Глава 2Нарцисса видела его разным. Иногда она, вместе с Люциусом, встречала Яксли-судью, который твердо шёл по коридору министерства, не уступая дорогу встречным волшебникам. В Малфой-мэноре он представлялся ей умелым шутником, который вспоминал о манерах и потому говорил пошлости в меньшем количестве. И лишь оставаясь наедине, она знала его глубоко одиноким человеком, не так давно похоронившим жену. Но, прежде чем стать настолько близкими друг другу людьми, чтобы Яксли начал разговаривать с Нарциссой о своей семье, ей приходилось медленно завоёвывать его доверие. Правда, он и сам шёл ей навстречу, и причину этому Нарцисса узнала намного позже.
В памяти волшебницы бережно хранился Яксли, который впервые назвал её «дорогая Нарцисса» на виду у всех. В тот день он занял место в Визенгамоте и прибыл в Малфой-мэнор в отличном расположении духа, когда все уже собрались за столом.
Нарцисса сидела по правую руку от Люциуса, который, как и положено хозяину дома, восседал во главе стола. Слева от него расположился Снейп, тихо спорящий с Мальсибером о правдивости статьи в «Новом зельеваре».
Яксли привлек к себе всеобщее внимание, зайдя в столовую последним и усевшись не на своё привычное место, а рядом с Нарциссой, которая даже виду не подала, что её волнуют такие перемены. Но она видела, как приподнялась бровь Люциуса, как Снейп остановился на полуслове, а Мальсибер оглянулся на стул Яксли, проверяя, свободен ли он. Но стул был пуст. Нотт, который всегда соседствовал за столом с Яксли, тоже не на шутку удивился изменениям и даже хотел было переметнуться на другую сторону, но не решился.
«Ничего, ты тоже изменишь когда-нибудь свое мнение обо мне», - пообещала себе Нарцисса.
И лишь Эйвери, тот самый, кто донимал Нарциссу вопросами в школе, не обратил никакого внимания на это происшествие, ведь новый сосед в лице Яксли никоим образом не отвлекал от книги. Жуткая привычка читать за столом, раздражающая даже спокойного Нотта, не поддавалась искоренению. И Нарцисса именно тогда поняла, что ни подкупать, ни как-то ещё влиять на Эйвери не придется. Для него она была не женой Малфоя, а просто Цисси – старшекурсницей, которая всегда помогала ему с учёбой.
Яксли извинился перед друзьями за задержку и оповестил о своем новом назначении. После некоторого времени, посвященного поздравлениям и завываниям Мальсибера: «Забери меня к себе. Не могу больше сидеть без дела», Яксли обратился к Нарциссе, порядком заскучавшей от чужого разговора.
- Как ваш отец, миссис Малфой? – спросил он, чуть склонив голову набок.
- Он хочет, чтобы вы заглянули к нему, мистер Яксли.
- Конечно же, я навещу мистера Блэка, - поспешил заверить её волшебник. – И называйте меня Бертран, дорогая Нарцисса.
После ужина Люциус молчал. Нарцисса три раза прошла мимо него, читая книгу, которую посоветовал ей новоприобретённый друг, но он так и не заговорил с ней. Она даже попыталась вспомнить всё, о чём беседовали за столом, но никаких глобальных новостей, которые могли заставить мужа серьёзно задуматься, не всплывали в её голове.
Нарцисса, посчитавшая, что в такой напряжённой ситуации читать она не может, отложила литературу в сторону и присела в кресло рядом с Люциусом, который допивал второй стакан огневиски, заворожено глядя на огонь в камине.
- Когда Белла возвращается? – поинтересовалась Нарцисса, решив начать разговор с нейтрального вопроса.
- Она уже вернулась, - не поворачивая головы в её сторону, ответил Люциус.
- Но она не появлялась у родителей! – поражённо воскликнула Нарцисса, которая искренне переживала за отца, находящегося на грани смерти.
- Лорд её интересует больше.
- Поговори с ней, Люциус. Отцу сейчас нужна поддержка.
- То-то он Яксли видеть хочет, - выплюнул Люциус и поставил стакан на стол, звонко стукнув его дном о деревянную поверхность.
- Ты завидуешь ему? – высказала вслух догадку Нарцисса, прищурившись посмотрев на мужа.
- Нет! – слишком резко, слишком импульсивно воскликнул Люциус. – Я не завидую Бертрану.
И то, какой акцент он сделал на имени Яксли, всё расставило по своим местам.
