твои идеи. Выкладывай.
– Не сейчас. Только после твоего выздоровления и только в назначенном мною месте. Кстати, запиши мой номер где-нибудь. Не шевелись, я сама напишу. Твой я уже узнала.
Из больницы она как будто бы исчезла. Заходила еще пару раз, но прерывала диалог на самом интересном месте. Кстати, если ты хочешь спросить о цвете ее волос, то да, она уже тогда ходила под мальчишку с высветленной прядью. Пожалуй, это еще одна деталь, которая неудержимо меня к ней притягивала. Помимо азарта и количества идей. Казалось, что она стала моим прутиком для спасения, за который стоит очень крепко держаться.
Стоило мне оказаться дома, на телефон сразу пришло сообщение от Энтри с просьбой встретиться где-то и поговорить наедине. Она надеялась, что я найду какое-нибудь укромное место, где бы никто не стал нас подслушивать. Родители тогда собирались в театр, поэтому я предложил свою квартиру и назвал адрес. Она согласилась.
В тот вечер мне пришлось умирать и вновь оживать. Девушка рассказывала мне о межумирьях и о том, что найденное мною место именно им и являлось. Пыталась донести до меня то, что только избранные могут находить или те, кто еще не слился с толпой в этой жизни.
– Что же по твоему есть «толпа»? – пришлось поинтересоваться мне, поскольку в книгах я находил абсолютно разные трактовки этого простого слова.
– Те люди, которые перестали замечать что-либо и подмечать интересные мелочи. Они слились воедино, но все равно так и не смогли образовать полноценную личность.
К таковым я действительно никак не мог себя отнести, поэтому продолжил ее слушать. Хотелось ей верить, но внутренне все сопротивлялось. Уж слишком неколебимой тогда казалась мне существовавшая реальность. Только факты твердили мне о том, что все слишком гибко и двусмысленно.
Под конец она предложила мне вместе с ней и с ребятами начать подрывать по ночам здания, чтобы как-то оживить людей и заставить их начать жить заново. Для меня это было потрясением самым натуральным. Представляешь, что будет, если неуправляемому подростку в руки дать пистолет. Он сначала испытает его на другом, ужаснется эффекту, а потом испугается своей власти и застрелит сам себя. Вот мне все чудилось примерно в таком же свете. Я стоял на вершине мира и пытался что-то изменить в ходе времени. Великая миссия, ради которой можно было выдержать хоть трижды междумирья и дважды смуту в истории. Последним фактом, убедившим меня окончательно, оказалось то, что Энтри сама будет участвовать во всем этом. На тот момент очень сильно хотелось ее защитить от того, что может преподнести ей реальность.
В общем, мы планировали свои операции и подрывали. Нам нравился сам процесс, нам нравились сводки новостей. Учебу я продолжал, даже устроился на работу, став практически независимым от родителей. Вот только этот факт совсем не помог мне, когда они решили развестись. Для меня это стало потрясением, из-за которого я заперся у себя на съемной квартире и пытался не вылезать из своей раковины.
– Похож разве что на каракатицу, – зашла как-то Энтри. – Ты не забыл, что нам нужно работать?
– В таком состоянии я скорее себя подорву, нежели что-то, приращенное к определенному месту.
– Каюшка, да брось ты. Не катастрофа это все. У меня вообще отец умер. Ты понимаешь, что твои живы. Ты с ними можешь поддерживать контакты и общаться. А то, что люди расходятся – это нормально. Лучше подумай о том, что нужно идти куда-то дальше.
– Может, ты и права. Только знаешь как внутри паршиво и одиноко? Как будто тебя бросили подобно бездомной собаке. Вроде бы у тебя еще чисто теоретически есть хозяева, вот только они про тебя не вспомнят в ближайшее время, так как сами же и бросили.
– Мы-то тебе на что?
– Вы? Эн, мы еще и полугода не общаемся. Разве можно за это время узнать человека?
– Чертов меланхолик и депрессик, – тогда она меня обняла и не опускала до тех пор, пока я не поделился с ней всем накипевшим.
В этом мире нас вдруг оказалось двое. Итого получалось, что в нашей компании на двух влюбленных идиотов приходилось две умных и порой язвительных девушки и еще один шибанутый на голову парень – это я говорю о Марко, который в то время мог отколоть такое, что мало точно не покажется.
Только все реальности имеют странную особенность рассыпаться. Так же, как и со всей этой семейной идиллией. Все это произошло через полтора года нашего общения. Мы как раз готовились отметить годовщину наших с Энтри отношений. Но сначала нужно было подорвать городские часы. Лейн тогда на нас обиделся за что-то и пытался удержать дома Марко. Тот, естественно, делал вид, что поддерживает брата, но в свободное время сбегал к нам. В детали дела старший из братьев посвящен не был. Он вообще тогда как-то оторвался от нас всех. Усложняло все дело с информированием то, что ребята оказались не из нашей реальности. Естественно, в их пространстве мы не ориентировались и найти их не могли.
Мы проявили халатности при создании взрывчатки. По-другому я никак не могу это объяснить. Айвери ранило осколком от нашего снаряда, рванувшего далеко не в назначенное время. Ей раскроило живот так, что можно было при желании изучать по ней анатомию, но девушка держалась из последних сил. Марко пытался хоть как-то ее спасти. Мы все пытались, но он это делал с особенным усердием.
Что осталось в итоге? Марко так и не сказал брату про последнее наше дело. Не поверишь, но я его отлично понимаю. Я и сам с тех пор его даже не видел. Тогда же мы разошлись и с Энтри. Оказалось, что все наши отношения выстроены ни на чем. Да, первое время было очень тяжело без нее, а потом дошло, что нужно благодарить за то, что было, а не скорбеть о потерянном. С Серым мы стали общаться.
Забыл сказать, что где-то между шестым и седьмым подрывом мы познакомились с Одиным. Он осуществлял над нами частичный контроль и кое в чем помогал время от времени. О многом мы и не просили. Так вот, незадолго до того, как мы разбежались, он раздобыл Попутный Ветер, где бы мы могли встречаться. Мне он подарил мотоцикл и посоветовал почаще проветривать голову. Братьев поставил на скейты, а для Эн рядышком основал библиотеку и высадил сад, где построил беседку. Да, он это делал самостоятельно.
Теперь представь, каково мне было снова окунаться в это прошлое, когда Энтри показалась на пороге этого заведения. Только ты пойми одну вещь, не бывает так, чтобы совсем навсегда. Нужно становиться сильнее обстоятельств и находить снова самих себя. Ты, прости, конечно, но слишком запутался в происходящем.

