Глава 1«Здравствуйте, дорогой сэр!»
Она всегда начинала письмо подобным образом, и Аргус каждый раз блаженно щурился, смакуя про себя это обращение, и лишь потом углублялся в текст.
«Сегодня я чувствую себя неважно, разболелась спина. Но меня крайне порадовало ваше послание. Окончательная победа светлых сил над темным и страшным волшебником — это самое важное событие для всех наших».
Этих «наших» она упоминала вскользь в каждом письме, но Филч до сих пор не знал, кто эти «наши», сколько людей скрывается за этим словом и люди ли это.
«Вы не поверите, дорогой друг, но я понимаю ваши сомнения. Возможно, сложись всё иначе, Том Марволо Реддл мог стать великим совсем в другом смысле. Ведь редко кому удаётся повести за собой людей, быть, а не казаться самым сильным и умным. Но сложилось так, как сложилось».
Она всегда хорошо относилась к самым безумным его идеям. И Аргусу становилось легче и проще жить.
«Что же касается полтергейста, я уверена, что в разрушенном замке он долго не протянет. Вы сами пишете, что половина привидений исчезла бесследно. Возможно, Пивза постигла та же участь».
Как бы он был счастлив, если бы она была права. Но не с его везением. И то, что после битвы он ни разу ещё не видел подлое мордредово создание — ничего не значит. Притаился где-то, гадёныш.
«Напоследок я прошу Вас, дорогой сэр, не огорчаться, что на некоторое время нам придётся прервать переписку. Не отвечайте на это послание. Мне предстоит сложная терапия, и я точно не знаю, сколько это продлится. Как только всё будет позади, я напишу вам. Всегда ваша, Анабель Норрис».
Как же деликатно сообщала она о том, что умирает!
Аргус смахнул слезу и погладил тёплый бок миссис Норрис. Несмотря на подпись в письмах, он ни за что не назвал бы её так фамильярно — Анабель. Худые бока любимицы очень тяжело ходили, пальцами он мог прощупать какие-то опухоли на обтянутых кожей рёбрах. Мадам Помфри, поджимая губы сказала, что это не лечится. И посоветовала смириться. «Некоторые просто умирают от старости, — неодобрительно покачала она головой. — У меня много пациентов-людей. Прошу простить…»
Он не настаивал. Кому они нужны, в самом деле? Он просто ушёл в свою каморку — иногда казалось, что это единственное место в разрушенным замке, которое осталось нетронутым. Замок… Знакомый до каждого поворота, каждого камня в стене, каждой двери и каждого закутка Хогвартс перестал быть собой. На строительство съехалось множество магов со всех концов страны. И Аргусу было больно видеть, как неправильно возводят стены, как используют не те камни и как варварски относятся к уцелевшим подземельям, разрушая и перестраивая.
Но разве кто-то слушал старого сквиба? Конечно, они-то лучше знают, проучившись здесь каких-то жалких семь лет, и порой носа не показывающих из своих гостиных. И никакого уважения к слизеринской гостиной, хотя здесь были и воспитанники дома Салазара, пусть и в страшном меньшинстве. Где там сырость и плесень, что такое вообще придумали?! Сколько он себя помнит, слизеринцы ни разу не жаловались на свои покои. Так какого Мордреда их нужно перестраивать, когда Астрономическая башня по-прежнему полуразрушена, а Гриффиндорская стёрта с лица земли?
МакГонагалл лишь морщилась на его советы, а ведь он старался быть предельно корректным и обоснованным, приносил планы здания, в которых готов был с точностью до сантиметра указать, где требуется ремонт в первую очередь, а где вовсе не нужен. Свитки с картами хранились в его каморке все годы его работы. И Аргус сильно сомневался, что кто-то мог знать замок лучше него самого.
Бок кошки под его рукой дёрнулся, надулся и сразу опал. Он ждал этого уже давно, хандрить миссис Норрис начала ещё за два месяца до битвы. Но вот такая нелепая и тихая смерть любимицы все равно потрясла. Дёргаться, куда-то бежать, кого-то просить он не стал. Опустившись на колени, тяжело дышал, уткнувшись в мягкий мех каменеющего тельца. Надо смириться. Да, надо смириться!
Он долго думал, где захоронить любимицу, и пришёл к выводу, что лучше бы замуровать её в одну из стен, которые как раз возводят. Тогда он в любой день и в любую непогоду мог бы приходить в какой-нибудь тайный отнорок и разговаривать с ней.
