Глава 1. ДетствоПролог. В животе
- Девушка, можно с вами познакомиться? – сказал мне в спину молодой человек, а подружки тотчас захихикали. Я обернулась, и парень покрылся красными пятнами: еще бы, роскошные прямые длинные волосы струятся по спине, а вот спереди... да-да-да, большой живот. Я была на девятом месяце.
Все вокруг, особенно пожилые соседки уверяли меня, что будет мальчик. Мол, живот аккуратно держится спереди. Если бы была девочка, то он бы развалился вокруг всей талии. Но я знала, я верила, что будет девочка. Иначе и быть не могло. С самого детства я мечтала об этом.
А потом мне приснился сон. В нем ко мне явился ангел и сказал, что коле я назову свою дочь – дочь! – Марией, то Господь будет оберегать ее.
Так и вышло.
01.09.13
Глава 1. Детство
Несмотря на то, что с именем твоим мы определились, были разногласия. Я говорила исключительно «Мария», мама моя радостно называла тебя «Машей», а бабуля Марго (твоя любимая прабабушка), ласково причитала «Машенька». А потом из командировки вернулся папа и объявил, что в Польше есть красивая разновидность твоего имени – Марийка. Нам понравилось.
Ты была сероглазой блондинкой. Да-да, я знаю, не вздыхай, у многих все вскоре меняется, но поверь: темные волосы и каре-зеленые глаза – это тоже очень красиво.
Мне было страшно. Говорят, что первый год у матерей бывают фобии. Я верю в это. У меня было два страха. Первый: что ты все прекрасно понимаешь и вообще умеешь говорить, но просто издеваешься и молчишь, сверля меня этими серыми глазками. Второй: ты уже умеешь ходить, но снова прикалываешься надо мной, продолжая буравить этим внимательным взглядом. Мне все казалось, что, как только я отвернусь, ты сразу вскочишь и что-нибудь заголосишь.
Но, как говорят, времена меняются, вот я и успокоилась.
А потом ты действительно заговорила. И пошло-поехало...
***
Тетя Ида, сестра моей мамы, обладала невероятным терпением. Я убедилась в этом после того, как она выдержала тебя целый день.
- Тетя Ида, а это сто? – спросила ты, показывая пальчиком куда-то в окно.
Тетя Ида посмотрела в указанном направлении.
- Это дерево, - спокойно объяснила она.
- Тетя Ида, а это сто?
- А это домик.
- Тетя Ида, а это сто?
- Это дорога.
- Тетя Ида, а это сто?
- Это птичка.
...
- Тетя Ида, а это сто?
- Это качели.
Тут ты наконец перестала задавать вопросы, на которые тетя Ида безмятежно отвечала, и повернулась к ней. Глаза твои стали размером с тарелку, и ты восторженно прошептала:
- Тетя Ида, ты ТАКАЯ унная!
Да, могу поклясться, что тетя Ида смущенно порозовела.
***
Ты была оригинальным ребенком. Ты не могла произносить ни «м», ни «р», ни «к». Зато твоими любимыми буквами были «н» и «т».
- Как тебя зовут, девочка? - умильно улыбаясь, спросила тетенька, пока мы гуляли в парке.
Ты радостно на нее взглянула (ты вообще любила разговаривать, ты, в принципе, и сейчас это обожаешь... И не смотри на меня убийственным взглядом!) и сказала:
- Нанита!
- Как? – тетенька на мгновенье перестала улыбаться, - Нанита?
- Нет! Нанита!
- Нанита?
- Да нет же! Нанита!
Я посчитала нужным вмешаться, прежде чем тетенька дошла бы до нервного тика. Она, поняв, в чем дело, снова расплылась в милейшей улыбке и, потрепав тебя по волосам, пошла дальше по дорожке, напевая себе что-то под нос.
Когда я рассказала об этом друзьям, они тотчас начали прикалываться и предложили называть тебя «Нанитой Натовной». А я сказала, что «Нанита Нати» - звучит круче!
***
Ты влетела в детскую. Хотя, «детской» она стала лишь после твоего рождения, а так, там по-прежнему жила бабуля Марго.