В голове еще плавали образы прошлого, по которым Кай скучал. Айвери иногда снилась ему по ночам. Она просила спасти ее и тянула к нему руки. А он не мог ничего предпринять, потому что не имел никаких врачебных навыков. Ладони и так были в ее крови, которая стекала по пальцам на умирающую девушку, пачкала ее лицо и одежду. Как кровное родство – не хочешь, а вымазываешься в том, что течет у другого по венам. Рядом никого не оказывалось. Пустынные улицы Города, без прохожих и даже без бродячих собак. Потом все проваливалось в звенящую тишину до дрожи в стиснутых кулаках. Парень просыпался весь напряженный, готовый к броску и обычно чересчур нервный после таких снов.
– С тобой все в порядке? – Эхо различил отсутствующий взгляд сквозь стекло.
– Да. Вспомнилось просто. Иногда тянет назад вернуться и переиграть все сюжеты, но понимаешь, что уже не можешь, – как из-под толщи воды до парня доносился собственный голос.
– Ты на меня не сердишься?
– Господи, Э, ты просто безрассудный ребенок, который не знает других методов. За тобой нужен присмотр, который здесь осуществлять просто некому. На двоих потенциальных самоубийц двое неприжившихся подростков и один до сих пор неуправляемый, но более или менее здравомыслящий человек, которому бы еще подучиться. Скажи, кто сможет исполнять обязанности няньки для тебя?
– Ясно. Мне будет легче дома? Точнее, вам будет тут спокойнее?
– Дурак, тебе самому полегчает, как только ты что-то родное увидишь и забытое. Послушайся старших хоть раз в жизни.
– Ладно, Кай. Вали уже отсюда. Дай дособираться.
– Не забудь все своими мини в чемодан спрятать, детка. Вдруг на свидание пригласят!
– Пошел ты! – Эхо кинул в уходящего Кая кедом, который пролетел мимо и ударился в дверной косяк.
– Серьезно. Ты слишком основательно собираешься.
– Хорошо, возьму сразу весь гардероб, чтобы не пытаться впихнуть все в чемодан. Доволен?
– Гламурная сучка, – Кай вовремя закрыл входную дверь, чтобы не получить кедом в голову.


Глава 14

Глава 14

На кухне гремели посудой. С недавних пор для ребят она стала любимым местом сбора. Не гостиная, куда в окна уже вовсю заглядывала осень со своими облетающими листьями и моросящими дождями, а уютная комнатка, где стоял к тому же еще и очень удобный стол. Помимо всего прочего там всегда разливали горячий чай по кружкам и выдавали вкусное печенье. Чаще всего там сидели Гаечка и Марко.
Мотоцикл теперь частенько отсутствовал под тентом, натянутым под деревьями: больше всего на свете Кай любил осень, поэтому отправлялся кататься. Иногда его не было дня два или три. Вместе с ним исчезала и Энтри. С того самого дела, когда ранили Гаечку, эти двое постоянно держались вместе, подкалывали друг друга и весело смеялись.
– Это чучело опять забыло свою подлодку. Кажется, сейчас вместо эдельвейса на рубке будет красоваться изображение пустых футбольных ворот, – возмущалась Светка. – Каптин, мать твою, забери отсюда свои детальки. Они случайно могут оказаться в мусорке. Хотя, лучше представь, что я решу вдруг что-нибудь подклеить к U-124 самостоятельно.
Чайник уже закипал, поэтому Марко стоял рядом с ним с двумя чашками в руках, чтобы тут же налить в них кипятку. Очень хотелось заткнуть уши руками, когда Светка выкрикивала послание Капитану. Как в этой тростиночке могла скапливаться такая громкость звука?
Оккупировав в гостиной диван, Алешка смотрел в окно и думал о том, что Эхо тоже наблюдает за серыми тучами и кружащимися листьями. Без него в доме казалось как-то неуютно. Не появлялись предметы из воздуха и надписи. Никто по утрам не возмущался от того, что тапочки вдруг решили переместиться на середину комнаты. Да и чаем пахло только с кухни. О том, что парень все-таки жил в этом доме, напоминали коробки с конструктором, занимавшие весь Лешин шкаф. Стоило достать детали из пакета, как тут же вспоминался блондин в неизменных обтягивающих джинсах и с полуулыбкой на таком живом лице.
– Гай, только не смей этого делать! – выведенный из размышлений Капитан аж подскочил на месте. – У тебя руки не из того места растут, чтобы что-либо правильно склеивать. Думать – это твое. А вот работать – убейте меня!
– Могу посчитать до десяти, а потом взять в руки кисточку, макнуть ее в клей и что-нибудь такое приделать. Например, прикрепить к корпусу торпедный аппарат где-нибудь над люком.
– Сурикина, ты создана, чтобы портить людям жизнь в такой спокойный день!
– Нет, я создана, чтобы ты учился порядку, редкостный ты наш свин. И у кого только набрался?
– Хорошо, я приду сейчас и все заберу.
– Один… – послышался отсчет.
Марко пытался не выронить из руки чайник. Поставить его обратно на подставку тоже не получалось. Из-за смеха, сотрясавшего тело, терялась всякая способность действовать. Как и предполагалось, Капитан не пришел за субмариной через десять секунд. Тогда девушка решительно закрыла книгу и выломала из специальной рамки детальку. Инструкции по сборке на столе не оказалось, так как Алешка и так наизусть знал, куда и что следует клеить. Разве что менялось иногда положение гребных винтов, да флажки на рубку приходилось развешивать в специальном порядке. В остальном конструкции оставались неизменными из раза в раз.
Кривовато и неуверенно Гаечка прилепила детальку к облюбованной части корпуса, куда она вполне влезала по размерам и по креплениям. Справившись с этим, она принялась за вторую. Тогда-то в дверях и возник Капитан. На лице отразился ужас от увиденного. Довольно узкие глаза широко распахнулись и превратились в нечто, напоминающее два овала.
– Гаечка, я тебя ненавижу, – расставляя паузы после каждого слова, произнес Капитан и начал подбираться к столу.
Девушка заметила этот маневр, сгребла в руку субмарину и вылетела с кухни. Следом за ней выбежал Капитан, выкрикивая угрозы. Самой страшной для Светки оказалась фраза о том, что он сожжет всю ее библиотеку или же повыдирает из книг страницы и поменяет их местами, которую Алешка умудрился прохрипеть на ходу. Гаечка готовилась уже вылететь из гостиной на улицу, когда услышала это. Резко остановилась и повернулась к обидчику.
– Каптин, если ты устроишь геноцид моим книгам, мне придется также применить силу, обходя стороной свои дипломатические принципы, – процедила она.
– Мне уже страшно! – рассмеялся парень.
– Вот и отлично. Тогда я буду подрывать твою комнату со всеми вещами и субмаринами.
– Не смей! Я не трону твою библиотеку, – в ужасе завертелся Капитан.
– Заметано. А эту пойду отправлю в плавание, – улыбнулась девушка, выходя за дверь.
– Сурикина, ты знаешь, что это нечестно?
– В последнее время я что-то отвыкла от правил.
– Когда ты их соблюдала-то?
– Сейчас пойду топить твой кораблик в слезах, а не в речке. А они, знаешь ли, высыхают довольно быстро. То есть, плыть долго по ним невозможно.
– Подожди, можно я сколочу для нее гробик? Мы проведем церемонию похорон подлодки. Между прочим, у нее и при жизни трагическая судьба. Ты же ей повторное потопление хочешь устроить.
– Дурень, она на то и подлодка, чтобы плавать ПОД водой. В твоем ящичке ей придется обходиться без нее. Не боишься налета авиации?
– Нет, я боюсь налета таких динозавров, как ты. Которые еще и криворуки по своему статусу.
Раньше Гаечка бы обиделась на такие слова, но в последнее время в ней начало угасать все это детское, приводя на смену безразличие и уверенность в собственных силах. Поэтому она только пожала плечами и вышла за дверь, оставив уверенного в целостности своей субмарины Капитана в недоумении стоять в гостиной.
– Марко, ты случайно не знаешь, откуда такие приступы злости и нездоровой страсти к приколам? – осведомился Каптин.
– Переобщалась с Энтри?
– Не, люди на нее, вроде, повлиять просто неспособны.
– Ты просто не знаешь эту блондинку, – хмыкнул Серый. – Она кого угодно превратит в нормального человека.
– В смысле? Марко, ты ведь, вроде, ничего против Гаечки не имеешь.
– Господи, да не придирайся ты к словам. В ней слишком много страхов к людям было и слишком уж много истерии. Теперь все это превращается в обычную твердость характера и устраняется. Ограняется под руководством Энтри. Вообще, это ты ее знаешь всю жизнь. Чего это я тебе должен о ней рассказывать? Чаю будешь?
– Нет, спасибо. Я теперь боюсь воды. Вдруг утону в чашке так же, как и моя лодка. Знаю. Она любила в начальной школе моих солдатиков разбирать по частям, а потом менять их руки и ноги местами. Извращенная натура.
– Во-о-о-т, – довольно протянул черноволосый. – Зря изумляешься, откуда такие поступки.
В гостиную буквально впорхнула улыбающаяся Гаечка, подпрыгивая при каждом шаге, отчего ее волосы совершали волнообразные движения и чем-то напоминали не в меру маленькие крылья. Она как-то злобно ухмыльнулась и потерла руки.
– U-124 отправилась в свободное плавание, – отрапортовала она.
– База приняла ваши текущие координаты и просит впредь сообщать ей о своем местонахождении, – Каптин сунул в мусорное ведро оставшиеся детали и коробку.
– Отбой.

