Глава 1 Ослиные уши палка с горохом
Я возненавидел его с того момента, как впервые увидел. Свен Вилобородый протянул его мне вместе с шутовской мароттой, набитой горохом, и велел надеть. С тех пор я стал шутом саксонца, стал его игрушкой и козлом отпущения одновременно. Мне тогда исполнилось семь лет от роду, и мои родители отправили меня в замок, решив, что лучшее место для меня – это каменный пол у ног саксонского короля.
Я получил имя Баффун, и оно стало моим проклятием. Мой отец назвал меня так, желая устроить мою карьеру в то сложное переменчивое время. Баффун — значит шут, и я должен был стать баловнем судьбы при власть имущих, но, как оказалось, у этого слова есть и другое значение, и оно ударило по мне всей своей мощью. Второе значение – недоучка, оказалось роковым для меня. Почему?
Да, все очень просто: Я стал сквибом. И я до сих пор уверен, что не дай мне мой папаша такое дурацкое имя, я стал бы нормальным, вернее хорошим волшебником, как мои родители и как тот парень, что приходил к саксонцу Свену.
Собственно, с того парня все и началось.
Он явился теплым солнечным утром и, щелкнув по одному из бубенчиков на моем колпаке, присел рядом со мной на каменные ступени и спросил, не случалось ли в здешних местах каких-нибудь чудес. И я сказал, что одно из них происходит прямо сейчас: мне как раз исполнилось сорок лет, и я все эти годы ждал чуда, и вуаля: он пришел и составил мне компанию на мой День Рождения.
Парень расхохотался и спросил, как меня зовут, а потом протянул руку и назвал свое имя. Годрик Гриффиндор, один из знаменитейших волшебников, стал первым человеком, пожавшим мне руку.
Годрик заметил во мне, как он сказал, скрытые возможности, и предложил заняться моим образованием. Родившийся в семье волшебников, я сразу понял, почему Годрик говорил так витиевато: волшебному сообществу в то время приходилось усиленно скрываться, и Годрик не мог открыто говорить об обучении волшебству. Но ему и не нужно было. О, Великий Мерлин, это же была мечта всей моей жизни!
Но сначала нужно было избавиться от этого колпака и маротты. Мы с Годриком отправились к королю. Я упал в ноги Свена Вилобородого и ползал по полу, не давая ему сделать ни шагу и упрашивая его отпустить меня с этим пришельцем.
Я клялся, что принесу огромную пользу ему и всему королевству, когда выучусь чудесам. Свен решил, что все это моя новая шутка и, скупо улыбнувшись, легонько пнул меня ногой и велел отправляться и поскорее заняться учебой.
Я не стал ждать. Вскочив на ноги, я схватил Годрика за полу плаща и потянул за собой. На улице Годрик рассмеялся, а я почувствовал огромный прилив счастья оттого, как легко все удалось устроить.
Годрик сказал, что я стану одним из первых учеников школы волшебства, которую он и трое его друзей решили создать.
И как только они найдут подходящее место, то Школа распахнет свои двери для всех талантливых людей, которые хотят обучаться волшебству.
Я не мог ждать, и потому показал ему старый заброшенный замок моего короля. Свен Вилобородый останавливался в нем раньше, когда ездил охотиться. Но так как замок был выстроен не слишком далеко от тропы, которую протоптали себе за многие века стада диких кабанов, то вонь в округе стояла невыносимая, и саксонец в конце концов отказался от использования этого замка, и он постепенно стал разрушаться.
Я указал на него Годрику, сообщив, что замок принадлежит королю, но он им не пользуется, так как выстроил себе новый в другом месте, а туда вообще никто не ездит. Годрик обрадовался и сказал, что на первое время он прекрасно подойдет. А вонь он легко уберет при помощи волшебства.
Я с нетерпением ждал встречи с его друзьями. Я был горд собой, что принимал участие в основании Школы Волшебства. Я – сквиб, который даже помыслить не мог о том, чтобы совершить простейшее преобразование.
Вскоре прибыли его друзья: две милые улыбающиеся дамы и брезгливо поджимающий губы мужчина — Салазар Слизерин, как представил его Годрик.
Кандида Равенкло и Пенелопа Хаффлпаф быстро устранили тяжелый дух диких свиней и сказали, что это место отлично подходит для школы. Они наложат чары, которые не позволят посторонним видеть Школу. Непрошенные гости будут видеть лишь постепенно разрушающийся замок.
