Хороший ученик автора Amargo    закончен   Оценка фанфикаОценка фанфика
Продолжение фика "Хогвартс. Альтернативная история". 25 лет после окончания школы. Основные темы: палочка смерти и крестражи. Много канонических героев, но много и второстепенных новых персонажей. Магического экшена нет; есть интриги и расследования.
Mир Гарри Поттера: Гарри Поттер
Линг Ди, Гарри Поттер, Том Риддл
Детектив, Драма || категория не указана || G || Размер: макси || Глав: 14 || Прочитано: 44959 || Отзывов: 43 || Подписано: 57
Предупреждения: нет
Начало: 19.08.10 || Обновление: 15.06.11
Все главы на одной странице Все главы на одной странице
   >>  

Хороший ученик

A A A A
Шрифт: 
Текст: 
Фон: 
Глава 1


- Пап, а это правда был боггарт?
- Правда. Я же тебе объяснял.
- А откуда он знал, кем стать?
- На то он и боггарт. Почувствовал, чего ты боишься, и превратился.
- А как он выглядит, когда на него никто не смотрит?
- Хм... ну и вопрос. Откуда же нам знать?
Двое – мужчина и его маленький сын, - сидели неподалеку, тоже кого-то ожидая. Рейсы прибывали через каждые пять минут, и каждые пять минут кто-то покидал Лондон. На черном табло, занимавшем треть противоположной стены, то и дело появлялись новые данные. Приятный женский голос повторял информацию вслух. Я пришел на вокзал за десять минут до нужного рейса, но прошло уже двадцать, а порта из Каира все не было.
Объявили порт из Амстердама, и мужчина с мальчиком встали, радостно приветствуя ярко одетую улыбающуюся женщину. Следуя распространенным транспортным суевериям, я подумал, что теперь и мне осталось недолго, но прошло почти полчаса, прежде чем голос сообщил о каирском рейсе.
Из Египта прибыло всего пять человек. Сперва круглую портальную покинули четверо пожилых арабов, а следом за ними вышла Тао с рюкзаком за спиной, в солнечных очках даже здесь, в дождливой зимней Британии, и с волосами, торчащими во все стороны, словно иглы у разозленного дикобраза.
Между выходом из портальной и турникетами, ведущими в зал ожидания, бродили несколько анимагов в своих животных обличьях – служащие вокзала, специалисты по наркотическим и иным запрещенным к ввозу веществам. Перед встречей я на всякий случай отправил Тао их список, но она прислала мне краткий ответ: " >8( ", и больше я ни о чем ей не напоминал.
Пятеро прибывших миновали турникеты. Над первыми тремя загорелись зеленые огоньки – значит, они распознаны системой и здесь уже не в первый раз, - а над четвертым, высоким бородатым мужчиной, и Тао вспыхнули оранжевые – они были в Британии впервые, и теперь их биометрические данные занесли в реестр.
Я встал и направился к ней, глядя в лицо и пытаясь поймать ее взгляд – она, наконец, сняла очки, - однако Тао недоуменно озиралась, не замечая меня в упор, и только когда я ее окликнул, удивленно подняла на меня глаза.
- Ого! - через секунду улыбнулась Тао. - Я тебя не узнала!
Она подергала меня за пальто. Действительно, я был в штатском, не желая мозолить глаза своей формой. Тао все улыбалась, держа меня за рукав, а потом воскликнула:
- Ты стал таким чопорным – прямо натуральный англичанин!
Я рассмеялся, и мы, наконец, обнялись. Случайно задев ее рюкзак, я в изумлении спросил:
- У тебя там что, камни?
- Почти, - кивнула Тао, беря меня под руку и ведя в зал аппарации. - Потом покажу. Мы сейчас куда? В Лондон? На базу?
- Увидишь. Это сюрприз.
- Я твоих сюрпризов побаиваюсь, - ответила Тао, - но все равно люблю. Расскажи.
- Нет. Сейчас сама все увидишь.
Мы вышли в зал аппарации и направились по дорожке мимо красных кругов на полу, где то и дело появлялись люди, к зоне отбытия, круги которой светились зеленым.
- Держись крепче, - предупредил я, и Тао, вняв предостережению, вцепилась в мой локоть. Окружавшая нас вокзальная суета исчезла. В следующую секунду мне в лицо с такой силой ударил влажный, холодный ветер, что я шагнул назад, едва устояв на ногах. Почувствовав, как то же сделала Тао, я открыл глаза.
За последний год я изучил здешний пейзаж до мелочей. Серое беспокойное море, чья даль растворялась в такой же серой дымке тумана или мелкого дождя. Пустынный берег, с обеих сторон заканчивающийся невысокими обрывами пологих холмов. Верхушка маяка на утесе рядом с соседней деревней. Здесь никогда ничего не происходило. Именно однообразие и предсказуемость природных процессов остановили мой выбор на этом месте.
Я взглянул на Тао. Улыбаясь, она в восторге смотрела на море, не делая попыток загородиться от ветра, а потом воскликнула:
- С ума сойти! Это и есть твой сюрприз?
- Да.
- Ты, наверное, думал, что после песка и пустыни мне обязательно нужно что-нибудь холодное и мокрое.
- Об этом я думал во вторую очередь, - признался я. - А в первую – о том, что здесь мы можем спокойно поговорить.
Тао обернулась. На вершине поднимающегося от моря холма стоял небольшой одноэтажный белый дом.
- Ты тут живешь? - с непонятной интонацией спросила Тао.
- Я тут бываю, - уточнил я. - Иногда.
Тао ничего не ответила. Мы молча поднялись по склону, и Тао толкнула дверь.
- Не запираешь? - скептически поинтересовалась она.
- Пара заклятий от людей, на всякий случай. По ту сторону холмов есть деревня, но местные сюда не ходят.
Тао аккуратно положила рюкзак на стол у окна и неторопливо обошла скромный дом. Пряча улыбку, я наблюдал, как она заглядывает в кухонные шкафы, разочарованно смотрит в почти пустой холодильник и с откровенным недоумением осматривает единственную комнату.
- А что ты тут делаешь, когда бываешь? - спросила она, окончив инспекцию.
- В основном ничего. - Я снял пальто. - Отдыхаю, гуляю...
- Ну да, - не поверила Тао. Подойдя к рюкзаку, она вытащила оттуда большую скульптуру песчаного цвета.
- Это тебе, - с гордостью произнесла она. - Подарок из Африки.
- Сфинкс, - сказал я.
- Подлинный сфинкс, - кивнула Тао. - Не тот, с отбитым носом, что радует туристов, а настоящий. То есть копия, конечно... ну ты понял.
Я вопросительно смотрел на нее, и Тао начала смеяться.
- Это сувенир! - воскликнула она. - В нем нет магии. Никаких сюрпризов, правда! Можешь проверить! Это простая каменюка!