За окном уже проглядывались сумерки. Как-то некстати думалось, что прошел уже первый день занятий в школе, а они с Гаечкой туда не пошли в этом году. Просто потому, что она ушла из дома, а он погиб для родных навсегда. Его даже похоронили. Наверное, в закрытом гробу, чтобы не видеть изуродованного аварией тела. Каптин как и утром смотрел сквозь стекло на пейзаж и размышлял. Смеялся он и над тем, как пытался спасти свою субмарину.
На диване, облокотившись рукой о валик, сидел и курил Кай. Ребята решили, что вредная привычка – не столь большая проблема, поэтому разрешили ему дымить во всех помещениях кроме кухни. Там он “перебивал им аппетит”, как выразилась Светка. Парень даже не стал спорить, услышав такие слова.
Положив голову на колени Кая, а ноги вытянув до подлокотника, устроилась Энтри. “Эта блондинистая натура меня жутко бесит”, – не уставал повторять парень в последнее время, за что получал подзатыльник или пинок. Последние пару операций планировала именно она, заставив Гаечку сначала лежать в кровати, а потом отдохнуть от всей этой кутерьмы. Да и дела-то оказались не самыми сложными – Один попросил всего-то подорвать парочку супермаркетов и ночных клубов, чтобы еще больше заставить людей чувствовать свою беззащитность.
В Город как-то наведался Марко, чтобы посмотреть там положение дел. Вернулся он с абсолютно счастливым выражением лица и кинул на стол кипу газет. Все заголовки гласили о подрывах, в которых не было логики. Все они приписывались абсолютно разным группировкам бандитов, которые якобы решил разрушить существующий строй и поэтому объединились. Почему-то журналисты считали нереальным, что одни и те же ребята действуют безо всякой логики. Пресса до сих пор валялась на журнальном столике.
На полу в гостиной как и всегда стояли кружки с чаем. Там лежал такой же, как и в библиотеке, мягкий ковер, поэтому ребята предпочитали устраиваться не на стульях, а на длинном ворсе приятного персикового цвета.
– Слушайте, я все понимаю, но эти мелкие подрывы немного начинают выводить меня из себя, – Энтри даже зевнула, удобнее устраивая голову на коленях Кая.
– Оказывается, мозги у тебя далеко не блондинистые. Док, мы думали, что потеряли ее.
– Заткнись, радость моя. Не дай боже, проснешься утром натуральным блондином или вообще седым, – улыбнулась девушка. – Так что вы думаете о подрывах?
– Ну, думаю, скоро Один нам даст что-нибудь посерьезнее. Кай, когда ты с ним общался в последний раз? – Марко передернул плечами и лег на ковер.
– Около недели назад.
– Он пошлет нас взрывать дома, – саркастично усмехнулся Кай.
–Что же тебя не устраивает в домах?
– Эн, попробуй выкурить при помощи одной тени и пары иллюзий всех жителей из квартир, чтобы, не дай боже, не убить какую-нибудь пожилую леди, которая прикована к кровати и вообще не может двигаться. Ты понимаешь, что это без жертв не обойдется?
– Да уж, план я тоже не смогу составить по причине того, что крови окажется много в любом выбранном мною случае, – влилась в обсуждение Гаечка.
– Вот поэтому, не думаю, что нас пошлют именно к домам. Думаю, что-нибудь помасштабнее. Мы ведь пока хорошо справляемся с выполнением задач.
– Именно, молодые люди, очень хорошо, – на пороге гостиной возник старик с бесцветными глазами, которому еще весной Гаечка помогала дотащить какие-то приборы до дома и который отдал ей монетку, безжизненно в последние месяцы болтавшуюся на шее.
Тишина начинала обретать смысл. Один быстрым и довольно бодрым для старика шагом направился на кухню ставить чайник. Старшие ребята как-то по-глупому улыбались, наблюдая за всеми его действиями. Гаечка ошарашенная сидела на полу и пыталась понять, как этот человек оказался в Попутном Ветре. Марко и Капитан никак не отреагировали на его появление, продолжая заниматься своими делами.
Отчетливо послышался щелчок вскипевшего чайника. Фарфоровый звон кружек. Вода, льющаяся внутрь посуды. Открылась дверца шкафа, шуршание пакетов и снова звон посуды, дверца закрылась. Еле слышное шарканье ног по деревянному полу, а потом снова тишина.
– Я пришел, а вы мне не рады? Может, я решил посмотреть на всю честную компанию в ее среде обитания. Кстати, где еще один? – осведомился Один, откусывая от вафельного торта.
– Не ждали тебя, Один, – ответил Кай. – Эхо решил некоторое время пожить дома. Правда, скоро должен вернуться. Надеюсь.
– Ну а у вас тут как? Монетка не беспокоит? Она у меня что-то пошаливать начинала с зимы. Надеялся, что успокоится, если я ее кому-нибудь отдам.
– С ней все нормально, – заверила его Гаечка. – Очень странно было увидеть вас здесь.
– Если учесть, что именно я и создал это место несколько лет назад, то ничего странного в этом не вижу, – немного обиделся старик, заставляя Светку поежиться и пожалеть о сказанном.
– Один, не начинай, будь добр. Кому интересна вся эта дребедень про создание междумирий? – вздохнула Энтри, продолжая улыбаться чему-то своему.
– Должен же я просветить молодое поколение. Познакомиться с теми, кому даю указания, что взрывать. Я ведь правильно понимаю, что продумывает все Гаечка?
– Нет, Один, последние операции планировала Энтри, поскольку я некоторое время болела и не могла выполнять свои обязанности, – про ранения девушка решила не упоминать, чтобы не сказать лишнего.
– Последние – мелочи.
– Один, давай прямо, зачем ты сегодня сюда пришел, – уже без улыбки осведомился Кай, закуривая. – Хочешь сказать, что я плохо работаю связным и не передаю каких-то твоих просьб и поручений?
– Только не начинай злиться, – только сейчас Гаечка поняла, что в этом человеке ее пугало – нездоровая сила в таком хрупком на вид теле и голос, по силе схожий с голосом оперного певца, жесткий и хлесткий, как будто кого-то бьет. Невидимого или даже видимого. – Ты же прекрасно понимаешь, что я могу и просто так зайти сюда по собственному желанию. Надо же следить за тем, что создавал столько времени.
– Это ты мог бы делать и по сведениям, которые передаем мы с Каем, – вклинилась в разговор Энтри, садясь на диване.
– Захотелось самому посмотреть. Девочка, как будто у меня нет собственных желаний. Может, молодежи чего интересно будет?
– Вы правы, – Каптин оторвался от созерцания пейзажа за окном. – Междумирье паба было в основе своей заряжено негативной энергией, на чем основан Ветер?
– Резонно, что на том же самом. От людей ведь постоянно исходит негативная энергия. Они вообще в последнее время забывают, что такое счастье. Злятся каждую минуту, ревнуют друг друга даже к чугунным сковородкам, не могут найти общий язык со своими коллегами, к примеру. Так что поле для сбора урожая просто огромное. Рви не хочу.
– Но ведь хорошее тоже есть! – не унимался Алешка.
– Хорошее нужно собирать по крупицам. Оно настолько мало, что лучше оставить его людям. Иначе они умрут без этого. Совершат самоубийство, лишатся жизненных целей. И так вымирают, зачем же их мучить еще больше?
– Да, вы правы. Можно я пойду спать. Кажется, мне все еще нужен покой, – Светка поставила чашку на подоконник и собралась уже подниматься вверх по лестнице.
– Пожалуй, я ее провожу, – согласился Марко. – Думаю, она еще не до конца окрепла.
В голове Гаечка прокручивала последние события этого полугодия. Сначала она встречает старика, который дает ей монетку. Потом падает с качелей и видит скейтеров. Марко выслеживает ее до дома. Именно ее. Знакомит со всей компанией. Потом – Ветер. Место, где она наконец-то избавилась от вечных понуканий матери, где начала чувствовать себя в своей стихии, копаясь в книгах в поисках нужной информации. Место, где встретила настолько разных людей, каких не встречала до этого. То место, где она потихоньку начинала меняться – это девушка явственно ощущала. Далее – этот самый старик приходит в ее обитель и снова ее пугает. Говорит про их деятельность, как про свое детище. Ей вдруг показалось, что все шестеро – обычные марионетки в руках упорного кукловода, который один только и знает последнюю точку. Финиш. Остановку. Передышку.
Уже на лестнице она почувствовала, что Марко держит ее за руку и помогает подниматься наверх. Девушка даже не знала, злится ли она за то, что он как раз и стал одним из винтиков, которые привели ее сюда. С одной стороны, она была благодарна за изменение своей жизни, с другой же – она всегда привыкла выбирать свой путь сама, а в сложившейся ситуации получалось, что кто-то неотступно контролирует всю их деятельность. “Дура, почему ты не могла понять этого раньше? Получение заданий, общая идея, за которую тут все ратуют. Люди, которые вообще находятся в другой реальности. Откуда тогда возник Один?” – пыталась достучаться до сознания Гаечка.
Добравшись до спальни, она рухнула на кровать, уткнувшись лицом в подушку, и беззвучно заплакала, впервые за несколько недель. В Ветре она поняла всю бессмысленность своих обид. Во-первых, оказывалось просто не на что дуться. Во-вторых, ее окружали серьезные люди, которым просто не пристало реветь при всех, даже при себе самой. Поэтому она заставляла себя сдерживаться, заменяя слезы чем-то более ядреным, что могло бы в какие-то моменты ранить людей получше всякого оружия.
– Гай, все хорошо, – Марко гладил ее по спине, осознавая, что девушка плачет. – Слышишь, все хорошо.
– Да как все может быть хорошо? – прошептала она, хотя в тот момент хотелось кричать на весь дом. – Как может быть хорошо, когда ты четко осознаешь, что тобой управляют, что твою судьбу уже расписали как по сценарию. Что ты играешь в своей же собственной жизни, являясь только пешкой, которую можно убрать. Сколько было до нас с Каптиным?
– Одна, – честно ответил Марко, размышляя над сказанным девушкой.
– И ее жизнь ничего не стоила? Она не показала вам бессмысленность всего происходящего?
– Гай, успокойся.
Парень даже пересел со стула на кровать и прижал девушку к своей груди. Гаечка особо не сопротивлялась. По крайней мере, внезапную пустоту внутри это вполне могло заполнить на некоторое мгновение.
– Успокоиться, – всхлипывала девушка.
– Истеричка, – усмехнулся Серый. – Самая натуральная. Ты разве не видела людей в Городе?
– Видела.
– Ты видела их души?
– А они у них есть?
– Вот именно, что нету. Разве ты не поддерживаешь идею того, что это существование, а не жизнь. Что это нужно менять?
– Поддерживаю, – еще раз всхлипнула девушка.
– Так что же ты тогда кричишь, что нами всеми управляют, если сама одержима этой идеей. Один просто показывает, как было бы лучше. Он – начинатель движения. Без него мы бы никого не собрали. Без него мы бы удовлетворились этой одной смертью нашей подруги и сложили бы руки. Считай, что он заставил нас что-то делать, а не сидеть и обсуждать все между собой и думать, что кто-то что-то изменит.
– Так ведь нет никого, кто бы пришел и сделал все за тебя.
– Вот именно, Гай. Нету. Поэтому мы этим и занимаемся. Пытаемся что-то перестроить. Один – помощник. Он нам и Ветер сделал специально для этих целей.
Внутри что-то начинало зарождаться. Он помнил тот момент, когда они впятером сидели в пабе и обсуждали только что появившиеся идеи. Из всех способности были только у него. Остальные могли полагаться только на самих себя. Потом появился Один и начал все контролировать. Указывать, кому и что делать. Нет, он им помогал. Так убеждал себя Марко, пытаясь самому себе не казаться проигравшей марионеткой. Ведь начиналось-то все с идеи и с обычных подростков, возомнивших себя богами перемен.
Марко даже не заметил, что девушка перестала плакать, а он все еще обнимал ее и пытался согреть. Он не заметил и того, что Гаечка подняла голову и рассматривает его напряженное лицо, наполненное отражением внутренней борьбы. Оказывалось не до того.
– Марко, может, ты сначала разберешься в себе, а потом уже будешь убеждать других? Да, я стою за эту идею. Да, мне это нравится. Но я не хочу, чтобы выше меня кто-то был, – отчетливо произнесла девушка.
– А кто будет тебе помогать? – не осознавая того, что говорит, спросил Марко.
– Я сама справлюсь с планированием. Без чьей-либо наводки, будь спокоен, – отчеканила она.
– Мы справимся, – последнее, что помнил из всего этого безумия Марко, сказанное в губы Гаечки тихим шепотом.