Пенелопа захлопала в ладоши и сказала, что сейчас самое время дать название Школе. Салазар окинул меня презрительным взглядом и предложил назвать ее «Свинарник». Я сразу понял, что этот маг меня обучать не станет: он из тех, кто не якшается с низшими слоями общества.
Ровена ободряюще положила мне руку на плечо и сказала, что он предложил прекрасную идею: они назовут замок «Вепрь».
Годрик кивнул головой в знак согласия и произнес название на норвежском языке, в честь короля Свена Вилобородого, которому принадлежал замок. Так «Свинарник» превратился в «Хогвартс».
Я уже видел себя среди учеников Школы Волшебства, и решил сменить свое имя. Намучившись за все прошедшие годы, я желал, чтобы мое имя звучало, когда я стану волшебником. Ну, сами подумайте, как может великий волшебник носить шутовское имя.
И я отбросил свое имя вместе с колпаком и мароттой. Так как Годрик предложил мне быть моим учителем, то я выбрал себе имя, соответствующее моему наставнику, и сказал, что беру себе имя Леандр, что значит человек среди львов.
А Ровена сказала, что оно также означает «Егоза» или «Непоседа», и что человек с таким именем не меняется с возрастом, а еще не умеет и не желает ценить стабильность окружения. Годрик расхохотался и сказал, что мне это имя отлично подойдет. Так у меня появилось второе имя и новая надежда.
А потом начались проблемы.
***
Маротта – шутовской жезл с бычьим пузырем на конце, набитым сухим горохом.
Чехарда
Для начала четверо основателей никак не могли определиться в каких залах и комнатах они будут обучать учеников. Спор разгорался, я старался поддерживать каждое предложение Годрика, но меня никто не слушал. Наконец, Салазар заявил, что они могут делить замок как им будет угодно, а он лично выстроит для себя отдельные помещения. И чтобы предупредить возмущения уже готовых к протесту дам, объявил, что устроит свои комнаты в подземельях. Протестов не возникло.
После его ухода Годрик пожал плечами и сказал, что эта мысль совсем неплоха, и каждый из них мог бы выстроить для себя комнаты по своему вкусу. Пока Дамы в задумчивости рассматривали замок, Годрик взмахом палочки пристроил справа от входа высокую башню. Должен признать, что она неплохо вписывалась в общую архитектуру замка.
Ровена создала башню чуть поменьше, с другой стороны замка с видом на озеро.
Пенелопа поджав губы разглядывала оставшиеся ей конюшни, за которыми находилось поле, а за полем лес. Она заявила, что не собирается жить в хлеву и решительно вошла в замок. Где она устроилась я смог узнать лишь много позже, когда получил третье имя и вторую сущность, но это уже другая история.
Остальные помещения было решено использовать для общих нужд: Большой обеденный зал, кухни, холл, и все остальное. Основатели дружно и быстро работали, создавая, как им казалось, удобное и функциональное помещение, но так как они не всегда могли договориться между собой, то решено было, чтобы каждый делал то, что ему или ей кажется правильным, и не мешать другим. А потом они все вместе посмотрят на результат, и примут решение, что оставить, а что исправить.
Я поселился в башне Годрика, и, пока основатели занимались перестройкой замка, развлекался тем, что старался как можно лучше изучить его, чтобы потом стать самой авторитетной персоной среди учеников.
И тут я столкнулся с первой проблемой и мне стало страшно.
В Хогвартсе началось такое! Каждый из основателей пристраивал комнаты и лестницы для только ему известных целей. Другие, не понимая, зачем это помещение или лестница здесь нужны, меняли их, следуя своим задумкам.
Таким образом, пройдя восточным коридором в понедельник, я попадал в Главный зал, а в среду этот путь вел в подземелья. Лестницы иногда уходили у меня из-под ног, или вдруг начинали перемещаться.
Проходная галерея с картинами, которую я обнаружил во вторник, в четверг привела меня в тупик, а в пятницу, вместо этой галереи, там оказался лабиринт, и я потратил около двух часов, пытаясь выбраться оттуда.
Ну, я думаю, у вас появилось представление, что представлял собой Хогвартс во времена основателей. Я понял, что пытаться изучить Хогвартс во время реконструкции - это пустая затея.
После обновления замка, знаменитая четверка обратила свои взоры на окрестности.