Раскрыв план замка, он даже нашёл такое место, и не одно. Целых три на выбор. Оставалось заручиться согласием директора. И Филч сильно подозревал, что убедить её будет нелегко.
Завернув любимицу в чистую, давно присмотренную для этого дела салфетку, достаточно большую, чтобы исхудавшая страдалица полностью была закутана, Аргус оставил её на кровати и пошёл к кабинету директора.
На него оглядывались. Эти гримасы, такие одинаковые и брезгливо-неприязненные, что у старых, что у молодых… Он настолько привык к ним, что сейчас мало обращал внимания на эти взгляды. Стройка шла полным ходом. И сердце обливалось кровью, когда он явственно видел, что стену ставят не там, что камни для несущей стены выбрали совсем не такие, что подвесного моста не было раньше между башнями и быть не могло, а ведь вешают на ржавых длинных цепях. Отобрали даже те, что были в старой пыточной камере. Вандалы, одно слово.
Директора он застал в кабинете, но пришлось долго ждать. Сначала она разговаривала с этим мальчишкой, которого чествовали как героя — тоже приехал на стройку вместе со своей грязнокровной подружкой. После МакГонагалл отдавала указания двум здоровым магам, вчерашним выпускникам. «На ваше усмотрение», — услышал Филч. А ведь именно эти молодцы затеяли тот нелепый мост. И обсмеяли его при попытке внести историческую ясность.
Они ушли, и директор недовольно поглядела в его сторону, перебирая бумаги. Он своё место всегда знал и даже не шевельнулся, пока Минерва не кивнула головой, предлагая подойти ближе.
— Я хотел… — он слишком плохо продумал начало своей речи и сейчас замер с открытым ртом, пытаясь сообразить, в какой форме просить о таком важном деле. Хоронить любимицу нужно было сегодня.
— Мистер Филч, — устало заговорила бывшая декан Гриффиндора. С ним она никогда не притворялась. — Люди жалуются на вас. Вы понимаете, что все, кто трудится над восстановлением Хогвартса, приехали сюда добровольно и работают абсолютно безвозмездно.
Он склонил голову, упрёки директора успели порядком надоесть. Всякий голодранец был рад примазаться к славе восстановителей, а Минерва только радовалась, встречая всякую шваль. И что толку сообщать, что некоторые рыщут ночью возле разных сохранившихся кабинетов в поисках наживы. А в подземелья, бывает, и днём забредают, набравшись наглости. Не работай остатки защиты, они бы и на нижние уровни прорвались. И поделом бы, не жалко. Только всё же неправильно это, но разве директору есть дело да жалоб старого сквиба? Слышит только своих голодранцев, а не верного завхоза, ни разу не предавшего доверия.
— …я подписала его с сегодняшнего дня. Вы ни разу не брали отпуск за тридцать три года, так что до сентября отдохните, вам все равно сейчас в Хогвартсе делать нечего.
— Отпуск? — ошеломлённо переспросил он, в ужасе понимая, что половину её речи просто прослушал. — До сентября?
— Совершенно верно. Отпуск, — Минерва поджала губы, глядя на него с нетерпеливым неудовольствием. — Возьмите, Аргус.
Он машинально принял протянутую бумагу. В голове всё смешалось.
МакГонагалл стремительно встала, собираясь уходить.
— Постойте, — опомнился Филч, — миссис Норрис! Ей нужно…
— Попросите эльфов, Аргус, мне в самом деле некогда, — перебила она. — И да, я забронировала вам номер в «Дырявом Котле» с сегодняшнего вечера. «Хогвартс-Экспресс» отправляется из Хогсмида через три часа. Советую поспешить.
Он отрешённо смотрел, как горгулья прыгает на своё место, а МакГонагалл быстрыми шагами идёт в разрушенную часть замка. Догнать? Объяснить толком? Филч ещё раз взглянул на бумагу, зажатую в руках. Там и правда было указано, что его отправляют в отпуск. Невыносимо заболела нога.
— Попросите эльфов, — пробормотал он вслух, горько усмехнувшись.
Она просто не поняла. Эльфы действительно кормили его любимицу. Но и только. Заниматься похоронами они точно не станут.
И всё же он спустился к эльфам, прохромал в удивительно хорошо сохранившуюся кухню, потребовал главного.
Нежить — а как ещё назвать порождение магии, больше сходное с мелким бесом — явилась незамедлительно. Их понять трудно, порой — невозможно. Выслушают, фыркнут, а сделают, нет ли — гадай. Единственно, за что Аргус их уважал, что миссис Норрис стервецы кормили на совесть. Никогда не жалели лакомого кусочка. А вот его не жаловали, исчезали, едва завидев, избегали всеми путями. Вот и сейчас, хоть деваться им некуда, сгрудились в дальнем углу, таращатся недобро. Ну а за что его любить?