Каптин досидел до самого конца. Один ушел уже около часу ночи, закончив разбирать какие-то чертежи, нашедшиеся в шкафу. Его особо не интересовало, о чем шла беседа. Он думал о том, что его подруга, спутница жизни, разительно изменилась за последнее время. Пожалуй, за то время, которое прошло после ранений. Стала намного тверже и увереннее. По крайней мере, у нее практически получилось не выдавать своего страха перед Одином и гнева, который зарождался внутри нее – в этом Алешка был уверен. Уж что-что, а Светкины эмоции он мог прочитать без особого труда.
Хотелось поскорее найти Эхо. Когда утром, проснувшись с самым рассветом, Алешка поймал себя на этой мысли, решил действовать. Он помнил, куда уходил Эхо в тот день. Они как-то ходили к нему в гости. Поэтому парень мог бы без труда отыскать место, где жил его приятель. Наскоро оделся и привел себя в относительный порядок – о нормальной прическе речи никогда не шло. Уложить жесткие кудрявые волосы Капитана не удавалось еще никому, кроме заботливой мамы, которая делала это только водой, не прибегая ни к каким другим способам.
Звонок в дверь. Каптин был четко уверен, что Эхо дома. В этом он оказался абсолютно прав. Открыл ему сам виновник визита, заспанный, с помятой щекой, на которой отпечаталась подушка. На нем была излюбленная футболка с Маусом и рыжие тапочки с мордочками кролика.
– Доброе утро, – придерживая дверь рукой, чтобы парень ее ненароком не закрыл, протянул Капитан. – Пошли в Город? Посмотрим, как люди живут?
– Какого черта в такую рань? – возмутился Эхо. – Видишь, порядочные люди еще спят.
– Эхо, мне немного пофиг на этот факт. Есть один разговор, который не хотелось бы откладывать на неопределенный срок. Поэтому одевайся и пойдем.
– Мне нужно еще одеться и покушать.
– Ага, еще скажи, что не помнишь, где лежит твоя косметичка или, что твой черный карандаш закончился, а без него ты не можешь выйти на улицу. Пять минут. Или я завожу разговор прямо у тебя в квартире на кухне в присутствии всей семьи. Выбор за тобой.
– Понял, – огрызнулся светловолосый. – Пять минут. Убери от моей двери руки и свали к подъезду. Выйду скоро.
В комнате Эхо еле удержал себя от того, чтобы взять с полки пачку сигарет и зажигалку. Если Каптин проявлял такие чудеса серьезности, значит, стряслось что-то из ряда вон выходящее. Поскольку портить с ним отношения не входило в планы парня, он решил поторопиться и поскорее узнать, что же произошло.