Салазар колдовал над озером, Годрик что-то мудрил со стороны входа, Ровена занялась лесом, а Пенелопе снова достались конюшни. Она сначала раскричалась, потом расплакалась, а потом махнула рукой и сказала, что устроит там теплицы. Озеро и лес заселили волшебными существами, для обучения будущих студентов, а Годрик выстроил пару хижин неподалеку от замка и назвал их «Хогсмид», что значит «свиное сало», и сказал, что ученикам они могут понадобиться для того, чтобы они могли отдохнуть от школы, если у них возникнет такая потребность. Насколько я понял, он создал там пивнушку и почту.
Наконец Хогвартс был готов распахнуть свои двери для новых учеников. Их было не много: Годрик принял в свой «дом» троих, включая меня, двое было у Ровены, один у Салазара, и четверо у Пенелопы.
Вот тогда я столкнулся со второй проблемой.
Учеников основатели подбирали сообразно своим склонностям. Ровена Когтевран подобрала для обучения двоих заучек, которые знать не хотели других учеников, а лишь корпели над книгами.
Двое парней из Грифиндора вечно пропадали то в лесу, то в Хогсмиде, и старались смыться из Хогвартса, как только предоставлялась возможность.
Четверо студентов Пенелопы копались в навозе, обустраивая теплицы, а единственный ученик Салазара не вылезал из подземелий. Таким образом я вновь остался один. И это не было бы большой проблемой, если бы не…
Вы ведь помните, что я говорил о том, что был рожден Сквибом? Так вот: Годрик не смог этого исправить. Я был убит горем.
Пенелопа предложила мне присоединиться к ее студентам, и протянула лопатку для копания навоза, но я сбежал. Если честно, не думаю, что у ее студентов были магические способности. Скорее всего ей нужна была рабочая сила.
Я отправился к Ровене, так как она оставалась моей последней надеждой. Я потратил почти четыре часа, слушая объяснение сущности сквиба и способы восстановления магической силы. После четырех часов объяснения понятия «сквиб», я услышал фразу «восстановить невозможно».
К Салазару нечего было и являться. Он сразу дал понять, что я не представляю для него интереса.
И вот тут случилась третья проблема, которая стала для меня роковой.
Убедившись в том, что мои магические способности «укрыты под вихревыми потоками пересекающейся магнитно-полярной и перекрещивающейся разно-полюсовыми образованиями молекулярно-атомной дисфункции», или проще говоря, как пояснил мне Годрик, укрыты за прочной непроницаемой стеной, то смысла для меня оставаться в Хогвартсе они не видели, и вежливо попросили меня вон.
Это был удар ниже пояса. Нет, выше пояса. Прямо в сердце, даже выше: в самую душу. Ну, или - где там эта душа расположена….
Я заявил, что не уйду, даже если мне придется сдохнуть на этом месте, затем вцепился в перила парадной лестницы и завыл от горя.
И тут они совершили огромную ошибку. Решив прекратить мои завывания, они дружно направили на меня свои палочки и, как всегда не сговариваясь, выпалили по мне четырьмя заклинаниями. Когда все эти заклятья смешались в один крепкий коктейль, я получил такой заряд магической энергии, что моя «молекулярная дисфункция» вырвалась из-под вихревых потоков и прямым однополюсным образованием вылетела наружу, оставив пустую бренную оболочку.
Я воспарил над полом в совершенно новой форме существования, и удивленно посмотрел на жалкие останки того, кто прежде был сквибом, затем шутом саксонца, почти что учеником Хогвартса, а теперь стал сгустком мощной энергии. Магической и очень на них обозленной. А потому я, продолжая завывать, принялся летать по холлу, опрокидывая все, что попадалось мне на глаза.
Основатели с интересом рассматривали меня.
— Он стал Паранормальным, – удивился Салазар.
— Инверсионным, – добавила Ровена.
— Волшебником, – вставила Пенелопа.
— Забиякой, – улыбнулся Годрик.
А затем они переглянулись и впервые дружно пришли к единому решению, воскликнув одновременно: Пивз!
Так я получил свое третье имя. Теперь я полтергейст, – ПАРАНОРМАЛЬНЫЙ ИНВЕРСИОННЫЙ ВОЛШЕБНИК ЗАБИЯКА, или попросту: ПИВЗ.
И теперь мои проблемы стали совсем другими.