- Нет, - улыбнулся я. - Если однажды ему вздумается прогуляться по окрестностям, я не буду против.
- Ну и о чем ты хотел поговорить? - Тао скинула куртку и уселась за стол напротив сфинкса. - Или сперва формальности? Спросишь, как работа, как диплом, не хочу ли я съесть ту одинокую банку непонятно чего, которая стоит у тебя в холодильнике...
- Мы могли бы избежать формальностей, если бы ты настроилась чуть серьезнее. Я ведь дал понять, что разговор будет деловой.
- Значит, нам не избежать занудства, - огорчилась Тао, погладив сфинкса по ушастой голове.
Я убрал со стола рюкзак, переставил сфинкса на подоконник, вынул из холодильника банку и, поставив ее на стол, коснулся палочкой. В ту же секунду она раскрылась, словно бутон стального цветка, и на столе появилось несколько блюд. В изумлении качая головой, Тао рассматривала возникшую еду, а я тем временем доставал из шкафа тарелки и вилки.
- Полезная штука, - заметила Тао. - Никогда такого не видела.
- Недавно в производстве, - сказал я. – Это удобно, особенно для тех, кто не готовит. Кстати, вкусно, ты попробуй.
- Ладно, - Тао вооружилась вилкой и потыкала ею в салат. - Раз ты настаиваешь.
Мы пообедали, кратко обсудив достоинства пищи из консервной банки, а когда я встал вымыть посуду и собраться с мыслями, нетерпеливая Тао, избавив стол от мусора и вновь водрузив на него сфинкса, сказала:
- Может, уже хватит меня интриговать? Ты в письме такого тумана напустил… Я, конечно, понимаю, что в сети открыто нельзя, но хотя бы в двух словах, хоть бы намекнул. И сейчас – пошел мыть посуду – да ты просто садист, ты нарочно это делаешь! Мне же интересно!
- Разговор непростой, и не только для тебя…
- Ты не знаешь, будет он для меня простым или нет, пока не начнешь, - возразила Тао. – Пожалуйста, папа, сядь, хватит заниматься ерундой.
Я вытер мокрые руки и сел напротив. Тао начала улыбаться, обнимая ладонями своего – точнее, теперь моего – сфинкса. Я невольно улыбнулся вслед за ней и сказал:
- Я хочу поговорить с тобой о крестражах.
Несколько секунд Тао продолжала по инерции улыбаться, а потом стала очень серьезной, даже закрытой, как их учили. Она молчала, и я догадывался, что сейчас она вспоминает мое письмо, свой ответ, нашу встречу на вокзале, оценивает все те знаки, о которых мы условились еще много лет назад, в Дахуре, и хотя она все делала правильно, но все же очень долго.
- Хм… и правда, непростой разговор, - наконец, пробормотала озадаченная Тао.
- Долго, - не удержался я. – Анализ дольше пяти секунд…
- Я ничего не анализировала, - вяло отмахнулась Тао. – Я узнала тебя еще на вокзале и никуда бы не пошла, если б не была уверена, что ты – это ты. Просто… ну ладно, я действительно анализировала, но не наши знаки, а другое.
- Тогда поделись, - предложил я, отметив, что и сам не слишком рвусь развивать эту тему. Тао придвинула к себе сфинкса, и ее взгляд стал сосредоточенным.
- Ты написал, что хочешь со мной встретиться, и пригласил в гости. До сих пор ты меня сюда не приглашал, и я предположила, что тебе нужна гарантированная безопасность. Обеспечить ее на чужой территории было бы сложно.
Я молчал, словно экзаменатор, слушающий студентку.
- Ты, - медленно продолжала Тао, - хочешь поговорить со мной о магической операции, информация о которой требует уровня допуска начиная с третьего. Такой у тебя есть, и ты мог бы пойти в любую библиотеку Легиона, чтобы об этом прочитать. Или, например, послать запрос в Штаб, чтобы они прислали тебе нужные материалы. Но ты обращаешься ко мне. Значит, не хочешь светиться у начальства. Значит, твой интерес неофициальный. Значит...
Тао резко замолчала.
- А что именно тебя интересует? - спросила она.
Я подумал, что она сказала не все, что могла или хотела, и проговорил:
- Меня интересует, что происходит с последним фрагментом души после смерти тела.
- Это все хотят знать, - Тао слегка усмехнулась. - Но подобные вопросы — из области спекуляций. Невозможно проверить. Хотя, - согласилась она, - я знаю недостаточно, чтобы говорить такое с уверенностью. Может, кто-то и проверял.
- Пусть будут спекуляции.
- Ладно. Но никаких особых откровений ты не услышишь. Все сводится к тому, может ли такая душа восстановиться и развиваться дальше, либо где-то там, - Тао неопределенно помахала рукой, - либо в новом теле.
- Как она может восстановиться? - спросил я. - И где она в это время находится?
- Здесь не слишком много версий, - Тао покачала головой. - Считается, что если фрагмент поврежден несильно, как это чаще всего и бывает, он сохраняет самосознание, и тогда его перспективы достаточно оптимистичны. Но все же это только гипотеза: никто толком не знает, что там происходит даже с нормальными душами...
- А если фрагмент сильно поврежден? - спросил я.
- Может, он начинает воплощаться в животных? - предположила Тао. Я засмеялся.
- Ладно, ладно, - слегка обиженно проговорила Тао. - Кстати, есть и такой вариант, так что нечего... - Она потерла ладони о сфинкса, словно греясь. - Самая распространенная версия - это что остаток души превращается в астрального вампира, астральную пиявку или еще какое-нибудь существо, которое умеет собирать и накапливать энергию. А когда он достаточно восстановится, чтобы начать соображать... там уж как получится. Может пойти дальше, а может остаться вампиром.
- Вампиром, который помнит свое человеческое прошлое, - уточнил я.
- Более или менее, - сказала Тао. - Обычно такие существа обитают на кладбищах, где захоронены их тела. Ну и во снах, конечно. Но если ты собираешься с кем-то из них пообщаться, у тебя вряд ли получится.
- Почему?
- Потому что они бестолковые. Просто примитивные сгустки энергии, которые кормятся человеческими эмоциями. Ты не сможешь отличить одного вампира от другого — точнее, не сможешь отличить обычного вампира, который, как говорится, таким рожден, от фрагмента человеческой души, который доводит себя до ума. - Тао усмехнулась своему каламбуру.
- А если он уже начал себя осознавать?
Тао колебалась, потом спросила:
- Ты правда хочешь найти чей-то остаток?
- Сам не знаю, - признался я. - Просто у меня возникла безумная мысль, и я хочу убедиться, что это неправда.
Тао молчала, вцепившись в сфинкса и явно чувствуя себя неуютно. Наконец, она подняла на меня глаза и нерешительно спросила:
- Это как-то связано с Каном?