- Бабуля! Бабуля! – ты протянула ей листочек и ручку. – Напиши мне букву «ж».
- «Ж»?
- Нет-нет! «Ж»!
Бабуля Марго нахмурилась.
- «Ж»?
- Нет, «ж»!
- «Ш»?
- Да нет же! – ты уже начала сердиться. – «Ж»!
- «Ш»?
- Бабуля! – ты подняла брови. – Напиши мне зфыфру «3»!
***
Я старалась учить тебя алфавиту. Ты делала большие успехи. Вполне возможно, что большую заслугу сыграл «суп с буквами», который ты обожала. Разумеется, когда мои подруги пришли в гости, я захотела похвастаться.
Я достала книжку и, показав ее тебе, ткнула в букву.
- Что это за буква, Марийка?
Ты уставилась на страницу, а затем, недоуменно хлопая глазками, посмотрела на меня.
- Эта?
- Да, - я продолжала мило улыбаться, хотя чувствовала, что начинаю закипать. – Да, какая эта буква?
- Какая эта буква? Черная...
Стоит ли говорить, какие насмешливые взгляды кинули на меня подруги?
***
Внук тети Иды был немногим старше тебя. Когда мы пришли к ним в гости, он очень мило играл с тобой. А затем, после нашего ухода, нахмурился и спросил:
- Хорошая девочка, вот только почему ее так странно назвали: «машинка»?
***
- Марийка! – мама радостно улыбнулась, когда мы вернулись с прогулки, а затем в ужасе ахнула, увидев большую ссадину на твоей коленке. – Что случилось?
- Мы ходили на гуляти, я бегила, упадила и плакила...
- ...?
***
- Марийка, не нажимай пока на кнопку вызова лифта.
- А сто, уже нажмитано?!
***
- Марийка, иди купаться!
- Не хочу!
- Что значит «не хочу»? – я нахмурилась. - Иди купаться!
- Не хочу, вода додачая! - захныкала ты.
- Вода не горячая, иди!
Ты тут же с интересом на меня посмотрела:
- Ты подулила?
***
- Марийка, спой песенку про маму!
- Мама-мама-мама! Мама-мама-мама!
- Умница, а про бабушку?
- Баба-баба-баба! Баба-баба-баба!
- Молодец! А про дедушку?
- Деда-деда-деда! Деда-деда-деда!
- Ох, ну, разве не прелесть?
***
- «Ничего! – сказала курочка. – Я снесу вам другое яичко!» И стали они счастливо жить и добра наживать!
Всю сказку ты слушала с довольной улыбкой. И вдруг губы твои задрожали, глаза наполнились слезами, и ты зарыдала.
- Что случилось?! – я взволнованно погладила тебя по плечу.
- З-зачем они тааак?!!
- Как? – я испуганно смотрела в твои покрасневшие глаза.
- Жалко!!!
- Кого?!
- Добрану!
- Кого?! – я изумленно вытаращила глаза.
- Добрану! Зачем они жевали ее?
- Что?
- Ну, ты же сказала: «И стали они счастливо жить и Добрану жевать!»
Мне оставалось только ошарашенно хватать ртом воздух.
***
Ты не спала днем. Никогда.
Еще в роддоме я завидовала своим соседкам. Их малыши пососали грудь и дружно начинали сопеть. А ты... О, нет, ты продолжала истошно вопить, требуя моего внимания. В эти моменты соседки бросали на нас неодобрительные взгляды: из-за нас они толком не отдыхали.
Я даже обратилась к доктору, но он сказал, что это нечастое, но совершенно обычное явление. «Вашему ребенку хватает сна ночью», - с доброй улыбкой объяснил он. В моих глазах потух свет надежды.
О, ты бодрствовала весь день! А иногда, когда я все же, вопреки заверениям доктора, пыталась уложить тебя спать, моя мама заставала очень милую картину: мы лежим рядом, лицом к лицу, я что-то сладко бормочу во сне, а ты старательно меня укачиваешь с убаюкивающим «ы-ы-ы-ы-, ы-ы-ы-ы...». М-да...
