Глава 2Глава вторая
Дневник
- Спускайся осторожно, - посоветовал Вальтер, – Там крутая лестница.
Янош кивнул, и они стали спускаться в подвальчик. Там царил полумрак. Большой камин виднелся в противоположной от двери стене. На большом столе стояло несколько ветвистых канделябров с мерцающими свечами. Здесь витало великое множество различных запахов. Стены, казалось, поросли всяческой растительностью, потому что на них были развешены пучки трав, названия которых юноша не знал. В подвальчике оказалась маленькая комнатка, и когда оба вошли в нее, Янош изумленно ахнул. Комната расширилась до размеров огромного зала, как только оба ступили на железный порог. Вокруг пахло пылью, плесенью и влагой. Всюду были развешены почерневшие от старости деревянные полки с банками, бутылками и сосудами всех форм и цветов.
- То, что мне нужно - здесь, - заявил Вальтер и достал с одной из полок кроваво-красный сферический сосуд. Янош вздрогнул, попытался было попятиться, но маг быстро плеснул на раненные ноги художника содержимое красной сферы.
Сияющая огнем жидкость, пролившись на рану, мгновенно взбурлила. На ране появился маленький огонек, играющий то красным, то синим цветом пламени. Янош чувствовал на ступне легкое покалывание. Но вот на месте огонька появилась крошечная кроваво-красная ящерица с синим хохолком на уродливой голове. Ящерка быстро-быстро забегала по ноге, лизнула длинным желтым языком рану и вдруг сама забралась под разодранную кожу. Янош вскрикнул от боли: он чувствовал, что в ноге кто-то бегает, чувствовал, как сама собой затягивается ранка. И вот ящерка выпрыгнула из затянувшейся раны, издала легкий писк и исчезла в воздухе, вспыхнув напоследок легким бликом света.
- Она исчезла! – воскликнул юноша.
- Это и есть магия, - гордо ответил маг. Алхимик порылся в содержимом полок и нашел большой красивый сосуд, покрытый резьбой и серебряным тиснением. В сосуде быстро-быстро перемещалась серебристая жидкость, и даже через плотно закрытое горлышко просачивался непередаваемый запах. Янош невольно прильнул к сосуду лицом, стараясь еще раз вдохнуть в себя прекрасный аромат. Это был аромат сирени, легко смешанный с запахом цветущей вишни, там было дуновение весеннего ветра и яркий оттенок дождливой осени.
- Смотри! – воскликнул Вальтер и выдернул пробку из горлышка сосуда.
Оказавшись на свободе, жидкость немедленно пришла в движение. Легкое облако серебристого дыма вылетело из сосуда. Вот облако застыло над кудесником и его учеником и расползлось на несколько десятков сантиметров.
В облаке появилось милое девичье лицо с короткой верхней губой. Темные волосы были распущены по плечам. Красивые глаза синего цвета прищурились в улыбке.
Пространство облака с девичьим лицом стало нежно голубым, а в сыром воздухе запахло фиалками, липовой аллеей и мокрым тротуаром, какой бывает после первого летнего дождя. Девичье лицо улыбалось несколько минут, затем жидкость завращалась и стала холодного серого цвета. В облаке возникло другое лицо. Лицо женщины лет тридцати, с тонкими, правильными чертами и собранными в тугой узел на затылке светлыми волосами. У нее тоже были синие глаза, однако, отливавшие стальной силой. Брови строго сведены вместе. Средней величины губы скривились в усмешке. Воздух рядом с сосудом запах зимним утром – таким холодным и нелюдимым, что становилось страшно и одиноко. Серебряный страшный свет этой неимоверно красивой гордой женщины стал таять, и на месте ее появилось лицо мужчины.
Он имел приятные черты, сведенные вместе брови, что придавало ему суровый, но одновременно беспокойный вид. Темные волосы, зеленые глаза. Красота прямого открытого лица сразу бросалась в глаза каждого, кто смотрел в него. Зеленые, чуть раскосые глаза бегали из стороны в сторону – будто этот человек что-то искал. Воздух вокруг крепко запах табаком, вишневой корой и легким ароматом нарциссов. Пространство облака стало темно-зеленым - цветом, который приятно успокаивал глаз.
Множество женских, мужских и детских лиц отражалось в облаке. Янош смотрел, как менялись лица, вдыхал аромат и вглядывался в каждый цвет. Он понимал, что к каждому лицу имеется свой собственный, неповторимый цвет и запах.