Филч на помощь ушастых не рассчитывал. Он уже мысленно прикинул, что можно создать и простую могилу на поляне в Запретном лесу. Мерлин с ним, не растает — гулять к лесу хоть каждый день.
— Что хочет завхоз? — вопросил главный домовик, скрестив на груди руки-прутики. Надоело ему играть в молчанку.
— Странного, — буркнул Аргус. — Директор велела обратиться к вам. Миссис Норрис необходимо замуровать в стену. Я покажу где.
Он замолчал, вздохнув облегчённо — вот и сказал. Быстрее уж отказали бы.
Взгляд домовика изменился:
— Миссис Норрис умерла?
Он кивнул. Разве это не очевидно?
— Показывайте где. Данке сам сделает.
Вот и всё. Домовик аппарировал его в каморку, потом к облюбованной стене, безошибочно узнав её на карте. Иногда ему казалось, что эльфы куда разумнее волшебников. Один щелчок пальцами — и свёрток исчез из его рук. А на стене, на уровне глаз появилось очень тонкое, почти незаметное изображение кошки, гордо выгнувшей спинку.
Аргус прислонился к рисунку лбом, нащупал пальцами рисунок, вздохнул, сглатывая слёзы.
Рядом прозвучал хлопок — понятливый эльф оставил его одного.
На сборы осталось совсем мало времени. Он бестолково увязывал в узелок какие-то вещи, с трудом представляя, что может понадобиться в отпуске. Понимал он только одно — он стал не нужен здесь, его просто выставили, чтоб не мешался под ногами. А ведь много лет он не покидал эти стены. Бывало, выбирался ненадолго в Хогсмид. Но это было другое.
Как он найдёт «Дырявый котёл» Филч старался не думать. Что Хогвартс-Экспресс прибывает на вокзал Кингс-Кросс, он слышал неоднократно.
Наконец всё было упаковано — пачка писем, галеон и несколько сиклей, смена нижнего белья и томик стихов. Это было даже больше того, с чем пришёл он сюда много лет назад.
Спохватившись, что надо с кем-то попрощаться, Аргус застыл на ступенях. Осознание, что прощаться не с кем — пришло не сразу. Но он только тряхнул остатками волос, вытер лысину, покрывшуюся холодным потом, и зашагал к воротам.
Нога мешала идти быстро. Разболелась не ко времени. И Филч очень боялся, что на поезд он опоздает. До станции в Хогсмиде путь знакомый, но не близкий.
Но он успел. Поезд, окутанный белыми клубами пара, словно ждал своего взмыленного пассажира. Едва завхоз Хогвартса, хватаясь за сердце, глухо бьющееся о грудную клетку, забрался в вагон, паровоз издал пронзительный гудок, сотрясся всем своим железным телом и двинулся вперёд, в полную неизвестность.
Филч занял первое же купе, оказавшееся открытым. Усевшись у окна, он долго пытался отдышаться, вглядываясь в проносящиеся мимо поля и редкие деревья. Сердце успокоилось, но билось тревожно. Рука невольно пошарила рядом, миссис Норрис всегда успокаивала, но наткнулась лишь на пустоту. Аргус вспомнил, слабо застонал, закрыв ладонями лицо. Теперь можно, теперь даже нужно, но воспалённые глаза оставались сухими. Почему-то нигде не учат, как переживать смерть самого близкого существа.
Больше не будет магических писем. Раньше Аргус думал, что это магия Дамблдора. Тот посоветовал написать миссис Норрис письмо, когда василиск окаменил бедняжку. Куда относила письма сова, оставалось загадкой. И Филч был потрясён, получив ответ, принесённый недовольным эльфом. Красивым почерком миссис Анабель Норрис благодарила его за послание и выражала радость и согласие на переписку. После оживления соком мандрагор Аргус некоторое время не писал, но любимица смотрела с таким укором, что игру он продолжил. Миссис Норрис стала сама приносить ему свои послания. Директор посоветовал не думать, как кошка может писать письма. «Магия, Аргус, — пояснил он. — Примите как должное». И спрашивать он перестал.