Такого вопроса я ожидал еще в начале разговора, когда Тао делала свои выводы, но все равно начал заводиться, предчувствуя, куда нас это может увести.
- Допустим, связано, - огрызнулся я.
Тао подумала и сказала:
- Вампир — это слишком простое объяснение. Обычного паразита врач бы выявил. Но даже если к нему прицепился чей-то фрагмент, он бы просто кормился эмоциями...
- А если это уже не фрагмент? - спросил я. - Если он восстановился и осознал себя?
Тао взглянула на меня как на сумасшедшего.
- Ты что, считаешь, что Кан одержим?
- Не знаю, - повторил я. - Но такая версия многое объясняет.
- Она объясняет только твое нежелание взглянуть правде в глаза, - быстро произнесла Тао.
- Не начинай, - разозлился я. - Не желаю слушать твои лекции по психологии! Лучше вернемся к крестражам. Расскажи о якорях. Насколько они разумны, пока остаются в предметах?
Тао мученически вздохнула, но к крестражам вернулась.
- Якоря — это вроде шахматных программ, но не сам шахматист. Закон вероятности не позволит якорю, каким бы разумным он ни казался, воплотиться в человеческом теле. Что-нибудь обязательно произойдет, чтобы это предотвратить.
- Слишком много я слышу о законе вероятности, который сначала чего-то не позволяет, а потом это случается, - пробормотал я. Тао сказала:
- Кстати, ты знаешь, что маг, разделивший душу, может восстановить ее еще при жизни? Для этого надо по-настоящему искренне раскаяться. Самое интересное, что парочка таких чудаков действительно есть. То есть была. Почти сразу после своих раскаяний они умерли.
- Чудаков? - переспросил я. - Раскаяние, по-твоему, чудачество?
- Ну, если ты встал на путь, то должен идти по нему до конца. Каким бы он ни был — и путь, и конец.
Я молчал. Нельзя сказать, что слова Тао меня удивили — она с детства была бескомпромиссной и несгибаемой, осознав к настоящему времени все недостатки этих качеств, но не собираясь ничего в себе менять. Однако я никогда не слышал, чтобы к движениям души она относилась как к слабости, над которой можно смеяться.
Тао смотрела на меня с подозрением.
- Почему ты затих?
- Мне не понравилось то, что ты сейчас сказала, - ответил я. - Искреннее раскаяние убийцы — не чудачество и не слабость. Ты слишком много общаешься со своими африканскими коллегами. У них совсем другие представления о подобных вещах, уж поверь.
- Верю, конечно, - Тао деланно вздохнула. - У тебя в общении с африканцами больший опыт. Да и относился ты к ними отнюдь не как к коллегам.
Я не хотел ругаться.
- Крестражи, Тао. Ты поделишься чем-нибудь еще?
- Ладно, может, я и правда перегнула палку. - Тао пошла на попятный. - Что касается якорей, они исчезают при разрушении носителей, и обычно маг это чувствует. Вообще магия, связанная с духовными сущностями — дело довольно мрачное. Тем более рассечение собственной души. Это всегда деградация к неразумному, к идеальному порядку начала миров.
Я видел, как зажглись ее глаза - Тао оказалась в своей стихии. О деградациях, началах и мирах она могла рассуждать бесконечно.
- Согласно теории, душа при такой операции деградирует, и с каждым рассечением ее энергии становятся все примитивнее. Сколько якорей было у мага, о котором ты говоришь?
- Семь, - ответил я. Тао недоверчиво улыбнулась.
- Семь? Это случайно не тот псих, который орудовал здесь лет двадцать назад?
- Двадцать пять.
- Ну двадцать пять... Семь якорей! - Тао была в восторге. - И ты считаешь, что он мог восстановиться за четверть века? Пап, это несерьезно. Ему столетия понадобятся.
Я ничего не ответил.
- Погоди, - сказала Тао, нахмурившись. - Вот я глупая, - она покачала головой. - У тебя ведь что-то есть, да? Ты бы не стал затевать это просто чтобы поболтать, даже на такую тему. Тем более Кан... а мама знает?
- Я тебе кое-что покажу. - Встав из-за стола, я зашел в комнату, вытащил из ящика стола сложенный лист плотной бумаги и положил его перед Тао. - Подумай вот над этим.
Тао осторожно развернула его и в изумлении раскрыла рот.
- С ума сойти! - воскликнула она. - Это Кан нарисовал? Мама ему все рассказала?
- Ничего она не рассказывала. Но даже если он каким-то образом узнал, суть не в этом. Не в вас.
- Да, пожалуй, - протянула Тао и постучала пальцем по фигурке, которая на рисунке Кана изображала меня. - А это что за штуковины?
- Следы старого заклинания. Кан не мог их увидеть.
- Слушай, - сказала Тао, - давай ты мне все расскажешь. Я не понимаю, причем тут крестражи, маг этот твой, Кан, щупальца... Если, конечно, ты хочешь, чтобы я сама обо всем догадалась, то оставь рисунок до утра, и я над ним подумаю, но все же я бы предпочла выспаться, а завтра посмотреть какие-нибудь достопримечательности... и Мадими! Я совершенно о ней забыла! Где твоя змеюка? Как она?
- В Лондоне. С ней все в порядке. Конечно, я тебе расскажу... сколько смогу.
Тао пожала плечами:
- Это как всегда.
- То, что ты назвала щупальцами, - я кивнул на рисунок, - следы старого заклинания, которое я получил, когда учился здесь в школе. Это чары связи, разновидность так называемых чар Протея, правда, очень сильно измененная. Заклинание наложил тот самый маг с семью якорями, Том Риддл. - Я засучил рукав свитера и показал выцветшую Метку. - Вот.
Тао была впечатлена.
- А я всегда считала, что это обыкновенная татушка... - проговорила она. - Круто. Круто. И что дальше?
- Дальше Риддл захватил власть, но ненадолго, - продолжил я. - Его крестражи были уничтожены, сам он убит. Кан нарисовал чары Метки, но он о них ничего не знал и, конечно, не мог увидеть.
- Вообще у него же бывают... ну, вроде как прозрения, - робко сказала Тао.
- Вот именно, - недовольно ответил я. - Неизвестно еще, что это за прозрения такие. В любом случае, заклинание невозможно увидеть невооруженным глазом. Чары Метки я наблюдал лишь однажды, через патронуса; знаю, что они смутно видны в Темные Очки, или если выпить специальные зелья, но в данном случае все эти варианты отпадают. К тому же, на мне полно следов от самых разных заклятий, а он нарисовал только Метку.
Какое-то время Тао смотрела на меня с неподдельным изумлением, а потом покачала головой.
- Почему ты нам раньше об этом не рассказывал? - спросила она. - Это же так интересно! Мы всегда считали, что это у мамы была бурная юность, а тут такое выясняется...