В Городе царила обычная для рабочего дня суматоха. Разве что люди теперь чаще оглядывались по сторонам, ища в толпе какие-то выделяющиеся физиономии, чтобы тыкать в них пальцами, сказать всем, что это они виноваты в подрывах. В сердце зарождалась паника, все мышцы говорили о том, что нужно убегать от этого места подальше, когда они видели кого-то, не похожего на себя. Им всегда казалось, что это они все подстроили.
Внутри себя каждый понимал, что такое высматривание оказывалось абсолютно бесполезным и бессмысленным. Кем бы ни были таинственные подрыватели, они бы не стали нападать на людей в такое время. Все их дела прошли без единой жертвы, а это уже что-то значило.
Около Думы человек семь держало плакаты с надписью “Наша милиция бездействует”. Выкрикивали они какие-то нечленораздельные звуки, больше похожие на звук сдувающегося шарика, летающего при этом по комнате. Правительство обвиняли во всем произошедшем за последние месяцы.
Каждый чувствовал себя загнанным в клетку. Тебя не тронут, но будут поднимать на воздух все привычные для тебя места, чтобы оставить без надежного укрытия на всякий случай. Люди покупали газеты с рук, чтобы узнать последние новости из своей тюрьмы. Такого давно уже не происходило.
Ребята зашли в излюбленную с лета кофеинку, которая работала круглосуточно, и заказали кофе. Официант покосился на них с еле скрываемым смятением и удалился в сторону кухни. Для него было немного странно обслуживать столь ранних клиентов, которые не интересовались происходящим. Это он заключил из того, что встревоженными они не выглядели, никуда не торопились и с интересом наблюдали за всем происходящим вокруг.
– Так для чего ты меня выдернул из постели? – проворчал Эхо, засыпая в чашку лошадиную дозу сахара, так как не мог терпеть кофе с детства. От одного запаха его начинало выворачивать наизнанку.
– Есть разговор.
– Это я уже понял.
– Закажи себе чай. Ты выглядишь слишком убитым на фоне этой кофейной чашки. Будто я заставляю тебя ложкой есть гущу с ее дна.
– Нет, я заказал кофе, значит, выпью его. Ненавижу кофе. Особенно такой.
– Хорошо. Тогда ответь мне на один вопрос.
– Какой?
– Да не перебивай ты меня, белый ты наш. Я помню, что ты спрашивал меня о дружбе в парке аттракционов. Ты думаешь, я не считаю Гай истеричкой? Думаешь, не хочу ее иногда убить? Ошибаешься. Подумай, ты попадаешь в новый мир, где у тебя нет никого, на кого ты мог бы положиться. Естественно, ты хватаешься за частичку прошлого. Все бы ничего. Ты держишься на плаву, а потом твоя вторая частичка начинает меняться. Она мне нравилась намного больше, когда обижалась и ревела, чем когда начинала язвить и вести себя абсолютно спокойно.
– Так я-то тут каким боком? – изумился Эхо, давясь едким кофе.
– Таким, что это ты скинул с нее тогда иллюзию и подставил под пули. Зачем тебе это понадобилось? Я все понимаю, ты хотел со мной общаться? Так вот, ты вполне мог бы потерять мое доверие навсегда. Нельзя было просто подойти и спросить? Открыто? А не прибегать к таким крайним мерам. В конце концов, ты пытаешься бороться за то, чтобы люди жили, а сам ставишь человеческую жизнь рядом с жизнью того же комара, думая, что волен играть судьбами. Ты придурок, если действительно так думаешь!
– Каптин, ты считаешь, что я бы подошел и сказал что-то похожее на «давай дружить», как это делают лет в пять? Хорошо бы это смотрелось со стороны, – Эхо начал срываться на крик. – Я поступил так, как считал нужным. Мне плевать на все.
– Ты поступил как минимум по-детски. Как максимум просто глупо. Ты понимаешь, что мы бы могли остаться без человека, который планирует все операции? Все бы тебя по головке погладили. Думаю, вы и так довольно долгое время собирали команду.
– Что сделано, то сделано. Поступай, как хочешь, – практически проорал Эхо.
Каптин наклонился к самому уху парня и тихонечко прошептал: – Эхо, я тебя прощаю только потому, что ты не убил Гаечку совсем. Прощаю только потому, что ты позволил мне понять, каково это – использовать свои способности на всю катушку и участвовать в таких рискованных вещах. Прощаю только за то, что ты стал для меня действительно близким человеком. Прощаю, потому что ты просто запутался в своей собственной жизни. Но сейчас я презираю тебя из-за того, что ты слабак и отпираешься от содеянного, пытаясь показать свое безразличие. Пошел ты...
Парень закончил свою тираду и направился к выходу из кафе. Оказывается, у Эхо очень холодная кожа. То место, где касались две щеки, жглось, не давая забыть обо всем сказанном. Светловолосый сидел, не в силах ничего сделать, смотрел вслед уходящему Капитану и понимал, что тот прав во всем. Он всего лишь мальчишка, забывший обо всех правилах приличия и не знающий, что ему делать дальше. К тому же, принимающий зачастую слишком поспешные решения. Эхо смотрел на такую знакомую спину и понимал, что из глаз катятся слезы. Все дороги внезапно закрыли, заградив шлагбаумами и бетонными кубами. Бежать оказывалось некуда.

