Глава 1
Умереть сегодня – страшно; когда-нибудь – ничего.
***
Знаешь, я всё ещё помню. Помню, хотя прошло уже много, очень много времени. Помню, несмотря на то, что помнить – тяжело и больно. Странно, но это - до сих пор больно…
***
Тогда было холодно, и меня страшно знобило всё утро. Что это было – интуиция, проснувшаяся очень кстати; чутьё, приобретённое мною за время той войны; или просто предчувствие, которому я никогда не верила? Знаешь, а ведь я и сейчас ему не верю….
Ты поцеловал меня и сказал, что я, наверное, просто замёрзла, и отдал мне свой свитер. Свитер, который миссис Уизли связала тебе к очередному рождеству. Потом ты, пытливо заглядывая мне в глаза, спросил, не буду ли я против заехать сегодня к Гарри. Разумеется, я была против, но, естественно, я не стала с тобой спорить. Почему? Не знаю. Чувствовала, что это – совсем неправильно и некстати. Глупо, правда?
Да и чем, скажи мне, чем мы можем помочь Гарри?
Ничем.
Герой ушёл, канул в бездну, как бы ты не хотел верить в обратное.
Знаешь, а этот дурацкий магический мир о нём не забыл, нет. Он его просто не вспомнил.
Грустно, правда?
А ты не хотел во всё это верить. Оптимист…
***
Знаешь, после того, как ты ушёл, привычно обняв меня, в тот день, я около получаса тупо смотрела в стенку. А затем лихорадочно бегала по нашему дому. Поняла, что не могу так больше сидеть, когда все мои инстинкты – сколько их там всего? Семь? – наизнанку выворачивались в неслышной мольбе. Помнишь, у нас было две машины? Две плохоньких машины, над которыми твой отец поиздевался, как в своё время над вашим «Фордом»? Я ехала к месту твоей встречи с каким-то осведомителем…
***
Ты знаешь, Рон, я всё ещё злюсь, что ты стал аврором. Честно. Я вспоминаю нашу ссору насчёт выбора твоей профессии, и мне на минуту становится смешно. Но только на минуту. Знаешь, у меня в душе – самая настоящая – «безвольность свободы», а в сердце давно уже – жестокая холодная осень.
***
Ненавижу оказываться правой. Но ведь я была права и тогда – твоя работа тебя убила. И меня заодно…
Твой осведомитель был на самом деле предателем. Ты все свои силы прикладывал к тому, чтобы не осталось Упивающихся и их последователей. Мы же в это верили? Бессмысленно. Знаешь, они всё ещё есть. Просто сейчас война не такая… ярко выраженная. Так, редкие, очень редкие всплески их агрессии – понимаешь, бОльшая часть в Азкабане; другие – за границей – ты всегда очень удивлялся, как это им удаётся ускользнуть от вас всех, - некоторые мертвы, и совсем немногие - сошли с ума. Они сейчас в больнице Св. Мунго. Знаешь, их даже не пытаются лечить. Как и Гарри...
***
Тогда был ранний март. К чему я это? Твои волосы очень выделялись на фоне бледного снега. Ярко-рыжие. Я вылетела из машины, даже не замечая пронизывающего холода. Был ясный и очень прохладный день. Знаешь, Рон, лужа крови ужасно смотрелась с твоими волосами…
Я кинулась к тебе, абсолютно не понимая, что – всё, поздно, и ты – уже там, откуда не возвращаются. Кстати, Гарри пережил тебя ровно на четыре года. Правда, он так и не пришёл в сознание, поэтому о его последней битве с Волдемортом никто ничего не узнал. Почитал бы ты сейчас, что про него тогда писали! И я, и Джинни, да и вообще все, кто знали его достаточно хорошо, - были возмущены. Надеюсь, появятся новые Герои, но – уже без идиотского ярлыка Избранных. Но не в этом дело. Меня оттаскивали от тебя, а я всё не понимала – где, где, мать их, целители?!. И я держала тебя, целовала тебя, а потом Невилл, который стал к этому времени твоим напарником, обнял меня за плечи и осторожно увёл в сторону. Знаешь, там была толпа, и пронёсся странный сочувственно-злорадно-заинтересованный шёпот: «Жена».