Но со смертью директора письма продолжали приходить. Как и раньше чётко — раз в месяц. Иногда — короткие и лаконичные, иногда длинные и философские. Ему даже пришло в голову, что в ту ночь, когда миссис Норрис пропадала перед получением письма, она как-то сообщала свои мысли Минерве МакГонагалл, ведь та тоже кошка в анимагической форме. И именно декан Гриффиндора отправляла ему послания. Но однажды, набравшись храбрости и прямо спросив Минерву об этом, он получил в ответ лишь холодное и категоричное: «Не говорите глупостей, Аргус! Какие письма? Вы в своём уме?» И тогда Аргус подумал, что это магия Хогвартса, а может — магия самой кошки. Иногда ему снилось, что миссис Норрис вовсе не кошка, а заколдованная леди. Но он отгонял эти сны. Будь это близко к правде, разве стала бы миссис Норрис любить его, старого одинокого сквиба? Нет, разумеется. Любить его не за что — это он хорошо понимал, да и сам Аргус ни к кому привязанности не испытывал, сколько себя помнил. Но любимице этого было не понять, и она доверчиво засыпала у него под боком после ночного дежурства.
Проводник, зашедший в купе, заставил его вздрогнуть — слишком погрузился Филч в безрадостные мысли.
— Прибываем через три часа, — сообщил усатый проводник. — Вам что-нибудь нужно, сэр?
Аргус заверил, что ничего не нужно, только стакан воды. Да ещё, жутко стесняясь, решился спросить про туалет. Проводник весело хмыкнул, провёл его в конец вагона и вручил стакан. Он был настолько любезен, что показал, как пользоваться удобствами и где набрать воды.
Растерянный Аргус попытался благодарить, но тот махнул рукой и быстро ушёл.
На вокзале Кингс-Кросс было малолюдно и зябко. Накрапывал мелкий дождик. Проводник появился вновь и предложил довести до общественного камина в конце станции.
— Дырявый котёл? — понимающе кивнул он. — Пойдёмте, сэр, пока не начался ливень.
Путешествовать каминной сетью Аргус не умел. Но знал, что сквибам это доступно. Он позорно вывалился из камина в баре, больно стукнувшись коленями о деревянный пол. Больную ногу прострелило чудовищной болью, и, сжав зубы, старик с трудом поднялся, проигнорировав помощь кабатчика, бросившегося к нему. У него было слишком мало денег, чтобы давать чаевые.
Кабатчик тут же скривился, подождал, пока Филч поднимется, и проводил в номер на втором этаже. Для Аргуса, привыкшего к тесноте своей каморки, комната была слишком большая и неуютная. В голову полезли мысли о тех, кто проживал здесь прежде. И это заставляло испытывать едва ли не брезгливость.
Широкая кровать под пыльным балдахином. Стол с потрескавшейся столешницей перед грязным окошком. Два стула, один со сломанной спинкой — вот и вся обстановка. Узкая дверь вела в маленькую, не очень чистую уборную.
Кабатчик осведомился, присылать ли ему обед в комнату, и Аргус кивнул. В животе явственно заурчало.
Три дня он прожил здесь безвылазно, перечитывая письма миссис Норрис и на ночь читая стихи. Он так и не мог уснуть ночью, словно продолжая жить в замке далёкой теперь Шотландии. Забывался лишь под утро, когда догорала оставленная кабатчиком свеча. Аргус много думал эти дни, пытался понять, что его держит на Земле теперь, когда нет больше ни миссис Норрис, свалившейся ему на голову жалким облезлым котёнком много лет назад, ни Дамблдора, однажды позвавшего старого сквиба на работу в Хогвартс. И приходил к неутешительному выводу, что не держит ничто. Мысль, что Минерва может и не взять его обратно после отпуска, всё чаще преследовала, мешая нормально дышать.
От непривычного безделья, запертый в четырёх стенах, Аргус приводил в порядок своё жилище. Намыл окно носовым платком. Теперь сквозь стёкла можно было рассмотреть часть Косой Аллеи, примыкающей к бару, а открыв окно — услышать её шум. Оттуда доносились громкие разговоры, крики, смех, стук молотков и звуки пилы. Люди приходили в себя после войны, заново отстраивали разрушенные лавки и прочие здания.
Решившись, Филч спустился туда однажды, походил по Аллее, предлагая свою помощь. Сидеть и страдать от безделья оказалось слишком тяжело. Однако старый сквиб с больной ногой никому не был нужен. Кто-то смеялся, кто-то холодно отказывал.
Вернувшись к себе в комнату, он долго сидел на кровати без движения, уставившись в одну точку.
Пришёл в себя только вечером, когда ему принесли ужин. Но аппетита не было, и он еле смог проглотить несколько кусочков плохо прожаренного мяса.