- Что это? – спросил юноша.
- Человеческая красота, - задумчиво ответил Вальтер, – Я хотел бы, чтобы здесь было еще одно лицо…
- Еще одно? Чье?
- Ах, это не важно! Абсолютно не важно! – улыбнулся маг.
- Человеческая красота? – спросил еще раз пейзажист, предчувствуя, что Вальтер не скажет, кого же хотел бы увидеть в облаке.
- Мы собираем красоту – она необходимый компонент для множества снадобий. Я произношу заклинание над человеком, и у него навсегда исчезает его красота, перенимается только ему свойственный запах. Перенимается даже часть человеческой души – она воплощается в цвете, - лениво растягивая слова, ответил маг, - Я показал тебе это, так как подумал, что это удивит тебя, а быть может еще и развлечет. Что скажешь? Тебе нравится?
- Это так жестоко! – воскликнул Янош, – Так жестоко забирать у людей данное им Богом!
- Богом?! – возмутился Вальтер, – Да какой Бог? Нет никакого Бога!
Они замолчали.
Оба они поднялись по лестнице в гостиную с синими обоями, где их ждал Жак, который, слегка нервничая, постукивал левой ногой по полу.
- У меня все готово, - сказал он, – Я приготовил сосуды, мешок уже у меня.
- Отдай мешок Яношу, - ответил маг.
Жак ничего не ответил, и молча протянул мешок художнику. В мешке позвякивали склянки.
Алхимик отворил дверь, и все трое вышли наружу. Луна мирно светила сквозь маленькие облачка, которые лишь слегка прикрывали звездное небо. Янош оглядел двор. Двор был обширным. Все поросло густой травой, и над ней вился ясный запах свежести. Этот запах смешался с пылью, что осталась после жаркого дня.
В стороне от дома блистало широкое озеро. Луна, маленькие тучки и звезды отражались на его спокойной глади. Ни единый порыв ветерка, ни проплывшая в озере рыба не осквернили зеркало воды, и она оставалась спокойной. Старая ива склонилась над озером, будто добрая мать склонилась над своим любимым чадом. Длинные ветви дерева спускались в воду, и само это зрелище казалось волшебным, таинственно загадочным.
- Идем, - сказал алхимик Яношу. Юноша, слегка замешкался перед красотой природы, как и любой художник, но последовал за Вальтером и Жаком.
Они прошли несколько метров. Потом Жак вдруг схватил художника за талию и закинул себе на плечо.
- Не дергайся, - предупредил Жак Яноша, – И держись!
Жак крепче обхватил смертного поперек туловища, и побежал. Он бежал удивительно быстро: художник видел, как быстро мелькали его ноги в свете луны. Молодой человек даже слышал как трепыхалось сердце Жака на бегу: Янош не сомневался, что сухое сердце в груди ожившего мертвеца не стучит как у живого человека, а просто бьется изнутри в грудную клетку. Юноша оглянулся на Вальтера. Маг бежал следом за ними, его короткие кудрявые волосы от ветра откинулись назад, и перед взором предстал красивый правильный лоб. Мышцы алхимика слегка напряглись: Янош видел, что Вальтер бежал без особого труда, грациозной поступью сильного и здорового мужчины. Его ноги мелькали с той же быстротой, что и у Жака, только если Жак напрягал при беге силы, то Вальтер не делал никаких особых усилий. Было понятно, что если маг захочет, он сможет бежать гораздо быстрее своего помощника.
Они прибежали к ветхому забору. Железные прутья выглядывали из разрушенной временем каменной стены. Вальтер быстро забрался на ограду и перемахнул через нее. Жак просто перепрыгнул через забор, за которым находилось кладбище.
Жак прошелся между рядов каменных и деревянных крестов. Он становился вблизи каждой могилы и принюхивался. Некоторые могилы, которые выглядели свежими, он обнюхивал тщательнее. Помощник алхимика остановился перед маленьким деревянным крестиком, в середине которого был прибит детский портрет. Темноволосая девочка лет двенадцати смущенно улыбалась с фотографии. По дате, выгравированной на кресте, Янош прочитал, что девочка умерла четыре дня назад. Жак принюхался еще раз, потрогал землю вокруг креста, и замер.
- У этого тела очень хорошая кожа, - сказал он, – Я возьму ее?