- Ничего бурного в моей юности нет, - возразил я. - И я вам рассказывал про Хогвартс.
Тао начала улыбаться.
- Да, всякие смешные байки. Только в них ничего не было про психованных террористов, которые накладывали на тебя чары. - Помолчав, она спросила:
- Это ты его убил?
- Нет, не я. Но у него вполне могут быть ко мне претензии.
- К одному тебе?
- Поэтому я и спрашивал о якорях, о том, что с ними происходит, насколько они разумны...
- Нет, нет! - воскликнула Тао. - Если крестраж разрушен, энергия рассеивается! Якорь не способен существовать автономно. Так что даже не думай — их больше нет. Да и то, что осталось от его души, не сможет никого себе подчинить! Это примитивный клочок энергии, вроде одноклеточного или даже вируса, и он не может удаляться от места, где похоронено тело.
- Ты говорила, что это гипотеза, - напомнил я. Тао поджала губы.
- Неважно. Все равно его душа настолько повреждена, что не осознает себя еще очень много лет. Веков. А что касается этого, - Тао свернула рисунок и передала его мне, - ты нашел самое неправдоподобное объяснение из всех возможных. О нас Кан мог узнать в интернате или в одном из своих снов, а о тебе... вдруг ты однажды положил где-нибудь Темные Очки, и он тебя в них увидел?
Я не стал объяснять, что для того, чтобы увидеть Метку в Темные Очки, их надо настроить. Остатки чар были очень слабыми, едва заметными, и очки в обычном режиме работы их не фиксировали. "Разумные" объяснения Тао меня не убедили, а информации о крестражах оказалось разочаровывающе мало. Мы перешли к другим, более приятным темам, начав обсуждать завтрашний план прогулок по Лондону и Соединенному Королевству, но вечер только начинался, и мне хотелось верить, что до отъезда Тао я успею узнать что-нибудь еще.

Десять ночей назад меня разбудил телефонный звонок. Громкий мелодичный перелив приглушала лежащая на телефоне подушка, но я не заставил себя долго ждать. Вытащив трубку и щурясь от голубоватого света экрана, я нажал на кнопку и увидел перед собой бесстрастное лицо Мэй.
- Спишь?
- Уже нет... - Я сел, прислонился плечом к холодной стене и вновь посмотрел на экран. Мэй терпеливо ждала.
- Сможешь сегодня зайти? Хочу тебе кое-что показать.
- Наверное, смогу. Если не возникнет сюрпризов, - ответил я. Мэй кивнула.
- Тогда жду.
И отключилась. Я сунул телефон обратно под подушку и вернулся ко сну, даже не пытаясь вычислить, что она собиралась мне показать: это могло быть все что угодно.
Отбыв из Лондона в семь вечера, я оказался в Дахуре, где уже давно перевалило за полночь. Портальная находилась в пятнадцати минутах ходьбы от дома, но хотя в городе не запрещалось аппарировать, я решил прогуляться, дойдя до ворот по длинной аллее между каналом и высокими деревьями, под которыми стояли лавки.
Когда я свернул во двор, тускло освещенный желтоватым светом из окна гостиной, и закрыл за собой ворота, за дверью послышалось громкое шипение, а через пару секунд его сменил рев, переходящий в визг: меня унюхал Чу. Я остановился на крыльце, дожидаясь, пока Мэй запрет зверюгу в подвале. Через полминуты щелкнул замок, и дверь приоткрылась.
Мэй с палочкой в руке стояла в коридоре, только-только затолкав кота в подвал. На ее лице была легкая саркастическая ухмылка. Чу меня ненавидел. Это был кот Кана: завести животное нам посоветовала целительница, работавшая с ним три года назад. «Найдите ему доброго друга, - сказала она, - и тогда, наладив контакт с животным, он, возможно, немного откроется и вам». Через несколько дней Ин притащила серо-черного котенка, одного из тех необычных гибридов, которых выводили в своих лабораториях колдогенетики. Ин уверяла, что кот вырастет вполне домашним, и пока Чу был маленьким, он действительно смахивал на обычного домашнего кота, разве что покрепче и попушистее.
Целительница оказалась права: Кан очень полюбил котенка — по крайней мере, его угрюмая замкнутость в общении с этим животным исчезала. Однако скоро выяснилось, что Чу — не совсем домашний кот. Через пару лет он вымахал до размеров небольшой собаки и теперь доставал нам с Мэй до колен. Он обожал возившегося с ним Кана, хорошо относился к Ин (которая, впрочем, скоро уехала учиться в Китай и видела свой подарок только через веб-камеру или во время каникул), неплохо - к Мэй, поскольку та за ним ухаживала и кормила, игнорировал изредка появлявшуюся Тао, а вот меня невзлюбил с первых минут. Когда я попытался его погладить, котенок острейшими зубами вцепился мне в запястье, и с тех пор, оказываясь в доме, я регулярно служил объектом его нападений. Когда Чу вырос, атаки зубастого и когтистого хищника стали довольно опасными, а применять оружие против кота, пусть и большого, мне не хотелось. Пока Кан жил дома, он мог им управлять и не позволял нападать на меня, но с этого сентября Кан отправился учиться в интернат, и пять дней в неделю Чу был предоставлен самому себе. Если я бывал здесь не в выходные, Мэй закрывала его в подвале, откуда теперь доносились завывания и скрежет когтей о дверь.
- Ты с работы? - спросила Мэй. Она выглядела сонной: наверное, спала, пока меня дожидалась. - Поешь?
- Поем, - согласился я, снимая куртку.
- Что ты сказал Кану? - спросила Мэй, когда я уселся на кухне за стол. Глядя, как она достает тарелки и подогревает мне ужин, я вспоминал свой последний визит в позапрошлые выходные, когда здесь был вернувшийся из интерната Кан.
- Ничего, - ответил я. - Почему ты решила, что я ему что-то говорил?
- Он был расстроен, - произнесла Мэй. - Утром не хотел возвращаться в школу, расставаться с Чу... Все серьезно, Ди. Что ты ему сказал? Или, может, о чем-то подумал?
- Он не читает... - начал я, наверное, в тысячный раз, но Мэй меня остановила:
- Он не читает мысли, но отлично чувствует общий контекст. Ты контролируешь себя где угодно, только не с ним.
Я не спорил — Мэй была права. Две недели назад, вечером, перед тем, как вернуться в Лондон, я зашел попрощаться с Каном. Он был уже в постели, читая книгу, на обложке которой изображались яркие морские создания. Насколько я мог понять синие иероглифы, окруженные улыбающимися рыбами и осьминогами, она называлась «Сказки водяных». Рядом лежал Чу; он заметно напрягся, когда я вошел, но не двинулся с места, потому что Кан положил руку ему на спину и почесал загривок.