Потом лёг на кровать и просто лежал, не думая, глядя в покрытый трещинами потолок. Утром он забылся тревожным сном без сновидений. Просыпался с трудом, не видя в этом никакого смысла. Но лежать в постели тоже было невыносимо. Вскочив, он заметался по своей большой комнате, чувствуя себя зверем, запертым в клетке. Потом взгляд упал на пыль и грязь, скопившуюся везде — он не пускал уборщицу, заявив, что с уборкой комнаты справится сам. И ему даже оставили швабру и тряпку. Швабру он проигнорировал, а тряпку хорошенько смочил и принялся за уборку. Это заняло несколько часов, подарив блаженную усталость.
Под кроватью, тщательно избавляясь от клубов пыли, он вдруг увидел нацарапанные на стене письмена.
Пришлось двигать мебель, чтобы прочесть. Надпись была старой с въевшейся грязью. Царапали её, судя по всему, перочинным ножом.
Оттерев грязь, Филч с огорчением понял, что слова написаны не на английском. Скорее всего, то была латынь. Он кропотливо перерисовал каждую букву на лист пергамента, использовав обратную сторону одного из писем миссис Норрис.
Закончив уборку, он совсем забыл про странные письмена, но на следующий день, обнаружив письмо на столе, сразу вспомнил.
В лавке старьёвщика сгорбленный старик посмотрел на него странно, потребовал четыре сикля за перевод. Аргус заплатил, но сразу читать не стал, вернулся для этого в номер.
Прямо под латинскими буквами было накарябано плохо очиненным пером:
«Я был милосерден. Я подарил лёгкую смерть отступникам. Больше родни у меня нет».
Аргус весь день думал об этом послании и о подписи автора — трёх буквах, которые так и не нанёс на бумагу — Т. М. Р. Теперь он даже не сомневался, что поступил правильно. Не то, что раньше, сейчас каждый ребёнок знал, кто такой Том Марволо Реддл. И что-то подсказывало, что именно он нацарапал на стене эти слова. Аргус помнил, что говорили, будто Волдеморт убил своего родного отца и деда, и не знал, может ли осуждать за это великого мага столетия. Он читал много его трудов, конфискованных, да и просто одолженных у слизеринцев. И вдохновлялся гениальными мыслями и идеями. Не будь он сквибом… Но это клеймо довлело над ним всю жизнь.
Только под утро он принял твёрдое решение. Спал ровно два часа, как бывало и раньше. Потом вышел на улицу и у того же старьёвщика купил ещё приличный костюм и прочную верёвку. Яды Филч не любил. Пусть они остаются для волшебников, а он всего лишь сквиб, почти магл. Даром, что видит магию.
Крюк над окном подошёл идеально. Забравшись на шаткий стол, Аргус прочно привязал верёвку к крюку. Петлю делал тщательно, он знал много разных, недаром читал о пыточных орудиях прошлых веков. Какие только узлы ни придумали затейники-маглы.
Одевшись в костюм, который был слегка великоват, Аргус залез на стул, у которого заранее подпилил старым ножиком две ножки. Пусть никто не прочтёт его послание под кроватью, написанное прямо под словами Тёмного Лорда, но это согревало. Правда, буквы он царапал по-английски, стыдясь своего невежества.
Но в одном Аргус торжествовал, он нашёл оправдание тому мальчишке, что жил когда-то в этой комнате. И где нашёл, у того же старьёвщика, заглянув в главную книгу маглов, гонителей ведьм ещё до Статута. Там была закладка, словно кто-то тоже это искал. И словно для Аргуса этот кто-то подчеркнул нужные слова. Теперь под латинскими словами было столь же коряво выведено:
«Если твои родные призывают тебя поклоняться иным богам … то убей их… побей их камнями до смерти». Аргус даже источник привёл вместо своей подписи:
«Второзаконие 13:6-21».
Даже Бог маглов одобрял поступок великого мага.
Расшатать порченный стул было не сложно. Письмо с прошением об увольнении на имя МакГонагалл лежало на столе. Письма миссис Норрис, как и прочие вещи Аргуса, без жалости были сожжены в камине. Только томик стихов он пожалел, положив на подоконник. Теперь Аргус мог умереть спокойно.
Стул поддался, заваливаясь на бок, петля дёрнулась, вжимаясь в горло, но в следующий момент ворвавшийся кабатчик обездвижил Филча своей палочкой, снял петлю, а потом долго орал, как ему надоело находить покойников в номерах за последний месяц после окончания войны. Потрясая кулаками, он требовал, чтобы Аргус оплатил сначала все дни проживания, а потом он сам его прикончит милосердной Авадой всего за пять галеонов.