- Разумеется, я разрешил тебе брать мертвых. Только не забудь потом закопать могилу, - ответил Вальтер.
- Нет! Прошу вас! Это же ребенок! – закричал Янош, подбежав к детскому кресту, – Это же ребенок! Не нужно, прошу вас!
Маг удивленно посмотрел на юношу, однако кивнул Жаку, и тот раздраженно усмехнувшись, отошел прочь. Вальтер тоже исследовал могилы, но с несколько иной целью, чем его помощник. Алхимик остановился у старой могилы. На кресте висел черно-белый портрет темноволосой женщины с красивыми чертами. Янош прочел на кресте дату: женщина умерла двадцать лет назад. Могила выглядела неухоженной, вся поросла сорной травой. Маг пригляделся к траве, вытащил из зеленого пучка маленький корешок и положил в мешок.
Кудесник поскоблил каменную ограду тоненьким ножичком, содранный мох поместил в склянку и отправил вслед за корнем. Алхимик внимательно осматривал могилы, полуразрушенную ограду, и собирал все новые и новые ингредиенты для своих зелий. Маг так увлекся, что сам не заметил, как ушел далеко от Яноша. Юноша остался, наконец, наедине с самим собой.
Художник медленно прошелся по ряду могил. Он не чувствовал страха перед этим местом. Здесь было гораздо лучше, чем в городе: машины не неслись со свистом и противным дребезжанием, здесь никто не кричал и ничто не тревожило покой. Здесь всюду царил сон. Такой приятный, удивительный покой наполнил кладбище! Ни ветер, ни гроза, ничто не смело побеспокоить мир спящих здесь. Вальтер и Жак, которые без всякого разрешения вторглись в усыпальницу мертвых, показались Яношу ворами.
Молодой человек смотрел на цветные и черно-белые фотографии покойных. С фотографий на него смотрели дети, взрослые и старики. И у каждого из них было своеобразное выражение лица, были красивые, безобразные и обыкновенные лица. Но каждая фотография будто смотрела свысока на свое бренное тело, над которым возвышалась. Каждое выражение ныне мертвого будто дышало смиренностью со своей смертью. В окружении лиц давно усопших, Янош почувствовал, что сейчас на этом кладбище собрались души покойников. Он почувствовал, что все эти фотографии смотрят него: некоторые с просьбой, некоторые с гневом: как посмел он тревожить покой тех, кто уже отстрадал свое при жизни?
«Как, наверное, хорошо спать в могиле. Как хорошо просто умереть – не думать, ни дышать, ничего не испытывать. Как суетно все живое, и как царственно, величественно и вечно умершее, но оставшееся навсегда в памяти! Что оставили после себя эти люди? Только тело да память о себе, которая скоро сотрется в душах живых. Все смертно, все имеет свое начало и конец. Не нужно мне ни рая, ни ада. Только покой! Только покоя я хотел бы сейчас!» - думал он.
Жак слишком увлекся вынюхиваем новых тел и сам не заметил, как наткнулся на большой древний дуб, росший в центре кладбища. Дуб сильно шатнуло в сторону, и из его крон с диким криком полетели испуганные вороны. Они кричали над спокойной поныне землей, и Яношу на мгновение показалось, что в этих птицах заключаются призраки тех, кто смотрит сейчас на него с фотографий. И вот сейчас эти души, разозленные вмешательством алчных живых, набросятся на Яноша и заклюют его. Но птицы вскоре замолкли, попрятавшись в кронах других деревьев, и видение юноши растаяло.
Что-то прокричал Жаку Вальтер, а юноша не слушал их. Он смотрел на женское лицо, изображенное на фотографии. С могилы этой женщины Вальтер вырвал корешок. Художник смотрел в красивое лицо на старой фотографии. Это была черноволосая женщина с мягкими чертами, темными глазами. Женщина смотрела перед собой очень спокойно и даже с некоторой нежностью. Покатые белые плечи ее слегка выглядывали из-за ворота простого платья. Волнистые волосы темной кучей падали на шею и плечи. Янош так долго всматривался в женское лицо, что ему показалось, что за крестом что-то шевельнулось.
Белым дымом выплыло из креста видение и застыло перед художником, - призрак темноволосой покойницы. Она подлетела совсем близко к юноше, и того обдало прохладой и запахом склепа. Он не испугался этого, но простер руки к женщине, и упал на колени.