Я оставил дверь открытой и сел на стул у выхода. Кан уже не был тем маленьким мальчиком, который пускался реветь и убегал каждый раз, когда люди приближались к нему слишком близко. Сейчас, благодаря целителям и специальной программе интерната, учитывавшей особенности психологии необычных детей, Кан стал спокойнее реагировать на нарушение границ его обширного личного пространства, однако я знал, что ему становится неуютно, если кто-то переходит эту невидимую черту. Он мог подходить сам, если хотел, но даже Мэй, прощаясь с ним перед сном, никогда не садилась на кровать. Это было позволено только Чу.
Кан рассказал, что за книжку он читает, добавил, что ту книгу, которую ему привез я, он уже прочел, и не забыл поинтересоваться, поймал ли я тех преступников, которых ловил на этой неделе. Я смотрел, как он гладит Чу, который начал жмуриться, но все равно не сводил с меня больших желтых глаз, и вдруг подумал, что этот диковатый зверь, пожалуй, безоговорочно доверяет Кану. Мог ли Кан причинить доверчивому коту вред? У меня не было однозначного ответа. Иногда в нем, как и в любом ребенке-колдуне, пробуждалась деструктивная магическая энергия — что-нибудь ломалось или разбивалось, - но это не было чем-то необычным, поскольку маленькие дети не умели управлять своими способностями. Такое доверие могло обернуться бедой позднее: Кан хоть и любил кота, но был нелюдимым, замкнутым, странным ребенком, так что Чу, по моему мнению, лучше было перестраховаться. С другой стороны, кот тоже не особо ручной, и с его стороны можно ожидать чего угодно...
Я очнулся от размышлений в полной тишине: Кан уже не рассказывал о книгах, а смотрел на меня настороженно, выжидающе, вцепившись в загривок Чу, который припал к одеялу и выпустил когти, словно зная, что сейчас я думаю о нем. Впрочем, может, он действительно знал — Ин так и не рассказала, что это за гибрид и какой у него предельный уровень интеллекта.
- Что ты хотела мне показать? - спросил я Мэй, когда она поставила передо мной подогретую еду.
- Я буду в гостиной, - ответила она. - Поговорим там.
Под несмолкающие вопли Чу и скрежет его когтей я съел ужин, едва обратив внимание на вкус блюд, и пришел в гостиную, где Мэй сидела на диване с планшетом на коленях и смотрела ночные новости.
- В прошлую пятницу, - сказала она, откладывая планшет и поднимаясь с дивана, - весь класс на занятиях рисовал свою семью. И вот что нарисовал Кан.
Взяв со стола лист бумаги, она протянула его мне.
Первое, что я увидел, были изображения Мэй с дочерьми.
- Ты ему рассказала? - поразился я.
- Нет, - ответила Мэй. - Но меня беспокоит не это.
В следующую секунду я нашел на рисунке себя — у правого края, неподалеку от Тао.
- Можешь объяснить? Это его фантазия или нет?
Глядя на выкрашенную в зеленый цвет человеческую фигурку, внутри которой сплетались тонкие нарисованные белой краской линии, я медленно покачал головой.
- Это не фантазия. К сожалению. - Посмотрев на Мэй, я спросил:
- Откуда он о вас узнал?
- Неважно, - она вернулась на диван. - Это не тайна. Может, в интернате кто рассказал, какие-нибудь дети, а может, он и без них разобрался... Меня больше интересуешь ты. Если это следы заклятья, как он их увидел?
Ответить или даже обдумать ответ я не успел. В ту же секунду раздался телефонный звонок, похожий на полицейскую сирену, а это означало, что звонил Ларс, которого я просил использовать мой личный номер только экстренных случаях. Настроившись на худшее и уже представляя, как Дети Локи штурмуют Министерство, я вытащил из кармана пальто телефон. На экране возник мой помощник, и выражение его лица было крайне встревоженным.
- Сэр, у нас ситуация "три ноль", - доложил он. - Вы нужны срочно. Я в Мунго.
- Буду через пару минут, - ответил я и выключил телефон.
- Рисунок возьми, - сказала Мэй, выйдя из комнаты. - Надумаешь что — напиши.
Добравшись до больницы, я увидел Ларса, нетерпеливо прохаживающегося у дверей в приемную. В зале для аппарации не было ни ажиотажа с ранеными, ни репортеров, и я с осторожным облегчением предположил, что это не теракт.
- Сэр, - Ларс распахнул передо мной дверь и повел по коридору мимо длинной стойки и стульев, на которых пациенты дожидались врачей. Я никогда не посещал Мунго, но сейчас времени любопытствовать не было. Прежде, чем мы повернули к лифтам, Ларс остановился у стены и окружил нас заклятьем отвлечения, чтобы врачи, пациенты и вездесущие портреты ничего не подслушали и не подсмотрели.
- На самом деле ситуация не "три ноль", - негромко начал Ларс, - но все выглядит именно так, и я не стал уточнять по телефону. Сорок минут назад группа авроров отправилась по сигналу об ограблении — это все тот же анимаг, что обкрадывает богатых магглов. Когда они оказались на месте, их ждала засада. Завязался бой, и бой серьезный. Через две минуты туда прибыла вторая опергруппа. Нападавшие сбежали, но есть пострадавшие, и... - Ларс помедлил, - и среди них — мистер Поттер.
- Поттер? Что он там делал? - Я ощутил досаду и не слишком уместную сейчас радость: наконец кто-то решил сдвинуть дело с мертвой точки. Ларс сказал:
- Это не всё, сэр. Буквально десять минут назад мы узнали, что в то же самое время было совершено нападение на Хогвартс. Жертв и пострадавших нет. Сейчас там третья группа и капитан Шварц.
- Ясно. Тогда идем к Поттеру, - решил я после некоторых колебаний, - а потом — в Хогвартс.
На пятом этаже народу оказалось куда больше, чем на первом. В коридоре, у двери в одну из палат, я заметил двух легионеров и с десяток женщин - жен и подруг раненых.
- Линг! - Навстречу мне из толпы взволнованных родственников устремилась Джинни, бледная, испуганная, но очень разгневанная. - Нам ничего не говорят! Нас не пускают в палату! Туда вошло всего три врача...
- И какой-то практикант, - язвительно добавила одна из женщин. - Мы здесь почти полчаса, а нам и слова никто не сказал, будто нас нет!
- Сейчас разберемся, - ответил я, думая, какой умник вызвал сюда родственников.
Легионеры, которых тоже не пускали к пострадавшим товарищам, рассказали, что когда на станции слежения засекли бой, операторы поначалу только наблюдали, зная о вызове на ограбление и видя, что запрещенные заклинания не применяются: все заклятья входили в арсенал аврората и соответствовали ситуации ареста. Лишь когда бой начал затягиваться, Шварц решил выслать поддержку, и легионеры тут же попали под шквальный огонь. Как оказалось, боевые заклинания использовали нападавшие: авроры не ожидали засады и едва успевали обороняться. Группа, отправившаяся на захват неуловимого вора, состояла всего из четырех человек. Чудо, что никто из них серьезно не пострадал. От легионеров неизвестные получили отпор и через несколько секунд аппарировали. В результате были ранены трое легионеров и все четверо авроров. Врачи находились в палате уже давно; мы решили не мешать и дождаться, пока они выйдут.