На лепет освобождённого Аргуса, что денег не осталось, трактирщик вытаращил глаза, покраснел, схватил его за руку и поволок на выход. Куда он его ведёт, Филч не успевал подумать. Слишком быстро тащил его разозлённый кабатчик. И только перед дверьми знаменитого банка Гринготтс он попробовал сопротивляться. Быть проданным на опыты этим жутким гоблинам? На это он точно не был согласен.
Но силы у кабатчика было побольше, чем у старого сквиба, так что тому удалось подтащить Филча к стойке, за которой сидел хмурый гоблин.
— Это Аргус Филч, — ткнул его в спину кабатчик, обращаясь к гоблину. — Задолжал три галеона и уверяет, что денег нет. Проверьте, ради Мордреда и Морганы. Сил моих больше нет!
— Ключ есть? — вопросил гоблин Аргуса, сверля его презрительным холодным взглядом.
Филч мотнул головой, вернув коротышке презрительный взгляд:
— Нет!
— Утеряли? За восстановление ключа придётся доплатить галеон. Согласны?
— Да, он согласен! — рявкнул кабатчик.
Ему укололи палец, потом выдали ключ и все трое уселись в тележку, пройдя в конец зала. Аргус с трудом понимал, что происходит.
А потом начался настоящий ад. Если бы недавняя попытка самоубийства не лишила его голоса, заставив сипеть и каркать вместо нормальной речи, Филч лишился бы его сейчас. Редкие волосы на его голове встали дыбом. Но не только от ужаса. Где-то глубоко внутри Аргус был полон дикого забытого восторга от невообразимо жуткой поездки в крохотной тележке по темным тоннелям, где рельсы висели прямо над бездной, где не видно было дна, где пришлось дважды проехать сквозь подземный водопад.
На трясущихся ногах он вышел на каменную твердь перед дверцей какого-то сейфа. У него отобрали недавно выданный ключ, открыли круглую дверь и затолкнули внутрь, велев принести необходимые четыре галеона.
Стройные столбики золотых монет поднимались на полу в центре пустой пещеры. Их было много, очень много — этих блестящих столбиков. Аргус осел на пол без сил, глядя на это богатство.
— Эй там, вам плохо? — кабатчик заглядывал в дверь, переводя взгляд с побледневшего сквиба на столбики золотых монет. В голосе теперь слышалось уважение, или Аргусу просто показалось.
— Это моё? — слабым голосом спросил Филч.
Кабатчик о чём-то тихо переговорил с гоблином и сунулся в дверь снова:
— Директор Дамблдор, как ваш поручитель, перечислял в ваш сейф вашу зарплату каждый месяц, мистер Филч, — ворчливо заговорил он. — Также по настоянию вашего бывшего поручителя, гоблины вкладывали ваши деньги в оборот. А после смерти директора всё до кната вернули обратно в сейф. Так что да — это ваше.
Аргус бессмысленно таращился на золото.
— Сколько? — спросил он хрипло.
Опять тихие переговоры.
— Двадцать семь тысяч галеонов, пятнадцать сиклей и семь кнатов, — сообщил уже гоблин, тоже сунувшись в дверь. — Поторопитесь, мистер.
— Галеоны не забудь, — тут же добавил кабатчик.
Аргус вскочил, забыв о больной ноге, и некоторое время стоял, пережидая скрутившую его боль. Прохромав к своему нежданному богатству, он, не считая, набил галеонами карманы и поспешил покинуть пещеру сейфа. Хотел сразу отдать галеон гоблину — за ключ, но тот холодно пояснил, что сразу списали со счёта. Кабатчик махнул рукой и ухватился за поручни: «Потом». Обратная поездка Аргусу не запомнилась. Попав снова в большой холл банка, он как во сне отсчитал кабатчику три галеона, заявив, что в свой номер не вернётся. Кабатчик что-то буркнул, спрятал деньги в карман и утопал, оставив Аргуса посреди зала, заполненного гоблинами и волшебниками. Его толкали, задевали локтями, даже обругали пару раз, а он всё стоял, непонятно отчего впав в ступор.
— Извините, сэр, — очередной человек, задевший его локтем, остановился рядом, заглядывая в лицо. — Вам плохо, сэр? Могу я помочь?
Филч растерянно поглядел на высокого худого старика с абсолютно белыми волосами, странными серыми глазами и палкой, на которую тот тяжело опирался.