- Прости меня! Прости меня! Прости, что я тревожу твой покой! - прошептал он.
Призрак улыбнулся в ответ. Рядом с ней послышался стук детских ножек. Раздался детский смех. Маленькая девочка, кожу которой Жак хотел взять себе, пробежала к покойнице. Девочка оставляла за собой легкую белую дымку, которая тут же исчезала, стоило сделать малышке шаг в сторону. Маленькие ножки обуты в сандалии, и шелковое детское платьице металось из стороны в сторону, когда его обладательница бежала. Женщина взяла девочку за руку, погладила по голове, и обняла. Она с сияющей улыбкой посмотрела на Яноша.
- Я понял. Это ваш рай. Это ваш покой. Ты нашла ее, а она нашла тебя! - опять прошептал он. Покойница приблизилась к нему, и юноша почувствовал гранитную холодность ее кожи. Он не боялся ледяной кожи, холода ее дыхания. Его тянуло к этой бесконечно счастливой женщине. Она раскрыла полные бледные губы и поцеловала Яноша в бровь, а затем и в губы. На ее губах не застыл легкий неприятный соленый запах человека. На ее губах чувствовался вкус льда, а от кожи шел запах розы. Янош отчетливо почувствовал аромат белой полураспустившейся розы, которая утром только покрылась росой, и пахнет нежно, не раскрывая своего запаха до конца. Он впился в мертвые губы, и на мгновение ему показалось, что он в саду, что только что вечером прошел дождь, и сад, усыпанный белыми розами, мягко благоухает в переливах росы. Ему показалось, что сейчас он любит эту женщину, и эта девочка – его дочь. Но призрачный силуэт отошел от него, а Янош лишь поцеловал на прощание ее руку – холодную нежную кожу, а затем рука будто растаяла, обратившись белым туманом.
Когда художник пришел в себя, ни девочки, ни женщины рядом не было. Они находились в стороне, кружились в воздухе. Обе такие невесомые, счастливые, бледные, мертвые, но одновременно живые. Покойница запела. Это был заунывный звук, красота которого не могла быть человеческой. То словно пел ангел. Звук распространился по кладбищу. Янош внимал каждой мелодии, и от нее ему становилось спокойно и безмятежно. Но пение вскоре сошло на нет, а юноша почувствовал, что его кто-то сильно трясет за плечо.
- Да что с тобой?! – воскликнул Вальтер, – Стоишь тут целый час, и не говоришь ни слова!
- Ты не видел ее? – удивился Янош.
- Кого? – не менее удивился алхимик.
- Призрака. Длинноволосая женщина с девочкой. Она пела.
- Не видел я никого! – воскликнул Вальтер, – Я верю в призраков, однако, если бы она была здесь, я видел бы ее.
- Она не хотела, чтобы ты ее видел, - прошептал Янош, – Я прошу тебя, не разоряй этого кладбища – здесь она. Какая она красивая, даже после смерти!
- Хорошо, я скажу Жаку, чтобы он не приходил больше на это кладбище. Мы пойдем в морг, - ответил Вальтер, подозрительно оглядывая пейзажиста.
Жак с художником на плече и Вальтер быстро неслись в противоположную от кладбища сторону. Они бежали, прыгая с крыши на крышу. Они остановились у большого трехэтажного здания. Здание представляло собой уродливую серую махину, у которого было множество окон. Троица устремилась в здание. Несколько мужчин вышло навстречу Яношу, Вальтеру и Жаку. Мужчины попытались спросить Вальтера, с какой целью троица прибыла в городской морг, а маг лишь рассмеялся. Он побежал за спины людей с такой скоростью, что они не заметили его бега. Для них это выглядело так, как будто алхимик внезапно исчез с их глаз и появился за спинами. Кудесник снова рассмеялся, потом легко прикоснулся к шее одного из охранников, и тот медленно осел. То же самое действие алхимик проделал со вторым охранником, который присоединился к своему товарищу.
- Ну вот, - облегченно вздохнул маг, – Завтра они уже ничего не будут помнить.
Троица прошла мимо спящих охранников, и зашла в здание. На первом этаже был музей. По полкам расставлены экспонаты – останки людей, расчлененные и подвешенные в различных позах. Янош с омерзением скривился. Вальтер и Жак не обратили на останки ни малейшего внимания.