- Здесь есть кто-нибудь из Министерства? - спросил я.
- Конечно нет! - воскликнула Джинни.
- Я сообщал, - негромко сказал Ларс. - Министра нет, его заместителя тоже.
Через пять минут томительного ожидания врачи, наконец, покинули палату, тут же оказавшись в кольце взволнованных родственников. Выслушав невнятные призывы успокоиться, заверения в том, что все будет хорошо, и просьбы дать пациентам отдохнуть, я кивнул легионерам, и они вежливо, но довольно холодно оттеснили в сторону троицу врачей вместе с молодым практикантом.
В палате, длинной комнате с высокими потолками и зеленоватыми ширмами, едва хватило места всем собравшимся. Слева от прохода лежали легионеры, и я задержался, чтобы узнать об их самочувствии. По словам врачей, им придется пробыть здесь еще неделю, и я обещал завтра же перевести их в наш базовый госпиталь.
Поттера я обнаружил у единственного окна палаты, выходившего на шумную лондонскую улицу. В проходе стоял его старший сын Джеймс, а заметно успокоившаяся Джинни сидела на стуле у изголовья: все ужасы, представлявшиеся ей в коридоре, к счастью, не оправдались.
Увидев меня, Поттер усмехнулся и сказал жене:
- Дай нам минуту.
- Гарри... - начала она, но тот покачал головой:
- Пожалуйста, - и Джинни отошла в проход, взяв сына под руку и бросив на меня такой взгляд, словно это я покушался на жизнь ее мужа.
Не успел я занять место на стуле, как Поттер тихо произнес:
- Я все еще владелец.
Я кивнул.
- Хочешь, переведу тебя в наш госпиталь? Там тебя за три дня на ноги поставят.
- Конечно, не хочу.
- Тогда зайду к тебе в ближайшее время, - обещал я. - Надо все обсудить.
- Заходи, - ответил Поттер. Помедлив пару секунд, я всё же не соблазнился рассказать ему о нападении на Хогвартс, где учились его младшие дети, а потому поднялся и вышел прочь.
На первом этаже я столкнулся с запыхавшимся Бруствером.
- Как там? - проговорил он, ухватив меня за плечо и пытаясь перевести дух.
- Могло быть и хуже, - ответил я.
- Завтра утром жду у себя, - Бруствер ткнул пальцем мне в грудь.
- Кингсли, завтра у меня не будет времени пить с вами кофе...
- А я тебя не на кофе зову! - возмущенно воскликнул министр.
- Так вы меня зовете или вызываете? - решил уточнить я. Бруствер запыхтел, прищурился и напрягся.
- Ладно, - недобро проговорил он. - Я пришлю официальное приглашение.
- Это необязательно, - ответил я, слегка улыбнувшись. - Можете пригласить устно.
Мне не хотелось ссориться, но Кингсли частенько забывал, что я — не его подчиненный. В обычных обстоятельствах я мог позволить себе не обращать на это внимания: министр знал меня еще ребенком, неблагонадежным учеником Хогвартса с Темной Меткой на руке; к тому же, я был сыном его старого врага, сидевшего в тюрьме со времени первых громких судов над приспешниками Риддла. Два года я ждал этого дня — ради этой операции меня вызвали из Африки, где я гонялся по лесам за сумасшедшими колдунами, и назначили на должность официального представителя Зеленого Легиона в Соединенном Королевстве. Министру было сложно воспринимать меня как равного, но сейчас, когда охотники за палочкой Смерти высунулись, наконец, из тени и предприняли первые активные шаги, надо было блюсти протокол.
Бруствер слишком устал, чтобы со мной препираться или обижаться. Он быстро понял, чего я хочу, и политик в нем не медлил с ответом.
- Ваш помощник доложил вам о нападении на Хогвартс? - спросил он, опуская руку и глядя на меня все также внимательно, но без ненужного напряжения.
- Доложил, - кивнул я.
- Поскольку охраной школы занимается Легион, - продолжил Бруствер без намека на сарказм, - надеюсь, ваши коллеги во всем разберутся, и к завтрашнему утру я буду иметь полный отчет о том, что там произошло. И еще, - добавил он со вздохом. - Мне надо обсудить с тобой не только нападения. Возникла другая проблема.
Об этой новой проблеме я ничего не знал. Вероятно, она и задержала Бруствера.
- Конечно, министр, - ответил я. - Завтра утром я к вам зайду.

С тех пор, как я вернулся в Британию, прошло два года, но за все это время я так и не побывал ни в Хогвартсе, ни в Хогсмиде. Деревня разрослась, осваивая окружающие ее пустоши и луга и постепенно превращаясь в густонаселенный городок, где традиционный английский уклад был нарушен многочисленными мигрантами, активно переезжавшими на остров. Несмотря на северное расположение, больше всего здесь было индусов — они жили тесной общиной и даже выстроили небольшой храм недалеко от здания, где в последний год моей учебы обитали дементоры.
"Кабанья голова" принадлежала теперь другим людям, поскольку сам Аберфорт скончался до моего возвращения. Какое-то время я подумывал туда заглянуть, но потом отказался от мысли о подобных ностальгических визитах. Я верил, что прошлое никуда не исчезает, видел это в собственной жизни, в том, как события, поначалу казавшиеся случайным нагромождением неприятностей, вели к одной-единственной цели, и когда я ее достигал, то начинал понимать, что иначе и быть не могло — всегда становились видны истоки. Прошлое пряталось, маскировалось, трансформировалось, но не исчезало, не превращалось в обычные воспоминания, и я не хотел возвращаться туда по доброй воле. Проведенные в Хогвартсе детские годы, какими бы далекими они сейчас не казались, я считал самым сложным временем своей жизни. Все, что происходило потом, было гораздо проще.
Однако теперь, несмотря на упорное нежелание дважды входить в ту же реку, я стоял у открытых ворот, тех самых, что некогда слушались моей палочки старшего старосты, и смотрел на озаренный огнями замок. Ворота охраняли два легионера в Темных Очках, и еще несколько наверняка находились в лесу за моей спиной. Темные Очки, устройство, опознающее колдуна по частотам его магической энергии, которые не менялись даже в случае изменения внешности и наложения заклятий, больше походили на шлем, закрывая пол-лица сплошной черной пластиной.
- Проходите, сэр, - кивнул легионер. - Все недавно ушли в замок.