Меч некроманта
Так как Хогвартс стал постепенно заполняться учениками, то четверо профессоров приняли решение нанять смотрителя, который будет наводить чистоту и присматривать за мной. По-видимому, в их душах где-то скрывалась совесть: ведь именно я нашел для них этот замок. Без меня они так и мотались бы по белу свету, мечтая о Школе.
Смотрителем оказался Ханкертон Хамбл, забавный простофиля, пытавшийся угодить всем, включая меня. По началу мне доставляло огромное удовольствие бедокурить в замке: я разбивал стекла, сбрасывал портреты, вспарывал подушки на кроватях учеников и смотрителя, и всячески пытался вывести Ханкертона Хамбла из себя.
Моя новая сущность сделала меня не похожим ни на одно из прежде изученных существ. Я мог подобно призраку просачиваться сквозь стены, и, как и полагается всем полтергейстам, с легкостью манипулировал окружающими предметами.
Я мог становиться видимым или совершенно исчезнуть из глаз. Это были очень удачные способности, но к сожалению, добавилась еще одна: я был уязвим к воздействию волшебства.
Не то, чтобы это мне вредило… нет, наоборот: после волшебной атаки моя злость возрастала, и увеличивалась паранормальная сила. Это все равно, что расчёсывать болячку: корочка будет только расти, но от нее не избавиться, пока не оставишь ее в покое.
А я не давал им возможности оставить меня в покое. И никогда не дам: я стал таким, потому, что не захотел покинуть Хогвартс, и я не позволю вышвырнуть меня отсюда.
Но, Хамбла, похоже, было просто невозможно вывести из себя. Он терпеливо убирал устроенный мной беспорядок, и лишь сокрушенно покачивал головой, что-то бормоча себе под нос.
Честно говоря, лет через двадцать я начал скучать, и уже почти был готов отправиться поискать более веселое местечко, но тут Салазар Слизерин взял себе новых учеников, среди которых оказался Жермон Ариго, носивший титул барона.
Я уже упоминал, что Салазар был весьма высокомерен, но по сравнению с Жермоном Ариго, он был просто душа компании. Жермон настолько кичился своим баронством, что я никогда не видел его с нормальным выражением лица. Его нос почти всегда был направлен к потолку, а если кто-нибудь пытался завести с бароном разговор, то он морщил нос и поджимал губы так, словно он все еще чует запах диких кабанов в округе.
Для меня это стало подарком судьбы. Я допекал Барона Ариго беспрерывно, и вскоре между нами началась настоящая война. Как я уже говорил, я был уязвим перед волшебством, а барон с каждым годом все больше развивал свои магические способности. Я старался насолить ему, едва мне предоставлялась такая возможность, и он платил мне тем же.
После окончания Хогвартса он уехал в далекие края, и я думал, что уже никогда не увижу его, но я ошибся. Барон Ариго вернулся. Выпускник с факультета Салазара, он посвятил себя изучению темной магии и очень увлекся некромантией. Ходили слухи, что барон способен оживлять мертвых и заставлять их служить себе. Когда мы впервые встретились в Хогвартсе после его долгой отлучки, он окликнул меня и пригрозил проткнуть меня мечом, а затем заставить меня прислуживать ему.
Помню я расхохотался и уже набрал полные щеки слюней, чтобы выплюнуть на него, но тут я увидел его меч и мое желание сразу же испарилось. Проглотив слюну, я поскорее убрался из коридора, пока барон пребывал в хорошем расположении духа.
Точно такой же меч я видел в одной из древнейших книг моего отца. Он назывался Огненный Меч Драола. Внутри его эфеса был заточен демон по имени Драол, один из тех, кто в аду истязает души умерших. Если таким мечом проткнуть или хотя бы поранить живого человека, то, будь ты маг, простак, или сквиб, тебе одна дорога – в ад, на потеху Драола и его дружков.
Я не знал, как этот меч подействует на того, кем я стал, а потому, я решил убраться восвояси и держаться от барона подальше, пока он гостит в Хогвартсе.
Но, к несчастью, Жермон Ариго решил здесь задержаться надолго. Причиной стало присутствие в Школе новой ученицы – Елены Равенкло. Характер у нее был еще тот: она вечно скандалила со своей уже престарелой матушкой из-за каких-то женских украшений.
Насколько я понял, Жермон Ариго решил выступить в качестве миротворца, а может просто «положил глаз» на молодую красотку, но в следующие несколько лет он постоянно крутился в Хогвартсе или его окрестностях.