Троица спустилась в нижний этаж, который находился прямо под первым. Там хранились трупы. В комнатах подвального этажа было холодно. На лежанках покоились тела, укрытые белыми простынями. Всюду витал запах тухлого мяса. Янош закрыл рукой рот и старался дышать через зажатый перед носом кулак.
Вальтер остановился возле входной двери и стал ждать. Юноша встал возле него. Жак деловито отворачивал простыни и всматривался в мертвые лица. Вскоре его привлекло сероватое лицо молодого человека. Помощник алхимика поднял вверх правую руку трупа, и стал внимательно разглядывать ее в месте сгиба локтя. На тонкой серой коже было много маленьких синих ранок, которые остались будто от частого прокола швейной иглой.
- Наркоман, - определил Жак, – Он подойдет.
Жак вытащил из мешка, куда прежде Вальтер складывал ингредиенты, множество стальных ножей и железных инструментов, названия которых Янош не знал. Помощник алхимика прикоснулся стальной дланью к лицу молодого человека и стал аккуратно водить ножом по ней. Художник от страха отвернулся и выбежал из комнаты. Маг безразлично взглянул на юношу, и остался наблюдать за Жаком.
Из комнаты доносилось лязганье ножей и булькающий звук. Юноша присел на холодный пол и закрыл уши руками. Прошло минут десять, прежде чем Жак вышел из комнаты, держа в руках полный мешок. Чем наполнен мешок, художник догадывался, однако думать об этом не хотел.
Живой опять был водружен на плечо помощника алхимика, мешок взял Вальтер. Они побежали. Быстро вернулись в дом: еще не рассвело, и легкие предрассветные сумерки обволокли дом. Жак поставил Яноша на землю, и ощупал свое лицо, на котором опять появились трещинки.
- Ты не мог бы начать сейчас, Вальтер? – умоляюще спросил Жак.
- Да, сейчас я приготовлю для тебя мазь, а затем уже наклеим кожу.
Жак потащил Яноша в маленький подвальчик, в котором находилась лаборатория Вальтера. Маг спустился за ними. Он присел за большой стол, оторвал с пучков травы, которыми были увешаны стены, несколько травинок. Взял небольшую ступку и бросил туда травинки.
- Неси ингредиенты, Жак, - приказал Вальтер.
Жак принес несколько маленьких баночек и бутыль с черной жидкостью.
- Теперь добавим алоэ, - сказал алхимик и бросил в ступку сушеный лист, с острыми выпирающими краями. – Потом лаванда. Нужна рута. Левкой для того чтобы отбить запах мертвого тела. Можжевельник для молодости. Вишневые цветы для гибкости. И теперь главное – настой полыни с могилы невинного ребенка!
Вальтер говорил медленно, специально растягивая слова. Говорил он торжественно, но Янош понимал, что это только кривляние перед ним, попытка мага показать собственную значимость. Юноша лениво отвернулся от алхимика и посмотрел на Жака, который спокойно сидел рядом.
Молодой человек не остался смотреть, как Жаку будут менять старую кожу на новую. Он уже знал, как примерно это делается и не хотел видеть ничего подобного.
Янош решил осмотреть дом. Большую библиотеку Вальтера юноша обошел стороной – книги не привлекали его сегодня. Он решил идти в другую комнату, которая находилась напротив его собственной – комнату Жака.
Художник открыл дверь. В комнате находилось много картин – пейзажи, женские портреты. Картины развешены по всей комнате, а многие из них пылились в углах. На портретах изображена только одна женщина – высокая блондинка. Все портреты отличались друг от друга: вот женщина изображена в васильковом платье, вот та же женщина с короткой прической, а потом с длинными кудрями, обволокшими шею. Рисунки запечатлели ее в различных позах. На картинах она то пела, то играла с маленьким серым котенком, то целовала цветы. Янош знал эту женщину. Это была Анна.
На столе среди разбросанных рисунков лежала толстая ветхая тетрадь. Яношу захотелось прочесть ее. Несколько минут он крепился, так как знал, что нельзя читать чужие записи, однако любопытство пересилило в его душе, и он взялся за тетрадь. Первая запись шла от 12 мая 1834 года, написана была она в Париже:
«Сегодня познакомился с удивительным человеком. Его зовут Вальтер, он тоже художник. Он говорит, что восхищается моими картинами, но говорит также, что в них не хватает жизни. Сегодня вечером мы с друзьями были у него в доме, мы пили великолепное вино, и ели что-то вкусное. В нашей компании присутствовали самые красивые женщины Парижа! Я без ума от синеглазой Мари!