Глава 15

Глава 15
– Сюда что, приходил Один? – возмутился Эхо, втаскивая чемодан в гостиную.
– Откуда ты знаешь? – откликнулась Энтри, вальяжно раскинувшаяся с книгой на диване.
– Пахнет старческим маразмом.
– Что-то ты сегодня злой. Неужели так не хотелось уезжать из дома?
– То, что у меня творится дома, тебя не касается, Эн. Просто вчера кое-какие личности кинули меня в кафе одного, унизив самым замечательным образом.
– Думаешь, Капитан был неправ?
– И ты туда же?
– Не буду читать тебе нравоучения, – рассматривая свои ногти, протянула девушка. – Только знай одно – вел ты себя как последний идиот. Мое личное мнение, конечно же.
– Отлично, теперь меня весь Ветер ненавидит?
– С чего ты взял такую глупость?
– Марко злится, Лешка сбегает, Кай пытается научить жить.
– Чудо ты пернатое, ты бы без него в себе разобрался? А без Марко начал бы что-либо делать? А Каптина ты слушал, думал о нем, прежде чем делать?
– Заткнись, и без тебя хреново, совесть.
– Ути, какие мы обидчивые и самостоятельные. Пойду позову Кая. Он хотел с тобой поговорить о чем-то, – Энтри встала с дивана и направилась вверх по лестнице.
Оказалось, за время его отсутствия ничего не поменялось. Все жили своей прежней жизнью и даже не вспоминали о его существовании, вычеркнули на какое-то время. Эхо передернул плечами и решил послать сообщение Марко о том, что вернулся. В такое время парень обычно уже приходил в Ветер.
Он отправил ему всего два слова: Есть разговор. На что получил незамедлительный ответ откуда-то сверху: "Пошел на хуй! Я с тобой не собираюсь не только разговаривать, но и вместе ходить на операции!" На это светловолосый уже не нашел, что ответить, предпочтя просто плюхнуться на освободившееся место и ждать.
Хотелось что-то разбить. Незамедлительно, но парень старательно себя сдерживал, понимая, что все это - набор абсолютно бесполезных действий. Стоило только начать что-то бить, как вспомнилось бы о любимой тарелочке Кая и о том, что она осколками разлетелась по нарядному полу в кухне. А в руках в тот момент появилась бы любимая вазочка самого Эхо, за что захотелось бы убить себя. В последнее время все превращалось в какой-то замкнутый
круг.
– Мда-а-а, не успел вернуться, как снова натворил глупостей? – Кай спустился с лестницы, недовольно щурясь. – На хоть, покури.
– Мой наставник пришел? Будет сейчас учить нерадивого уму? Лучше долбани меня пару раз обо что-нибудь острое. Считай, что будет продуктивнее, – отмахнулся Эхо.
– Видимо, дома тебе не понравилось. Жаль, не думал, что посылаю тебя скорее на медленное умирание, чем на быстрое выздоровление.
– Да что все вы к моему дому привязываетесь? Энтри, ты. Это не ваше дело. Там, уж поверьте мне, все просто замечательно. Сюда приходишь, и начинается самый настоящий дурдом.
– Значит, девушку мою ты уже успел обидеть?
– Значит, вы снова вместе? – задал скорее риторический вопрос Эхо.
– Значит, это тебя не касается. Я о другом хотел поговорить совсем. Будь добр, послу...
– Если ты о Капитане, то я лучше сразу пойду к себе в комнату и не буду из нее выходить. Такой вариант развития событий меня устроит в большей степени.
– Заткнись и послушай. Кури! – Кай насильно впихнул Эхо сигарету, чтобы тот не разговаривал. – У нас есть еще одно дело. Да, вчера действительно приходил Один. Он очень сильно разозлил Гаечку. Она поняла, что к чему. Довольно наивный Марко ее убедил в том, что он нам только помогает, но ни в коей мере не управляет.
– Да ты и сам никогда не признаешься, что танцуешь под его флейту.
– В меньшей степени, чем все вы. Понимаешь, передача информации и небольшая помощь в операциях – это не жизнь по указке кого-то сверху. Еще неизвестно, правда, что лучше: самому совершать ошибки или иметь человека, который совершает их за тебя, а ты только скидываешь на него вину и живешь дальше абсолютно спокойной жизнью.
– Ладно, давай без лишнего трепа. Что на этот раз?
– Шесть станций метро за одну ночь. Я слабо себе это представляю, но Эн смилостивилась и просветила меня, что они находятся на не слишком большом отдалении друг от друга. Максимум – двадцать минут ходьбы. Но мы будем все делать последовательно, так что максимальные переходы больше десяти минут занять не должны. Тебе придется проследить за тем, чтобы все оставались замаскированными на протяжении всего времени. Да, нам нужно видеть друг друга. Если хоть кто-то останется вне твоей защиты, самолично тебя задушу и найду способ присвоить твои силы. Учти. Чтобы не было как с Гаечкой. Кстати, эту девушку прошу вообще не задевать. Не то чтобы она действительно так нам необходима – коллективным разумом мы бы со всем справились. Вопрос только в том, что
она сделает это быстрее. Она мне симпатична как человек.
– Слышала бы тебя твоя Эн, – хохотнул светловолосый, туша сигарету в пепельнице. – Она истеричка законченная.
– Она поумнее тебя в некоторых вещах будет. Поэтому, будь добр, заткнись на сей счет и прими ее как данность. Кстати, помириться с Капитаном будет легче всего. Он по тебе все это время очень сильно скучал. Да, думаю, сканер ты наш, ты и так все понял, когда он к тебе домой приперся. Марко обиделся куда серьезнее. Китайское предупреждение, как говорится.
В гостиной снова повисла тишина. Говорить стало не о чем. Кай и сам понимал, что злиться на Эхо, но не давал эмоциям захватить себя целиком. Он мотивировал это тем, что глупости творят все. Просто этот период следует пережить. По крайне мере, свой такой возраст он уже преодолел, полежал в больнице и более или менее успокоился. Посмотрев на нахохлившегося парня, он поднялся к себе и не стал задавать интересовавших его вопросов.
Вместо того, чтобы идти к себе в комнату, Эхо закинул туда чемодан и направился в библиотеку. Гаечку можно было найти, по его мнению, только там, раз дали новое задание. Он оказался прав.
Помещение библиотеки пугало светловолосого своей монументальностью и напыщенностью. Все вот это нерушимое и одновременно яркое и кричащее. Яркие ковры под ногами. Корешки книг отнюдь не покрыты пылью, а вычищенные или даже переплетенные томики аккуратно выстроились на полках в алфавитном порядке в своих разделах.
Говорить с девушкой ему не хотелось так же, как и заходить в библиотеку. Только без этого он бы не смог помириться с Марко – это он знал точно. Война внутри команды привела бы к расколу, а значит и к абсолютной неспособности дальше действовать. Учитывая то, сколько уже было сделано, такой исход событий становился наиболее нежелательным и опасным.
Девушка как всегда сидела на полу, положив себе книгу на колени, а сверху еще и блокнот. Рядом – кружка с чаем. Традиционно. Несмотря на то, что в помещении поддерживалась температура примерно такая же, как в теплое лето на улице, на ней был надет свитер с воротником, закрывающим шею. Такие обычно вяжут бабушки своим внуком. Цветастые, непонятной усредненной окраски из старой шерсти или даже распуская какие-то раритетные вещи. Волосы уже отрасли и теперь касались плеч. Эхо даже невольно залюбовался увиденной картиной. Светка уже не походила на девчонку из подворотни. Что-то в ней неукоснительно менялось, волоча за собой обломки по мостовой.
– Есть минутка на разговор, Свет? – Эхо облокотился на книжный шкаф.
– Конечно, есть, – а вот улыбка осталась неизменной, открытой и неровной. Один из уголков губ выше другого.
– Может, выйдем на улицу?
– Видимо, ты там давно не был. Лучше здесь. Снаружи идет дождь. Кстати, рада, что ты вернулся. Как там дома?
– Странно непривычно. Кажется, будто живешь сразу в двух мирах. В двух жизнях.
– Так о чем разговор? У нас дело скоро, а мне нужно дофига всего еще отыскать.
– С повинной пришел. Пустишь?
– Давай ты сядешь и все расскажешь. Ты передо мной ни в чем не виноват.
– Еще как виноват, Свет. Мне, правда, неловко и совестно, – как бы Эхо себя не убеждал, но говорить с девушкой ему оказывалось очень приятно. Он чувствовал, что может рассказать ей все, что угодно. – Только обещай, что без истерик выслушаешь.
– Обещаю, светлая твоя голова, – она звонко рассмеялась и все-таки отложила от себя книгу с записями.
– Хорошо. Каптин когда начал приходить к Бармену, всегда со мной общался. Мне казалось, что ближе него у меня никого нет. Кай и Марко не в счет, они знают меня как никто другой и вечно читают нотации. Тошнит уже. А потом я понял, что есть еще ты. В общем, думаю, ты поймешь. Тогда, когда подрывали вокзалы, я тебя специально раскрыл. Хотелось, чтобы ты умерла. Мне тогда казалось, что Капитан станет ко мне ближе. Понимаешь? Ты меня
понимаешь? – Эхо тряс ошарашенную Гаечку за плечи и плакал, сам того не замечая.
– То есть, ты хотел убить меня дважды? – отойдя от шока, переспросила девушка.
– Дважды, – стирая ладонями слезы, повторил парень. Он не понимал, почему ему вдруг стало спокойнее. – Только один раз.
– Слушай, я за это время лежала дважды со всякими травмами. Первый раз, больница... Тоже ты?
– Нет. Это долгая история. Мы пытались вас с ребятами помириться с Капитаном. Вы нам нужны были как друзья, а не как враги. Мы тогда пытались тебя помягче сбить. Как ты поняла?
– Мотоцикл запомнила. Цвет волос Кай, конечно, изменил, а вот свои два колеса оставил прежними.
– Ясно.
– Это все, что ты мне хотел сказать?
– Да. Еще, Гай, прости меня, пожалуйста. Простишь? Пожалуйста?
– Господи, Эхо, прощу, конечно. Считай, что я слишком везучая, чтобы сдыхать так просто. Ты от меня так легко не отделаешься. А Капитана забирай себе. Я, правда, не против. Он ни с кем еще так по-дружески не болтал. Только ссорился и пытался показать, что он выше всех. Вы когда на бункере сидели и разговаривали, я удивилась очень, что Лешка нашел с кем-то общий язык. Радуйся.
– Правда простишь? Я же тебя убить хотел.
– Разве без таких рисков интересна жизнь? А теперь проваливай отсюда и не мешай мне изобретать бомбу с часовым механизмом специально для наших целей.
Поддавшись сиюминутному порыву Эхо обнял Гаечку и пулей вылетел из библиотеки. Теперь он знал, что с Марко восстановит прежние отношения. По крайней мере, прощение девушки должно было послужить весомым аргументом в его пользу.
Ребята действительно помирились. Все произошло как-то само собой. Гаечка с Марко спорили о чем-то абсолютно мелочном, а Эхо встал на сторону девушки. Пару раз они уже вчетвером, взяв с собой Алешку, выбирались в Город и сидели в излюбленной кафешке. Иногда даже гуляли по вечерним улицам, освещенным осенними фонарями, чей свет казался слишком ненатуральным и лживым.