Только что вспомнила: а позже, в тот же вечер мне скажут: «Вдова».
Потом – другие авроры, и я вдруг выговорила, что не хотела в то утро тебя никуда отпускать, как будто знала… Мне дали сигарету, я неумело затянулась, прокашлялась и… заплакала.
***
Ты знаешь, Рон, а сейчас я тоже курю. Все шесть лет после твоей смерти я только и делаю что курю. Наверное, я сошла с ума. Как это… неожиданно и мило… какая досада… Знаешь, сейчас я сижу на диване в шёлковом халатике, закинув ногу на ногу, курю и пью чёрный кофе. Ну, и сценка, прямо как во французских фильмах. Помнишь, мы смотрели когда-то, кажется, лет сто назад? Так банально и до банальности же – пошло. А я ведь ненавидела всё, что банально, пошло и стервозно, помнишь?
***
Мне так и не ответили, почему именно тебя успели убить, а всех остальных, кто был с тобой на том допросе, - нет. Знаешь, мне было уже неинтересно. Я думала давно, что если с тобой что-нибудь случится, я захочу умереть или попытаюсь это сделать. Знаешь, я не захотела. Я только тогда поняла, как пьянит меня эта жизнь, несмотря на весь её цинизм и всю жестокость. Когда Гарри оказался в Св. Мунго, мы жили, потому что надеялись и ждали, что он поправится.
Когда Гарри умер, я поняла, что мы все – мертвы давно и заочно, но я не хочу, чтобы меня также заживо погребли! Я не думала, что жизнь может быть для меня такой… упоительной.
А ещё когда-то я считала, что отомщу за тебя. Нет, Рон, я не стала этого делать. Да и кому мстить? Тому Упивающемуся? Но это так глупо… Я устала от всего, мне хотелось просто – жить и чувствовать. Я переехала, Рон. Знаю, ты бы понял меня. Ты всегда меня понимал, даже когда не хотел показывать. И ещё я знаю: моя жизнь – из-за тебя. Теперь я не боюсь, потому что верю: я найду тебя, чёрт бы тебя побрал, ТАМ и останусь с тобой. Мне кажется, там… лучше. Просто лучше, и всё. Как мне с тобой было не интереснее, не веселее, не спокойнее, - но лучше.
Я долго пыталась отстроить свою жизнь заново, а когда отстроила – умер Гарри, и я опять сидела и курила, очень много. И пила чёрный кофе. А ещё – ела шоколад. Глупо? Иногда – даже сейчас – я бываю маленькой девочкой, и только потом приходит понимание – детство кончилось. Давно. А раньше ты обнимал меня крепко-крепко, гладил по волосам, и мы хохотали, неважно, над чем.
А ещё я помню, как сладострастно мы ругались. Знаешь, оказывается, мы очень часто ругались... То есть, это я начинала высказывать тебе свои претензии. Ты жалеешь? Я - нет. Всё, что было, было не зря.
***
Ты знаешь, когда Джинни узнала, что Гарри всё-таки умер, я думала - она точно рехнётся. Помнишь, какая любовь у них была в школе, на шестом курсе? А ведь они даже не попрощались толком. Я вспоминаю: он всегда торопился, да и ты тоже, если честно, а я сидела и ждала. Знаешь, Рон, ожидание - худшее наказание...
Если ты сейчас с ним, передай, пожалуйста: Джинни его любит, а я люблю тебя. Гарри, скорее всего, знает, а тебе я говорила об этом много-много раз. Интересно, зачем?!.
Джинни уехала в Италию. Ей показалось, что там она придёт в себя. Наивная девчонка. Она уже два года сама не своя.