В один из дней, после полудня меня угораздило нечаянно опрокинуть чернила на письмо барона, которое он в течение нескольких часов старательно сочинял для своей зазнобы. Жермон Ариго схватил свой меч и кинулся на меня. Я показал ему язык и, просочившись сквозь стену, исчез из поля его зрения. Ариго переписал письмо на чистый пергамент и отправился на свидание.
Я видел, как он уходил, и прокричал ему вслед какую-то непристойность. Я точно знал, что у барона сейчас нет времени гоняться за полтергейстом и чувствовал себя в безопасности. Он демонстративно показал мне меч и сказал, что разберется со мной, когда вернется, а я показал ему язык.
Барон не вернулся. Вернее, вернулся, но уже в облике привидения. И какого! Вся его одежда была заляпана кровью, а вместо глаз были пустые глазницы. И он сохранил свой чертов меч!!! Вот ведь некромант недоделанный! Ну, почему он не сдох, как все приличные злодеи? Зачем он вернулся? Неужели только для того, чтобы добраться до меня?
Мне теперь следует быть очень, очень осторожным, и не короткий промежуток времени, а вечность! Какое жуткое, оказывается, это слово!
Но даже это не заставило меня покинуть Хогвартс.
Шляпа мадам Бонабилль
Прошло еще несколько лет. Я старался не досаждать призраку Жермона Ариго, имя которого все постепенно забыли и стали называть его просто Кровавым Бароном. Мое внимание вновь переключилось на четверку основателей. За все годы прожитые под одной крышей в замке, они так и не научились ладить между собой.
Теперь они вели споры о том, кто достоин обучаться волшебству, а кто нет. Салазар в этом вопросе был категоричен: только чистокровные. Годрик и Ровена с ним не соглашались, а Пенелопе было все равно. Она говорила, что приютит всех. В конце концов они разругались и Салазар покинул Хогвартс.
Я не переживал по этому поводу. Скатертью ему дорога! Но незадолго до его ухода случилось нечто интересное.
Основатели понимали, что они становятся совсем старыми и вскоре не смогут обучать студентов. И вот тут в их головах возник вопрос. А как новые учителя будут распределять студентов по факультетам?
Нет, вы представляете? Как будто кроме них на свете нет умных волшебников! И тогда Годрик сорвал со своей головы свою колдовскую шляпу и швырнул ее на стол.
Я тогда подумал, что у них все-таки с мозгами не все в порядке. Ну, подумайте сами, вместо того, чтобы довериться новым профессорам, они предоставили бездушному куску фетра решать судьбу новых учеников.
Я никогда не прощу это Годрику! Да, лучше бы он отдал ее мне! Ах, уж эта его колдовская шляпа… Он украсил ее пером белой цапли, и смотрелась она просто великолепно. Должен признаться, что она была предметом моего вожделения. Честно говоря, я надеялся, что после смерти Годрика шляпа достанется мне. Но я просчитался.
Вскоре после ухода Салазара, остальные основатели также покинули Школу, и для меня настал звездный час.
Я решил прибрать к рукам драгоценную шляпу, которая теперь обладала не просто красивым внешним видом, но и впитала в себя колдовскую мощь четырех великих волшебников.
Однако, меня долгое время постигали неудачи. Шляпу выносили только в момент распределения новых учеников, а все остальное время она была заперта в кабинете директора. Я мог проникнуть в кабинет, но не в силах был преодолеть заклинание недосягаемости, наложенное на шкаф, в котором хранили шляпу. И словно мне назло дверцы шкафа были стеклянные и я мог любоваться головным убором, но никак не мог добраться до него. И это меня злило.
Злило настолько, что я усилил атаку на учеников и даже, иногда из-под тишка, на учителей. Я носился по всему замку с безумным хихиканьем, я срывал уроки, я досаждал всем, кому только мог, так, что Кровавый Барон даже пригрозил проучить меня как следует.
Но меня было уже не остановить.
В очередной год я просто сделался невидимым и в момент распределения подлетел и, сдернув шляпу с головы ничего не подозревающего первоклашки, не сбавляя хода пролетел сквозь стену и скрылся в одном из коридоров замка.
Что тут началось!
Поднялся страшный переполох. Ведь теперь они не могли провести традиционное распределение. Я надеялся, что они проведут церемонию без шляпы, и таким образом не будут в ней больше нуждаться, но я ошибся.