Несмотря на твой характер, а я была уверена, что не спишь ты только из необыкновенной вредности, мы укладывали тебя в кроватку и кидали туда мягкие игрушки.
И вдруг ты уснула. Это был единичный случай, но я была счастлива! Ликуя, я бросилась на кухню, в свое любимое кресло, и, достав учебники, начала переводить большой текст на русский язык.
Ты спала около двух часов, просто манна небесная!!! И вот ты проснулась...
- Мама! Я поснулилась! – крикнула ты.
Теперь вредничать решила я и сделала вид, что не слышу тебя.
Ты, видимо, так и подумала, потому что еще громче завопила:
- Мама! Я поснулилась! Пибими меня!
В ответ лишь тишина да шелест моего учебника.
- Мама!!! – я услышала гнев в твоем голосе. – Пибими меня!!!
Ха! Я продолжила свой перевод.
- Мамочка! – ты сменила тактику. – Нанита поснулилась, пибими ее, пожалуйста! – да, ты знала это слово!
Но я молчала. И тут ты выдала:
- Мама, пибими меня немеленно! Ты сто не видишь, я неничаю!
От смеха слезы выступили на моих глазах.
А потом мой вредный брат (ну ладно, признаю: вредность у нас семейная!) научил тебя самостоятельно выходить из кроватки. Я отчаянно хотела убить его, но сделанного не воротишь... Увы.
***
Мне все говорили, что три года – самый ужасный возраст. Я не верила. А зря.
Ты капризничала постоянно!
Ты отказывалась держать меня за руку, когда мы переходили дорогу, все время хныкала и никого не слушалась.
В конце концов, я не выдержала.
- Кто ты?! – воскликнула я, уперев руки в бока, после того как ты в очередной раз разбросала игрушки по комнате.
Ты даже перестала хныкать, изумленно глядя на меня.
- Это я, Нанита...
- Нет, это не ты!
Ты побледнела.
- Нет-нет, это я, мамочка!
- Ты не моя дочь! Моя Марийка ведет себя хорошо! Она послушная девочка! Она никогда не хнычет и не разбрасывает свои вещи по комнате! Кто бы ты ни была, верни мою дочь немедленно!
И я, подняв руку, чтобы пресечь вероятные возражения, развернулась и вышла из детской.
Не прошло и пяти минут, как ты пришла ко мне на кухню. О, вид у тебя был просто ангельский, не хватало лишь крылышек. Ты мило улыбнулась и протянула ко мне свои маленькие ладошки.
- Это я, мамочка! Плохая девочка украла меня, но я вернулась!!!
О, уже тогда я поняла, что ты была великолепной артисткой, но позже произошел случай, просто убивший меня.
***
Ты опять капризничала, а причитания о том, что мою Марийку подменили плохим ребенком, уже не действовали. Тогда я решила воспользоваться твоим маленьким словарным запасом.
Я вдруг резко закрыла ладонью лицо и замогильным голосом объявила:
- Все! Я тебе больше не верю, Мария!
Когда я злилась на тебя, то всегда называла полным именем.
Ты резко прекратила плакать, испуганно на меня посмотрев.
Ага, радостно подумала я, занервничала!
- Верь мне, - вдруг сказала ты, склонив голову набок. Очевидно, новое слово «верить» насторожило тебя.
Я отняла руку от лица и строго на тебя посмотрела.
- Нет! Я больше не верю тебе!
- Вееерь мне!!! – ты снова начала рыдать, но я стойко молчала, продолжая грозно на тебя взирать. – Верь мнеее!!!
Я раздраженно хмыкнула:
- Я больше не верю тебе, Мария, иди в свою комнату.
Ты, не переставая рыдать, вышла из зала и направилась в детскую. Немного отступлю от темы: ты, наверное, помнишь, что тогда у нас была четырехкомнатная квартира с длинным-предлинным коридором, а зал и детская были расположены на разных его концах . И вот ты, всхлипывая и размазывая сопли по лицу, такая маленькая и одинокая, шла и шла по этому бесконечному коридору, горестно восклицая «Верь мне!».