Нарцисса знала своего мужа разным. И заботливым, когда она просыпалась от кошмаров, а Люциус, разбуженный удушливым криком, прижимал её к себе и гладил по волосам. И холодным, когда он, загруженный работой, уходил спать в гостевую спальню. И нежным, когда Люциус покрывал поцелуями её тело, а она просила не останавливаться. Но впервые она видела его ревнующим. Этот Люциус выдавал себя неестественно сжатой челюстью, сжатыми в кулаки руками и ледяным взглядом, обращённым в сторону от неё.
Нарцисса сползла с кресла на пол и на ползком преодолела небольшое расстояние до Люциуса. Устроившись у его ног, она положила голову к нему на колени и заговорила:
- Ты ревнуешь, - Нарцисса даже улыбнулась от того, насколько неприменима была эта фраза в их отношениях до сего момента.
- Ревную, - подтвердил Люциус и положил руку на голову Нарциссы. Под мирный треск пламени и приятные прикосновения пальцев, ей не хотелось ни о чем говорить, но слова, будто из глубины души, просились наружу.
- Ты любишь меня? – Нарцисса даже встала на колени, чтобы лучше видеть лицо Люциуса, которое, хоть и стало спокойнее, но не выражало никаких эмоций. Его рука переместилась на её затылок, продолжая легкие поглаживания. И, когда Нарцисса уже и не ожидала ответа, он все же прозвучал:
- Нет, - хлесткое слово наотмашь ударило по сердцу, словно пощечина по лицу, а Люциус нагнулся вперёд, настойчиво притягивая Нарциссу к себе.
- Нет, - повторил он тише и поцеловал её.
***
Нарцисса с детства верила в любовь, как маленькая девочка, наслушавшаяся сказок перед сном. Тех самых, где светлый колдун вступал в схватку с темным, чтобы спасти из заточения свою возлюбленную.
— И за меня тоже будут сражаться? — ёрзая от нетерпения, перебивала Нарцисса маму.
— Конечно, — гордо вскинув голову, отвечала мать. — Ты же у нас настоящая красавица, и любой волшебник падёт на колени, моля о твоей благосклонности к нему.
Умная Андромеда, преданная Беллатриса и красавица Нарцисса — отец гордился ими, пока первая не связалась с магглорождённым, вторая не возвела Темного Лорда на личный пьедестал почета, а третья не отказала самым завидным женихам Англии в поисках той самой заветной любви.
— Глупо, не правда ли? — Нарцисса восседала во главе стола - того самого, за которым все они частенько собирались. Она рассказывала историю о своём детстве и юности, не таясь, не пытаясь спрятать те нелепые ожидания, которые, казалось, должны были сбыться в её взрослой жизни. От кого скрывать, если здесь только Бертран? Уж кто, как не он, отнесётся с должным уважением к её мечтам и надеждам, уже много лет покоившимся на дне серых глаз, которые она видит каждый день на любимом лице.
— Это не глупо, дорогая Нарцисса, — качал головой Яксли, подливая вино ей в бокал. — Глупо надеяться, что Малфой воспылает к вам чувствами. Ведь всем известно, кого он любил.
— Да знаю я эту сказочку про Бэллу, — Нарцисса даже нахмурилась, припоминая многих сплетников, считавших, что между её мужем и сестрой было нечто большее, нежели просто дружба.
— Сказочки всегда на чём-то строятся.
Нарцисса ничего не ответила. Ей совсем не хотелось говорить о том, что в ящике стола она нашла колдографию Люциуса, стоящего в обнимку с Бэллой на ступенях Хогвартса. И глядя на столь давнюю и уже непривычную картину, она невольно задумывалась: а счастлив ли сейчас лорд Малфой? В те далекие школьные годы, когда никто не требовал от тебя решения всех задач кроме тех, что задавались по астрономии, Люциус наслаждался своей прекрасной жизнью и улыбался. И улыбка его была открытой, без той холодной вежливости, не отступающей сейчас ни на шаг от мужа Нарциссы.
Яксли откинулся на резную неудобную спинку и внимательно, оценивающе посмотрел на Нарциссу. Она даже почувствовала неуютно себя под этим изучающим взглядом, чего не было прежде при встречах с Бертраном.
— Сколько вам лет? — неожиданно спросил он.
— Неуместный вопрос, — Нарцисса смутилась. Она усмирила в себе острое желание подойти к зеркалу, чтобы уточнить, все ли идеально в её внешности.
— Когда-то неуместный вопрос задали и вы мне, — напомнил Яксли первый их разговор наедине.
— Я все ещё достаточно молода, чтобы помнить, на какой странице учебника найти рецепт глотка живой смерти.