— Олливандер! — удивился Аргус, уставившись на волшебника. Он вспомнил свой детский восторг, когда во время Турнира Трех Волшебников Гаррик Олливандер проверял палочки чемпионов. Даже сквибу тогда досталось немного вкусного вина, сотворённого одной из палочек.
— Гаррик Олливандер, — подтвердил старик, улыбнувшись. — А вы, если не ошибаюсь, Аргус Филч?
— Вы меня знаете? — удивился сквиб.
— Трудно забыть такую колоритную внешность, — по-доброму усмехнулся продавец волшебных палочек. — Послушайте, если вы ещё не обедали, то я бы пригласил вас в новый ресторанчик за углом. Говорят, там подают самый вкусный ростбиф.
Аргус открыл рот, чтобы отказаться, но передумав, сглотнул и поспешно кивнул.
— Тогда подождите немного, — обрадованно сказал Олливандер, пожав его локоть. — Мне нужно попасть в кабалу этих зелёных человечков. Они уверяют, что это займёт очень мало времени, а потом я весь ваш.
— В кабалу? — поразился Аргус.
— А, впрочем, — хитро глянул новый знакомый, — пойдёмте прямо сейчас. Задолжать гоблинам я всегда успею.
В маленьком ресторане кормили действительно вкусно. Аргус почувствовал зверский аппетит, умяв две порции великолепного ростбифа с молодой картошкой и салатом из зелени. Вино выбирал Олливандер. Вкус показался Аргусу великолепным.
За десертом он осторожно спросил, про какие долги говорит мастер волшебных палочек.
— Видите ли, Аргус, — ответил тот, довольно щурясь после глотка красного вина, — война не прошла бесследно для моего магазина. Он разгромлен и требует ремонта. К сожалению, меня пленили внезапно. Кто-то взломал защиту уже позже. Сейф оказался пуст. Я не доверял гоблинам и свои средства хранил в магазине.
Филч слушал, открыв рот. Так откровенно волшебники никогда не делились с ним своими проблемами.
— Сколько вы хотели взять денег у гоблинов, — спросил он, решившись сразу.
— Много, Аргус. Нужно и арендную плату уплатить, и налог в министерство на продажу. И нанять бригаду для восстановления магазина.
— И всё же, — Филч замялся. — У меня есть кое-какие средства.
Олливандер улыбнулся:
— Двадцать тысяч галеонов.
Уговорить владельца магазина волшебных палочек взять его деньги оказалось непросто. Аргус настаивал, Гаррик Олливандер качал головой, заверяя, что он-то не пропадёт, гоблины сами предложили взять кредит, а вот Филчу как раз хватит обзавестись собственным жильём. Мол, недвижимость сейчас упала в цене, но это временно, и если подсуетиться…
Аргус подсуетился, настоял на своём и был ошарашен, когда Гаррик выставил условия. Либо Филч становится его партнёром по бизнесу, либо денег Гаррик не возьмёт.
Аргус согласился. Сделку заключили по всем правилам, в тот же день посетив министерство. За четыре тысячи галеонов Аргус выкупил маленькую мансарду в том же здании, где был магазин, а двадцать отдал Олливандеру.
Посовещавшись, они наняли двух молодцов, которых Олливандер помнил ещё первокурсниками. За неделю магазинчик преобразился. А потом на глазах изумлённого Аргуса, Олливандер взмахом палочки заставил разъехаться голые полки и открыл узкий проход в кладовые с палочками, за которыми пряталась и мастерская.
— Вот теперь я ещё больше ценю своего партнёра, — показал Олливандер на полки кладовых. — Я слишком стар, Аргус, чтобы разложить правильно палочки по полкам магазина. Это позже можно установить порядок, когда каждая будет привязана к своему месту. Сейчас же все связи порушены и работать нужно вручную. Любой волшебник здесь не помощник, прикосновение к некоторым палочкам может разрушить до основания только что отремонтированный магазин.
— Но не сквиб? — догадался Аргус.
— Совершенно верно.
И началось у Филча самое хлопотное, но и самое интересное время. Работа с палочками ему не надоедала. Он бережно измерял их, заносил в каталог все параметры, маркировал и в строгом порядке, поминутно сверяясь со схемами мастера, расставлял на полках магазина.
Постепенно он научился определять породу дерева самостоятельно, а не бегать поминутно с вопросами к Гаррику. С наполнителем было проще. У Олливандера имелся хитрый артефакт. Достаточно было коснуться рукояткой палочки его основания, как в воздухе повисали дымные светящиеся буквы: «Сердечная жила дракона», «Перо феникса», «Волос единорога» — только с этими тремя наполнителями работал мастер.