Мне стало стыдно. Какая из меня мать?! Довела маленькую трехлетнюю девочку до жуткой истерики. Я пошла следом за тобой, намереваясь обнять тебя, успокоить.
Однако ты и не подозревала о моих планах. Вот ты дошла до детской, плечики твои вздрагивают в такт всхлипываниям, ты открываешь дверь... Я иду! Ты проходишь в спальню. «Верь мне, верь мне, верь мне!» Я все ближе! Закрываешь дверь. «Верь мне, верь мне, верь мне!» О, эти скорбные завывания! «Верь мне, верь мне, верь мне!» Я подскакиваю к двери и вдруг...
«Верь мне, верь мне, верь мне!» - да, слова те же. Но ты не плачешь больше. Ты поешь. Под ту же самую мелодию, что так чудесно подходила к словам «Мама-мама-мама, баба-баба-баба...»
Я в шоке. О, боги моя дочь – пофигистка!
***
У нас стали пропадать вещи. Сначала испарился мячик.
- Марийка, где мячик?
- Посол на гуляти!
Я лишь недоуменно пожала плечами.
Затем исчезла желтая футболка.
- Марийка, где желтая футболка?
- Посла на гуляти.
Когда очередь дошла до дяди Коли, который тоже «пошел на гуляти», я додумалась спросить, что же эта фраза значит.
Кстати, дядей Колей мы назвали одну очень некрасивую куклу, похожую на нашего дальнего родственника.
Ты охотно вскочила со стула и, схватив его, кинулась на балкон. Я похолодела. Мы жили на одиннадцатом этаже. Ты аккуратно поставила стул прямо под выступом и, кряхтя, взобралась на него, а затем радостно показала рукой вниз:
- На гуляти!
Как потом шутил мой брат, дядя Коля надел желтую футболку и пошел играть в футбол.
***
Я никогда не оставляла тебя одну, даже несмотря на присутствие в доме бабушки, дедушки и прабабушки. Просто я считаю, что рожаем мы детей для себя, а не для своих родителей.
И вот однажды мне нужно было куда-то уйти. По очень важному делу.
Я посадила тебя на стульчик и, сев перед тобой на корточки, заглянула тебе в глаза и сказала:
- Марийка, маме сейчас нужно уйти. Ты должна вести себя хорошо. Знай, пусть мама не здесь, но глаза ее остаются в доме и следят за тобой.
- И в детской? – ты удивленно расширила глаза.
- И в детской.
- И в спальне?
- И в спальне.
- И на кухне?
- И на кухне, и в зале, и на балконе и даже в маленькой комнате.
- Что, даже в туалете?!
- Да, Марийка, - торжественно кивнула я, - даже в туалете.
Ты изумленно приоткрыла ротик:
- Мама, ты что, Бог?!
***
Ты любила играть. Часами разговаривала разными голосами за кукол. Кормила их воображаемой едой. Садилась за швейную машинку бабули Марго и строчила иголкой без нитки по листу бумаги. А еще у тебя был набор: два маленьких стульчика и такой же маленький столик.
И вот, я, мама, папа и бабуля Марго сидели на кухне и пили чай, а ты игралась в детской.
И вдруг ты закричала. Мы синхронно обернулись к двери, к которой ты, не переставая вопить, подскочила, и обомлели. Как?! Как ты умудрилась засунуть свою голову в микроскопический проем между сиденьем и небольшой перекладиной чуть ниже? Непонятно, но факт остается фактом: ты горько плакала, а на голове у тебя висел стульчик.
Как только мы не пытались вытянуть его с твоей головы. Ты хрипела, сопела, мы раздирали ногти, а стульчик продолжал безмятежно виснуть на твоей шее.
В конце концов, папа мой не выдержал и, остервенело взвыв, бросился вон из квартиры к чулану, за пилой. Ладно, здесь можно похвалить тебя. Ты очень тихо стояла и не злила никого, пока он распиливал ножку.
***
Мне казалось, что хуже случая со стульчиком быть не может. Однако жизнь преподала мне урок, и с тех пор я говорю: «Ничего, бывает и хуже!»