Ритуально горели шесть свечек на столе в гостиной. Они оплавились примерно на половину, но продолжали греть своим светом. Ребятам оставалось установить взрывчатку на последней станции, а потом уйти. Взрыв произошел бы через пять минут после этого. По крайней мере так Гаечка устанавливала все таймеры.
– Устал как собака, – пожаловался Кай стоящей рядом девушке. Последнюю станцию оставили на них двоих.
– Терпи. Осталась последняя. Потом вверх по эскалатору и через двери на выход.
– Знаешь, что меня напрягает?
– Тебя еще что-то напрягает в этой жизни? Я думала, полный релакс, – усмехнулась Энтри.
– Если ты помнишь, солнышко, персонал ночью обслуживает станции. Сегодня я еще никого не видел.
– Это нам на руку играет, придурок. Если какая-то бабушка, не дай боже, увидит у своего обожаемого эскалатора бомбочку, она умрет на месте от разрыва сердца.
– Очень ей нужен эскалатор. Знаешь, какие они злющие сидят каждое утро!
– Знаю, и получше тебя. Я после твоего ухода жила в Городе. Пока кто-то бегал...
– Не будем об этом. Подключай и пошли. Скоро рванет.
Прошедшее время после их разлуки они предпочитали не вспоминать. По крайней мере, Каю легче было общаться с девушкой, если он выкидывал из памяти свой уход. Или уход девушки. Никто так и не понял, почему на тот момент их пути разбежались, чтобы потом сойтись.
– Кстати о бабушках и вообще жителях подземелий – вон там вышла уборщица, – поднимаясь по эскалатору указала на что-то в самом конце станции девушка.
– Твою мать!
– Нарушим наши принципы по обхождению без жертв?
– Сдурела! Нужно что-то делать!
– Без паники. Это ты всегда умел делать. Что мы сможем сделать в этой ситуации?
– Во-первых, надеяться, что женщина с тряпкой одна. Во-вторых, не мы, а я. Топай наверх. Успею.
– Самоубийца. Самоуверенный мальчишка. Ты со мной наверх. Наплюй на нее.
– Когда в тебе сдохли остатки человечности? В Городе слишком долго прожила?
– Конечно. Только ты у нас такой хороший, что всех спасаешь. Идиот. Ну, иди же вниз. Спаси эту дуру, которая сама лезет под взрыв. Спасай. Придурок.
Девушка побежала наверх к выходу, не оглядываясь. Что-то внутри начинало обрываться и, казалось, что если она обернется, то уже не сможет выбраться. Она знала, что за ее спиной Кай бежит к женщине. Она понимала, что он схватит ее и попытается потащить к выходу, но также она понимала и всю комичность ситуации: пустота тащит человека в неизвестном направлении. Скорее всего, уборщица начнет вырываться, что значительно замедлит скорость парня. Оставалось минут семь от силы. Оставалось пара ступенек до выхода. Смотреть назад не хватало смелости.
– Энтри, это что за трюки? Ты решила внутри Кая закопать? – пошутил Эхо.
– К лешему катись. У нас форс мажор!
– Что такое?
– Гай, ты понимаешь, он там остался человека спасать! Человека, а не себя! Другого! Такое ощущение, что его жизнь дешевле чьей-то!
– Ты эгоистка, милая, – обняла ее Гаечка.
Блондинка плакала, пыталась стряхнуть слезы кончиками пальцев, нервно оглядывалась назад. Стрелки часов медленно приближались ко времени взрыва. Вывернуться наружу – для Энтри это казалось идеальным выходом, чтобы прикрыть Кая.
– Этот идиот туда ушел! Ушел, понимаешь?
– Ты не виновата. С ним все будет хорошо. Он сейчас выйдет, спасет ту женщину. Веришь, – Гаечка гладила Энтри по спине. Их волосы сплетались. Светлые и песочные. Волны. Лиц не видно. Больше похожие на статую, вырезанную заботливым скульптором.
– Обещаешь?
– Обещаю.
– Девушки, нам тоже тревожно, но осталось три минуты. Нам нужно отойти хотя бы на безопасное расстояние. Иначе все наши свечки останутся непотушенными. Кай выживет, он не позволит самому себе уйти, – на ухо Энтри прошептал Эхо и бросился бежать.
– Нужно, пошли, Гай, - потянул за собой подругу Капитан.