В тот вечер мы читали стихи! Вальтер столько стихов знает, но почему-то любит рассказывать их на латинском языке. Он говорит, что греческий и латинский – самые лучшие языки мира, потому что это языки философов. Я рассмеялся, и сказал что мне больше по душе французский, потому что это язык любви. Мои друзья рассмеялись, а Вальтер как-то странно посмотрел на меня. Мне даже показалось что с алчностью.
Когда мои друзья охмелели и заснули, а некоторые удалились в просторные комнаты дома с красивыми женщинами, Вальтер остался со мной наедине. Он говорил что-то про вечную жизнь, про алхимию. На его речи я смеялся пьяным смехом. Я ругался и кричал о том, что мне все безразлично. Я всегда быстро хмелею, не умею пить. Вальтер обнял меня, и прошептал мне, что он нашел себе спутника, и что я должен буду везде следовать за ним. Я ответил, что у меня больная мать, которая может вскоре умереть, и я не могу следовать за ним. Вальтер пробормотал, что моя мать не станет нам помехой. Я рассмеялся, и заснул.
13 мая.
Моя мать мертва! Я проснулся вчера, и мне рассказали, что моя мать мертва, а Вальтер опять пригласил меня в гости. Я решил, что не хочу возвращаться в свою квартиру, и остался ночевать у Вальтера. Голова ужасно болит, и мне постоянно кажется, что от Вальтера пахнет полынью. Какой противный запах!
Он спросил меня, хочу ли я смерти моего врага – тот хотел отобрать мою Мари. Я сказал что хочу. Потом Вальтер показал мне старого убийцу, и я видел, как над телом несчастного летал демон, как рвал его плоть. А потом я сам стал убийцей. Я убил своего друга, только совсем нечаянно. Анри только хотел сказать мне, что я забыл о друзьях и опускаюсь. Я разозлился и ударил его кинжалом, подаренным Вальтером. Сегодня я лежал в постели и задыхался от головной боли. Вальтер подошел ко мне и дал чего-то выпить из старинного кубка.
- Это самое лучшее вино на свете, выпей его, мой мальчик, и тебе станет лучше, - сказал он, а я выпил. Как после этого вина у меня заболел живот! Я заснул потом странным сном. Я не помнил, что мне снилось. А когда я проснулся, спустя две недели, Вальтер сказал, что теперь я буду жить вечно.
Я не поверил ничему, однако от моего тела шло великолепное сияние. Я стал таким красивым! Я больше не нуждался в еде и в воде! Мои друзья меня не узнают. Моя Мари говорит, что не видела человека более красивого, чем я. Я так люблю ее! Мы проводим каждый день и ночь вместе. Я хочу жениться на ней. Вальтер говорит, что мне нельзя жениться на Мари, что меня ожидает иная судьба: я должен буду стать помощником и вечным другом Вальтера. Я ответил, что не хочу вечно быть другом Вальтера, а что хочу жениться на Мари. Тогда он разозлился, и дал мне посмотреть в старинное маленькое зеркало, он сказал, что там я увижу свою суженную. И я увидел ее! Эта девушка со светлыми волосами, с большими влажными серыми глазами и бледной шелковистой кожей! Я полюбил ее с первого взгляда! Всегда во снах она являлась ко мне! В моих юношеских грезах я видел ее, я вспомнил. Она мой идеал! Именно такую женщину я мечтал полюбить!
- Где она?! – спросил я Вальтера.
- Я дам тебе ее, если ты пойдешь со мной, - ответил он.
- Я пойду с тобой! – сказал я. Я забыл Мари с ее синими глазами, забыл свою мертвую мать, забыл самого себя. Я хотел только быть рядом с той девушкой.
- Как ее зовут? – спросил я Вальтера.
- Ее зовут Анна, но она еще не родилась. Ты должен будешь ждать, пока она родится и полюбит тебя.
Я был согласен на это. Мы уехали с Вальтером. Мы были в Америке, Англии, России. Я постоянно просил его, чтобы мы жили в тех краях, где должна родиться девушка. Но Вальтер хотел в Рим и в маленькую деревню в Италии, а я подчинялся ему. Он имеет надо мной огромную власть. Моя кожа начинает разваливаться, но я смирился с этим. Вальтер теперь не мой друг, он мой господин…».