Теперь, если бабуля Марго была не в спальне, мы заставляли тебя сидеть с нами на кухне или в зале. Что угодно, но не оставлять тебя одну! И тогда ты завела новую привычку. Стоит заметить, что из кухни вел небольшой коридорчик: направо – в маленькую комнату, налево – на балкон. И вот на небольшом участке площади между кухней и балконом стояла газовая плита. Из-за кухонного стола ее не было видно, однако все звуки без препятствий доносились до наших ушей. Потому мы не стали возражать, когда ты открывала духовку и садилась на дверку. Обычно ты брала с собой кукол и играла с ними.
Это было сложное для меня время: я писала дипломную работу. Папа, мама и бабуля Марго сидели рядом со мной на кухне и негромко, чтобы не отвлекать меня, переговаривались. А ты сидела на дверке от духовки и играла.
- Сложно, Наташа? – с сочувствием посмотрел на меня папа. Мое страдальческое лицо было ему ответом. Я любила английский, но защищать диплом – это тебе не шутки шутить.
И вдруг мы все подскочили на месте от жуткого грохота. С ужасом мы посмотрели в сторону балкона. Оттуда не доносилось ни звука. Спустя секунду, что показалась нам вечностью, мы вскочили на ноги (даже бабуля Марго!) и бросились к балкону.
Газовая плита перевернулась.
Тебя совсем не было видно. Ты целиком оказалась внутри.
Не помня себя, мы подняли плиту. Ты была жива. Бледная, очень бледная, но живая!
Это невероятное везение, что в духовке было пусто: ни железных перекладин, ни противней, ни сковородок.
К моей гордости, я успешно защитила диплом. Хотя, это казалось невероятным: ты так испугалась, что отказывалась слезать с моих коленей, и я успокаивающе обнимала тебя весь вечер.
***
Однажды мы пришли в гости к дочери тети Иды, тете Инне. Ты любила приходить к ним: у тети Инны было двое детей! Милая Ниночка (очень талантливая девочка, которая играет на пианино с двух лет и, как ты знаешь, несколько лет назад закончила консерваторию с красным дипломом) и маленький веселый Вигенчик (который, несмотря на пострадавшее от тяжелой ноги медведя ухо, советовал сестре, какие тональности лучше брать в той или иной мелодии).
Однако ты была маленьким капризным ребенком, и вскоре Вигену стало скучно. И тогда он ушел к соседям.
- Куда посол Вигенчик? – спросила ты у меня.
И тогда, чтобы не мучиться и не объяснять, почему ты не можешь пойти за ним, я сказала:
- Виген пошел в школу.
Кажется, тебя удовлетворило это объяснение, и ты вернулась к Ниночке. Однако Ниночка была, конечно, талантливой и воспитанной девочкой, но не такой терпеливой, как ее бабушка Ида. Она тоже устала от тебя и умчалась к соседям.
- Куда посла Ниничка? – расстроенно спросила ты.
- Ниночка пошла в школу, - я решила использовать уже пройденный вариант.
- Ясно, - кивнула ты со вздохом и покорно уселась рядом со мной.
Однако через некоторое время тетя Инна вдруг радостно воскликнула:
- Вы не представляете, какую красивую картину купила Анна!
Анна была соседкой Инны, а, по совместительству, ее хорошей подругой.
И вот мы: ты, я, мама и тетя Инна - зашагали к Анне. Я, к слову сказать, напрочь забыла о том, что Ниночка и Виген находились как раз у нее в гостях.
Войдя в зал Анны, ты, позабыв о картине, уставилась на Ниночку и Вигенчика. Они вместе с дочкой Анны сидели на ковре возле телевизора и смотрели какой-то фильм.
Ты повернулась ко мне и изумленно прошептала:
- Мама, это сто, скола?!
***
Краткий словарик слов, которые, не переставая, выскакивали из твоего рта и которые понимала лишь я:
дододо – помидор
адеде – огурец
титля – кукла, туфли (да-да, ты называла их одинаково!)
носо – нос
шеня – шея
афаф – гав-гав, папа (я не шучу!!!)
01.09.13