Яксли усмехнулся, принимая ответ как завуалированную угрозу, и больше расспросов вести на эту тему не стал. Лишь намекнул вскользь, что не место молодой леди рядом с Малфоем.
— Мы все когда-нибудь погибнем, — серьезно, без усмешек и улыбок высказался Яксли. — И вы пойдете на дно вместе с нами.
— Безусловно, — не стала отрицать Нарцисса, забавляясь, что сейчас они рассуждают о скорой кончине, а утром вновь будут бодро скандировать славящие непобедимость Лорда речи. — Но должен же кто-то сделать это самое дно более уютным.
На часах пробило полночь. Домовые эльфы убрали со стола пустую бутылку и бокалы. Люциус ещё не вернулся с задания, а разговор плавно перешёл на тему финансов.
— Начал проводить ревизию сейфа, — признался Яксли и вытащил из кармана мантии позолоченный амулет на длинной цепочке. — Хотел узнать, что проще будет переправить в заграничный банк, и наткнулся на эту занятную вещицу.
— От него за версту несёт темной магией, — Нарцисса, не пытаясь усмирить своё любопытство, наклонилась чуть вперед, стараясь поближе рассмотреть ничем не примечательный артефакт, который почему-то так и манил к себе. Волшебница и сама не понимала, откуда взялось трепещущее чувство, так и кричавшее о необходимости быть рядом с вещицей. Лишь почувствовав через тонкую ткань платья прохладу деревянной столешницы, Нарцисса вздрогнула и выпрямилась, испугавшись нахлынувшего желания прикоснуться, а то и вовсе завладеть неведомым артефактом. Она ошарашено посмотрела на Яксли, желая узнать, что произошло. Почему её сердце сбилось с ритма, а дышать стало настолько тяжело, что воздух пришлось глотать ртом, приоткрыв губы, совершенно не стесняясь присутствия Бертрана.
— Занятные ощущения, не так ли? — Яксли провел рукой по амулету, уже мирно лежащему на столе, будто гладя. Нарцисса медленно успокаивалась. Её дыхание приходило в норму, а ощущение необходимости быть ближе к проклятой вещице уходило на задний план, оставляя после себя лишь липкий страх.
— А ведь он даже не был активирован, — волшебник поднял артефакт за цепочку и переложил в свободную руку. — Не хватало лишь маленькой частицы.
Яксли порывисто дернулся вперед и резким движением вырвал несколько светлых волосков из густой шевелюры Нарциссы. Но она даже не шелохнулась, понимая, что-то неведомое чувство уже на подходе. Стоило Яксли вернуть артефакт в свои руки, как она вновь ощутила приятную дрожь во всем теле, желающем потянутся вперед, чтобы приблизиться к нужному именно в эту секунду объекту. И Нарцисса уже не могла определить, к кому именно тянулась её рука: к артефакту или к самому волшебнику.
Бертран наблюдал за Нарциссой, приоткрыв губы в ожидании, дотронулся до её руки, слегка проведя по тонким пальцам своими — более мясистыми и грубыми. Мимолетное касание — и артефакт с глухим стуком падает на деревянную столешницу, заставив Нарциссу одернуть руку, будто она только что прикоснулась к раскаленному железу.
— Если правильно настроить его, то любой волшебник поверит в твои слова, — Яксли с нескрываемым сожалением опустил руку, к которой совсем недавно прикасались нежные пальцы Нарциссы.
— Но он же не настроен на меня, — с трудом выдавливая слова, прошептала Нарцисса. Она смотрела уже ни на артефакт, ни на самого Бертрана, а лишь на несколько волосинок, зажатых в мужском кулаке.
Бертран неожиданно отвернулся, вытянул руку с волосами Нарциссы перед собой и дунул на неё. Таких простых манипуляций хватило для того, чтобы белесые волоски разлетелись по столовой. Испуганная собственным поведением Нарцисса даже не пыталась проследить за их полётом.
— Артефакту нужна всего лишь частица, связанная с волшебником, доверие которого ты хочешь вызвать, — продолжил Яксли, так и не поворачиваясь к ней. — Но иногда ему хватает и чувств хозяина.
— Почему... — Нарцисса не успела задать вопрос. Воблшебник резко развернулся к ней и перебил:
— Потому что я не хочу тебя делать своей. По крайней мере, не так.
В жизни Нарциссы было много мужчин, но лишь двое ей дали право на свободу выбора. И иногда она задумывалась, а чтобы случилось, если первым бы она встретила Бертрана Яксли? Ответ напрашивался сам собой: тогда бы она не поняла, каково быть женой Малфоя.