Знаешь, я поняла: мы все - ненормальные. Чокнутые. Смешно, правда? Я схожу с ума медленно, заторможено, но я всё ещё живу, и - самое главное! - я понимаю, что буду жить и дальше. Ты всегда считал меня сильной, а я не понимаю, как можно понять, насколько силён человек. Даже Гарри перестал бороться...
Джинни уехала в Италию, потому что там - солнце.
"Солнышко". Ты помнишь? Ты всегда называл меня именно так, и мне тяжело оттого, что никто не скажет это слово так, как говорил его ты. Я не жила ради тебя, ты не жил ради меня; почему, почему, почему же тогда так мучительно больно просыпаться по утрам - до сих пор?!! Ведь прошло уже шесть лет, и мне сейчас - 26.
***
Мне стыдно говорить об этом, но я не хотела идти на твои похороны. Я хотела замуроваться в каком-нибудь тихом местечке так, чтобы меня никто не нашёл. Я дура, да, Рон? Впрочем, ты никогда это не подтвердишь...
Меня вытаскивали силой Джинни, Невилл и Лаванда.
Джинни, Невилл и Лаванда... Знаешь, это единственные наши сокурсники, которые до сих пор живы. Все остальные - там же, где и ты...
Но на похоронах я присутствовала, точно помню. А потом поехала к Гарри и долго-долго плакала. И курила, конечно же.
На миссис Уизли страшно было смотреть - она тряслась, её поддерживали близнецы. Между прочим, их магазин сейчас невероятно популярен - как будто весь магический мир стремится сбросить с себя серость войны, развеять её розыгрышами и приколами. У них есть нечто вроде стенда памяти погибшим. Твоя фотография и фотография Чарли - на самом виде месте...
***
На пятилетии со дня твоей смерти мы получили известие о гибели Снейпа. Я думаю, ты и Гарри были бы счастливы.
Глупо - вся его жизнь, да и все наши были какими-то спутанными; конечно, он был виновен в смерти Дамблдора, но - потом он помогал аврорам. Зачем? Знаешь, Рон, у него теперь не спросишь... Саркастично приподнятая бровь - даже после смерти.
Что ж, гении умеют умирать со вкусом...
***
Ещё одна новость: Малфой тоже мёртв. Полгода назад его нашли в его же поместье. Знаешь, он просто повесился, и никто не знает, почему. Предсмертная записка... "Когда-нибудь для моей смерти не наступит. Я хочу, чтобы это было сейчас". Странно, я была удивлена ещё больше, когда узнала, что Паркинсон тоже умерла.
В общем, как я и говорила: никого не осталось в живых.
.***
Знаешь, у меня часто возникает ощущение, что над нами просто посмеялись, и все наши жизни - сломанные, исковерканные - результат эксперимента. Жестокого эксперимента...
Наверное, в каждом из нас живёт дерзкий огонёк птицы Феникса, и все мы хотим иногда, самосжигаясь, растворится пеплом в инисто-серебристой прохладе безучастной зимней стужи.
Мои воспоминания: я помню, что в прошлом была война, в настоящем у меня остался только холод, а в будущем - я знаю - у меня будешь ты.
***
Сейчас идёт дождь. По-летнему тёплый, крупные капли и весёлое васильковое небо над головой. Раньше я спрашивала у неба "А где же справедливость?!", теперь я в неё просто верю. Знаешь, Рон, справедливость есть, её надо только дождаться. Я выхожу из дома, шлёпаю босыми ногами по лужам, ловлю капли и вспоминаю... А ещё - я курю. Выкурив сигарету до половины, я понимаю: тебе бы это не понравилось. И я обещаю тебе: это больше не повторится, я брошу курить, правда. Ты веришь мне?
Знаешь, я пытаюсь понять, за что же я тебя так сильно любила. За все твои улыбки. За нахмуренные брови. За ласковое "солнышко" мне вслед. Наверное, за то, что был...
Я не плачу. Я просто смотрю на небо и верю: тебе хорошо. И всё остальное не нужно.
Поэтому я всего лишь улыбаюсь.
***
Знаешь, я все ещё помню...