От кого-то невидимого убегала женщина вдоль по улице. За ней вышагивал Кай, оглядываясь на двери метрополитена. Не нервно и напряженно, а как будто осматривая окрестности, любуясь всеми мелочами. Он точно знал, что не успеет, даже если очень сильно постарается. Гаечка предупреждала, что взрывная волна сносит все метрах в двухстах. По крайней мере, так она устанавливала датчики.
– Кай, беги! – донеслось до парня. – Ты успеешь!
– Нет, Эн, уже никак, – прошептал он.
Сзади громыхнуло так, что в ушах сначала слышался только звон, а потом стихло вообще все. Как будто смотришь через аквариумное стекло на то, как рыба шевелит своими губами и что-то требует. На своем зверином инфразвуке. Парень почувствовал, как обломок ударяет ему по ногам, понял, что падает. Сверху еще одна деталь бьет по спине, а потом нечто острое впивается чуть правее позвоночника. Кожей ощущал текущую кровь, понимал, что больше двигаться не может, но отчаянно размахивал руками в надежде что-либо изменить. Сверху сыпались осколки стекла, разрезая ладони, одежду, лицо. Перед глазами медленно расплывалось изображение. Столб оранжево-алого пламени казался игрушечным и нереальным. Во рту чувствовался привкус соли и металла.
– Всеми нами он просто управлял. Только вот парадокс, при этом мы сами выбирали свой путь. Да, Эн, я любил тебя, люблю и буду уже, кажется, делать это вечно, – почему-то он почувствовал, что ребята его слышат. Слабый голос, который сам Кай не мог услышать. Зато рядом он различил пять смутных теней и что-то мокрое у себя на щеке, хотя он мог спутать это и с кровью.
– Пошли, ты ничего не сделаешь, – держась из последних сил, бросил Эхо, замедленными шагами направляясь в сторону двери.
– Пошли, нам пора. Скоро здесь будет полно людей. Он спас ту женщину. Он теперь – герой. Пойдем, – блондинка чувствовала, как кто-то оторвал ее от тела и повел куда-то. Было уже все равно.
В новостях покажут растерзанное тело парня. Его заклеймят как злосчастного взрывателя и кремируют, чтобы стереть все следы. Хоронить его уже никто не станет, потому что на это понадобятся деньги. Люди будут бояться ездить на метро, предпочтут замкнуться в себе.


Глава 16

Эпилог

– Придурок, если ты сейчас это сделаешь, то я буду на тебя в смертельной обиде! – заорал Капитан.
На подоконнике, вжимаясь в него пальцами ног, стоял Эхо. Рукой он придерживал веревку, тянущуюся от люстры в комнате до шеи. За те пару дней единственное, что, кажется, осталось от него – длинные молочные волосы, все так же непослушно забранные в хвост. Черты лица приобрели более резкие очертания. Под покрасневшими глазами залегли синеватые круги.
– Тебе не слышится ирония в твоих словах? Смертельная обида и смерть. Синонимично. Я все-таки прыгну. Только если ты уйдешь из комнаты.
– Зачем?
– Уходит один из нас, рушится вся идея. Меня достало находиться в вечном поиске.
– В каком еще поиске? Марко рассказал про все Лейну. Он вернется ради друга в команду, да и не только ради Кая. Еще и из-за брата. Все в сборе! Наблюдателя в городе мы можем найти. Слезай, слышишь?
– Ты правда думаешь, что все будет так хорошо? Дурак. Ты ничего так и не понял в этой жизни?
– А ты остался таким же трусом, который бежит от всех неприятностей? Стоишь на подоконнике с удавкой на шее и думаешь, что так героически закончишь свою жизнь? Трагик херов. Да, я из-за тебя начинаю ругаться матом.
– Считай, как хочешь. Знаешь, в один момент мне показалось, что ты мог бы...бля! – ноги заскользили вниз по металлической пластине. Веревка надавила на шею, от чего стало невыносимо страшно.
Тело Эхо оказалось практически невесомым. По крайней мере, именно эта мысль промелькнула в голове у Капитана, когда он подхватил парня и втащил в комнату, убрав у него с шеи веревку. На неестественно бледной коже она прочертила красные следы, оставила пару довольно глубоких царапин и не менее глубокую рану внутри.
–Что б тебя, неудавшийся самоубийца, – истерически захохотал Алешка, уложив друга на кровать. – Если еще раз увижу тебя за чем-нибудь подобным, выпорю и поставлю в угол за дурное поведение.
– Только попробуй, скотина! – улыбнулся Эхо.
– Попробую. Мы не должны исчезнуть.
– Никогда. Взрываем до конца?
– Навсегда, – поклялся сам себе Капитан.

На вокзале каждый день видели девушку со стрижкой под мальчишку. Только две длинные пряди выбивались из общей идиллии. Одна полностью белая, а вторая только наполовину. Другая ее часть совпадала с цветом волос – воронова крыла. Она держала в руке шлем от мотоцикла и ждала поезда с утра и до позднего вечера.
Ночью ее уже не видели у железнодорожных путей. Она шла по Городу пешком в паб, который никогда не закрывался. Садилась за столик у окна и смотрела то на улицу, то на дверь, будто кого-то ждала.
Знакомые, которых она изредка встречала, качали головами и проходили мимо. Кто-то крутил пальцем у виска. На нее давил Город своей атмосферой безразличия и теперь уже полного беспокойства. Где люди сновали, пытаясь избегать шумных мест, постоянно оглядываясь по сторонам, будто за ними следили.
Оставаясь одна в своей квартире, девушка начинала смеяться, рассматривая старые фотокарточки. Они – единственное, что еще грело ее изнутри. Они, да шлем и мотоцикл.

– Гай, что это за коробка у тебя в руках? – окликнул девушку Капитан.
– Это ее вещи. Думаю, что ей они не понадобятся. Разве что – его недокуренная пачка сигарет.
– Не надо, не отдавай. Может, она все поймет и вернется. Пусть думает, что остались только мотоцикл и шлем. Не стоит.
Сзади подошел Эхо и с грустной улыбкой взял с самого верха коробки ванильные сигареты.
– Это то, что еще не скурили. Тоже его часть.
– Ребят, он же все равно с нами? Он погиб не напрасно. Не поверите, но его свечка все еще продолжает гореть, как будто он сам ее поддерживает, – в гостиную спустился растрепанный Марко.
– Команда? – Лейн как всегда появился абсолютно внезапно.
– Да, – хором ответили ему.
– Будем бороться за смерть друга? Нет, друзей!
– Да!
Рядом с ними на протяжении всего пути неотрывно будут идти Кай и Айвери, рассматривая ребят сквозь призму времени.

31 декабря 2010 года Москва


Плюс, наверное, небольшой бонус. Почему именной Кай - объяснение подруге.

Ты сама все знаешь

Детка, ты сама понимаешь,
На этом свете он — не жилец.
На него надет терновый венец,
А он месит ногами пыль. Ты ведь знаешь.

Детка, ты предчувствуешь все равно:
Его смерть не первая из всего.
Но он призван из ничего,
Чтобы решить судьбу, а потом — все одно.
Он — труп.

Слишком сильно его берегут дороги.
Слишком долго они уж его ведут.
Все трассы конечны, итоговы, строги...
У них есть конец, к нему и бегут.

Да, они ему как колыбель и батут.
Они для него семья и вернейший друг.
Они его вскармливали — колоссальный труд.
Они за него и в огонь и в душ.

Вот только стоит выйти за их пределы -
Там реальный мир и реальные переделы.
Там сжигают жизнь, провожая взглядом
Пропадающий за соседним оврагом.

Там уже его не спасут дороги.
Там они его уже никак не найдут.
Он будет один, а в итоге?
Он просто найдет то, от чего его берегут.

Детка, прости, но это клеточки самоубийцы.
Они подсознательно в нем, как маленькие бойцы.
Он знает и сам про судьбу и чужие жизни.
Он думает, что спасет не себя, а их.