Я не торопился следовать за ними. Прежде мне требовалось привыкнуть к мысли, что я вернулся туда, где все началось. Я направился к белой гробнице на берегу озера, разглядывая дом Хагрида, чьи окна сейчас были темны, Запретный лес, где я осваивал свои первые боевые заклинания и общался со змеями, но думал не о том, что происходило здесь сегодня, а пытался почувствовать себя, каким я был тридцать лет назад. Ощущение оказалось не самым приятным: я искал того, кого считал идиотом.
Гробница стояла нетронутой. Наколдовав несколько шаров, которые выстроились над моей головой, освещая белый мрамор и местность вокруг, я осмотрел землю, но ничего не обнаружил. В эту зиму, как и в несколько предыдущих, снега почти не было, а если он выпадал, то быстро таял, и специалисты в области погодной магии заявляли, что дальше будет хуже: температура океанов продолжает расти.
Глядя в черноту Запретного леса, я несколько секунд сопротивлялся искушению прогуляться по его тропинкам, а потом, внимая голосу здравого смысла, повернул к замку.
Когда-то нам казалось, что ежегодная смена преподавателей ЗОТИ, помимо твердой уверенности в том, что не понравившийся профессор летом непременно уйдет, являет собой еще и высокую степень нестабильности, однако то, что началось в школе после нашего выпуска и продолжалось много лет подряд, было гораздо хуже. В течение пяти лет на месте директора сидел человек из Опекунского Совета, который ничего не соображал ни в педагогике, ни в управлении делами школы, считая, что Хогвартс — это нечто вроде среднего предприятия. После его бесславного правления директорский кабинет заняла Минерва Макгонагалл, и по всеобщему убеждению ее надо было назначать на эту должность сразу.
Чехарда с преподавателями ЗОТИ продолжалась до тех пор, пока шесть лет назад на это место не пришел Эд Нордманн, прежде успешно работавший в аврорате. Я не знал, связан ли с этим назначением Легион, поскольку в то время мы здесь еще не присутствовали и могли влиять на решения только через резидентов. Когда я занялся Британией, меня допустили к секретной информации, но не ко всей, и многие вопросы так и остались без ответов. Нордманн являлся удобной фигурой прежде всего для Бруствера, который использовал его еще в период борьбы с Риддлом, но я полагал, что появлению Эда в школе мы все же могли способствовать, готовя почву для текущей операции, тем более что Брустверу было легко согласиться с его кандидатурой. Министр, безусловно, кривил душой, говоря, что охраной школы занимается только Легион. Кроме Нордманна, здесь был еще один человек аврората, пожилой отставник Кремер, выполнявший теперь функции Аргуса Филча и наверняка делавший это гораздо лучше. Я был уверен, что с некоторых пор многие внутренние группировки Министерства (и не только его) хотели бы иметь в школе своих людей, но Макгонагалл и Бруствер, вместе или по отдельности, очень тщательно относились к подбору персонала.
Сейчас из тех, кто меня учил, почти никого не осталось. Слагхорн ушел на покой, как только Макгонагалл заняла место директора, и вместе с ним школу покинула профессор Асвинн, наш преподаватель рун и одна из членов лисьего клана, к которому принадлежал и я. Помимо Макгонагалл, здесь оставались Филиус Флитвик, преподаватель чар, астроном Аврора Синистра и профессор арифмантики София Вектор. Впрочем, были и другие знакомые лица - Невилл Лонгботтом, занявший место Помоны Спраут, которого без особых натяжек можно было отнести к той же категории, что и Нордманна с Кремером, то есть к людям Бруствера.
Ах да, и Хагрид.
Не знаю, кого имел в виду легионер у ворот, но в Большом зале, двери которого были открыты настежь, оказалось всего четыре человека: руководитель наших оперативных групп капитан Герман Шварц, директор Макгонагалл и Нордманн с Лонгботтомом. Все они сидели неподалеку от входа, негромко разговаривая.
Поднявшаяся мне навстречу Минерва Макгонагалл была уже не такой прямой и чопорной, как раньше и, к моему изумлению, выглядела человеком, который часто и искренне улыбается и не скрывает своих эмоций. Еще больше я удивился тому, насколько тепло она меня приветствовала. За все семь лет учебы я не получил от нее и доли такого положительного отношения, как сейчас.
- Я тоже рад вас видеть, - сказал я в ответ, что было правдой - по крайней мере, на волне моего удивления от произошедших в ней перемен.
С Нордманном мы не раз встречались в Косом переулке, чаще всего в августе, когда наступала пора готовиться к новому учебному году, а жена Лонгботтома владела теперь "Дырявым котлом", гостиницей и баром перед входом в квартал магов, так что и с Невиллом за эти два года я успел повидаться.
- Это правда, что в Лондоне тоже на кого-то напали? - спросил он, когда мы пожали друг другу руки.
- Правда, - ответил я. - Но ничего страшного не случилось.
- Гарри? - Лонгботтом подозрительно посмотрел на меня из-за стекол очков, которые теперь носил.
- Он в Мунго; с ним будет все в порядке, - повторил я. Макгонагалл взволнованно приложила руку к груди и покачала головой.
- Значит, это правда, - сказала она. - Правда, что кто-то хочет все начать сначала...
- Расскажите, что здесь произошло, - обратился я к ней, желая отвлечь от апокалиптических размышлений и приберегая оценку Шварца напоследок.
Макгонагалл знала не так уж много. Все случилось, когда в школе начинался ужин. Группа разношерстных персонажей попыталась вскрыть гробницу Дамблдора и, разумеется, напоролась на охранные заклятья. Попасть на территорию Хогвартса они могли только пройдя сквозь Запретный лес или, при большой изобретательности, переплыв озеро. Услышав Вой Баньши, первыми из замка выскочили Кремер и оказавшийся поблизости Хагрид.
- Там были дементоры, - рассказывал Нордманн, когда Макгонагалл закончила свое недолгое повествование. - Двое или трое - в сумраке не разберешь, они уже скрывались за деревьями. Но гробницу взламывали не они, а люди. Эти тоже убежали в лес, и мы не стали их преследовать.
- Мудро, - одобрил я.
- Не знаю, на что они рассчитывали, кроме всеобщего переполоха, - закончил Нордманн. - Все это больше похоже на разведку, оценку готовности или отвлекающий маневр.
- Дементоры - это Азкабан, - негромко сказал Шварц.
- Не обязательно, - ответил я. - Стражи не настолько глупы.
- Но настолько жадны, - усмехнулся капитан.
С этим я был согласен. Мысль о желании Стражей Азкабана добыть палочку Смерти являлась моей основной рабочей версией, хотя Бруствер и Поттер, с которыми я ею поделился сразу после возвращения в Британию, предпочитали подозревать террористические группировки вроде Детей Локи, богатых психов-одиночек, которые имели средства, чтобы собрать группу наемников, и даже коллекционеров магических артефактов. Стражи Азкабана были частью общей структуры, к которой принадлежали они сами, и хотя Бруствер признавал наличие в ней разнообразных групп с отличающимися и даже противоположными интересами, он не считал, что у Стражей есть мотив устраивать подобные авантюры.