Директор Хогвартса, в то время это была Евпраксия Моул, велела всем первокурсникам остаться на ночь в Большом зале. Остальные ученики отправились по гостиным своих факультетов, а старосты Школы и пара преподавателей остались приглядывать за новичками. Учительский состав вместе с Ранкорусом Карпе, новым завхозом, отправились в учительскую, чтобы составить план дальнейших действий.
Всего этого я в тот момент не знал, так как прятался на астрономической башне, и поэтому ловушка, придуманная Ранкорусом Карпе, чуть не застала меня врасплох.
Точнее, застала.
Просидев полночи на верхней площадке башни, я решил спуститься вниз, решив, что они закончили с распределением и теперь все будет хорошо.
Хогвартс словно вымер: коридоры были абсолютно пусты и безмолвны. Даже портреты хранили молчание. Я медленно с оглядкой перемещался по главному коридору. На тот момент я считал это самым безопасным местом, так как он пересекался с другими коридорами и галереями, и я был уверен, что всегда успею улизнуть, если что.
Но не тут-то было! Хитрая задумка завхоза сводилась к тому, чтобы поймать меня, как крысу в крысоловку. Коридор невидимо и неощутимо сужался, пока совсем не зажал меня как в тисках. И тут в дополнение ко всему на меня опустился заколдованный стеклянный колпак.
Кажется, я испугался. Испугался настолько, что казалось сердце сейчас выскочит из груди. Да, я знаю, что у меня нет теперь сердца, но ведь я могу использовать эту фигуру речи?..
Завхоз вместе с учителями выскочили из-за потайного гобелена и с ликующими криками захлопали в ладоши, поздравляя друг друга с победой. Но они не учли одну вещь: со мной была шляпа Годрика Гриффиндора, преобразованная основателями в невероятно мощный артефакт.
Я сильно разозлился, и моя природная магия сквиба - недоучки проявила себя по полной, и дополнившись силой полтергейста и мощью четырех волшебников превратилась в сокрушительный заряд энергии.
Я как торпеда прорвался свозь наложенные на колпак заклятия, и осыпав коридор осколками вырвался из ловушки.
Я был готов к войне. Я надел шляпу Годрика и носился по Школе разрушая все на своем пути. Я громил стены, устраивал наводнения, я атаковал учеников, устраивал пожары, выбивал стекла.
Им даже пришлось эвакуировать учеников. Весь учительский состав, с завхозом в придачу, поднялся на битву со мной. Но им было меня не одолеть. Они постепенно сдавали позиции и отступали, и наконец, настал момент, когда я вытурил их всех их Хогвартса.
Я был невообразимо горд собой. Хогвартс теперь мой. Только мой. И я могу колдовать. Плохо только одно: я должен всегда оставаться в замке, ведь шляпа «привязана» к Школе. Сама по себе она будет лишь обычным обветшалым головным убором.
Прошло три дня. Я начал понемногу скучать, и уже подумывал о том, как тоскливо мне будет торчать здесь вечность в одиночестве.
И тут ко мне прилетела сова и бросила свиток пергамента. Это было письмо от моих противников.
Евпраксия Моул предлагала заключить перемирие, указав в пергаменте, что они клянутся никогда, как бы долго не длилась вечность, не пытаться изгнать меня из Хогвартса.
Мне было разрешено совершать легкое хулиганство в не классные часы, и даже забирать черствый хлеб из кухни, чтобы потом швыряться им куда попало.
Но мне не хотелось расставаться со шляпой, и я отказал.
Тогда директриса добавила еще предложение: купание в душевой для мальчиков на первом этаже и новый колдовской колпак пошитый известнейшим на то время французским модельером — Мадам Бонабилль.
Я сломался. У меня еще никогда не было своей собственной, абсолютно новой и модной колдовской шляпы.
Я согласился с условием, что они уволят этого вредного завхоза, устроившего на меня ловушку. Евпраксия Моул согласилась, завхоза уволили, и перемирие было заключено.
Через два дня я получил свою новую колдовскую шляпу. Она оказалась совсем не такой, как я ожидал. По неизвестным мне причинам, мадам Бонабилль пошила её похожей на шутовской колпак. Сначала я удивился, потом нахмурился, а потом, подобно Пенелопе махнул рукой и нахлобучил его на голову. Я вернулся к тому, с чего начал. У меня шутовской колпак, но по крайней мере он пошит волшебниками специально для меня и, в кои-то века, я был на пике моды.