Палочек было много сотен, но Аргус не уставал восхищаться каждой.
Обедали они всё в том же ресторанчике, а ужинали либо в мансарде Филча, где он как-то незаметно оброс хозяйством и многими вещами, либо в комнате Гаррика над магазином, заказывая еду на дом. Нечасто, но покупатели заходили, тогда Аргус сразу звал Олливандера из мастерской, где тот занимался восстановлением многих пострадавших палочек и созданием новых. Гаррик настоял, чтобы Аргус приоделся и сбрил неопрятные пряди седых волос. Теперь Филч был абсолютно лысым. Но как ни странно, этот образ ему самому понравился гораздо больше прежнего.
По настоянию Гаррика посетил он и Мунго, где ему назначили специальные зелья и массажи для ног. Так что каждую пятницу Аргус проводил в больнице на процедурах. О Хогвартсе напоминали только ученики, которые все чаще посещали лавку Олливандера.
Аргус сортировал палочки из последней кладовки и начинал нервничать при мысли о школе. Два вопроса не давали покоя. Ждут ли его там? И если ждут, хочет ли он туда вернуться?
Сова прилетела в магазинчик за неделю до начала осени.
«Уважаемый мистер Филч, — писала директор МакГонагалл, —
рада вам сообщить, что школа уже восстановлена, и первого сентября занятия в ней начнутся как обычно. Надеюсь, вам удалось отдохнуть в отпуск. Ждём вас в школе не позднее двадцать седьмого августа. С уважением…»
Аргус отложил письмо на подоконник и медленно слез со стремянки. Это следовало обдумать, но прежде дождаться Олливандера из Министерства и посоветоваться. Он привык полагаться на мудрость друга за неполные три месяца и во всем ему доверял.
Звякнул колокольчик, извещая о посетителе. Несмотря на поздний час и отсутствие мастера палочек, Аргус не стал закрывать магазин. С простыми заказами взрослых он уже и сам нередко справлялся. Как правило, они уже знали, какая палочка им подходит, и Филч мог предоставить выбор из похожих палочек по параметрам, из которых покупатель выбирал подходящую.
Он быстро снял фартук и оглядел себя, чтобы выйти навстречу посетителю. В белой рубашке с закатанными рукавами по случаю жары и коричневых кожаных штанах он выглядел вполне прилично.
В магазинчике его ждала дама в возрасте, довольно пухленькая, глазастая и улыбчивая. На щеках от улыбки появлялись очаровательные ямочки.
— Здравствуйте, сэр, — грудной голос внезапно заставил Аргуса вспомнить, что он мужчина. Даже приосаниться попытался, успев смутиться и покраснеть. — Мне нужна запасная палочка.
— Для какой цели, мадам? — вежливо спросил Филч. — Должен предупредить, что все купленные палочки регистрируются в министерстве магии.
— О, я знаю, это пустяки, право. Я новый преподаватель ЗОТИ в школе волшебства Хогвартс, и моя палочка не слишком приспособлена для демонстрации заклинаний детям.
— О! — только и смог произнести бывший завхоз. Впрочем, от должности он ещё не отказался.
Палочку она выбрала быстро. Из пяти предложенных дама безошибочно сразу взяла в руки среднюю. Несколько серебристых искр заставили её радостно рассмеяться, а этот смех вызвал у Аргуса желание отобрать выбранную палочку и повернуть время вспять, а потом предложить для выбора не меньше сотни других палочек. Пусть бы выбирала подольше.
— Семь галеонов, — озвучил он цену. — Если хотите купить ножны, то хорошо подойдут вот эти. Ещё два галеона десять сиклей.
— Благодарю, дорогой сэр, — кивнула будущая профессор ЗОТИ, — будьте добры, эти ножны и тот симпатичный набор по уходу за палочками. И позвольте вопрос. Я здесь впервые, не подскажете, где лучше пообедать и выпить вкусного кофе.
Ему очень захотелось сказать, что в его мансарде сейчас очень красиво, обед он может заказать самый вкусный, а кофе вообще лучше него никто не сварит, но только улыбнулся:
— Через два дома направо чудный ресторанчик, мисс...
— Миссис, — поправила она улыбнувшись. — Миссис Норрис. Вдова. Я видела, что ваша лавка через десять минут закрывается. Вы не составите мне компанию, дорогой сэр?