Их главное заблуждение состояло в том, что желающий получить палочку Смерти не обязательно жаждал власти или стремился к корыстным целям: насколько я знал Стражей, их устремления сосредотачивались на овладении секретами древнего сооружения, где ныне располагалась тюрьма, а почти всемогущая палочка могла способствовать раскрытию тайн, по сравнению с которыми сама она покажется безделушкой.
- Мы не можем оградить весь Запретный лес, - продолжал Нордманн. - И не можем контролировать то, что в нем происходит. Отношения с кентаврами оставляют желать лучшего, и если кто-то захочет зайти к нам с тыла, он найдет способ.
- Что скажешь? - спросил я у Шварца.
- Согласен, это разведка, - ответил тот. - И попытка вскрытия гробницы, и нападение на авроров больше похожи на оценку и анализ наших сил. Можно ожидать дальнейших провокаций: они распылят наше внимание, и когда мы погрязнем в мелочах, охотники начнут действовать по-настоящему. Если мы имеем дело с наемниками или террористами, у них не слишком много шансов, но на террористов это не похоже, не такие они расчетливые. Если это Стражи, я бы оценивал опасность как высокую. При всем уважении к мистеру Поттеру, - он бросил взгляд на Лонгботтома, - в рукаве у Стражей есть то, о чем никто из нас не знает. Если они действительно захотят иметь палочку, они ее получат.
Я не был склонен к таким радикальным оценкам, но промолчал.
- Взломщики использовали простые заклинания, - говорил Шварц, - которыми гробницу не вскроешь. Но наша защита не универсальна, и если они могут больше, чем показали сегодня, то рано или поздно найдут в ней брешь.
- Значит, сперва они захотят добыть палочку, а потом... - начал Невилл и тут же оборвал себя. Все мы подумали, каким образом палочка переходит от одного хозяина к другому.
- Скорее всего, - вынужден был согласиться я. - Удобнее иметь ее под рукой и диктовать условия, если это террористы, или дождаться подходящей ситуации для победы в дуэли. В любом случае, претендентом должен быть сильный колдун, иначе затея бессмысленна.
Нашу увлеченную беседу прервала директор.
- Молодые люди, - недовольно сказала она, и я, наконец, услышал ту профессора Макгонагалл, к которой привык. - За всеми вашими безусловно интересными версиями остается один практический вопрос - как мне охранять Хогвартс? Предложите какое-нибудь продуктивное решение, кроме полной изоляции или роты авроров вокруг гробницы!
- Прежде всего, не пускайте детей в лес, - ответил капитан Шварц. - Мы можем поставить вдоль опушки элементарные чары...
- Ни в коем случае, - мигом возразил Нордманн. - Тогда кентавры совсем озвереют.
- А что не так с кентаврами? - спросил я. - Они не могут с нами сотрудничать?
Нордманн покачал головой.
- В последние годы между нами слишком много споров, в основном территориальных и климатических.
- Климатических? - удивился я. - Они хотят над лесом персональный климат?
- Хотят, - сказал Нордманн без тени усмешки. - Но ты же знаешь, как сейчас обстоят дела с погодой. Все окончательно дестабилизировалось, а наши вмешательства только усилят хаос. Проблема в том, что человеческие дела кентавров не интересуют, они изоляционисты.
Кентавров я решил взять на себя, полагая нагрузить Ларса хоть какой-то работой помимо организации моих встреч.
Когда все поднялись, собираясь расходиться, Невилл сказал:
- Надо сообщить детям Гарри, что их отец в больнице.
- Я могу отпустить Поттеров на выходные, - предложила Макгонагалл.
- Сообщить ты можешь, - ответил я Невиллу, - но отпускать их нельзя. Дети - самый легкий доступ к родителям. И если за ними кто-то придет, то как бы он ни выглядел, прежде, чем пускать его в замок, не поленитесь использовать Темные Очки.
- Разумеется, - фыркнула Макгонагалл. - Кремер всегда проверяет посетителей.
Следом за Шварцем, Лонгботтомом и Нордманном я направился к дверям в холл, однако директор мягко взяла меня за локоть.
- Подожди, Линг, - сказала она. - Задержись на минуту.
Дождавшись, пока остальные покинут Большой зал, она внимательно посмотрела мне в глаза и спросила:
- Ты к нам еще заглянешь?
- Думаю, да, - ответил я. - И не раз.
- Хорошо, - кивнула директор. - Буду рада встретиться с тобой вновь.
И только выйдя из замка, я подумал, что Макгонагалл, возможно, передавала мне не свое приглашение.

По окончании военного училища я отправился служить в Центральную Азию, потом в Африку, и все это время нарисованная мной в школе картина с монахом висела в доме Мэй. Монах не надоедал ей своим присутствием и большую часть времени проводил в Хогвартсе. Когда меня послали в Норвегию, я взял картину с собой, однако монах, сперва заглядывавший довольно часто, скоро утратил интерес к моей однообразной жизни и пропал окончательно. Я его не вызывал - не было необходимости, - но теперь, после приглашения Макгонагалл, подумал о том, чем же он так увлеченно занимается в школе, хранит ли верность своему создателю и не соблазнился ли чужими посулами.
Вернувшись в Лондон, я покопался во флэшках, нашел подходящую музыку - расслабляющую и концентрирующую одновременно, - и, приведя себя в порядок, улегся на кровати, держа перед собой рисунок Кана. Этот рисунок и сегодняшнее посещение школы приблизило те далекие времена: в сознании всплывали образы, почти забытые сцены, обрывки фраз, фрагменты происшествий, лица, и я понимал, что несмотря на все влияние, оказанное на меня Хогвартсом и встреченными там людьми, память пренебрегала деталями: я знал, что было, но не помнил, как.
- Что это? - Проснувшаяся Мадими выползла из-под ламп и забиралась сейчас на постель. - На что ты смотришь?
Я показал ей рисунок. Устроившись рядом, она свернулась поуютнее и положила голову мне на грудь.
- А что здесь не так? - спросила она.
- Все так, - ответил я. - В том-то и беда.
- Ты что-нибудь придумаешь, друг мой, - негромко произнесла Мадими. - Ты всегда придумывал.
   >>  


Подписаться на фанфик
Перед тем как подписаться на фанфик, пожалуйста, убедитесь, что в Вашем Профиле записан правильный e-mail, иначе уведомления о новых главах Вам не придут!

Оставить отзыв:
Для того, чтобы оставить отзыв, вы должны быть зарегистрированы в Архиве.
Авторизироваться или зарегистрироваться в Архиве.




Top.Mail.Ru

2003-2024 © hogwartsnet.ru